1. История сленга и этимология термина сленг (slang)
Что же касается русского языка, то термин сленг здесь — из английского [Маковский 1962: 104; Липатов 1991: 133-134]. Однако в русском языке, как известно, намного употребительнее близкие сленгу термины — жаргон и арго, которые в отечественном языкознании получили официальный статус. А в зарубежном языко знании именно slang является самым известным и самым распространенным. Не потому ли при рассмотрении социальной дифференциации языка и его социолектики постоянно сталкиваешься с тем, что синхрония при этом словно бы постоянно смотрится в зеркало диахронии. Это и понятно: каждое синхронное состояние языка обусловлено предшествующим ему диахронным состоянием; диахрония «как бы скрыта в синхронии, заключена в синхронии» [Будагов 1980: 29], представляющей собой поток диахроний. А социальный вариант языка — это прежде всего категория историческая, которую необходимо изучать в диахронном аспекте. И коль затронута проблема диахронии в социолектике, важно обратиться к ее историческим истокам, к этимологии социолектных терминов. Принято считать, например, что предшественником, прародителем арго в европейских языках стал воровской язык — правда, с обилием его терминологических дублетов. Так, в Германии он известен с XIII-XIV вв. [Kluge 1901] как Kochemer Loschen, Kokumloschen (от др.-евр. chacham — «мудрый» и laschon — «язык»), Chessenkohl (от др.-евр. chess — «мудрый» и kohl — «голос»). А старейшим названием воровского языка стал Rotwelsch, известный с XIII века и восходящий к воровским словам Rot («бродяга») и Welsch («иностранный», точнее — «итальянский язык»). Во Франции воровской язык под названием argot появился в XIV-XV вв. [Sainean 1907] сначала как langue bleu, la langue verte, italien rouge, пока позднее те не «отстоялись» в термине argot, получив более широкое, нежели в Германии, значение: так стали именовать еще и условный язык студентов, актеров, жокеев и спортсменов. Но испанские бродяги и воры продолжали изъясняться на calo или germania, португальские — на calao, а итальянские — на gergo. А вот в Англии воровской язык свое лексическое оформление получил значительно позднее —лишь в XVI веке [Baumann 1887]— сначала как jesting speh (language), merry greek (giles'), poguers’ language, pedlar's french, а затем еще и как argot, dialect, gibberish, /Лот, jargon, //wgo parlance, patois, s/го/?, vernalacur [Fowler 1927]. Чуть позднее заявили о себе flash и сал*: /ito/г этимологически связан с одноименным прилагательным, означающим «крикливый, голосистый», а происхождение термина сал/ связывают с плаксивой (распевной) манерой в голосе нищих и попрошаек (ср. с итальянским cantare— «петь», откуда рус. ган/очнть). Но к началу XIX века в английской лексикографии «отстоялись» два типа социолектизмов — cant и slang; причем под первым понимались преимущественно речевые отбросы социальных низов, а под вторым — нестандартная (арготическая) лексика остальных групп населения. Однако тайный характер приписывался только cant’y. И тем не менее, из-за невозможности демаркации кента и сленга оба они в ту пору подавались в словарях вперемежку друг с другом. А это, в конечном счете, привело к тому, что кент, все больше и больше утрачивая свои речевые и лексические позиции, растворился в сленге. Однако, что такое slang — на этот вопрос до сих пор нет однозначного ответа, поскольку остается неоднозначным понимание истоков сленга как речевого явления и как специфической подсистемы языка. Вот уже более четырех столетий (начиная с XVI века) ведутся исследования этого периферийного языкового пласта. Наиболее ранние из работ по сленгу [Awdley 1565; Harman 1566-1567; Grose 1785] носили, как правило, характер различных по объему номенклатур или списков (воровских) слов (branded words), но все исследователи воздерживались от какого-либо толкования самого слова slang, ставшего термином. Это и понятно: даже сегодня его этимология остается неоднозначной и спорной. А толкований у термина slang предостаточно. И основная трудность связана с его многозначностью и различиями в толковании. По данным Большого Оксфордского словаря, впервые термин slang со значением «низкий, вульгарный язык» засвидетельствован в 1756 году; в 1802 году этот термин стал употребляться и для обозначения профессиональных жаргонов, а в 1818 году также и для находящейся вне пределов литературного языка разговорной речи, состоящей из неологизмов и слов, употребляемых в специальном значении. Но со второй половины XIX века, по наблюдениям Э. Партриджа, термин slang стал общепринятым обозначением для «незаконной» разговорной речи, тогда как до 1850 года этим