ПЕРЕПИСЬ РАБОТНИКОВ МОСКОВСКИХ УЧРЕЖДЕНИЙ (1918 г.) КАК ИСТОЧНИК СВЕДЕНИЙ ПО ИСТОРИИ ЧТЕНИЯ И БИБЛИОТЕЧНОГО ДЕЛА

Публикуемая статья - последний завершенный при жизни труд Серафимы Михайловны Смирновой (1927 - 1980), библиотековеда, многостороннего специали- ста-исследователя и деятельного методиста и практика, почти 30 лет жизни отдавшей библиотечному делу.

Первые шаги Советской власти в реорганизации книжного обращения представляют большой интерес для современности, а их детальное изучение способствует развитию теории и практики библиотечного дела. Особенно это касается периода 1917 — 1920 гг., когда впервые был принят ряд важнейших законодательных актов, принципиально изменивших всю ситуацию библиотечного дела и чтения в стране.

Одним из исторических источников, проливающих свет на формирование библиотек в первые месяцы Советской власти и становление нового читателя, является перепись работников московских учреждений, проведенная в августе-сентябре 1918 г. Для организации переписи была создана специальная Комиссия по проверке служащих и сотрудников советских учреждений Москвы, состоящая из представителей Совнаркома и ВЦИК. Комиссии так и не удалось проанализировать полученный материал.

История переписи служащих, судьба ее архива, хранящегося в ЦГАОР СССР (ф. 3524), основные его характеристики изложены в работах М. П. Ирошникова[3]. В них приведен текст переписного листа, который

назывался „Анкета для всех работников советских учреждений”. Большинство вопросов анкеты касалось места прежней службы опрашиваемого, стажа работы, рекомендаций на занимаемую должность, партийной принадлежности и т. д. Однако, кроме вопросов официального характера, анкетируемым задавали вопросы о семейном положении и социальном обеспечении детей, о их здоровье, о продуктовых пайках и, наконец, о „духовной пище”. Вот формулировка интересующего нас вопроса анкеты (№ 14): „Пользуетесь ли Вы в советских учреждениях духовной пищей — книгами, театрами и т. п. и сколь удовлетворительно?”

Информация, заложенная в ответах на данный вопрос, еще не обобщена, сведения о рассматриваемом архивном фонде переписных листов как историческом источнике в библиотековедческой литературе отсутствуют. В данной статье мы стремились дать источниковедческий анализ фонда с точки зрения возможностей его использования для изучения развития советской культуры, и в частности библиотечного дела. Нами была взята для анализа лишь часть итогов переписи (35 дел из 269).

Количественное распределение ответов, на которых основывается статья, приведено в таблице 1. Однако интерпретация полученных количественных распределений невозможна без анализа характера и особенностей понимания данного вопроса анкетируемыми. Это связано с опреде

ленной нечеткостью и неконкретностью вопроса, с его двусоставностью (спрашивается не только о факте пользования „духовной пищей”, но и о степени удовлетворенности ею), а также со значительной образовательной и культурной неоднородностью опрашиваемых.

Первая часть вопроса — „Пользуетесь ли Вы в советских учреждениях духовной пищей...” — была по-разному понята отвечавшими.

При анализе нами учитывался весь набор источников культурно-просветительной информации, которыми пользовались опрашиваемые или на которые ими были предъявлены запросы. Такой подход позволяет использовать утвердительные ответы опрашиваемых о духовных благах (873 анкеты6) при всем разнообразии конкретных ответов, так как все они свидетельствуют о стремлении к подъему культурного уровня. Это относится и к кратким ответам (типа „да”, „пользуюсь”, без пояснения, какие виды .духовной пищи” — книги, театры и т. д. - подразумевает опрашиваемый).

Остальные анкеты (из 6,5 тыс. просмотренных) содержат отрицательные ответы, либо ответ в них вообще отсутствует. Мотивированные отрицательные ответы даны в 474 анкетах. Немотивированные ответы при кажущейся категоричности („нет”, „не пользуюсь”) более уязвимы для статистической обработки, чем краткие утвердительные мнения. К подобному выводу приводит сопоставление ответов представителей различных социально-профессиональных групп трудящихся. Лица, занятые в сфере просвещения и культуры, чья трудовая деятельность была связана с распространением знаний, пропагандой литературы и искусства и т. д. (преподаватели вузов, библиотекари, работники музеев), нередко исключали себя из круга потребителей культуры. Так, 18 преподавателей (в том числе 9 профессоров) Московского высшего технического училища (д. 33)7 и 22 из 88 библиотечных работников, 28 из 33 работников Московского Пролеткульта (инструкторов и организаторов) (д.

