Социальная справедливость в системе государственного проектирования: мобилизационный и инновационный контексты
В основе справедливости лежат утверждения, неподдающиеся эмпирической верификации. Это ценности, определяющие не только цели, к достижению которых должна быть устремлена человеческая деятельность, но и объясняющие причины и условия эволюции этих целей их трансформаций в изменяющемся мире. Уяснение общего замысла актуализации социальной справедливости, направленность изменения содержательного наполнения всех форм ее бытия новым качеством невозможно без осознания предмета стремления, без понимания конкретных действий для его достижения. Сама по себе стратегия не может быть реализована без конкретных действий (тактики). Иначе она является оторванной от жизни абстракцией. В этом смысле цели актуализации социальной справедливости - это модель желаемого состояния справедливости, достижение которых зависит от сценарных условий, развития и действий, позволяющих оценить степень возможности достижения желаемого результата. Например, целостности общества, цивилизационной устойчивости в различных социальноэкономических условиях. При этом цель опирается на организационные ценности стратегии и тактики процесса202 создания оптимального механизма социального регуляции. В этом случае государство должно стремиться возглавить социальные тренды, превалирующие в обществе. Стратегия и тактика актуализации справедливости подразумевают искусство реализации ее регулятивных возможностей, объединенных единым замыслом на уровне мировоззрения, идеологии, теории и практики. Оно невозможно без восприятия возможностей этого регулятора, как особой социальной ценности. Только тогда полученный в стремлении к идеалу результат становится средством непримиримой борьбы справедливости с несправедливостью. Это можно проследить на примере ментального восприятия различий ценностей справедливого в феномене социальной солидарности в разные исторические эпохи и в различных культурах203. В ситуации управляемое изменение состояния социальной справедливости означает целенаправленное воплощение ее многомерных ценностей в окружающий мир как поле конкуренции204. Тем самым в режиме адаптации и внедрения ценностей преимущества аксиологической модели справедливости проходят своеобразную проверку на жизнеспособность. Они становятся мерами, обладающими реальной силой воздействия как в идеологическом, так и в социологическом компонентах справедливости205, а значит делают приближение к ее идеальному образу более вероятным. Это связано с тем, что каждая идеология представляет собой способ соединения определённых социальных ценностей в конкретной исторической ситуации, которые выступают своего рода критериями выбора целей и средств их достижения, восприятия и изменения актуальной ситуации. Например, в социальной психологии при изучении проблем межгруппового общения по вопросам понимания взаимосвязи справедливости и межгрупповой дифференциации, как основным показателем межгрупповой конкуренции (конфликта), сформировалось два основных подхода. Сторонники первого подхода (теорий индивидуального уровня206) воспринимают справедливость, как равенство позиций и воздаяние по заслугам. По их мнению, несправедливым будет любое решение, основанное на групповой принадлежности человека, а не на его личных достоинствах207. Приверженцы «групповых» теорий208 исходят из того, что межгрупповая дифференциация порождается принадлежностью людей к определенной социальной группе. В рамках аксиологического подхода для науки проблема неразрывности связи способов (стратегии и тактики) актуализации справедливости является частным случаем проблем механизма социальной регуляции, социального порядка и т.д. Однако для социальных практик современной России их успешное разрешение является одной из ключевых задач системы социального управления, состояние которой С.М. Дорохов обозначил как неуправляемую повседневность208 209. Например, по мнению М.К. Горшкова в обществе существует устойчивый запрос на социальный рост и стабильное существование и воспроизводство системы управления как системы согласованно действующих индивидов и социальных групп210. Однако исследователь указывает, что около 48% респондентов свойственно состояние социального анархизма, желание жить, как хочется211. Наверное, в большинстве случаев эти представления россиян ориентированы не на слом существующего порядка, а на уход от мобилизационных усилий по изменению соотношения порядка и хаоса212. Например, финский социолог М. Кивинен обращал внимание на то, что в российском обществе им не была выявлена группа, которая может выступать субъектом социальной мобилизации213. Представляется, что во временных интервалах, в рамках применяются стратегия и тактика актуализации справедливости, место и роли субъектов социальной мобилизации сложно объективно оценить. Социальная справедливость существует объективно, реализация ее ценностей происходит непрерывно. Она является опорой на которой выстраивается весь механизм социальной регуляции и обеспечивается поступательность общественного развития214. Следовательно, независимо от масштабов человеческой деятельности, постановка и решение проблем изменения состояния справедливости означает повышение ее социокультурной конкурентоспособности. При этом не стоит забывать, что актуализация справедливости - это деятельность по ее реализации и усилению ее регулятивных возможностей, как на ближайшую, так и на долгосрочную перспективу она осуществляется: а) в отношении справедливости и ее антипода; б) в условиях одновременного существования справедливости и несправедливости. В этом смысле особый интерес представляет мониторинг нарушений прав человека, предлагаемый ООН и СЕ, социологическая оценка социальной несправедливости как важного элемента формирования новых моделей управления215. По мнению многих экспертов, Россия начала XXI века характеризуется переходным состоянием социума с чертами стабильности216. Так, в 2010г. философ, социолог и историк Д.Е. Фурман, работая в институте Европы РАН, описывал это состояние российского общества как живой целостный организм217. Новая Россия до сих пор относится к разряду стран с переходным состоянием экономики, права и политики, а общество вынуждено существовать в условиях постоянного системного кризиса. Одной из главных причин этого является нивелирование значимости указанной выше опоры в механизме регуляции, смена ценностных ориентиров и представлений о справедливости. В процессе социальной регуляции это нивелирование еще далеко не завершено, поскольку влияние неконструктивных факторов на устойчивость взаимодействия форм бытия справедливости до сих пор остается существенным218. Следует признать, что окончательный выбор содержания новой ее аксиологической модели сопровождается острой политической борьбой и попытками искусственного манипулирования конкурентными преимуществами ее ценностей219. Так, П.П. Красноруцкий обоснованно отмечает, что духовность, как ценность и ядро социокультурной системы, стремительно утрачивает свои позиции в ~ 220 системе ценностей россиян220 221. Поэтому в России именно управленческий потенциал и результаты тактики (от греч. taktika - искусство построения войск) актуализации справедливости с одной стороны обеспечивают решение задач краткосрочного характера, а с другой - создают необходимые условия для выхода на более высокий (стратегический) уровень социального управления этим процессом. Примером такого подхода может служить оценка Минэкономразвития России управленческого потенциала и результатов социальноэкономического развития страны за 2001-2008гг., 2009-2011гг., а также разработки и сценариев долгосрочного социально-экономического развития страны221. Следовательно, тактика, как краткосрочный план действий, представляет собой составную часть стратегии актуализации социальной справедливости, поскольку накопление социальных практик и осмысление результатов ее реализации и восстановления позволяет в конечном итоге выйти на уровень общетеоретического и философского обобщения проблем справедливости. В противном случае, тактика, не связанная со стратегией, лишается всякого ценностно-функционального смысла и становится самоцелью социального управления. Повсеместно подобное случалось в России в 90-х годах XX века и в начале XXI века практически во всех сферах общественной жизни. Утрата личных, групповых и общественных идеалов в отношениях воздаяния, распределения и обмена создавала ситуацию «бега по кругу», иллюзии справедливости, где отдельные исключения из этого общего правила лишь подтверждали его существование. Представляется, что такая ситуация была создана далеко неслучайна. Политические элиты нуждались в формальном закреплении социально значимых целей новой модели справедливости и фактическое достижение целей, крайне далеких от интересов многонационального народа, соединенного общей судьбой на своей земле. Это достигалось с помощью манипулирования общественным сознанием, политической игры с «новыми» и «старыми» ценностями социальной справедливости. В предложенной социокультурной концепции европейской модели справедливости на высшем юридическом уровне многонациональный народ провозгласил себя единственным источником власти и хранителем памяти предков, передавших веру в добро и справедливость. Однако с точки зрения высших идеалов справедливого общества, генетически принадлежащих этому народу, немногочисленные и не ангажированные социологические исследования того времени свидетельствовали о следующем222. Абсолютное большинство респондентов, сопоставляя реалии (теневая экономика, теневое право, теневое правосудие и т.