Возникает впечатление, что освободившуюся после спада печатного бума социально-коммуникативную нишу «занял» телевизор. К нему обращаются сегодня «все», причем делают это практически каждый день, а многие к тому же не по одному разу. Достаточно сравнить данные по обращению к разным коммуникативным каналам, полученные в недавнем исследовании ВЦИОМ (октябрь 2000 года, 2001 человек городского населения, в % к опрошенным, информационные каналы ранжированы в порядке убывания их ежедневной аудитории). Таблица 7. Как часто Вы лично. Ежедневно 2-Зраза Несколько Редко или в неделю раз в месяц никогда Смотрите телевизор 91 7 1 1 Слушаете радио 68 6 3 23 Читаете газеты 24 27 31 18 Смотрите видеофильмы 7 9 24 60 Читаете журналы 4 10 33 53 Сразу же отмечу, что перед нами здесь не просто актуальный срез, а устойчивые тенденции второй половины 90-х годов. Так, согласно данным международного сравнительного исследования 1997 года - кроме нашей страны, оно проходило в США. Польше, Чехии, Венгрии и Казахстане, — Россия лидировала подоле взрослых людей, которые относили себя к смотрящим телевизор «часто и очень часто» (их насчитывалось 58%) и была на последнем месте подоле «часто и очень часто» читающих (31%). По телевизору россияне при этом больше всего смотрели — и хотели смотреть еще чаще — эстрадные концерты, юмористические шоу, зарубежные мелодраматические сериалы и художественные фильмы прошлых лет, в абсолютном большинстве - советские. Отмечу, что к телевидению у россиян имелось тогда немало претензий (очень многим оно «не нравилось», большинство «раздражало»), ему как информационному источнику крайне слабо доверяли. Тем не менее свыше 85% опрошенных смотрели телевизор ежедневно по нескольку часов. Можно сказать, что само это устойчивое во все последние годы соединение будничного недовольства с чувством столь же повседневной зависимости — способ существования, типовая установка, стандартная форма отношения подавляющего большинства сегодняшних жителей России не только к телевидению, но и к окружающим людям, к собственной жизни, своей стране, всем социальным институтам общества, фигурам и структурам власти. Точнее, конечно, видеть в этих недовольстве и зависимости (соединение, базовое едва ли не для всех социальных отношений нынешних россиян) разные проекции одной проблемы или одной травмы - социальной неполноправности, неподвластно- сти для респондента его собственной жизни, что выражается здесь в его зрительской пассивности*. Данные полутора последних лет эти тенденции подтверждают. Больше половины работающих горожан (37% от всех опрошенных в 2000 году, по Москве - свыше 40%) смотрят телевизор по утрам до ухода на работу; такова же суммарная доля тех, кто, приходя вечером с работы домой, находят телевизор уже включенным или тут же включают его сами. 51% опрошенных смотрят телевизор за ужином в будни и по выходным. Почти у трети опрошенных (31%) он работает весь будний день, по-своему означая живую жизнь в доме, и не выключается никогда. В выходные дни это постоянное «присутствие» телевизора как своего рода члена семьи отмечают еще больше (37%). Важен и характер подобного просмотра: 46% опрошенных смотрят телевизор одновременно с другими домашними делами. Это означает, с одной стороны, плотную встроенность телевизора в обиход, привычную сращенность его с формами бытовой жизни дома, а с другой - своеобразную несконцентрированность, «рассеянность» обычного внимания телезрителей. (Вальтер Беньямин, одним из первых заговоривший об особом феномене массовой рецепции и всеядной, тестирующей установке типового, «среднего» зрителя, подчеркивал, что для подобного восприятия характерна не концентрация, а, напротив, «расслабление» и осуществляется оно «не через внимание, а через привычку»: «Публика оказывается экзаменатором, но рассеянным», — заключал Беньямин [Беньямин 1996:59-61).) Телевизор тесно связан с домом и бытом, домашним поведением, общим досугом семьи. Больше того, можно сказать, что домашнее, семейное время («своя, личная жизнь») для преобладающей части россиян - это и есть телевизор, как телесмотрение равнозначно семье, дому, досугу («своей, личной жизни»)’. Или иначе: общество в сегодняшней России - это по преимуществу общество смотрящих телевизор и символически обменивающихся репликами о просмотренном. 