термином называли все разновидности «грубого, низкого» языка, кроме воровских жаргонов [Partridge 1960: 3]. Но как речевой феномен сленг существовал задолго до XVIII века. Уже в ранних документах англосаксонской письменности налицо следы сленга. Его лексические элементы находят в эпистолярной литературе и в поэзии Д. Чосера (1340-1400). Словом, сленг существовал уже в XIV веке, однако само это речевое явление подавалось под другими наименованиями и чаще всего называют cant Первым настоящим словарем сленга стал «А New Dictionary of the Terms ancient and modem of the Canting Crew» by «В. E. Gent» — автора, чье настоящее имя поглотило время. Когда в 1785 году «отец сленга» Френсис Гроуз издал свою первую научную работу о «вульгарном» языке, его не удовлетворил сам термин cant с его довольно прозрачной этимологией, которую лексикограф XVI века Т. Хармен связывал с глаголом cante («говорить») [Harman 1566-1567]. К 1811 году усовершенствованная версия этого словаря получила новое название — «Lexicon Balatronicum: A Dictionary of buckish Slang University Wit and Pickpocket Eloquence». Именно Ф. Гроуз и ввел впервые в обиход термин slang как синоним термина cant: «slang — cant language» [Grose 1785]. Что же касается лексикографической практики, то термин slang первым применил и в 1809 году поместил в Словарь новых слов английский лексикограф Дж. Энд- рьюс [Andrews 1809]. А потом термин закрепился и в последующих лексикографических изданиях. Так, в пер вом стандартном словаре Н. Уэбстера «Ап American Dictionary of the English Language», изданном в США в 1828 году, термин slang приводится с пояснением «low, wulgar unmeanting language». Заметим, кстати: термина slang нет еще в знаменитом стандартном словаре Сэмюэля Джонсона, опубликованном в 1765 г., то есть за двадцать лет до Ф. Гроуза. Ф. Гроуз не случайно связывал slang с cant*ом, поскольку оба этих слова из одного источника — потаенного языка странствующих нищих-цыган, тем более, что в цыганском cant *е использовалось слово slang. «Цыганская» этимология термина slang продержалась вплоть до конца XIX века. Приводится она и в очень известном словаре Д. Хотгена, где указывается, что сленг, язык цыган, стал обозначать позднее «низкий, вульгарный, непонятный язык»; здесь же автор словаря приводит синонимы сленга: gibberish — «цыганский язык», flash language — «низкий, вульгарный язык» [Hotten 1859: 10-11, 50]. Обратим внимание на одну примечательную деталь: Д. Хоттен ссылается на многочисленные попытки своих предшественников, исследователей сленга, дать иную этимологию термина slang и в качестве примера приводит одну из наиболее одиозных гипотез его происхождения: так, автор Словаря боксерского жаргона (1825) сопоставляет slang с жаргонизмом slangs — «цепи каторжника». XX век оказался особенно богатым на толкования термина сленг. Они содержатся в трудах В. Скита, О. Рит тера, Э. Партриджа, В. А. Хомякова, М. М. Маковского, И. Р. Гальперина и др. [Skeat 1958: 490; Ritter 1906; Partridge 1963: 782; Хомяков 1969: 65-67; Маковский 1962: 104-105; Гальперин 1956: 107-114]. Так, В. Скит, вслед за Г Уайдли и Э. Уикли, указывает на скандинавское происхождение термина slang, который просматривается в норвежских sleng-jeord, sleng-jenamn, slenga kjeften [Skeat 1958: 490]. А в датском языке slang— это «группа людей»; отсюда, по мнению ученых, рукой подать до значения «язык, свойственный определенной группе людей». Однако Э. Уикли не совсем уверен в выдвинутой им гипотезе и указывает также на другой возможный источник появления slang* а— как термина в качестве арготизма от франц. langue\ см.: [Mencken 1960: 555]. Некоторые же исследователи, О. Риттер и К. В. Вестендорпф например, считали, что причиной тут чистая случайность. Slang как слово, говорят они, образовался путем агглютинации первой части слова language (или франц. langue) с суффиксом s' в выражениях thieves ’ language, dipsies' language [Ritter 1906; Westendorpf 1923]. А Э. Партридж делает допущение, что, slang— это испорченный Past Participle (slang вместо slung) от глагола to sling (‘произносить’): таково, например, словосочетание to sling words, бытовавшие в английском языке еще со времен Д. Чосера. Делаются попытки подкрепить данное толкование сленга указанием на такие более поздние «сленговые выражения с тем же глаголом, как, например, sling language («болтать языком»), sling a yarn («рассказывать», «врать»), sling the bat («болтать на чужом языке») [Partridge 1963: 782]. А М.