д.) последнего десятилетия XX века с упомянутыми выше положениями преамбулы к Конституции РФ, вполне обоснованно подчеркивали утрату веры в справедливость как атрибута идеального будущего. Руководствуясь собственным опытом, они оценивали продекларированные политикоправовые и экономические ценности справедливости как политическую иллюзию, а «продукты» реализации ее социокультурные ценностей как полномасштабный эксперимент, результаты которого ничего общего не имели с достижением высших целей общественного договора, закрепленных в Основном законе государства. Может быть поэтому, в современной России, несмотря на юридическое закрепление целей, имеющих прямое отношение к стратегии актуализации справедливости, реально выполнимый долгосрочный легитимный план создания ценностей общества равных возможностей пока еще не создан. Анализ результатов социологических исследований коллектива под руководством М.К. Горшкова ИС РАН за 2008-2013гг. («Готово ли российское общество к модернизации?» (2010г.); «О чем мечтают россияне?» (2012г.); «Бедность и неравенства в современной России: десять лет спустя» (2013г.))223 позволяет сделать следующий вывод. Несмотря на то, что тактика является инструментом реализации стратегии, существует некий парадокс социального управления. Его суть заключается в том, что тактика актуализации справедливости действительно обеспечивает получение неких социально значимых результатов, которые образуют механическую совокупность, не позволяющую утверждать о создании новой граждански-организованной социальности. В механизме социальной регуляции они до сих пор не обладают в социальном порядке определенным местом и ролью, поскольку они не объединены единым стратегическим замыслом согласованно действующих индивидов и социальных групп, которые могут выступить субъектом социальной мобилизации. В связи с этим, следует обратить внимание на то, что, философ- правовед А. Мишель рассуждая о критериях, при помощи которых сознание устанавливает границу справедливого, критически оценивал достоверность «общего согласия». Он полагал, что любая подлинная социальная реформа всегда найдет врагов, «особенно в массе, ленивой и косной... Затем, сколько времени необходимо для того, чтобы известное мнение считать действительно общим? Как различать периоды: тот, когда мнение только формируется; тот, когда оно начинает распространяться, и тот, когда оно настолько распространилось, что его с полным правом можно считать общим?» 224. Причин такому состоянию тактики актуализации справедливости множество. Например, это связано с низкой политической, правовой и экономической культурой населения, с такими проявлениями господства несправедливости, как нигилизм и радикализм225. По большому счету это связано с отсутствием гражданского общества, осознающего и позиционирующего себя в качестве единственного источника власти и хранителя веры в добро и справедливость. Так, философ Р.Г. Тугов доказывает, что на современном этапе гражданская общественность находится в конфронтации с государством из-за отсутствия механизма обеспечения прав и свобод граждан, способов контроля соблюдения данных прав226. А социолог С.М. Дорохов указывает, что в отсутствии стратегического планирования в системе управления трудно предположить, что введение социально-мобилизирующего воздействия опирается на отложенные ожидания225 226 227. Поэтому в современной России актуализация социальной справедливости осуществляется по правилу «движения от частного к общему». Очевидно, что накопление и исследование эмпирической информации, теоретическое ее обобщение и вневременное абстрагирование с использованием принципов научного познания может оказаться полезным при разработке адекватного ситуации проекта стратегии актуализации справедливости. При такой логике можно прийти к следующему заключению. Объективный характер неразрывной связи тактики и стратегии актуализации социальной справедливости обеспечивается динамикой ее фактического генезиса в изменяющемся мире, приводящий к сохранению внутреннего единства и обеспечению предметной целостности ценностей субъектов социальной мобилизации. Этот тезис базового принципа социального проектирования актуализации справедливости подразумевает наличие соответствующего обоснования. Например, это целесообразно осуществить в категориях социальноправового и социально-психологического объяснения взаимозависимости и взаимообусловленности долгосрочных и краткосрочных планов актуализации ее ценностей. В основе социально-правового подхода к справедливости лежит постулат, что ее юридическая составляющая (формально закрепленные нормы и правила поведения) характеризует текущее и долгосрочное превалирование правовых ценностей этого регулятора в механизме правового регулирования. С точки зрения юридической составляющей социальной справедливости, механизм реализации положений пункта третьего статьи 30 Закона РСФСР от 24.12.1990 N 443-1 (ред. от 24.06.1992, с изм. от 01.07.1994) «О собственности в РСФСР»: «Ущерб, нанесенный собственнику преступлением, возмещается государством по решению суда. Понесенные при этом государством расходы взыскиваются с виновного в судебном порядке в соответствии с законодательством РСФСР»228 может служить наглядным примером несоблюдения указанного принципа социального проектирования. Вместе с тем, на 1993, 1994 годы действие пункта 3 ст. 30 Закона РСФСР «О собственности в РСФСР», предусматривающей возмещение государством вреда от преступления, приостановлено, а с 1 января 1995 г. признано утратившим силу ФЗ от 30 ноября 1994 г. N 52-ФЗ. Можно предположить, что источниками такого содержания нормы послужили с одной стороны в патерналистском сознании, склонном ожидать помощь от государства, а с другой - в торжестве европейской идеи общественного договора и служения государства обществу. Очевидно, что эта норма была декларативной и в стратегическом отношении была весьма привлекательной. Однако на уровне тактики государственного управления она не имела соответствующего экономического и организационного обоснования. Поэтому, когда были предприняты попытки ее применения, эта норма была признана ошибочной. Тем не менее, эта идея вновь воплотилась в п. 1 ст. 17 Федерального закона от 25.07.1998 «О борьбе с терроризмом»229, который по указанным выше причинам утратил юридическую силу с 01.01.2007г. По меткому выражению криминолога М.В. Феоктистова, первоначально вполне удачная и справедливая идея возмещения ущерба, причиненного преступлением, за счет средств государства потерпела полное фиаско, а при разработке нового ГК РФ о ней просто забыли230. С точки зрения социальной психологии справедливости особый исследовательский интерес для ее проектирования вызывают современные философские теории о регулятивных возможностях этого социального феномена. В основе социально-психологического подхода к справедливости лежит базовое предположение, что вступая во взаимодействие, люди, ориентируясь на соблюдение социальных норм, оценивают его справедливость. При этом следует отметить, что, по мнению одного из ведущих теоретиков социальной психологии современной России О.А. Гулевича, такое общее понимание справедливости лежит в основе всех современных психологических концепций, за исключением теории защиты 229 230 ценностей. О.А. Гулевич полагает, что последователи этой теории, приравнивая «справедливое» к «добру» и применяя это слово для характеристики любого взаимодействия, тем самым отрицают наличие устойчивых смыслов справедливости. По его мнению, это обстоятельство не позволяет говорить о широком распространении этой теории231. В современной Европе, в рамках неолиберальных теорий, активно разрабатывается идея о том, что соблюдение справедливости является средством, позволяющим индивидууму получить личное вознаграждение. В рамках общего культурного и научного контекста носителями этой идеи «индивидуального вознаграждения» доказывается, что основным регулятором отношений являются нормы справедливости, возникающие в контексте общественного договора. Следовательно, что в рамках организации социального управления на уровне тактики актуализации справедливости атрибутами предмета стремления является: обеспечение индивидуальности человека; социальная важность достижения личных целей; целесообразность добровольного самоограничения участников социальных связей и соблюдении прав всех заинтересованных участников. В рамках социальной психологии справедливости эти либеральные идеи нашли свое воплощение в разработке принципа личного интереса, в ряде психологических концепций необихевиорального толка, созданных для описания возможности взаимодействия теорий Дж. Хоманса, Дж. Тибо и Г. Келли. В основе такого подхода лежат следующие идеи: разумный человек по своей природе гедонист232, он всегда желает получить вознаграждение и избежать наказания. Это стремление лежит в основе психологического механизма (оперантного обусловливания233), является мотивом обучения новым формам обучения234 Эти психологические основания идеи справедливости, как поступка, нашли свое воплощение в теориях, объясняющих роль справедливости в социальном взаимодействии - теории беспристрастности (справедливость результата) и личного интереса (справедливость процесса). В рамках теории беспристрастности (середина 1960-1970-х годов ХХвека) (Дж.