ВВЕДЕНИЕ

Современная глобализация международного сообщества, усиление роли международныж институтов и организаций, создание единого экономического, финансового, информационного, технологического пространства выгавили характерное несоответствие — опережение в развитии и масштабах техногенной овеществленной среды и ее структур возможностей роста сферы социально- культурной, гуманитарной.

Современные исследователи — отечественные и зарубежные — уже вскрыши это противоречие, зафиксировав ситуацию, в которой «все возрастающие темпы производства энергии никак не соотносятся с высшими ценностями и смыслом человеческого существования... все в большей мере вступают в противоречие с ними и грозят человечеству необратимыми последствиями»1. Возникла тенденция, когда создаваемая производством реальность все более превосходит по своим масштабам социальные формы бытия людей — как национальные государства, так и классы, этносы, нации — и оказывается как бы «подвешенной», т. е. в своей совокупности никем не распредмечиваемой. Но именно поэтому «создаваемая человеком искусственная реальность, обретая возможность автономного функционирования, отчуждается... от общества, выходит за его пределы»2.

Таким образом, открывается необходимость поисков той основы, в рамках которой возможно развитие социума до масштабов всеобщности, что обеспечивает восстановление его соот- ветствия технологически заданному порядку, а вместе с этим построение и такого пространства, в которое может быть встроена сама техносфера как глобальный объект регулирования. Именно таким образом логика субъектно полагаемых изменений и раскрываемых смыслов сможет «преодолеть» внутреннюю логику техносферы и приостановить ее бесконтрольную экспансию в сферу культуры, нравственности и свободы человека.

Но раскрытие таких оснований всеобщности социума требует и признания того, что современные социальные субъекты — нации, классы и народы — в любой форме своего развития уже не могут обеспечить требуемой всеобщности именно потому, что являются специализированными социальными образованиями, которые ограничены своим местом и «привязкой» к отдельным функциям общественной системы.

Сохранение веры в национальное или классовое как основных ресурсов и источников исторических изменений одновременно порождает недооценку общечеловеческого масштаба социума, который трактуется как продукт субъектного консенсуса, лишенного автономно онтологического статуса.

Однако бытие социального как общечеловеческого, т. е. возможность социального «дорасти» до этого уровня, существует. Она реализуется в форме всеобщности субъекта, который выходит за рамки национального и классового, сохраняя свою основную функцию: поддерживать внутренний порядок в обществе, регулировать общество-систему благодаря выделяемым общим (символически выраженным) целям и обеспечивать постоянное «определение» реальности, ее освоение современниками на основе развертывания их свободной активности, диалога, формиро- вания поведения, ориентированного на поиски постижения смысла, т. е. на самих себя, свою субъективность.

Данная монография посвящена анализу того, как и почему формируются такие субъекты, в чем заключена их специфика и каким образом они воздействуют на общество, участвуя в процессе воспроизводства и регулирования общества. Этот субъект, исторически возникающий из потенциала свободы и субъективности членов общества, выступает как особое «оформление» производительности свободы — ее реализации в массовом и возрастающем историческом творчестве людей. Если же обобщить его статус и место в обществе, то они сводятся к созданию того единого смыслового и информационного «поля», в рамках которого реализуется общественно-исторический процесс, связь людей и вещей, открываются «каналы» и направления любых кон- кретныж видов деятельности и общения.

Таким образом, субъект становится основой связи соци- альныж миров и, тем самым, укрупнения самого социального пространства. Вместе с этим он влияет на становление порядка общества — того внутреннего режима последнего, в рамках которого он сохраняет соответствие субъектной и объектной сторон, блокируя тем самым появление кризисов и обвалов как «продукта» разбалансированности связи между субъектным и объектным мирами. А. Тоффлер подчеркивал, что «мир, который возникает с огромной скоростью из столкновения новыж ценно- стей и технологий, новых геополитических отношений, новых стилей жизни и способов коммуникации, требует совершенно новых идей и аналогий, классификаций и понятий... Не обладая общей схемой, необходимой для понимания столкновения сил, действующих в современном мире, мы подобны команде, попавшей в шторм и пытающейся продвигаться среди опасныж рифов без компаса и карты»4.

