Этические и мировоззренческо-аксиологические доминанты профессиональной культуры журналистов

С появлением Интернета изменились условия превращения продуктов информационно-коммуникативной деятельности в массовую информацию, а СМИ при этом оказались в конкурентной среде источников информации (прежде всего прагматического содержания).

конструктивного осмысления и преобразования жизни российского общества»[367]. Что концептуально характеризует гуманистическую деятельности массмедиа как основополагающий императив «в преодолении кризиса духовной жизни российского общества в контексте информационной и культурно-экологической безопасности»[368].

Причем в новейших исследованиях неоднократно доказывалось, что практически любой из медийных текстов, в той или иной конкретной коммуникативной ситуации, отражает ценностные              ориентиры субъекта информационной деятельности,

существующие в его обыденном языковом сознании[369]. Вместе с тем, как аргументированно свидетельствует Г. В. Лазутина, в ответ на снижение качества массовых информационных потоков как одной из тенденций развития современной журналистики, «в обществе формируется тревожный, содержащий в себе отрицательную энергию дискурс, ведущий к росту социального напряжения и агрессии. lt;...gt; Такая ситуация говорит о противоречии, которое существует сегодня между назначением журналистики и реальной деятельностью СМИ»[370]. Авторитетный исследователь МГУ считает его ключевым для профессии, угрожающим даже ее существованию и ставит вопрос о необходимости «выявления вызывающих его причин и путей разрешения как первоочередной научно-практической задаче»[371].

В контексте же развития конвергентных возможностей современных СМИ можно, на наш взгляд, утверждать, что новые технологии все чаще выводят на первый план исследовательского анализа проблему качества индивидуального творчества. Для современного журналиста важной компетенцией является умение создавать при этом особый тип «персонотекста, с одной стороны, приближенного, к живому общению, с другой стороны, облаченного в письменную форму и, как следствие, имеющего свои особенности на синтаксическом, лексическом, графическом уровнях» . В данном разделе исследования изучение типичных представлений, субъективных установок, выяснение роли того или иного журналиста мы ограничиваем прежде всего прагматическим аспектом - насколько системно в процессе коммуникации были реализованы этические, мировоззренческо-аксиологические и деонтологические составляющие профессиональной культуры.

Таким образом, мы подошли вплотную к необходимости рассмотрения ряда системообразующих факторов, которые в итоге формируют систему ценностных представлений как отдельного журналиста, так и профессиональной группы или конкретного «цехового» сообщества. Объектом анализа при этом с непреложностью должно выступать концептуальное пространство, образованное множеством ментальных сущностей (по Ж. Делезу - «мыслительных актов») и характеризующее целеполагающую массмедийную деятельность нового типа - со значительным увеличением числа субъектов, на чем мы неоднократно акцентировали внимание. При этом мы убеждены, что профессиональная идентичность журналиста как многомерный и интегративный социально-психологический феномен призвана не только обеспечить целостность восприятия, тождественность внутренним установкам и определенность выполняемых задач в рамках его повседневной профессиональной работы, но и быть для человека свидетельством собственной компетентности, результативности и личной удовлетворенности данного рода системной деятельностью.

Важно, что ученые сегодня особо обращают внимание на тот факт, что «в последние десятилетия в глобальном духовном континууме утвердились принципы постмодернизма, которые во многом изменили систему ценностей. Это связано, прежде всего, с тем, что произошло изменение глубинной сущности сознания человека, который погружен в семиотическое пространство и выступает в качестве самого активного субъекта творения мира знаков и потребления знаковых комплексов. Налицо смещение семантики многих важнейших семиотических кодов на уровне не только обыденной медийной практики, но и продуцирования и потребления медийного дискурса»1.

Вместе с тем, для профессиональной культуры сфера массовой коммуникации в целом и информационное пространство любого региона, в частности, выступают как специфический объект внимания, несущий в себе множество потенциальных предметов отображения. Но конкретные тексты и способы/технологии донесения информации до аудитории - а при их посредстве в итоге и создается медиаобраз окружающей индивида реальности - нельзя, разумеется, рассматривать без учета их роли в процессах организации жизнедеятельности индивидов или тех или иных социумов. При этом всегда актуальны вопросы: «В какой степени выражено сегодня реальное воздействие массовой коммуникации на процессы общественной жизни?», «Что тормозит или, напротив, динамизирует при этом их развитие?», «Существуют ли границы вмешательства массмедиа в окружающую человека повседневность?», «Какого рода способы противостояния манипуляции журналистами можно выделить?» и многие другие.

Причем большинство из этих вопросов и проблемных ситуаций можно охарактеризовать как обладающих не только этико-правовым потенциалом для исследования профессиональной культуры журналистов, но и аксиологическим. А в контексте развития процесса конвергенции - смыслообразующим, то есть чаще всего индивидуально-личностным для создателя или потребителя информационных [374] [375] продуктов. Тем более что существует достаточно распространенная в среде журналистов и исследователей СМИ точка зрения, что «этика как таковая - как способ общественного самоконтроля - практически исчезла из общественного дискурса.