Адамс, И. Уолстер и Г. Левенталь) доказывается, что цель социального взаимодействия - получение личного вознаграждения, где отношения - это акты взаимодействия, где личный исход должен быть максимально позитивен235. Эгоистическая ориентация порождает конфликт, что приводит к снижению вероятности личного вознаграждения. Поэтому чтобы исключить или минимизировать такие последствия люди вынуждены выработать некие нормы справедливости. Так, согласно психологической теории социального управления Дж. Адамса, основной нормой справедливости является беспристрастность: взаимодействие рассматривается как справедливое, если исход, то есть разница между издержками и вознаграждением одного участника, равна исходу другого. О.А. Гулевич отмечает, что формулировка данной нормы в определенной степени зависит от организации взаимодействия. Он обращает внимание на то, что, говоря о беспристрастности, авторы этой теории имели в виду только вознаграждение. Абсолютизируя вопросы делового взаимодействия, они тем самым игнорировали наказание. О.А. Гулевич пишет, что возникнув в 1960-е годы, такая теория справедливости сохранила лидирующие позиции при изучении дистрибутивной справедливости236. При оценке справедливости, как процесса вынесения решения, идея эгоизма человека была реализована в теории личного интереса (конец XX- начало XXI веков) (Дж. Тибо и Л. Уолкер). Суть этой теории заключается в том, что человек, вступая во взаимодействие, стремится получить максимальное индивидуальное вознаграждение при минимальных издержках, вместе с тем, не имея возможности достичь этой цели немедленно, он обращается к процедуре, которая гарантирует ему позитивный исход в будущем. Следовательно, человек, оценивая общение, ориентируясь на позитивный исход, выбирает норму справедливости, которая позволяет ему получить максимальное вознаграждение, как индивидуальный предмет стремления. В этом смысле для индивидуума такой результат и такой процесс достижения предмета стремления является справедливым. Подобная теория объясняет многие теоретико-прикладные вопросы социальной психологии участия во взаимодействии и ожидания участников успеха, связанного с изменением ситуации. В рамках социальной психологии справедливости специалисты позиционируют стремление к справедливости не только как получение личного вознаграждения. Психологическое объяснение справедливости, как некого средства, не ограничено рамками идеи «индивидуального вознаграждения», как предмета стремления. Например, в современных концепциях «групповой» традиции коммунитаристов возрождена идея общественного блага, где справедливости отводится главная роль в сохранении общества. Сторонники этих взглядов полагают, что в силу социальной природы человек осознанно стремится не к личному, а общественному благу. Ценности социальной стабильности, устойчивости социальных связей оказываются гораздо важнее, чем личная автономия. Так, коммунитаристы (А.Мантайр, М. Ниссбаум) полагают, что необходимость справедливости объясняется конкурентным характером общественной жизни: стремясь к получению блага, граждане постоянно конкурируют между собой. В этом случае, по их мнению, справедливость является средством сохранения целостности общества и предметом стремления является не защита индивидуальных прав, а сохранение социальной общности, достижение групповой гармонии. В целом, анализ идей современных коммунитаристов позволяет сделать вывод, что они созвучны современным тенденциям общественного развития, в том числе в условиях взаимопроникновения западных и восточных культур, кризиса классических либеральных теорий237. По этому поводу важно отметить, что для обществ с неустойчивым состоянием общественной жизни столкновение мировоззрения, идеологии, теории и практики справедливости еще долго будет являться ключевым фактором влияния на процессы и результаты тактики и стратегии ее актуализации. Может быть поэтому, в рамках интеграции стран СНГ в Евросоюз или в Евразийское экономическое сообщество следует особое внимание обратить на внутреннюю связь изменений реальности социальной психологии справедливости с экономической и правовой справедливостью. Представляется, что в этом случае установленные конкурентные преимущества ценностей восприятия справедливости могут помочь использованы не только в тактике стремления индивидуума к получению личного вознаграждения, но и в стратегии принятия легитимного решения о сохранении или утрате целостности общества. Помочь в этом могут когнитивные начала социальной психологии справедливости. Это связано с тем, что ориентируясь на справедливость общения, все люди преследует одну и ту же цель, которая характеризуется либо дистрибутивными, либо процессуальными компонентами справедливости. Можно допустить, что обнаружить конкурентные преимущества ценностей социальной психологии справедливости в России и других 237 государств - участников СНГ могут когнитивные возможности теории защиты ценностей и теории ценности группы238. В этих странах справедливость взаимодействия обеспечивается, прежде всего, признанием приоритета моральных параметров оценки взаимодействия и восприятием справедливости с позиций места и роли человека в определенной группе. В рамках дистрибутивной справедливости автором концепции защиты ценностей является Л. Скитка. Ее сторонники полагают, что каждый обладает определенными ценностями, которые воплощаются в ряде аттитюдов (от фр. attitude - установка)239. Например, в России ценность материнства тесно связана со все еще существующими и поддерживаемыми обществом социальными установками, направленными на недопущение однополых браков, единства брака и семьи. По степени важности такие аттитюды получили название «моральные требования». Идеологи этой теории полагают, что соблюдение ценностей и соответствующих им моральных требований оказывает влиянии на социально-психологическую оценку справедливости социальных связей240. В самом упрощенном виде принцип защиты ценностей означает следующее. Люди, ориентируясь на справедливость процедуры и свои ожидания, вначале выносят предварительные суждения о справедливости, как о продукте взаимодействия, затем, когда результат общения становится известен, если результат соответствует их моральным требованиям, то взаимодействие признается справедливым, в противном случае - нет. В связи с этим интерес вызывают результаты, полученные в ходе выполнения исследовательского проекта «Доктрина необходимой войны», поддержанного факультетом философии НИУ ВШЭ. ТЗ. 2012. N 20241. При рассмотрении процессуальной справедливости И.Линд и Т. Тайлер предложена концепция ценности группы. В самом общем виде смысл этой теории заключается в том, что одной из важнейших социальных потребностей является интерес в аффиляции, т.е. принадлежности к группе. В режиме взаимодействия люди стремятся сохранить сообщество и добиться в нем высокого статуса, в том числе даже в ущерб собственным интересам. В этом случае обращается внимание не на результат, а на процедуру принятия решений, так как справедливость взаимодействия для каждого члена группы является источником информации о своем социальном положении (суждения о справедливости результата по справедливости процесса общения242). В этом процессуальном смысле теория ценности группы выступает конкурентом теории личного интереса. Наглядным примером реализации социально-психологической концепции ценности группы в социокультурном пространстве ценностей поступков и связей является внутренне неоднородный феномен культурного релятивизма243, который отвергает западный идеал индивидуальной автономии, что особенно ярко проявилось в системе «азиатских ценностей». Речь идет о том, что многие страны, принадлежащие восточной цивилизации (Китай, Япония, Южная Корея и т.д.), восприняли идею универсальных прав человека, как еще одну новую форму экспансии Запада. В начале XXI века идеи культурного релятивизма находят свое проявление в процессе формирования современной модели «евразийских ценностей» (Россия, Беларусь, Казахстан). Она характеризуется идеей относительности прав человека, признания семьи ядром общества, повышенной значимости экономических, социальных и культурных факторов, взаимосвязи социальной справедливости и национальным суверенитетом. Так, российский правовед И.