Проблема выгавления глубинныж механизмов упорядочения общества, ставшего еще более «непрозрачным» в условиях глобализации и информационной революции, чем в индустриальную эпоху, является «сквозной», общей для ряда наук, включая социологию, социальную психологию, теорию организаций, теорию систем, синергетику, виртуалистику, глобалистику, культурологию, политологию и теорию информации.

Несмотря на все разнообразие этих подходов, исследующих свойства и условия устойчивости общества, большинство из них не рассматривают всеобщность субъекта в контексте искомого «внутреннего порядка» общества, а потому и не могут построить модель «большого мира» (т. е. эпохи), изоморфную «малому миру» — локальной социальности и ее субъектным свойствам (функциям). Получается либо социум как «большая система», моделирующая более низкие уровни бытия (организмы и популяции, неорганические системы), в которой исчезает субъектная детерминация и под вопрос ставится сохранение свободы индивидов, либо некие структуралистские миры, лишенные выраженного субъекта и развития, динамики, либо, наконец, культурологические, семантические, герменевтически-коммуникационные модели, основанные на первичности языковой среды, ее смыслов, а также примыкающие к ним направления феноменологически ориентированной социологии, в которыж социальный по- рядок задан символически при помощи коммуникационных знаковых систем и смысла, переживаемого интерсубъективно.

Так, В.В. Василькова, разрабатывая проблему социальной синергетики, пишет: «Сама синергетическая постановка вопроса о рождении "порядка из хаоса" коррелирует с базовой социологической проблемой рождения спонтанных общесоциологических закономерностей (исторического детерминизма) и свободы воли отдельных индивидов... В интерпретации теории самоорганизации речь идет о том, что хаос разнонаправленных свободных воль (случайность) на микроуровне порождает порядок, генеральную согласованность исторической закономерности на макроуровне»»5.

С этим можно вполне согласиться, однако возникает законный вопрос: как именно это происходит? Куда девается свобода воли отдельных индивидов, становясь порядком? И если здесь не существует некоторой общей воли как результата субъектной направленности, интеграции этих воль индивидов, выраженной в самостоятельной форме, то каким образом стохастическое (а по сути — механическое) упорядочивание этих воль способно сохранить и фактор свободы в этом возникшем порядке на макроуровне? Интересный тезис В.В.

Структурализм, обосновывающий качество различных исторических эпох их собственным порядком, заданным спецификой дискурса, утрачивает отношение целеориентации как свойства любого общества, поскольку она не существует в составе данной структуры, а связана с бытием общего субъекта, отрицаемого представителями структурализма. Но без целеориентации сам внутренний алгоритм порядка, основания его порождения и заданности объясняются из самих уже существующих структур, но не из предпосылок их формирования, что порождает в объяснении замкнутый круг: заданное тождество через само себя не объясняет механизм его порождения, пространство не открывает время.

Рассматриваемая тема актуальна также в контексте проблематики современного российского общества: оказавшись в состоянии глубокого раскола в результате распада СССР, изменения общественного строя, резкого снижения уровня жизни значительной части населения, изменения системы ценностей, российское общество не может сегодня самоопределиться, выгавить свое реальное место в мире и свои цели, перспективы на уровне плюрализма субъектов Федерации, полиэтничности. Сегодня весьма востребованным для страны оказывается восстановление (или построение) единой общей социальности на основе образования в ней качества общего субъекта. Лишь встроенное в пространство этого общесубъектного отношения, общество, существующее на основе плюрализма, получает свое целостное определение, и может быгть осмыслено в его глубинныгх тенденциях и направленности. До тех пор пока феномен всеобщего (для России) субъекта, выравнивающего пестроту и многообразие социально-этнических образований в контексте определенныгх целей, не сформирован, определение нашего общества через проекты, программы, идеи реформирования и модернизации, в изобилии появляющиеся в периодике и научной литературе, будет по-прежнему оставаться проблемой в силу его громадной сложности и децентри- рования.