Не случайно на практике сегодня зачастую происходит то, что один из журналистов в результате проведения доказательного эксперимента определил как тенденцию: некоторые крупные медиахолдинги «продают выезд журналиста на суд и статьи без рекламных пометок, без особых проверок и церемоний. Заказуха - легальный способ заработать» . В числе тех, кто озвучивал журналисту реальные многотысячные тарифы, были названы издания «Деловой Петербург», «Московский комсомолец», «Вечерняя Москва», «Независимая газета», «Трибуна» и ряд других. Парадоксально, но на юридическую чистоту подобных услуг указал в интервью автору известный адвокат Генри Резник, отметивший: «Важна в этом контексте статья 49 Закона о СМИ - в ней есть пункт об обязанности журналиста давать достоверную информацию. И если какие- то факты заведомо, тенденциозно опущены, то вся картина становится недостоверной, и тогда у лица, которому причинен вред, есть основания предъявить претензию редакции. То есть все зависит от содержания заметки».

«Заказуха в итоге совершенно легальна»? - переспрашивает журналист. Следует ответ: «Ради бога, честный журналист и деньги возьмет, и правду напишет. А если кому-либо нанесен вред статьей без рекламной пометки, редакция становится ответчиком по таким делам. Но не все то, что не противоречит закону, может быть этически одобрено: нужно отличать право от морали, от кодексов журналистской этики. Такие вопросы входят в ведение Общественной коллегии по жалобам на прессу, в которую я вхожу. Журналист - особая профессия, как и наша - адвокатская. Далеко не всегда нарушение кодекса этики влечет ответственность. Жизнь показывает, что моральные преграды - непрочный заслон на пути подкупа.

Одной из ярких иллюстраций того, что не только журналист, но и блогер несет моральную ответственность за «слово изреченное», может служить тот факт, что петиция с требованием лишить российского гражданства светского обозревателя Божену Рынску в связи с ее резонансным заявлением по поводу катастрофы самолета Ту-154 над Черным морем в декабре 2016 года, за несколько часов собрала в Интернете более 55 тысяч голосов. Публикацию поста, в котором автор порадовалась гибели съемочной группы телеканала НТВ, очень точными словами прокомментировал журналист Андрей Бабицкий: «Отказывая в сочувствии жертве любой катастрофы, мы вычитаем жизнь из себя»[379].

Следовательно, сегодня нельзя не принимать во внимание то, что дискуссию по поводу ценностей, определяющих современную массово-коммуникационную деятельность, можно вести в различных плоскостях. Публицист Дмитрий Соколов- Митрич, именуя экономику XXI века экономикой не товаров и услуг, а знаний и ценностей, которые развивают человечество, попутно продавая ему новые товары и услуги, делает даже такой вывод: «Мир сегодня буквально переполнен этими честными знаниями и реальными ценностями - только журналисты с их профессиональной слепотой способны не замечать очевидного. И если выйти за пределы культуры пессимизма и недоверия, если швырнуть в канаву наган и сесть в гребенщиковский аэроплан искренности, то можно зарабатывать не на рекламе, а на продвижении честных знаний об окружающем мире. Это такой же бесконечный ресурс, каким в свое время стали слова для поисковиков. Именно за такой труд журналистам готовы платить. Уже платят»[380].

Опрошенные нами респонденты, изложив следующим образом свое понимание конвергентной журналистики, акцентировали внимание прежде всего на технологическом аспекте развития современных СМИ:

Как понимают опрошенные респонденты конвергентную журналистику

Таблица 3

Примечательно, что диапазон ответов на дополнительный открытый вопрос - «Что, помимо организационных изменений, привнесло в вашу профессиональную деятельность развитие Интернета и новых информационных технологий?» - свидетельствовал о достаточно большом разбросе мнений по поводу идентификации себя как личности и, одновременно, субъекта, включенного в профессиональные отношения.

Таблица 4

Что, помимо организационных изменений, привнесло в вашу профессиональную деятельность развитие Интернета и новых информационных технологий?

В качестве доминантной характеристики можно при этом выделить то, что профессиональная деятельность для подавляющего числа опрошенных респондентов в условиях активного влияния глобальной Сети и возможностей новых информационных технологий стала неразделима с личностными интенциями, находящими отражение в их публичном дискурсе - продукте более или менее аргументированного обсуждения того или иного факта, проблемной ситуации, имеющем в своем основании открыто транслирующийся текст.