Л. Честнов пишет: «Всеобщая декларация прав человека» - это именно декларация, и отношение к ней должно быть соответствующее. Общие принципы, закрепленные в ней, наполняются различным конкретным содержанием в контексте отдельной цивилизации. Нельзя пытаться навязать силой свои стандарты прав человека иной культурной общности. Западу необходимо относиться уважительно к иным цивилизациям и вместо монолога... следует научиться вести диалог»244. Вместе с тем, по мнению большинства неолибералов (прежде всего, политиков и экономистов-универсалистов) релятивистский подход неоправданно противопоставляет ценности европейской и восточной цивилизаций и является вызовом юридической и экономической основам справедливости. Так, российский правовед М.Ю. Ижиков, рассматривая эти проблемы культурного релятивизма в контексте взаимодействия систем права, обращается к позиции вьетнамского правоведа и доктора философии Нгиа Хоанг, который утверждает, что чувство собственного достоинства и свобода делают человека разумным и моральным существом, поэтому данные качества универсальны и свойственны всем культурам245. Подводя итоги рассмотрению вопроса о неразрывности связи тактики и стратегии актуализации справедливости, допустимо сформулировать следующие выводы: 1) . В общей онтологической и аксилогической основе тактики и стратегии актуализации справедливости в России в механизме социальной 244 245 регуляции лежат проблемы выбора тех или иных атрибутов множества (социально-правового, социально-политического, социально экономического и социально-психологического и т.д.) компонентов дистрибутивной и процессуальной природы этого социального регулятора. Поэтому в рамках мировоззрения и идеологии (в том числе научной, как части общественной идеологии), теории и практики актуализации справедливости представляется опасной тенденция отождествления различных по сути ее идеалов - общественных, экономических, правовых, политических, абсолютизации европейской модели ценностей справедливого устройства мира. Так, выдающийся русский философ-правовед, один из идеологов евразийства Н.Н. Алексеев (1879—19640), отказываясь от абсолютизации правового идеала, считал, что ему всегда должен сопутствовать нравственный идеал, а политический идеал должен включать в себя правовой и нравственный идеалы246. 2) . Допустимо считать, что тактика актуализации социальной справедливости включает: а) комплекс программ и целевых установок адаптации и внедрения ценностей природных компонентов этого социального регулятора, реализуемых ее хранителями в краткосрочной перспективе; б) научно обоснованная, системная деятельность индивидов, групп и социума, направленная в заданный отрезок времени на реализацию и восстановление этой социальной ценности способами, принятыми в цивилизованном сообществе людей. Речь идет о статическом и динамическом состоянии тактики актуализации социальной справедливости, которые не исключают, а дополняют друг друга. 246 3) . В рамках организации социального управления этот способ актуализации социальной справедливости состоит из следующих двух взаимосвязанных по вертикали уровней: - Сфера функционального управления (администрирования), в границах которой обстоятельства адаптации и внедрения ценностей справедливости поддаются мониторингу, измерению и анализу соответствия поставленным целям и задачам. - Область технологического управления, в рамках которой с помощью ресурсов и возможностей справедливости в механизме социальной регуляции происходит удовлетворение интересов носителей идеалов справедливости: общество в целом и отдельные индивиды или их группы. 4) . В рамках ситуационного анализа в системе социального управления государственные и общественные ожидания представляют собой несовпадающие по функциональной значимости и ценности явления 247 окружающего мира . Подводя итоги проведенной работы на этом этапе исследования, можно предположить, что для России проблемы теории и практики функциональных связей стратегии и тактики актуализации справедливости имеют первостепенное значение. Это связано с тем, что в их основе игнорирование идейно-теоретических условий управляемого изменения социальной реальности справедливости или поверхностное восприятие гуманитарного знания об объективном и субъективном началах этого процесса. Поэтому, в целях ослабления негативного влияния этих обстоятельств на управление объектом в механизме социальной регуляции необходимо повысить роль субъектов социальной мобилизации и активизировать их участие в системе социального управления. Представляется, что в современных реалиях России решение этой задачи наиболее эффективным будет в рамках тактики актуализации справедливости. В этом случае возможности креативного субъекта по 247 практическому изменению состояния справедливости могут быть наиболее полно реализованы и более того, тем самым увеличивается вероятность общественного восприятия это креативной личности как некой поведенческой модели. 2.4. Коммуникативное измерение социальной справедливости: консолидационные возможности В фокусе философской рефлексии актуализация справедливости означает понимание действительной жизни этого объекта социальной реальности во всех его многообразных проявлениях. В ценностной форме философствования актуализация справедливости - это процесс и результат поиска жизненно важных ответов на угрозы и вызовы XXI века, детерминирующих необходимость постоянного пересмотра ее нравственных ценностей. В России построение стратегии и тактики изменения бытия справедливости традиционно основано на вере и знании248, где приверженность у ее носителей тем или иным ценностям варьируется в самых широких пределах249. В любом случае актуализация этого способа существования общества - это объективный процесс развития социума. Он обусловлен не только здравым смыслом носителей идей справедливости как основы жизнедеятельности. Не менее важным является активное их нежелание мириться с несправедливостью и их восприятие смыслов справедливого и несправедливого как относительных динамических величин. С точки зрения теории «типов развития» изучение современного российского общества позволяет сделать следующий вывод. В начале XXI века социум до сих пор характеризуется мобилизационным типом общественного развития250. Оно ориентировано «на достижение чрезвычайных целей с использованием чрезвычайных средств и чрезвычайных организационных форм»251. Это связано с тем, что в настоящее время атрибутами такого общественного развития является устойчивый интерес социума на активное, экстраординарное изменение бытия справедливости. На уровне тактики такое нежелание общества мириться с застойными явлениями повседневной жизни социального взаимодействия во многом предопределяет практическую эффективность его сознательного вмешательства в процессы и результаты актуализация справедливости252. Говоря языком социологии, актуализация справедливости - это закон эволюции жизни, поступательного общественного развития. Вместе с тем, в условиях политического выбора универсальной (гражданской) или национальной идентичности253, жесткой идеологической борьбы и поиска адекватной предмету стремления аксиологической модели «меры всех вещей», актуализация справедливости - это закон мобилизации социального капитала общества в лице субъектов социальной мобилизации254. С точки зрения человеческого фактора именно субъекты социальной мобилизации способны управлять изменениями регулятивных возможностей справедливости, обеспечивать пополнение резервов этого регулятора и их использование в будущем. Вместе с тем, согласно социологическим опросам удельный вес активного большинства людей в России преобладает над теми, кто ориентирован на ситуацию приспособления (54%:46%)255. Представляется, что такое соотношение явно недостаточно для того, чтобы говорить о формировании устойчивых групп субъектов социальной мобилизации, о существенном влиянии социально-мобилизующего фактора на процессы актуализации справедливости. Однако резервы для пополнения этих групп все же имеются. Так, по авторитетному мнению М.К. Горшкова своя мечта есть у большинства россиян (90%). У них на первом месте стоят мечты о жизни в достатке (40%), на втором - о хорошем здоровье (33%), на третьем месте - стремление жить в справедливом и разумно устроенном обществе (33%), где все равны перед законом и имеют одинаковые шансы реализовать свои способности256. Социологические исследования ИС РАН свидетельствует о том, что агрессивная реклама приоритета иных ценностей (слава, народная популярность, человеческая красота и т.д.) не являются предметом стремлений значительного числа россиян257. Вместе с тем, по этому поводу нельзя согласиться с социологом Л.