Тем не менее субъект интегрирует сам воспроизводственный процесс, обеспечивает его должную интенсивность и «производительность», а потому отсутствие такого субъекта не позволяет обеспечить единую направленность деятельности общества, способную преодолеть тенденцию дезорганизации и хаоса, препятствующую реформированию и модернизации страны.

С этой точки зрения следует согласиться с утверждением А.С.

Традиция исследования всеобщего субъекта с позиций деятельности возникает в западноевропейской философии еще со времен И. Канта и Г.В. Гегеля, продолжаясь через развитие марксизма в XIX веке и воплотившись в практику социализма в XX веке. Но в XIX и особенно в XX веках традиция анализа всеобщности субъекта выходит за рамки рационализма, вовлекая в орбиту все новые «слои» и свойства реальности вместе с выявлением и новых свойств и функций субъекта.

Субъект как воля, как выражение жизни (организм), как «прасимвол» — все это характеризует «натуралистическое» понимание субъекта как некоторой объективной реальности, обладающей свойствами причинения, самовоздействия, целеполагания, но не «привязанной» к сознанию. Это раскрыто в работах А. Шопенгауэра, Э. Гартмана, Ф. Ницше, Г. Зиммеля, А. Бергсона, О. Шпенглера, Э. Кассирера и др.

Феноменологический и герменевтический «поворот к человеку», раскрывая специфику субъективности, акцентирует внимание на выявлении смысла, что обеспечивается конститутивной активностью сознания, его интенциональностью. Здесь в орбиту рассмотрения входят знаково-коммуникативные системы, язык как «горизонт бытия», текстовое пространство и его структуры, значения, символы, особенности мышления и структуры интерсубъективности («жизненный мир», «бытие-в-мире» и др.). В тесной связи с этим поворотом формируется философская антропология, исследующая специфику бытия человека, его характерные свойства, способы «ускоренности» человека в мире. Здесь также сохраняется тема порядка, конституируемого субъектом, однако не только в контексте деятельности, но как изначальное свойство человека, заданное развитием природы (М. Шелер, А. Гелен), культуры (Ротхакер и др.), смысловыми отношениями (Э. Гуссерль, М. Хайдеггер), приоритетностью языка (Ж.-П. Сартр, Х.-Г. Гада- мер, М. Бубер, В. Иванов, А.Ф. Лосев, М.М. Бахтин и др.).

Несмотря на разносторонние подходы к анализу субъекта, развернутые в философии ХХ века, слабее всего в них представлена информационно-регулятивная роль субъекта. Его понимание в качестве феномена, выражающего историческое развитие функции регулирования, присущей любому организму в виде его внутреннего свойства, отстает от необходимого для современности уровня — объективной тенденции превращения этой функции в субъект регулирования вместе с развитием культуры, языка, сознания. В какой-то мере конкретизировать именно это понимание субъекта, исследовать заложенный в нем потенциал, рассмотреть особености и пути его воздействия на общество через процесс воспроизводства и регулирования и призвана выносимая на суд читателей работа. Примечания 1

Иванов В.Н. Социальные технологии в современом мире. М.: Изд- во «Славянский диалог», 1996. С. 10. 2

Кутырев В.А. Естественное и искусственное: борьба миров. Н. Новгород: Изд-во «Нижний Новгород», 1994. С. 4. 3

Пахомов Ю.Н., Крымский С.Б., Павленко Ю.В. Пути и перепутья современной цивилизации. Киев: Междунар. деловой центр, 1998. С. 381—382. 4

Тоффлер А. Третья волна. М.: АСТ, 1999. С. 20—22. 5

Василькова В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем. СПб.: Изд-во «Лань», 1999. С. 209. 6

Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыгта: В 3 ч. Ч. 3. М., 1991. С. 6.