Вместе с тем, диссертант убежден, что современная практика дает возможность публичный дискурс журналиста дифференцировать при этом на три уровня: коммуникативно-событийный, коммуникативно-содержательный и коммуникативнопрогнозный. Первый уровень предполагает, как правило, какую-то его оперативную реакцию на актуальное событие в социальных сетях, «живом журнале», на форуме СМИ и т.д. Это дает возможность журналисту выразить прежде всего свою личностную/гражданскую позицию. Но включенность в профессиональные отношения предполагает, что формирование и развитие базы аргументации, в большей степени характеризующих субъекта уже как представителя журналистской корпорации, можно результативно реализовать лишь на коммуникативно-содержательном уровне. Следовательно, обсуждение затем не просто переносится в информационное пространство, формируемое конкретным СМИ, но и соотносится с аналогичными фактами и явлениями с привлечением публицистических и мультимедийных ресурсов. А коммуникативно-прогнозный уровень публичного дискурса журналиста характеризует в данном случае такие качества профессионала, как умение (искусство) выбрать для реагирования среди многообразия фактов и событий, ежедневно стремительно сменяющих друг друга в актуальной повестке дня, именно те, которые не только привлекут внимание массовой аудитории, позволят его удерживать в течение какого-то времени, станут темой публикаций в различных жанрах, но главное - смогут способствовать реализации при этом не только приватной модели медиадеятельности журналиста, но и выполнению в целом СМИ предписанных типологическими характеристиками социальных функций.

Обращаясь же к вычленению составляющих понятия «аксиология» в теоретическом плане, мы с неизбежностью столкнемся с противоречием общего и частного. Оно проявляется в том факте, что по-настоящему эффективной информационная деятельность может быть не только тогда, когда ведется системно, но прежде всего в том случае, если трансляция осуществляется группой субъектов. При этом они, как правило, работают в едином заданном формате, а главное, в той или иной степени, о чем можно говорить отдельно, разделяют коллективные деонтологические принципы[381]. Даже не учитывая эффект разделенных в этом случае трудозатрат и компонентов, определяющих качественную специализацию отдельных сотрудников, можно предположить, что разнообразие мнений, оценок, суждений, методов работы и т.д., характеризующих коллективное творчество и объединяемых общими представлениями о том, ради чего ведется эта деятельность, более приемлемо массовой аудиторией, нежели трансляция лишь субъективной точки зрения автора, к примеру, в «живом журнале» или блоге. То есть у представителей массмедиа в этом случае есть возможность сочетать в творчестве коллективное и индивидуальное, а у того же блогера всегда есть опасность потерять, или даже просто не суметь привлечь, массовую аудиторию к своим продуктам в силу их однотипности или тематического и жанрового однообразия.

Вышеизложенное, на наш взгляд, позволяет зафиксировать становление профессиональной группы разнообразных субъектов творческой деятельности, включенных в повседневную работу массмедиа, в качестве творцов формирующейся принципиально новой профессиональной культуры. Новой по той простой причине, что фактор не только создания информационных продуктов, но и их «упаковки», трансляции, продвижения, активизации диалоговых отношений с аудиторией и т.д. - предопределил значительное расширение числа этих субъектов. Ведь при этом все они, а не только журналисты, на чем традиционно акцентировали внимание еще недавно исследователи СМИ[382], одновременно являются в массмедиа (или скажем менее утвердительно - в идеале должны являться) субъектами социального действия, ведущего к прогрессивным изменениям человека вследствие интериоризации продуктов массовой коммуникации. В предыдущих параграфах диссертации мы при этом неоднократно отмечали тот факт, что действия создателей контента-одиночек далеко не всегда имеют конструктивный характер, а зачастую даже характеризуются асоциальностью и ярко выраженным желанием актора любым способом привлечь внимание не только к своим информационным продуктам, но и к своей персоне.

Эти и многие другие причины обусловили формулирование в современной социальной психологии понятий «прогрессивное» и «регрессивное» изменение личности профессионала. Под прогрессивным понимается «личностное и поведенческое качественное совершенствование, обеспечивающее способность эффективно выполнять должностные обязанности, положительно меняться в отношении к себе, объекту деятельности, профессиональной деятельности, ее результатам, другим людям. Регрессивное - это также личностное и поведенческое качественное изменение специалиста, негативно сказывающееся на его отношении к себе, объекту деятельности, самой профессиональной деятельности, ее результативности, другим людям»[383].

В развитие тезиса о формирующейся новой профессиональной культуре можно привести точку зрения американского социолога Т. Парсонса, который в своей «Интеллектуальной автобиографии» отмечал, что «профессиональный человек не мыслит себя как индивид, занятый извлечением частной прибыли». При этом он так сформулировал основные идеи понимания профессионализма в целом[384]: профессионал сохраняет в себе корпоративные традиции гильдий; он получил теоретическую подготовку и был социализирован в профессиональное сообщество; по своему мировоззрению он сторонник либерально-демократических ценностей и озабочен бескорыстным служением своим клиентам; личные интересы не ставит выше профессионального долга; то есть профессионал - это идеальный гражданин идеальной страны.

При этом с исследовательской точки зрения наиболее актуальной, на наш взгляд, является не просто проблематика становления профессиональной культуры журналистов, но прежде всего вычленение противоречий, характеризующих этот процесс именно на уровне аксиологии и совокупности мировоззренческих составляющих. Тем более что современная медийная практика дает нам немало примеров, свидетельствующих о том, что без преодоления данного рода трудностей роста и системного научно-практического анализа причин их возникновения невозможно говорить о поступательном развитии сферы современной массовой коммуникации в целом.