Б. Закураевой, что «стремление жить в справедливом и разумно устроенном обществе» является социальным проектом258, поскольку эта мечта не является сконструированным нововведением, а представляет собой «продукт» естественноисторического развития русской цивилизации. На тактическом уровне организации управления процессами актуализации справедливости интересы субъектов социальной мобилизации выступают самостоятельным фактором их практических действий в стремлении к идеалу консолидированной справедливости. Речь идет о субъектах, личности которых характеризуются открытым типом систем нестандартных жизненных стратегий и реальными возможностями изменения социальных смыслов и ценностей текущего состояния справедливости с помощью чрезвычайных средств. К личностям такого масштаба можно отнести, например Д.С. Лихачева, А.Д. Сахарова, А.И. Солженицына и некоторых других. Именно такие личности (их наследие) во многом определяют современный социокультурный облик субъектов социальной мобилизации, их представления о ценностях и идеалах справедливости. В начале XXI века по степени своего влияния на социетальную ситуацию это осознанное движение к предмету стремления отдельных личностей уже само по себе стало характеризовать целенаправленность и креативность человеческих ресурсов общества. Вместе с тем, это преимущество характеризует (качество творческого начала социума) приобретает мощную движущую силу развития только в случаях, когда интересы индивидуумов и групп основаны на идеологии совместного будущего259. К сожалению, в рамках современной социальной структуры контуры интеллектуальной работы в этом направлении только обозначаются260. С точки зрения тактики, примером эффективности такого подхода могут служить первые результаты проекта «Творческие индустрии и креативная экономика: развитие научно-практических междисциплинарных исследований и проектной деятельности». Для инициаторов и организаторов этой работы, в том числе в рамках уже ставших традиционных Летних школ (2008-2013гг.), предпринимательские практики, связанные с различными направлениями культуры и творчества, оказались инструментом социально - экономического обновления территорий, развития городских кластеров как новой формы жизнедеятельности индивидуума и социума261. В этом процессном смысле тактика перевода справедливости из одного состояния в другое означает комплексное, активное и целенаправленное воздействие на практическое формирование ценностей ее консолидированного содержания. В России такое воздействие носит мобилизационный характер и в строительстве справедливого общества оно преследует цель перехода на инновационный тип общественного развития. Это связано с тем, что данный тип общественного развития усиливает степень реализации разнообразных интересов личности и общества за счет актуализации их внутренних ресурсов. В таком инновационном стремлении к справедливому обществу жизненная целесообразность соотнесения результатов тактики актуализации ценностей справедливости выбранному предмету стремления становится базовым критерием конкурентоспособности социума. Например, в современных процессах глобализации это прослеживается в выборе Россией конкретной модели управления конфликтами262, оценки работоспособности «старых» и «новых» ценностей справедливости в условиях идеологического противостояния либерализма и консерватизма. Так, например, по спорному мнению представителя Фонда Фридриха Науманна в России (Московское бюро) Фалька Бомсдорфа именно либеральные идеи дали России после столетий авторитаризма шанс стать «нормальным» государством263. Для России отсутствие стратегии актуализации справедливости во многом носит объективный характер. Это связано с тем, что стратегия, как способ актуализации справедливости и как соответствующий уровень организации социального управления, в принципе, не может относиться к атрибутам мобилизационного типа общественного развития. Однако стоит отметить, что из этого общего правила имеются исключения. В некоторых субъектах РФ уже решаются управленческие проблемы стратегического для региона уровня. Экспертами, представителями публичной власти и бизнеса разрабатываются и успешно реализуются сценарии стратегий, направленных и на изменение состояния справедливости264. Например, в Пермском крае создана креативная стратегия «Концепция культурной политики Пермского края». В ее рамках на функциональном и технологическом уровнях тактики актуализации справедливости успешно организована работа, которая основана на доминирующем влиянии культуры на модернизацию экономики и социального развития. Достижение в средне- и долгосрочной перспективе амбициозной цели этой креативной стратегии (создание новой социально-экономической реальности) базируется на конкурентных преимуществах социокультурных ценностей этого региона. В их числе следует отметить богатые культурные межнациональные традиции и высокий человеческий творческий потенциал, который восприимчив ко всем новациям самовыражения и самореализации каждого человека265. Такие немногочисленные примеры свидетельствуют о том, что в России только определяются векторы инновационного развития. Они пока еще не формируют общую картину теории и практики социально-экономического движения. В отсутствии принципиального выбора стратегии инновационное становление все еще существующим мобилизационным обществом новой ценностной среды справедливости является трудноразрешимой практической задачей. В связи с этим, допустимо предположить, что в будущей России инновационный тип общественного развития должен обеспечиваться практической эффективностью процессов и результатов тактики актуализации справедливости. При этом практическая включенность человека или группы людей в стремление к идеалу, проявляющаяся во внутреннем единстве указанных процессов, должна охватывать как идеологический, так и социологический компоненты справедливости266. Также важно обратить внимание, что исторические процессы вероятностные по определению. Следовательно, в рамках сценария инновационного развития тактика актуализации справедливости должна быть ориентирована: - на практическую рациональность решений функционального и технологического уровня организации управления процессом актуализации, - на практическую оптимизацию внутреннего единства процесса адаптации традиционных ценностей и внедрения ценностных нововведений социального взаимодействия, - на соответствие полученных результатов выбранной, признанной и принятой обществом аксиологической модели справедливости. При социальной значимости всех этих ориентиров, наверное, именно обеспечение единства процесса адаптации и внедрения представляет сегодня важное практическое значение. В рассматриваемом случае принимается, что адаптация (от лат. adaptatio - приспособление) - это приспособление традиционных ценностей справедливости к изменяющимся условиям среды жизнедеятельности, к принятым в обществе правилам и нормам поведения. Внедрение - это распространение, достижение практического использования прогрессивных идей и результатов научных исследований о феномене справедливости267. Типичным примером социального значения внутреннего единства процесса адаптации «старых» и внедрения «новых» ценностей справедливости может служить институт восстановительного правосудия. Его суть заключается не только в юридическом, но и фактическом урегулировании правового конфликта, что представляется действительно справедливым. С помощью государственного правосудия мирового судьи или посредством примирительных процедур с участием посредника во внесудебном порядке происходит восстановление утраченных цивилизованных связей между участниками конфликта. Этот социально-правовой институт был традиционен для российского социума. Вместе с тем, в современной конфликтной среде социального взаимодействия возможности восстановительного правосудия вновь оказались востребованным, но уже как интегрированного «продукта» традиций и нововведений правосудия. Фактически, в современной России речь идет не о внедрении в практику восстановительного правосудия, а об его возрождении в новых условиях социально-правового регулирования. Очевидно, что практическая эффективность результатов решения этой задачи может быть обеспечена процессным единством адаптации и внедрения ценностей справедливости как основы восстановительного правосудия268. Рассматриваемый единый процесс актуализации двухвекторной функциональной направленности многомерен и многообразен. Как элемент социального управления, в механизме регуляции этот процесс характеризуется целевым изменением всех трех форм бытия справедливости. Речь идет о том, что система ценностей справедливости как идеи и установления живет и развивается в определенных отношениях. Представляется, что именно в таком триедином понимании форм бытия справедливости следует искать ответ на вопрос об оптимизации процесса ее актуализации. В этом случае функциональная полезность адаптации проявляется в процессуальной способности поддержания устойчивого, стабильного и консервативного состояния общества с помощью традиционных ценностей, а внедрения - в проникновении новых ценностей в существующую реальность с целью ее изменения. Примером таких функциональных возможностей процесса адаптации и внедрения, например, экономических ценностей справедливости могут служить практика работы ЕврАзЭС и Таможенного союза, как межгосударственных интеграционных объединений. Тем самым, в онтологическом и аксилогическом планах поддержание и развитие процесса адаптации и внедрения ориентирует исследователя на практическое изучение социальной справедливости как динамической величины с точки зрения: - изменений качества правовой, коммуникационной и других составляющих ее социальной природы, - формирования новой ее ценностной среды как результата этого 269 процесса269. Для осмысления аксиологических проблем возможных результатов актуализации справедливости имеет смысл кратко рассмотреть некоторые основные принципы адаптации традиционных ценностей социального взаимодействия. Это связано с тем, что в условиях перехода традиционного общества к техногенной цивилизации устойчивость системы ценностей, формирующих природу социальной справедливости, до сих пор является определяющим критерием ее жизнеспособности, условием ее выживаемости. Как верно обращает внимание современный философ И.