1 Здесь и далее ссылки даются только на ф. 3524 ЦГАОР СССР (оп. №1), поэтому они приводятся в тексте с указанием номера дела (,д”) и номера листа в нем („л”).

Количественное распределение ответов на вопрос анкеты ¦«Пользуетесь ли Вы в советских учреждениях .духовной пшцей” - книгами, театрами и т. п. и сколь удовлетворительно?gt;

(в абсолютном исчислении).

ванных ответов

ского и Исторического музеев дали отрицательные ответы на вопрос об использовании книг.

И напротив, слушатели лекций, лица, обучавшиеся в Народном университете им. A. J1. Шанявского и других учебных заведениях, абоненты библиотек, участники художественной самодеятельности и зрители народных театров, студийцы пролеткультовских организаций включали занятия и посещения культурно-просветительных мероприятий в орбиту своей духовной жизни.

Подобная противоречивая ситуация, когда культурно-просветительные работники исключают себя из числа потребителей духовных благ, а читатели и зрители причисляют себя к ним, проявилась в ответах различных работников одних и тех же коллективов. Так, заведующий культурно- просветительным подразделением (Украинский отдел Наркомнаца), написав „нет” в п. 14, сообщает далее, что сам устраивает спектакли, концерты-митинги, которые проходят успешно (д. 36,л. 15). И наоборот, конторские служащие, счетные работники этого отдела часто пишут в анкетах, что посещают зрелища, устраиваемые на службе (д. 36, л. 20 - 23), или просто дают положительный ответ (д. 36, л. 16,17,25,26).

Как же интерпретировать столь парадоксальную ситуацию, когда организаторы культуры исключают себя из числа ее потребителей, а их подчиненные, напротив, причисляют себя к ним? Очевидно, что для многих критерием выделения .духовной пищи” служили цели, мотивы обращения к ней. Например, книга для работников просвещения является неотъемлемым условием их трудовой деятельности. Обращение к книге они рассматривают для себя как само собой разумеющийся акт и предпочитают говорить о том, чего им недостает: библиотекари — о посещении театров, преподаватели — о чтении художественной литературы и т. п. Отрицательные ответы на данный вопрос работников внешкольного образования могут означать, что за неимением времени они не посещают стационарные учреждения культуры, а народные театры, художественная самодеятельность, клубы, работу которых они организуют, в расчет ими не принимаются. Можно полагать, что одностороннее приобщение к духовным благам не устраивает этих людей, их требования к источникам культуры, необходимым для полнокровной духовной жизни, весьма высоки. Для трудящихся же, среди которых данная категория людей распространяет знания, получаемая .духовная пища” соответствует потребностям и возможностям на данной стадии их культурного развития.

При анализе ответов необходимы, следовательно, учет существования разных уровней в культурной ориентации различных социально-профессио- нальных групп трудящихся того времени, своеобразная корректировка, позволяющая не исключать организаторов культуры из сферы духовной жизни первых лет Советской власти.

Скрытый смысл кратких ответов ,да”, ,,нет”, их невзаимоисклю- чаемость в ряде случаев выявляются, когда анкетируемые уточняют свои представления об источниках .духовной пищи”. Респондентам, как отмечалось выше, предоставлялась возможность не ограничиваться названными источниками (книги, театры), а самим расширить сферу культуры посредством конкретизации слов „и тому подобное” в вопросе. 40 человек дали положительный ответ, указав, что читают иные печатные издания — периодические издания, журналы, газеты. Если бы вопрос подобным образом был понят всеми анкетируемыми, то вполне вероятно, что доля отрицательных ответов значительно понизилась. Например, большинство опрошенных при ответе не учитывали периодические издания, считая, что в анкете не спрашивается об этом. Так, экспедитор и заведующий Московским отделением конторы журнала ,.Пламя”, издававшегося в Петрограде (д. 291, л. 2, 3). хроникер-переводчик и редактор журнала ,.Коммунист” (орган Комиссариата по делам армян) (д. 36. д. 59. 83). работники редакции и конторы газеты „Вечерние известия” (д. 264, л. 5 — 7, 9. 10, 18, 24, 26, 33, 41) чтение газеты в расчет не принимали. Аналогичным образом поступила и сотрудница Комиссариата по латышским национальным делам, которая подробно характеризует свою работу в отделе информации и международных сношений, указывая, что читает местные и иностранные газеты, классифицирует корреспонденцию и информацию (д. 36, л.246).