Но вначале в качестве примера, демонстрирующего, насколько важно сегодня формирование не только у представителей массовой аудитории, но и у любого субъекта информационной деятельности элементарной пользовательской культуры при системной работе с интернет-контентом, приведем широко растиражированную российскими медиа 25 августа 2016 года фейковую историю с заявлением кандидата в президенты США Дональда Трампа по поводу критики решения Международного Паралимпийского комитета о недопуске российских спортсменов к соревнованиям в Рио. Суть этого резкого выступления политика передавали СМИ по-разному, но слова о том, что «решение о недопуске российских паралимпийцев принимали полные кретины, которые и есть настоящие инвалиды», - цитировали все без исключения.

Все это было якобы сказано Дональдом Трампом в интервью Би-би-си. Со ссылкой на этот медиаресурс и была распространена новость федеральными изданиями с высокой цитируемостью: информационным агентством «Интерфакс», сетевым изданием «Газета.ру», газетами «Ведомости», «Парламентская газета», «Российская газета», радиостанцией «Эхо Москвы», телеканалом НТВ и многими региональными массмедиа. «После аннулирования новости "Интерфаксом", ряд российских СМИ стали удалять сообщения о "цитате Трампа", поясняя, что читатели стали жертвой обмана "интернет-шутников". Но некоторые из них материал на своих страницах все же оставили, пояснив, что информация может быть ложной. Так, в частности, поступила "Российская газета", выпускаемая правительством России. Не внесли никаких правок в свои заметки НТВ и "Московский комсомолец"»[385].

Повторять то, что существуют элементарные требования по поводу проверки любых источников информации, даже самых авторитетных, в данном случае не будем. Рассмотрим аксиологический аспект данной проблемы. Во-первых, почему у журналистов и технических служб, транслирующих информацию, появилось непреодолимое, видимо, желание с пометкой «срочно» сразу опубликовать ее? На наш взгляд, здесь сыграло свою роль желание восстановить справедливость в отношении паралимпийцев. И всеобще-ценностное - «вымещать свою никчемность на сильных душой и телом людях с ограниченными возможностями из России - это ли не подлость и низость?» - затмило элементарное профессионально-этическое о способах и приемах проверки достоверности информации. Журналисты зарегистрированного в Латвии русскоязычного интернет-СМИ Meduza, созданного бывшим главным редактором Lenta.ru Галиной Тимченко и одного из самых популярных в России, а также авторитетных у профессионалов, даже типологизировали и адресовали широкой аудитории названия ресурсов, которые, как они доказывают, транслируют откровенно недостоверную информацию[386]. Первые в этом списке именованы «фабриками троллей», то есть компаниями, сотрудники которых за деньги продвигают выгодные властям, экономическим и другим структурам сообщения. Вторые отличаются однобокой подачей новостей и игнорированием повестки, критической по отношению к тем или иным субъектам деятельности. Третьи не скрывают, что их задача - дискредитировать нелояльных политиков, и отличаются систематической публикацией спланированных «вбросов». Четвертые неоднократно были замечены в одновременной публикации компромата, впоследствии признанного судом не соответствующим действительности.

Во-вторых, в случае с цитированием Трампа имел значение фактор идеологический. Нетрудно было предположить, что комментарии, которые появятся на интернет-ресурсах, будут иметь в случае с паралимпийцами ярко окрашенную эмоциональность: ликование по поводу того, что «чужой» встал на «нашу» сторону. Что и можно было легко зафиксировать в комментариях, обнаруженных нами на форумах СМИ: «Молодец, Трамп!», «Трамп - кандидат от России!», «Трамп мне нравится своей прямотой и стремлением к справедливости без границ!» и даже «Слово Правды из Америки!».

Ну и, в-третьих, сам факт представленности в списке «цитировавших» кандидата в президенты США массмедиа совершенно различных типологических групп, в том числе и отражающих в своем творчестве зачастую принципиально разные подходы и идеологемы, свидетельствует, что механизм распространения яркой новости, рассчитанной на внимание безгранично массовой аудитории, запускается очень легко. В этом и подобных случаях трансляции фейковой информации можно выделить как сугубо маркетинговый, так и прогнозно-творческий аспект. Ведь при подтверждении оперативной информации можно запланировать на эту тему публикации и в других жанрах. В случае ее опровержения, как свидетельствовал этот факт, можно было даже не публиковать извинений, не говоря уже о том, что по отношению к СМИ могли бы быть применены какие-то санкции.