П.Скворцов, многим только кажется, что «мы переживаем революцию ценностного сознания, на самом деле, эти внешние признаки ценностной переориентации новых поколений не затрагивают базовые ценности»270 справедливости. Применительно к мобилизационному этапу развития общества, социологи установили важную закономерность развития социальных ценностей российского общества конца XX и начала XXI веков. Так, согласно экспертному мнению М.К. Горшкова, результаты социологических исследований свидетельствуют о том, что традиционные ценности постоянно восстанавливают свое влияние на общество. Тем самым ценностно-смысловое ядро менталитета продолжает демонстрировать устойчивость и непохожесть. Под воздействием глубоких преобразований общенациональный менталитет и социальная культура россиян представляет собой если не константу, то, во всяком случае, величину достаточно независимую, которую нельзя изменить по заказу, но можно и нужно использовать через политическую волю271. Представляется, что и в настоящее время эта тенденция оказывает самое существенное влияние на процессы и результаты актуализации справедливости в России. В этой логике рассуждений допустимо предположить, что в рамках инновационного развития могут быть актуализированы не все традиционные ценности справедливости. Например, в целях поддержания гомеостазиса современного механизма социальной регуляции «Домострой» Сильвестра, как свод повседневных норм и правил русского семейно-правового быта, явно не может быть актуализирован в качестве целостного концепта организации духа и жизнедеятельности русского народа. Вместе с тем, например, в гл. 25 Домостроя взрослым людям рекомендовалось: «учить не красть, не блудить, не лгать, не клеветать, не завидовать, не обижать, не наушничать, на чужое не посягать, не осуждать, не бражничать, не высмеивать, не помнить зла, ни на кого не гневаться, к старшим быть послушным и покорным, к средним - дружелюбным, к младшим и убогим - приветливым и милостивым»272. Этот учебник христианской жизни, который призывал каждого русского человека и к добросовестности, праведному трудолюбию и бережливости, к чистоте и порядку в личной, семейной, общественной и хозяйственной жизни. Поэтому отдельные базовые ценности Домостроя все же могут оказаться практически эффективными в современной России273. В постиндустриальную эпоху решение инновационных задач общества связано не столько с поддержанием устойчивости системы ценностей справедливости посредством их приспособления к изменениям внешней среды, а сколько с усилением ее возможностей за счет внедрения новых ценностей в социальную природу регулятора. В их числе особое место занимают коммуникативные ценности, которые за счет функционального и технологического преобразования коммуникативного пространства межгруппового и межличностного общения формируют новое коммуникативное качество социальной справедливости XXI века. В таких условиях можно принять допущение, что тактика современной актуализации справедливости должна характеризоваться, прежде всего, изменениями ценностями ее коммуникативной среды. Сегодня, базовым смыслообразующим элементом информационного общества следует считать уже не информацию как таковую, а коммуникацию - то есть трансляцию этой информации. Согласно концептуальной модели коммуникативного акта Г. Лассуэла (1902-1978)274, коммуникация может быть описана при помощи пяти элементов: КТО сообщает - ЧТО - по какому КАНАЛУ - КОМУ - с каким ЭФФЕКТОМ. Под коммуникацией, как правило, понимают социально обусловленный процесс передачи и восприятия информации в условиях межличностного и массового общения по разным каналам при помощи различных коммуникативных средств (вербальных, невербальных и других). При этом Интернет многократно увеличивает возможности осуществления коммуникаций и предоставляет пользователям право активно участвовать в них. Тем самым Интернет не только качественно изменяет социальные, политические, правовые и экономические структуры, но и трансформирует сами коммуникационные процессы — виртуализируя их. В процессе общения индивидуумы и социальные группы, воплощая свои желания (интенции) и, имея в виду накопленный коммуникативный опыт, всегда стремятся к достижению новых коммуникативных целей. Для этого с различной степенью мобилизации они используют коммуникативные стратегии и тактики актуализации, направленные на изменения коммуникативной природы справедливости, определяя тем самым ее качественное своеобразие275. В этом смысле, стратегия и тактика являются частью коммуникативного взаимодействия или поведения. Для достижения цели в них применяются множество вербальных и невербальных средств. В рамках сценария коммуникационной (коммуникативной) стратегии актуализация справедливости происходит в ситуации динамичности и непостоянства факторов его развития. Однако с повышением значимости культуры, как системы ценностей, в социетальной ситуации начала XXI века следует предположить, что в ближайшей перспективе творческая способность, в том числе в форме креативности276, становится главным фактором такой актуализации справедливости. Об этом свидетельствуют многочисленные результаты социально-экономической деятельности человека в развитых странах277. Производство творческих идей свойственно только личностям, у которых ярко выражено индивидуальное творческое начало, навыки и талант. Они позволяют им создавать новую интеллектуальную собственность и в конечном итоге - актуализировать необходимые им ценности справедливости. В этом смысле мотивы социального действия и взаимодействия, социальные практики278 этих субъектов такого нового масштаба являются «продуктами» функционального и технологического управления изменений ценностей справедливости. Вместе с тем, например, оценка сферы досуга, указывает на то, что в России существует реальная угроза духовной деградации общества. Так, согласно результатам исследования ИС РАН в 2011г. самым распространенным видом досуга граждан являлся только просмотр телепередач и слушание радио (этому занятию посвящают свободное время 79% опрошенных)279. Следовательно, в рамках выбранного сценария коммуникационной стратегии в масштабе тактики управления актуализация справедливости осуществляется индивидуумами в качестве некого креативного решения практической рациональности. В рамках проработки коммуникативной стратегии актуализация справедливости особый интерес представляют работы немецкого социолога Райнера Келлера о методологии анализа публичных дискурсов сходных обществ, социального конструирования ценностей280. Таким образом, можно допустить следующее. 1) . Коммуникативная тактика актуализации социальной справедливости - это креативное решение творческих личностей о коммуникативном взаимодействии или поведении, которое включает в себя программу качественного изменения ее коммуникативной природы в новых трендах ее реального и виртуального281 пространства. 2) . В этом смысле, коммуникативная тактика включает в себя практические действия и намерения (замыслы) в реальном процессе взаимодействия или поведения. Она направлена на изменение содержания и соотношения ценностей коммуникативной жизни справедливости как социального регулятора. 