30

В качестве итога проведенного анализа представляется возможным утверждать, что статистическое распределение ответов на 14-й вопрос анкеты не дает исчерпывающей картины потребления „духовной пищи” в то время. Ценность архивного фонда в другом — он отражает представления трудящихся тех лет о состоянии сети культурно-просветительных учреждений, в частности библиотечного обслуживания.

Свою удовлетворенность получаемой в советских учреждениях „духовной пищей'’ выразили 210 из 873 опрошенных, ответивших положительно на первую часть вопроса. При этом преобладали ответы, в которых не раскрывалось, чем удовлетворены опрашиваемые, а чем — нет.

Роль профессионального чтения, успехи библиотек в его развитии, пожелания специалистов представлены в ответах весьма определенно, хотя и выборочно. При анализе ответов ощущается, что анкетируемые затрудняются определить, спрашивают ли их только о художественных произведениях или имеется в виду и чтение специальной литературы. Желая сообщить о профессиональном чтении, одни оговаривают, что читают книги только для работы, другие, напротив, пользуются возможностью проинформировать вышестоящие организации о характере пользования специальной литературой. Отдельные респонденты акцентируют внимание на специфике своей сферы трудовой деятельности. Так, заведующий отделом научной съемки Кинематографического комитета отмечает, что книгами и пособиями он вполне удовлетворен, так как благодаря самим условиям работы имеет доступ ко всем книгохранилищам (д. 30, л. 134).

Не очень уверенно анкетируемые сообщают о пользовании библиотеками в служебных цепях. „Нет”, — например, отвечает заместитель заведующего научным отделом Кинематографического комитета, а затем уточняет: — „за исключением библиотеки комитета, используемой для служебных надобностей” (д. 30, л. 14). Библиотеку этого комитета назвали также заведующий издательским отделом, киноредактор, делопроизводитель (л. 19, 40, 99) и другие - всего 15 человек из 144. Это явно заниженные данные. Трудно представить себе, что без этой библиотеки мог обойтись, например, заведующий детским отделом научно-просветительной кинематографии (л. 39).

Около 200 анкет представлено сотрудниками Московского высшего технического училища (д. 33). Профессорско-преподавательский состав^ их ассистенты, лаборанты 30 раз упомянули библиотеку училища, в ряде листов она явно подразумевается, хотя и не упоминается. Есть положительные отзывы: „...в смысле подбора и количества книг и журналов нельзя желать лучшего” (ассистент химического факультета, л. 103). Об удовлетворенности библиотекой говорится и в других анкетах (л. 24, 89, 122, 178), хотя есть и критические оценки ее работы (л. 102,171, 182).

Претензии к библиотекам чаще всего высказываются именно из-за неукомплектованности Научной, производственно-технической литературой. Приведем высказывания из анкет работников хозяйственного отдела губернского Совета. „Отсутствует специальная литература”, - пишет заведующий техническим подотделом (д. 280, л. 193), а секретарь отдела

31

отмечает, что „желательно расширение библиотек в научном направлении’! (д. 280, л. 99). „Отсутствует серьезная литература по специальности”, -4 объясняет свое ,деобращение” в библиотеку землемер того же ведомств] ва (д. 280, л. 497).              |

Ассистент по секции школ для взрослых (Московский губернский Со-! вет) сообщает: ,,Книг по нашему отделу нигде найти не можем” (д. 280^ л. 238). Учителя-филологи нередко сетуют на отсутствие в библиотеках1 книг современных авторов (например, д. 35, л. 332).

Наряду с приведенными критическими замечаниями, есть положительные высказывания о работе публичных библиотек. Экономист из ВСНХ отмечает, что на его рабочем месте „по специальности, к сожалению, нет никаких книг и справки приходится делать в общественной библиотеке” (д. 205, л.293).

Немало примеров приобретения книг в магазинах в помощь трудовой деятельности: „книги приобретаю за свои средства, следя, насколько возможно, за научной и педагогической литературой” (преподаватель физики и химии, д. 35, л. 246); ,докупаю и читаю книги юридического содержания в изданиях советских учреждений” (заведующий юридическим отделом одного из управлений ВСНХ, д. 213, л. 18).