Очень ответственным сегментом общественных отношений является взаимодействие власти и журналистики как социального института. Не выделяя данный аспект в силу того, что это отдельное направление исследований, вместе с тем, акцентируем внимание на том, что регулироваться данные отношения должны не только законодательством, но и моралью, причем с обеих сторон - и со стороны власти, и со стороны медийного сообщества. Об этом, например, шел разговор на площадке Объединенного народного фронта в Ханты-Мансийском автономном округе - Югре вскоре после выборов в Государственную думу РФ[387]. Озвучивая проблемы, волнующие журналистское сообщество Уральского федерального округа, выступающие, в частности, отмечали, что «при этом речь идет не о подчинении массмедиа властным структурам, не о ликвидации независимости прессы от власти, а о необходимости обеспечить оптимальную работу того и другого института в интересах всего общества. Пора исследовать нравственную сторону отношений журналистики и власти. Это одна из важнейших задач современной профессиональной этики, ибо нужда средств массовой информации в свободе от чиновников очень велика».

Известный уральский журналист и руководитель СМИ Анатолий Корнеев при этом отметил в выступлении, что зачастую «поиск и публикация "грязных сенсаций", псевдорасследований в органах власти всего лишь способ зарабатывания денег, а нередко и просто реализация собственных, зачастую неадекватных и ничем не подкрепленных амбиций»[388] [389] [390]. Этой же проблемой, как мы выяснили, озабочены не только руководители, но и сами журналисты. «В нашем профессиональном цехе не стыдно сегодня быть «нерукопожатным, - сказал в интервью диссертанту один из опрошенных журналистов. - Наши конкуренты рубриками "Слухи", "Прогнозы" и т.п., как они считают, снимают все вопросы по поводу публикации недостоверной или откровенно заказной информации. Пока государство на правовом уровне не примет соответствующие поправки к Законам о СМИ и Авторском праве, где должно быть сформулировано понятие "информационная ответственность", подобного рода манипулирование аудиторией и самими журналистами не прекратится».

В противном случае, как свидетельствует практика, могут возникать противоречия даже между корпоративным («цеховым») сообществом и отдельными его членами. Как произошло в случае с 14 журналистами интернет-издания Znak.com, вышедшими из Союза журналистов России. Написать заявления о выходе, по их словам, они решили после смены руководства Союза, а также учитывая поведение новых руководителей вскоре после назначения. «В составе секретариата СЖР после недавнего съезда оказались люди, к которым редакция Znak.com не испытывает доверия (вернее будет сказать - испытывает недоверие). - Журналисты Znak.com при этом отметили, - что новое руководство демонстрирует неуважение к рядовым журналистам и занимает услужливо-подобострастную позицию по отношению к чиновникам. lt;...gt; Пользуясь трибуной Союза журналистов, эти люди начинают раздавать оценки, деля журналистов на "правильных" и "неправильных". С нашей точки зрения, это недопустимо и опасно» .

В качестве отдельного объекта исследования современной медийной практики можно рассматривать и информационные войны как крайнюю степень идеологического, экономического, корпоративного и пр. противостояния субъектов информационной деятельности и стоящих за ними акторов и инициаторов такого рода влияния на массовую аудиторию. В современной социологической практике их определяют как войны, «связанные с переделкой, взломом сознания противоположной стороны» . По мнению автора, представляющего авторитетную социологическую школу, «такая форма противоборства становится ключевой в современном мире»[391], что, безусловно, требует поиска эффективных форм информационного просвещения и медиаобразования масс.

Еще один малоизученный аспект информационного влияния и управления при посредстве новых технологий - использование индивидами возможностей современных поисковых систем. Удобство и быстрота получения нужной пользователю глобальной Сети информации взаимосвязаны с ее продуманным отбором, систематизацией и фильтрацией. И при посредстве интернет-технологий реализуются в данном случае самые изощренные формы манипулятивного влияния в лучшем случае маркетологов, но чаще всего, как свидетельствует общественная практика, представителей самых разнообразных идеологических структур или политтехнологов. Так, Google, как свидетельствует ведущий научный психолог Американского института поведенческих исследований и технологий (Калифорния) Роберт Эпштейн в своей книге «Новый контроль сознания» («New Mind Control»), «собирает информацию о людях в режиме 24/7. Для этого компания использует больше 60 разных платформ для наблюдения - конечно, это поисковая система, но также Google Wallet, Google Maps, Google Adwords, Google Analytics, Chrome, Google Docs, Android, YouTube и многие другие. Пользователи Gmail в основном не обращают внимание на то, что Google сохраняет и анализирует каждое электронное письмо, даже неотправленные черновики - а также входящие письма, которые приходят как от пользователей Gmail, так и с других сервисов»[392].