3) . Цель подобной коммуникативной тактики актуализации справедливости заключается в создании практической возможности творческого самовыражения и самореализации каждого. Это невозможно без решения задачи, связанной с адаптацией и внедрением только тех коммуникативных ценностей справедливости, в конкурентных преимуществах которых заинтересованы индивидуумы. Очевидно, что эти положения и выводы не бесспорны. Вместе с тем, в виде онтологических принципов они действительно могут выполнить инструментальную функцию содержательного наполнения ценностной и рефлективной форм философствования и перевода рассматриваемой проблемы в практическую плоскость разрешения. В качестве доказательств заявленных тезисов следует привести следующие аргументы. С точки зрения герменевтики проблемы коммуникативной тактики актуализации справедливости важно принять во внимание то, что постнеклассическая парадигма социально-философского мышления предлагает три основных способа понимания коммуникативности282: субстанциальное, реляционное и постсубстанциальное. Эти способы представляют собой основания трех моделей коммуникативного подхода. Каждый из них представляет определенную методологическую ценность. Так, А.А. Дьяков указывает, что субстанциальная интерпретация коммуникативности предполагает понимание коммуникативного процесса в следующей логике: субъект наделен самостью283 как субстанциальным284 центром, и сам процесс диалога имеет субстанциальную природу; в процессе диалога субстанциальная структура самости остается неизменной. По его мнению, в основании реляционного понимания коммуникативности лежит представление о включенности субъекта во всю совокупность социальных коммуникаций, задающих параметры действий индивида; самость имеет значение не сама по себе, но лишь в зависимости от тех функций, которые она выполняет в тех или иных ситуациях. Постсубстанциальный вариант коммуникативного подхода основывается на понимании самости как субстанции, причем субстанция рассматривается как единство устойчивости и динамичности, то есть личностный центр, никогда в полной мере не совпадающий сам с собой285. По всей видимости, такая вариативность понимания коммуникативности применима к исследованию всей коммуникативной природы справедливости. В таком понимании коммуникативности оптимизируются модель практических действий к вышеуказанной цели коммуникативной тактики. Это связано с тем, что такой подход направлен на выявление возможности целенаправленного изменения всего ценностного потенциала справедливости в механизме социальной регуляции. С позиции коммуникативности получается, что устройство этого объекта можно понимать в виде коммуникативной структуры. Ее элементами оказываются ценности коммуникативного мира всех трех форм бытия справедливости, которые в свою очередь проявляются в ее коммуникативных основаниях. Эта структура, несмотря на свой динамический характер, во взаимосвязи и взаимодействии ее элементов устойчивая и целостная. Именно эти обстоятельства-атрибуты характеризуют коммуникативную жизнеспособность конкурентных преимуществ в динамике развития коммуникативных ценностей справедливости. Например, при функциональном анализе морали следует, что для этого социального феномена коммуникативная функция является одной из определяющих. Она обеспечивает взаимопонимание, общение людей на базе общих моральных ценностей. Именно в формате межличностных отношений, общения содержательность и направленность тех или иных («старых» и «новых») ценностей проходит своеобразную проверку на соответствие мечте «жить в справедливом и разумно устроенном обществе». В рамках герменевтики проблемы также следует принять во внимание то, что коммуникативная природа справедливости включена в пространство реального и виртуального мира жизнедеятельности человека. В этом коммуникативном измерении тактика актуализации справедливости должна быть ориентирована на изменения возможностей ее реального и виртуального состояния. Формирование виртуального пространства как коммуникационной среды общества, в которой живет и развивается социальный феномен - справедливость, стало одной из главных особенностей современного понимания общественного развития, коммуникативной природы общества. Для многих оно стало новым интерфейсом распространения своих представлений о ценностном мире и эффектов справедливости. Тем самым коммуникация формирует виртуальную реальность социального феномена справедливости, в том числе и в механизме социальной регуляции. Виртуальная составляющая коммуникативной природы справедливости - это результат научно-технического прогресса, революции в сфере коммуникационных связей в социуме, которым индивиды, группы людей воспользовались особым образом. Она, как новый институт социализации, наряду с традиционными институтами, оказалась пространством взаимоотношений, общений людей. Для «жителей виртуального пространства»286 актуализация ценностей справедливости стала коммуникативным актом (актом взаимодействия) коммуникационного процесса, который функционирует вне государственных границ, а обязательность соблюдения традиционных социальных ограничений достаточно условная. Вместе тем, это не умаляет его социальное предназначение обеспечения коммуникационной возможности условий и эффектов автономной самодостаточности и толерантного развития различных культурных социумов287. Сегодня, в рамках постнеклассической парадигмы мышления, понимание собственно самих возможностей виртуальной реальности коммуникативной природы справедливости и управляемого их изменения только формируется. В основном это происходит в масштабе эмпирического осмысления разнообразных и зачастую не взаимосвязанных социальных практик. Вместе с тем, социально-мобилизационные эффекты виртуальной реальности справедливости настолько значимы для современного общества, что игнорирование ее виртуальных возможностей приводит к тяжелым социальным последствиям. К сожалению, примеров подобных ситуаций в современном мире предостаточно. В связи с чем, не должно быть принципиальных возражений полагать, что коммуникативная тактика актуализации справедливости представляет собой практическое изменение ее виртуальной реальности как объекта социального управления. Примером такого подхода является социальная практика по технологическому ограничению доступа детей к определенным Интернет-ресурсам, а также правоприменительная практика многих стран по функциональному ограничению доступа пользователей к сайтам интернет-сети, которые содержат информацию, не соответствующую принятым в социуме ценностям. Такое понимание коммуникативного изменения части природы справедливости - виртуальной реальности означает восприятие этого объекта социального управления в нескольких аспектах: - Во-первых, как сетевого интерфейса, предназначенного для передачи данных (информации) через компьютерную сеть. Речь идет о расширении обычных (традиционных) коммутационных возможностей справедливости. В этом случае, справедливость, выступая средством общения, становится одним из условий формирования устойчивых групп субъектов виртуальной социальной мобилизации, ориентирующихся на одни и те же ценности. - Во-вторых, как среды, которая порождает собственные социокультурные ценности, характерные для коммуникативного процесса в виртуальном пространстве общения людей. Они могут проявляться в особенностях межличностного общения при помощи информационных технологий288, в социальных и формально-юридических ограничениях пользования Интернет-ресурсам. - В-третьих, как фактора распространения ценностей той или иной модели справедливости, прежде всего, «американской» и в меньшей степени «европейской». В результате внедрения нововведений в отношения воздаяния, распределения и обмена сетевые сервисы и сети создают новую ценностную среду общения, оценки которой далеко не неоднозначны. - В-четвертых, как пространства самостоятельной социализации (универсального взаимодействия) и рискогенности феномена справедливости. В виртуальном пространстве, пишет социолог А.Н. Г винтовкин, невозможен перенос институциональных правил социализации реального мира и преобладают угрозы контентных рисков - потребление агрессивной, травмирующей информации289. Следует отметить, что не стоит забывать и о коммуникационных проблемах социальной психологии справедливости, поскольку в виртуальном пространстве происходит искажение реального образа каждого собеседника. В нем рождается иллюзия безнаказанности и иллюзия нереальности собеседников, что ни как способствует повышению уровня толерантности в межличностном виртуальном общении. В целом же, на основе системного анализа результатов коммуникативной тактики актуализации справедливости в рамках междисциплинарного подхода допустимо предположить следующее. В коммуникационном измерении будут существовать и развиваться феномены социальной справедливости реального мира и виртуального мира как самостоятельные явления реального и виртуального сообщества людей. В виртуальной среде человек создает новые ценности и идеалы общения, обеспечивая в момент востребования тождественность идеологической и социологической компоненты справедливости. При этом ценности реального мира, попадая в новое коммуникативное пространство, претерпевают серьезные функциональные изменения. Тем самым справедливость виртуального пространства превращается в независимый источник социализирующих образцов общения, конкурирующих с установлениями реального мира и, как следствие, становится самостоятельной дискурсивной практикой технологии взаимодействия