6о% опрошенных в 2000 году горожан обычно смотрят телевизор с кем-то из родных или близких. Само домашнее время телезрителей организовано вокруг телевизора. И важнее всего при выборе того, что смотреть, не советы близких и друзей (в целом важные для 39% опрошенных) и даже не печатная программа передач (важна для з8%10), а непосредственный рекламный «массаж» самого телеканала - анонсы будущих передач по ходу показа, важные для 46% опрошенных. (Отмечу, что к этой модели свелась сегодня в абсолютном большинстве случаев и литера- турно-критическая рефлексия со стороны наиболее подготовленных групп: рецензии на литературные новинки в газетах и журналах, особенно «глянцевых», фактически выглядят чем-то средним между издательской аннотацией и бесплатной рекламой издательской продукции. Насколько можно судить, «власть канала», т.е. определяющая роль организации, возобладала и здесь: ведущей инстанцией литературных коммуникаций стало сейчас издательство, центральной фигурой — издатель как саморекламист.) По известной формуле Маршалла Мак- люэна, само коммуникативное средство и представляет собой сообщение («Medium is message»): телевизионная картинка и есть мир зрителя как социального существа, как члена социума — и «большого» (страны), и «малого» (семьи). Это среди прочего означает, что стандарты оценок, составляющих смысловое ядро общественного мнения, в преобладающей степени выносят и поддерживают сегодня в России не отдельные авторитетные лидеры или группы (журналы, а во многом и газеты типа «Литературной», «Культуры» и т.п. — фокус именно группового сплочения, орган межгрупповых связей), но анонимные коммуникативные каналы, телевидение как организация. А это уже совсем другая композиция общества, другая система коммуникаций в нем, иное устройство культуры. Речь в принципе должна здесь идти о своеобразной — по отечественным традициям и обстоятельствам — форме массового общества и массовой культуры в современной России. Комплекс связанных с этим исследовательских задач состоит в том, чтобы попытаться социологическими средствами оценить направление и масштаб социальных и культурных перемен, связанных с оформившимся центральным, доминантным местом телевидения в свободном времени современных россиян, в процессах формирования стереотипов общественного мнения, норм и оценок восприятия действительности как таковой. Сам этот процесс, это «событие» 90-х годов (в отличие от печатного «бума» общественным сознанием, кажется, не отмеченное и уж точно в должной мере не отрефлек- тированное) — выражение и следствие того, что в стране за эти годы так и не сложились сколько-нибудь независимые от государства социальные институты. Как не оформились и самостоятельные группы со своими системами идей и интересов, а стало быть, строго говоря, не кристаллизовалась публичная сфера (то, что Ю. Хабермас называл «областью общественного» или «общественности» [Habermas 1989]) с ее плюрализмом и духом «агоры», состязательностью точек зрения, выяснением и сопоставлением разных позиций, открытой полемикой, обусловленными и осмысленными уступками, вынужденным и признанным консенсусом. Одна из сторон этой проблемы — отсутствие в современной постсоветской России политических, экономических, культурных элит, больше того — продолжающееся разложение и деградация замещавшей их долгие годы «творческой» (или, беря шире, гуманитарной) интеллигенции, средних и мелких государственных служащих репродуктивных систем социума. В этом контексте собственно и складывается ведущая, можно даже сказать, безальтернативная и монопольная роль массового телесмотрения в современном российском обществе, равно как завязывается в последние годы решительная, хотя и полускрытая от стороннего наблюдателя борьба различных социальных сил, уровней власти за контроль над телеэкраном (всем этим соответственно определено и место, отводимое телевидению в настоящей статье).