На основании всего ранее сказанного, на наш взгляд, с достаточной уверенностью можно выделить основные факторы, которые должны, как мы доказываем, характеризовать этические, мировоззренческо-аксиологические и деонтологические составляющие профессиональной культуры журналистов в контексте развития конвергентной журналистики. В их числе, конечно же, прежде всего следует назвать новые объекты и орудия труда, кардинально меняющие совокупность многих правил профессионального поведения, соблюдение которых призвано было обеспечить нравственный характер взаимоотношений, связанных с повседневной деятельностью в контексте предыдущих коммуникативных стратегий. Профессиональная этика как совокупность моральных норм, определяющих отношение человека к своему профессиональному долгу, а следовательно, и к массовой аудитории, с которой он связан в силу характера журналистской профессии, и к обществу в целом, в условиях трансформации общественных практик также не может оставаться «вещью в себе». Применение этических норм на основании научной разработанности проблемы экстраполяции «этиковедения» на массмедийную среду в условиях перманентно изменяющегося информационного рынка и выводимые из этого дискурса понятия «этический статус» и «этическое поведение» журналиста в обществе рассматриваются в современной науке в сопряженности с такими родовыми понятиями, как «общественная значимость», «моральный выбор», «моральная рефлексия», «моральное творчество», «природа журналистской этики», «профессиональная (надцеховая) и служебная (внутрицеховая) мораль»[393]. В целом же нормы профессиональной этики можно обозначить как уточненные применительно к журналистике нормы общей нравственности. И согласимся с Е. А. Смирновой, что сходная структура и свойства профессионально-этических и правовых норм позволяют сегодня классифицировать их прежде всего по назначению. Согласно этой классификации, «подавляющее большинство норм профессиональной этики относится к регулятивным нормам, которые делятся на управомочивающие, обязывающие и запрещающие»[394].

Следовательно, процесс формирования и развития профессиональной культуры журналистов обусловлен взаимовлиянием с информационной культурой в целом и пользовательской (технологической), в частности. Еще один фактор определяется сложностью, полиструктурностью предметного поля любого информационного пространства, в котором фиксирует свои тексты массмедиа. И так как конвергенция подразумевает сегодня соединение и объединение на нескольких платформах различных способов донесения контента массмедиа до аудитории, то интерактивные/гипертекстовые форматы обладают при этом не только большим информационным, но и манипулятивным смысловым потенциалом. Диссертант уверен, что сегодня недостаточно при его системном описании ограничиваться лишь приемами и технологиями. М. И. Сизьмин в новейшем исследовании, на наш взгляд, совершенно справедливо предлагает манипулятивную функцию массмедиа в контексте

идеологического и информационного противостояния, ставших обыденной практикой в интернет-пространстве, четко разграничивать на методы воздействия информацией и воздействия на информацию. С учетом этой дифференциации, и прежде всего в интересах обеспечения национальной безопасности, он современный процесс информирования массовой аудитории делит              на несколько типов:

«трансинформирование», «параинформирование», «псевдоинформирование», «метаинформирование» и «дезинформирование»[395]. Нетрудно заметить, что данного рода типологизация предполагает разделение для анализа аспектов локального и глобального информирования массовой аудитории. Не вызывает сомнения и тот факт, что с настоятельностью предполагается сегодня поиск обществом в целом и журналистским сообществом, в частности, неких социальных «фильтров» для данного рода текстов.

И, наконец, еще один фактор взаимообусловлен предыдущим, поскольку является следствием расширения массмедиа своего влияния, с помощью прежде всего различного рода интернет-проектов, за пределами сугубо локального или регионального информационного пространства. Это, как свидетельствует практика, позволяет почти без ограничений расширять диапазон тематики и эмоциональной выразительности контента, а также приращивать аудиторию и авторский состав, формируя своего рода виртуальный клуб, включающий в состав не только своих читателей, но и экспертов и комментаторов, в том числе из непрофессионалов. Это в случае успеха также, разумеется, позволяет расширить диалоговые возможности массмедиа, а за счет прямой и косвенной рекламы - решать определенные экономические задачи.

При описании и структурировании сопряженных элементов, характеризующих эффективную реализацию коммуникативной стратегии конвергентной журналистики, предполагается в рамках новейшей медийной практики также учитывать необходимость ряда организационно-правовых и управленческих действий. В частности, внесение изменений (уточнений) как в соответствующие документы нормативного характера, так и в учебные планы подготовки выпускников вузов и программы повышения квалификации журналистов-практиков. Студентам-бакалаврам это поможет быстрее определиться со специализацией. Не секрет, что даже после ряда производственных практик они с трудом представляют свое медийное будущее, поскольку чаще всего лишь выполняют задания руководителей практики в СМИ или ведут далеко не творческую общередакционную работу. Неоднократно также высказывались мнения, что в рамках обучения магистров необходимо лучших из них готовить к руководящим должностям.