М. Маковский обнаружил корни сленга в современных английских диалектах (особенно северных), где slang соотносится с литературными лексемами talk и chat— «разговор, болтовня» [Маковский 1962: 104]. Л,Я. Боровой допускает сближение slang со slum — «трущоба» (выходит, что slang — «язык трущоб»?) [Боровой 1974: 224]. Интересно отметить, что после Октябрьской революции 1917 года в нашей стране выпускался журнал «Трущобы». Случайно ли подобно эху отозвался в русском языке английский slum? Не исключено, что жаргонное слово slang родилось в результате стяжения английского выражения soldier's language — «солдатский язык». Как видим, в лексикографической практике этимология термина slang — одна из самых спорных и запутанных. Следует согласиться с В. А. Хомяковым, что «этимология термина сленг остается до сих пор не раскрытой и представляет [собой] одну из загадок английской лексикографии» [Хомяков 1969: 67], что непосредственно и отражает Большой Оксфордский словарь (a word of cant origin, the ultimate course of which is not apparent). А что касается ранних дефиниций сленга, то, пожалуй, наибольший интерес вызывает толкование Д. Хотте- на, отражающее понимание данного термина в середине XIX века: сленг — это, во-первых, «низкий, вульгарный, бесписьменный или непризнанный язык», во-вторых, «секретный язык цыган» [Hotten 1860: 214]. И добавляет в другом месте: сленг — это «язык уличного юмора, беспутной, возвышенной и низменной жизни». А в предисловии к Словарю Д. Хоттен дает развернутое понимание термина сленг: «Сленг — это мимолетный, вульгарный язык, все время изменяющийся вместе со стилем и вкусом, окончательно вошедший в моду за последние 70- 80 лет и используемый людьми всякого звания — богатыми и бедными, честными и нечестными». О сленге написаны тысячи работ, включая множество монографических, и количество их постоянно растет. В сленгологии, призванной накапливать банк работ по этому речевому феномену, достойным примером может служить книга В. Берка «Литература о сленге» (1939), в которой на 157 страницах убористого текста содержится общий свод литературы по сленгу за целое столетие [Burke 1939]. Здесь же приведены многочисленные цитаты из журналов и газет за целое столетие (1839-1939), по которым легко прослеживаются два совершенно противоположных взгляда (pro et contra) на сленг: Contra: «Невежество пользуется сленгом, так как невежество копирует праздность» [с. 24] и «Фамильярность оскорбительна, а сленг фамильярен Давайте же не допускать его в наш язык» [с. 22]. Pro: «Сленг — живая метафора Это заранее отчеканенное остроумие» [с. 24] и «Сленг — это поистине сконцентрированная энергия жизни» [с. 40]. А по компромиссному мнению английской поэтессы Эммы Кук, высказанному более 130 лет тому, «у сленга есть своя роскошная, с золотой окантовкой энциклопедия наряду с примитивным и затасканным букварем» [Burke 1939: 19]. В отечественной лингвистической практике почти вплоть до последней трети XX столетия сленг рассматривался только как нечто отрицательное, не заслуживающее какого-либо научного описания [Амосова 1951:144; Ворно и др. 1956: 148], и относились к нему не иначе как к «уродливому наросту на живом теле английского языка» [Амосова 1951: 144], не уделяя этому «наросту» особого внимания. Но вплоть до настоящего времени в англо-американской традиции понятия argot и jargon смешиваются с понятием cant, которое выступает как совокупность нескольких лексико-стилистических пластов. Сюда включают арго преступного мира, блатной язык, профессиональные и социальные жаргоны, нестандартные слова и выражения — как вновь образованные, так и старые с новым значением, свойственные разговорные речи и отличающиеся относительной эфемерностью [Webster’s Dictionary 1967: 2137], — иначе говоря, всю нестандартную лексику английского языка (Substandard English), за исключением диалектов. Так что термин slang покрывает тем самым целиком русские термины жаргон и арго, а отчасти и грубое просторечие [Липатов 2003: 380-386]. Словом, под одним термином slang происходит смешение весьма разнородных лексико-стилистических яв- 4* 51 лений, что вызывает взаимоисключающие взгляды на сленг, — наиболее крайний из них высказан отечественным сленгологом И. Р. Гальпериным: в его понимании сленг как языковое явление вряд ли существует [Гальперин 1956: 107-114], с чем не согласен В. А. Хомяков, которому «такой взгляд представляется несколько нигилистическим, так как этим зачеркивается огромная работа многих поколений ученых, изучающих сленг и никогда не ставивших под сомнение факт существования сленга с самых ранних этапов развития английского языка. Да и сам термин сленг доказал свою жизнеспособность: он используется даже в других языках для обозначения определенного слоя лексики и фразеологии, пережил он и все свои ранние синонимы» [Хомяков 1969: 69].