По-разному была понята опрашиваемыми и вторая часть вопроса анкеты („сколь удовлетворительно?”). Одна группа респондентов охарактеризовала состояние культурно-просветительной работы в своем ведомстве. Некоторые из них еще не ясно представляли, как строится система обеспечения трудящихся книгами, однако во многих записях чувствуется твердая вера в то, что Советская власть проявит заботу, возьмет в свои руки снабжение трудящихся „духовной пищей”. Поскольку вопрос о „духовной пище” шел за вопросом о получении продуктовых пайков, анкетируемые связывали эти вопросы и в ответах некоторые выражали мнение, что, как и продовольствием, книгами должны снабжать в советских учреждениях. Характерны ответы типа „литературы от железной дороги не получала” (вагонораспределитель, д. 164 б, л. 45); „не знаю, где их получить” (старшая конторщица, д. 213, л. 89). Краткие ответы типа „не получаю” встретились 15 раз.

Опрашиваемым казалось важным подчеркнуть, что они не получают книги бесплатно: .дользуюсь газетами. Политические брошюры и книги покупаю на собственные средства” (заместитель заведующего одного из отделов Наркомнаца, д. 36,л. 4); «получаю ,Известия”, все остальное — за свой счетgt; (заведующий нотариальной конторой, д. 276, л. 31).

На понимание опрашиваемыми вопроса о пользовании книгами сказывался и порядок распределения билетов в театры, существовавший в те годы (напомним, что вопрос о книгах и театрах объединен в одном пункте). Наиболее определенно это представление сформулировал старший счетовод одного из управлений ВСНХ, который отмечал, что он не пользуется .духовной пищей”, так как у него нет возможности получать на льготных условиях книги и билеты в театры (д. 213, л.285).

Некоторые анкетируемые сужали понятие советского учреждения до масштаба своего отдела: „О существовании таковой пищи при отделе не слыхал и не видал” (помощник бухгалтера, д. 279, л. 341). Подобные причины использования книгами и театрами (из-за отсутствия „таковых” в учреждении и т. п.) отвечавшие называли нередко: 21 раз — специалисты народного хозяйства, 26 — обслуживающий персонал.

Анкетируемые, не ограничившие сферу источников .духовной пищи” рамками своего учреждения, обращали в ответах внимание на характер учреждения, посетителями которого являются (уточняли, что пользуются книгами в общественных библиотеках, посещают советские театры, социалистический клуб). Однако свободного времени в первые послереволюционные месяцы для широкого использования названных культурно-просветительных учреждений часто не хватало. „При всем желании отдохнуть в театре или на концерте, — пишет руководящий работник Кинематографического комитета, — не имеем времени” (д. 80, л. 109).

В ответах нередко ощущается неудовлетворенность тем, что нет возможности пользоваться предоставляемыми духовными благами. Наиболее определенно это звучит в таких ответах: „Вследствие недостаточности свободного времени, большая часть которого уходит на службу, — неудовлетворительно...” (д. 1646, л. 68); „не пользуюсь и очень этим не удовлетворена” (машинистка, д.205, л.235); „пользуюсь, но по недостатку времени — неудовлетворительно” (член комиссии технического надзора Кинематографического комитета, д. 30, л. 69). Как следует из приведенных ответов, анкетируемые выражают неудовлетворенность обстоятельствами, которые лишают их возможности приобщаться к культуре, а не собственно работой просветительных учреждений. />Отмечали анкетируемые и недостаточное развитие сети культурно- просветительных учреждений. Они подчеркивали, что подъем культурного уровня тормозится „из-за сравнительной малочисленности для Москвы советских просветительных учреждений” (начальник оперативного отдела ВСНХ, д. 213, л. 85), „за отсутствием книг и равно и театров в районе службы и местожительства таковыми не пользуюсь” (счетовод, д. 213, л.228).

Несомненно, что все утвердительные ответы о потреблении „духовной пищи” могут расцениваться как свидетельство тяги к знаниям, просвещению, культуре. Знаменательно и другое: в большинстве мотивированных отрицательных ответов также можно обнаружить стремление опрошенных к духовной культуре: в одних ответах выражается надежда, что отсутствие ,духовной пищи” — временное явление, в других — подчеркивается настойчивое желание иметь возможность приобщаться к культурным благам. Формулировки „пока не приходилось”, „пока еще не пользовался”, ,,в данный момент нет”, „к сожалению, нет”, „нет, но хотел бы”, „нет, но надо бы”,,дет, но очень желательно”, „нет, но буду”, .дредполагаю”,„собираюсь” и тому подобные выражения намерений встречаются весьма часто — 150 из 474 мотивированных отрицательных ответов (50 специалистов народного хозяйства, 20 paSqjjiю?Ч просвещения, 80 человек из 2-1464              I              '              v              Л'              ЕКА              I              33

обслуживающего персонала). Вот примеры подобных высказываний: ,.нужда в духовной пище, безусловно, большая” (секретарь в отделе химической промышленности ВСНХ, д. 205, л. 33); „пользоваться хорошимй книгами и театрами было бы в высшей степени желательно” (помощница делопроизводителя, д. 204, л. 121); ,дока не пользуюсь за неимением времени, но потребность ощущаю” (страховой агент, д. 279, л. 512); ,.желала бы пользоваться книгами и театрами” (регистратор, д. 279, л. 219).