Что касается журналистов-практиков и медийщиков разных специализаций, то в свете анализируемой нами проблематики вычленения доминант профессиональной культуры считаем необходимым актуализировать для обсуждения вопрос и о так называемом профессиональном выгорании - синдроме, развивающемся у субъектов информационной деятельности на фоне утери мотивации к творческой деятельности, хронического стресса, обусловленного постоянной «включенностью» в работу. Эти факторы зачастую определяют не только профессионально-деятельностные, но и мировоззренческо-аксиологические компоненты личностной идентификации. В сленге топ-менеджеров, как мы выяснили, даже существует термин «информациогонность» (составное от существительного «информация» и глагола «гнать», т.е. непрерывно что- то производить), характеризующий, как отметил один из наших респондентов, «способность сотрудника к "выдаче на-гора" нужного количества актуальных информационных сообщений». Однако данный процесс, происходящий, как правило, в условиях острой конкуренции не только с другими массмедиа, но и с коллегами, характеризуется при работе в строго заданном формате не только определенного рода повторяемостью операций или даже монотонностью, затратой физической и эмоциональной энергии, но и возникновением на каком-то этапе творческой деятельности дистресса[396] как третьей стадии общего адаптационного синдрома - стадии истощения (по Г. Селье[397] [398]).

В источниках, характеризующих профессиональное выгорание как симптом нашего времени и конкретно - своего рода типичное заболевание, все чаще касающееся представителей сферы массмедиа, относимой ими к одной из самых стрессогенных , отмечается, что существует ряд примет, характеризующих изменения в поведении человека, подверженного ему. Это может выражаться, к примеру, в том, что «усиливается его сопротивление выходу на работу; он/она часто опаздывает; утрачивает творческий подход к решению проблем; увеличивает употребление меняющих настроение психоактивных веществ (включая кофеин, никотин и алкоголь); утрачивает способность удовлетворять свои потребности в развлечениях и восстановлении здоровья; подвержен несчастным случаям. Может понизиться "вовлеченность" в работу, но возможен и обратный эффект, когда профессионал работает усерднее и дольше, а позитивных результатов становится все меньше и т.д.

На эмоциональном уровне утрачивается чувство юмора, возникает постоянное чувство неудачи и вины; человек часто испытывает гнев, обиду, горечь и беспокойство. Наблюдается повышенная раздражительность и нетерпимость, проявляемая на работе и дома; ощущение постоянных придирок со стороны окружающих; чувства обескураженности, равнодушия, бессилия, беспомощности, безнадежности, разочарования. Более редкими становятся положительные переживания. Теряется смысл работы и жизни в целом, возникают апатия и депрессивные симптомы»[399] [400].

Опрошенные нами респонденты также отмечали, что у медиаспециалиста при этом подверженность симптомам «выгорания» может сопровождаться «снижением или завышением самооценки, а последнее нередко приводит к конфликтным ситуациям в коллективе», а также проявляется в «циничном отношении к профессии или представителям аудитории», в «оскудении набора профессиональных приемов», «творческой повторяемости или даже шаблонизации работы» и т.д., и т.п.

Результаты нашего исследования свидетельствуют, что работа в условиях конвергентной редакции (в тех СМИ, где был реализован такой управленческий подход) требует теперь, по мнению респондентов, принципиально иного отношения к организации рабочего и личного времени, что иногда даже меняет стиль жизни:

Что изменилось для вас в организации рабочего и личного времени в условиях реализации

конвергентной модели работы редакции?

В рамках структурирования сопряженных элементов коммуникативной стратегии конвергентной журналистики очень важно выделить для анализа аспект редакционного менеджмента. В новых условиях функционирования СМИ носителями профессиональной культуры из числа тех, кто включен в систему производства массовой информации, являются, как мы отмечали, прежде всего представители различных специализаций. Наряду с традиционным делением по группам журналистов: на основании тематических признаков представляемого ими контента - экономические и политические обозреватели, специалисты в области спорта, культуры и т.д., а также жанровой специализации - репортеры, обозреватели, колумнисты, очеркисты и т.д., технологической подготовки креолизованных текстов - фотокорреспонденты, художники, специалисты по созданию инфографики и т.д., сегодня все больше проявляется тенденция ситуативной реакции руководства на потребности медийного рынка. Это приводит к формированию новых специализаций, зачастую достаточно узких или даже характерных только для нескольких СМИ.

Поскольку сфера современного менеджмента СМИ является достаточно малоизученной с точки зрения выявления факторов, влияющих на формирование и развитие профессиональной культуры, этому был посвящен отдельный раздел проведенного нами социологического исследования. В частности, респондентам были предоставлены для ознакомления базовые определения профессиональной культуры, затем им было предложено дать ответы на следующие вопросы:

Если да, то почему

* Пропуски: 79 из 256 (30,9%)

Нетрудно сделать вывод о том, что результаты еще раз подтвердили факт акцентуации в ответах респондентов сугубо технологической составляющей медиадеятельности. Напомним, что проведенный нами в предыдущих параграфах анализ источников также свидетельствовал, что в контексте проблематики менеджмента

СМИ в целом и управления конвергентной редакцией, в частности, исследователи чаще всего ограничиваются экономическими, правовыми или сугубо психологическими вопросами организации деятельности. Хотя на примере местных СМИ Пермского края можно утверждать, что более 60% опрошенных социологами журналистов ответили, что писали так называемые «заказные» материалы и не считают это чем-то выходящим за рамки профессиональной этики[401].