коммуникантов. Ведь не случайно, специалисты говорят о феномене культуры и этики общения в виртуальном пространстве290. Интернет, его формы и жанры коммуникаций породили ряд социальных практик общения, неизвестных цивилизации ранее. По этому поводу можно вспомнить работы футурологов последней трети XX века о создании цивилизацией информационного общества291. Рассуждения в этом ключе приводят к тезису о том, что коммуникативную тактику актуализации справедливости можно понимать как практическое изменение реального и виртуального пространства ее коммуникативных ценностей со стороны творческих участников социального управления этим процессом. Обращаясь к субъектному началу рассматриваемой проблемы, становится понятным, что этот коммуникативный процесс обеспечивают не субъекты социальной мобилизации, а творчески способные к практическим шагам креативные индивидуумы для того, чтобы: - обеспечивать управляющее воздействие на базовый способ инновационного бытия справедливости: реализацию коммуникативной структуры в пространстве ее реальной и виртуальной жизни. - креативно менять ценностно-смысловые модели и формы социокультурного взаимодействия того, что является мерой всех вещей; - осознано и неважно, по каким причинам, возлагать на себя социальные ограничения292, как устойчивые условия, причины, факторы легитимации процессов и результатов актуализации справедливости. Включенность индивидуумов, в том числе в качестве и виртуальных субъектов293, в коммуникативный процесс является основным условием практического изменения коммуникативной природы социальной справедливости постиндустриального общества. Такое коммуникативное понимание социальной природы справедливости и тактики ее изменения позволяет перейти к непосредственному рассмотрению инновационных проблем коммуникативной тактики актуализации ее особых ценностей. Настоящее и будущее атрибутов социальной динамики жизнедеятельности человека характеризуется появлением новых форм, способов и средств общения294, актуализацией сферы услуг, науки и образования, как условий научно-технического прорыва человечества и самореализации творческой личности. Поэтому исследовательский интерес представляет, прежде всего, аксиологический дискурс коммуникативной тактики актуализации справедливости в ее реальном и виртуальном мире. В рамках такого рассуждения объект реальной коммуникативной практики классифицируется и репрезентируется в качестве коммуникационных ценностей, а тактика представляется как управляющее функционально-технологическое воздействие на их состояние с помощью адаптации и внедрения соответствующих ценностей общения. К основным мировоззренческо-философским принципам аксиологического дискурса тактики адаптации и внедрения коммуникационных ценностей справедливости можно отнести следующие обстоятельства: 1) . Философский подход к изучению поставленной проблемы базируется на трех основаниях: - ценностно-прагматичном отношении к реальному и виртуальному миру справедливости295, - диалектическом единстве индивидуального и коллективного интереса к коммуникационным возможностям справедливости, - преобладающем для общества выражении имманентно-экстернальных характеристик сознания большинства его членов в процессах и результатах аксиологического изменения коммуникативного состояния справедливости. 2) . Коммуникационные ценности справедливости допустимо классифицировать и представлять в качестве объекта оценки реального и виртуального сообщества людей, относительно их реальных и виртуальных отношений, общений и взаимодействий. 3) . В те или иные периоды времени коммуникационные ценности реальной и виртуальной справедливости проявляются в их конкурентных преимуществах, которые по-разному существуют и развиваются в формальных и неформальных механизмах коммуникации296. 4) . Практические действия субъектов социальной мобилизации по адаптации и внедрения коммуникационных ценностей справедливости в силу их жизненной целесообразности носят естественноисторический характер, характеризуя тем самым преемственность и новизну поступательности и устойчивости общественного развития. 5) . При ценностно-прагматичном отношении субъектов социальной мобилизации к ценностям справедливости в их коммуникативном измерении роль коммуникативной рациональности в их формировании является доминирующей297. 6) . В современной России тактическое управление адаптацией и внедрением ценностей справедливости в коммуникационном пространстве механизма социальной регуляции в конкретной системе социального управления имеет организационные пороки стратегии ее актуализации (отсутствие предмета стремления как руководства к действию). В логике реализации этих ценностных принципов рефлексивного философствования и учитывая вышеприведенные в исследовании выводы и положения, можно полагать следующее. С позиции ситуационного анализа для российского общества рассматриваемый способ актуализации коммуникационных ценностей справедливости, пожалуй, до сих пор является действительно единственным доступным средством социального управления. Это реальность, которую следует принять как данность. Поэтому допустимо спроектировать ситуацию, когда главным критерием практической эффективности тактики актуализации коммуникационных ценностей справедливости может быть некая ее аксиологическая модель, где предмет стремления: благоприятные коммуникативные условия для самореализации и самовыражения людей в реальном и виртуальном пространстве их жизни. Если рассматриваемая тактика соответствует этому базовому критерию практической эффективности, то такой способ актуализации коммуникационных ценностей справедливости позволяет обеспечить не только «запуск» единого процесса их адаптации и внедрения. В таком случае, в реальном и виртуальном мире справедливости обеспечивается получение искомого результата в связи с изменениями ее коммуникационных ценностей как на уровне ее микро-, так и макросреды. Следует отметить, что их разделение достаточно условно, и оно преследует познавательную цель: более глубоко и обстоятельно разобраться с обстоятельствами каждого уровня среды объекта. Например, в качестве доказательств этого утверждения стоит обратиться к достижениям современной социальной психологии, имеющих отношения к реальному миру коммуникационных ценностей справедливости. Известно, что одним из базовых подходов анализа индивидуальных различий в представлениях о справедливости - средства общения является теория справедливого мира, в основе которой лежит идея о том, что человеку необходимо верить, что мир в большинстве своем справедлив и в процессе общения люди получают то, что заслужили. В этом случае, по мнению многих ученых-психологов, последователей теории когнитивного развития, предложенной Колбергом (Kolberg, 1984), вера в справедливый мир различается на общую веру в справедливый мир (в пользу других) и личную веру в справедливый мир (в свою пользу). Считается, что индивиды сильнее поддерживают веру в личную справедливость, чем в общую (Dalbert C., 2001). Тем самым вера в справедливый мир выполняет определенную адаптационную функцию в социуме, и индивиды в свою очередь мотивированы сохранять эту веру (Dalbert С., 1999; Dalbert С., Filke E., 2007)298. Следовательно, индивиды, которые мотивированы сохранять веру в справедливый мир в социальном взаимодействии, в системе коммуникационных связей потенциально способны к изменениям, как минимум, микросреды справедливости. Изменения коммуникационных ценностей справедливости в коммуникативном процессе ее актуализации происходит также в границах пространства ее макросреды. Содержание и структура представлений о справедливости как средства общения формируется не только на уровне индивидуального морального сознания (контекст морально-этических качеств и эмоций личности) и правового сознания (правовой и социально-политический контекст). Они также формируются на уровне группового и общественного сознания, имеющего черты не только обыденного, но специального (профессионального и научного) характера. Справедливость как идея также существует и развивается в границах социальных и правовых моделей (установлений) поведения и собственно в общении. В этом случае, актуализация справедливости происходит в пространстве макросреды коммуникаций и в процессе взаимодействия межличностных отношений (контекст межличностных отношений и разделения благ). Подводя итоги проделанной работы, можно резюмировать, что результаты исследования коммуникационных проблем способов и форм актуализации социальной справедливости носят вероятностный характер. Они лишь обозначают контуры будущих работ заявленной проблематики. Синкретичность коммуникационного содержания справедливости, историческая динамичность этого явления коммуникативного пространства взаимодействия людей позволяет рассчитывать только на формирование основных подходов ее актуализации. В рассматриваемом случае методологическая составляющая разрешения исследовательской проблемы может оказаться важнее, чем ее теоретическая часть.