Материалы переписи свидетельствуют, что напряженная работа по перестройке народного хозяйства, трудности экономического и бытового порядка почти не оставляли ни свободного времени, ни средств на культурные нужды. Но отмеченные обстоятельства не уменьшали у трудящихся желания повышать свой культурный уровень. Отсутствие времени и средств, условия труда, командировки, разъезды — эти причины чаще всего встречаются среди мотивированных отрицательных ответов (117 из 474; 83 специалиста народного хозяйства, 14 работников культуры и просвещения, 80 представителей обслуживающего персонала). Приведем еще несколько примеров: „пока не пользуюсь за неимением времени... срочная постройка завода требует... многочасовой работы” (инженер, управляющий делами правления ремонтного завода, д. 225, л. 172); „организационный период учреждения, где сотрудничаю, поглощает все свободное время” (заведующий финансовым отделом управления ВСНХ, д. 225, л. 338); „пользоваться духовной культурой можно даже в широком размере, но в связи с переживаемыми событиями в настоящий момент нет времени” (инструктор отдела труда Совдепа Сокольнического района, д. 275, л. 84). Отдельные высказывания очень выразительны: „с большим бы удовольствием сходила бы в театр, читала бы каждый день газеты, покупала книги, но, увы, средства не позволяют...” (стенографистка-машинистка,

д.              164а, л. 159); абсолютно нет времени, что очень печально” (экспедитор продовольственного отдела Бутырского районного Совета рабочих депутатов, д. 271, л. 15). Таким образом, большинство мотивированных отрицательных ответов, как и ответы утвердительные, демонстрируют стремление трудящихся к подъему культурного уровня.

Подводя итоги изложенному, следует еще раз подчеркнуть, что вопрос анкеты о ,духовной пище” по-разному был понят опрашиваемыми во всех его компонентах: „пользуется яи книгами” (покупка в магазинах или обращение в библиотеки в целях культурного досуга или в ходе трудовой деятельности), пользуется ли театрами” (стационарные или все формы культурно-просветительной, клубной работы), сфера „тому подобной духовной пищи” (газеты, журналы, лекции, митинги, музеи), ,,в советских учреждениях” (по месту службы или независимо от нее), „сколь удовлетворительно” (оценка системы обслуживания или индивидуальных, личных возможностей).

Разнобой в понимании анкеты и соответственно в ответах на нее затрудняет интерпретацию итогов статистической обработки анкеты по данному вопросу. Следует также принять во внимание, что достоверность ответов снижается из-за того, что на ряде предприятий анкеты заполнялись

34

не индивидуально, а каким-то одним человеком, - например, уполномоченным для проведения переписи, кем-то из руководящего персонала.

Целесообразно в дальнейшем (если изучение будет продолжено) при обработке и обобщении ответов на анкету провести дополнительный анализ каждого отдельного листа, сопоставление всех анкет одного коллектива.

Представляется важным подчеркнуть, что количественная характеристика положительных и мотивированных отрицательных ответов, на основании которых строился источниковедческий анализ материалов переписи в данной работе (табл. 1), не может быть использована для исчисления процентных соотношений потребляющих и не потребляющих .духовную пищу”. Цифровые показатели (в абсолютных величинах или в долевом, процентном выражении) нужны для определения частоты тех или иных типовых ответов, чтобы определить степень вероятности нахождения соответствующей информации в архивном фонде.

Проведенный анализ свидетельствует о важности обращения к первоисточникам при пользовании итогами статистической обработки первичных документов, поскольку в противном случае упускаются из виду различные нюансы в суждениях анкетируемых, в их понимании вопросов анкеты.

Рассматриваемый архивный фонд представляет несомненный интерес для библиотековедов, изучающих историю библиотечного дела. Используемый в комплексе с другими историческими источниками, он существенно обогатит знания истории советских библиотек, так как содержит ценнейшие сведения о становлении библиотек в первые месяцы Советской власти, о формировании нового читателя.