Вместе с тем, у массовой аудитории, все чаще пользующейся лишь мобильными средствами получения информационных продуктов, в число приоритетных входят факторы их оперативности (режима реального времени), наглядности (изобразительности) и краткости (сжатой до минимума содержательности). Разумеется, это нельзя отнести к числу основных тенденций развития в целом журналистики как социального института, но в контексте проблематики данного диссертационного исследования мы определили ранее формирование в среде журналистов конвергентных редакций культуры трансляции текстов как одну из актуальнейших задач современной журналистской науки. Убеждены, что это предполагает прежде всего то, что можно выделить и описать как алгоритмы коллективной и индивидуальной профессиональнотворческой деятельности. Об этом пойдет речь в следующей главе диссертации, которую мы озаглавили «Творческие компетенции журналиста конвергентной редакции», акцентировав внимание не только на проблематике собственно текстотворчества в новых условиях, но и на выделении важных мировоззренческоаксиологических доминант профессиональной культуры журналистов.

Безусловно, процессы формирования профессиональной идентичности журналиста конвергентной редакции соотносимы в целом с актуальными тенденциями развития современной журналистики[402]. Суммируя сказанное, отметим, что те или иные их характеристики находят проявление как в медийном контенте, особенностях создания и трансляции текстов, так и в факторе активного внедрения инновационных

технологий в медиаиндустрию. Конкуренция с «новыми медиа», социальными сетями, блогерским сообществом с настоятельной необходимостью предполагает переход к реализации конвергентной модели редакции СМИ, что меняет устоявшуюся структуру и принципы менеджмента, все больше соотнося их с запросами как массовой аудитории, так и наиболее активной ее части из числа обладателей мобильных устройств. В этих условиях журналисты должны не просто отказаться от привычных схем профессионального целеполагания и стереотипов творческой деятельности, но и перманентно, с использованием опыта ведущих массмедиа, совершенствовать свои профессиональные навыки, осваивать смежные специализации для создания и трансляции актуального медийного контента.

Определяющими факторами формирования и развития личностных установок являются при этом аксиологические и мировоззренческо-деонтологические составляющие профессиональной культуры сообщества. Вслед за исследователями МГУ Е. Е. Прониной и Т. И. Фроловой следует подчеркнуть: гуманистический потенциал профессии должен быть определяющим для социализации ее носителей. Вместе с тем, данная проблематика хотя и не отрицается как главенствующая ни теоретиками журналистики, ни практиками, но в условиях глобализации и развития объективированной глобальной Сетью многополярности мира «гуманитарные ценности, в соответствии с которыми выстраиваются повестки, российским обществом еще не провозглашены как некая общая идеологическая платформа, позволяющая ставить общенациональные задачи человеческого развития»[403].

При этом большинство исследователей журналистики называет все же ограниченный, а точнее - весьма традиционный набор способов формирования целевых установок личности для работы в принципиально новых условиях. Ведь стратегические цели конвергентной журналистики, как мы уже неоднократно отмечали, предполагают не просто симбиоз технологий, но прежде всего концентрацию смыслов зачастую в совсем небольших по объему текстах. Только желания субъекта, их создающих, или даже технологических умений бывает сегодня недостаточно. Коммуникационный потенциал конвергентной журналистики в равной степени должен быть обусловлен как интенциями субъектов информационной деятельности, так и желанием, а также навыком конкретного представителя аудитории к восприятию текстов именно диалогического характера. Сформировать информационную культуру силами представителей одной или даже нескольких типологических групп массмедиа, конечно же, не под силу. Причем ценностные разрывы, существующие на практике в форме полного отторжения каких бы то ни было контактов с нетривиальными текстами, влияют не только на коммуникативные стратегии, но в первую очередь и на экономическую эффективность деятельности информационных субъектов.

Председатель Российского комитета и межправительственного совета Программы ЮНЕСКО «Информация для всех» Е.И. Кузьмин уже неоднократно акцентировал внимание на том факте, что «повсеместно снижается интерес к освоению серьезных текстов, их восприятие становится все более поверхностным. В результате ухудшается владение родным языком, в силу чего люди все хуже понимают сложные смыслы усложняющейся (глобализирующейся!) реальности и не в состоянии выразить сколько- нибудь сложную мысль даже на своем родном языке»[404].

В этих условиях, убеждены мы, общую антропоцентрическую парадигму в российском медиапространстве можно реализовать только в условиях изменения образовательных и самообразовательных векторов подготовки и переподготовки журналистских и в целом медийных кадров. При этом подчеркнем, что в силу того, что диффузия форм и способов реализации творческих интенций личности в медийном пространстве воистину не имеет сегодня границ, нередко можно услышать высказывания о том, что такого рода образование излишне. Мол, нужно акцентировать при этом внимание только на технологическом аспекте. И что усложнение отношений человека с окружающим миром - это отнюдь не фактор, который должен определять образовательные модели. Об этом, в частности, пойдет речь в заключительной, четвертой главе диссертации.