МИРОВАЯ ИМПЕРИЯ И БУДУЩЕЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

Прежде чем перейти к анализу Шпенглером мировой политики начала XX века, рассмотрим схему, которая позволяет правильно понять его интерпретацию мировых событий.

Подобный график мы встречаем у Л. Н. Гумилева, когда он описывает стадии процесса этногенеза. На графике, типичном для изображения циклических процессов, видна восходящая и нисходящая часть в развитии любой «высокой культуры». На восходящей части находится два периода: период религиозной империи и период наций (монархий). На нисходящей части кривой также видны два периода: период наций (республик) и период мировой империи. Из данного графика видно, что основным параметром для исторического анализа у Шпенглера является время. В этом состоит недостаток многих концепций, традиционно относимых к культурно-цивилизационному подходу, которые делают временной срез истории, но игнорируют пространственный анализ исторического развития. Этот недостаток можно исправить, рассмотрев пространственную динамику «высоких культур».

Из приведенной выше схемы видно, что период наций должен смениться созданием «мировой империи». В целом правильно уловив основные тенденции современной мировой политики, Шпенглер, однако, не заметил, что центром будущей империи будут США. И если в начале XX века по этому поводу могли быть какие-то сомнения, то сегодня, в начале XXI века, ситуация достаточно однозначна. Если не концентрировать свое внимание именно на этом факте, то следует признать, что Шпенглеру в целом удалось заметить процессы глобализации в мировой политике, а также определить их влияние на международную жизнь.

Шпенглер постоянно подчеркивает, что политика в эпоху цивилизации принимает глобальный масштаб.

Вместо старых наций появляются мировые державы. Шпенглер дает им следующее определение: «Это государственное или подобное государству образование с руководством, имеющим всемирно-политические цели, и возможностью их достигать неважно на какие средства

оно опирается: армию, флот, политические организации, кредиты, мощные банковские или промышленные группы с едиными интересами и, наконец, на сильное стратегическое положение на планете. Можно все державы обозначить названиями миллионных городов, в которых концентрируется власть и дух власти. По сравнению с ними все остальные страны и их народы являются только “провинцией"»[312].

Для современной политики, по мнению Шпенглера, характерен рост персональной власти, отказ от старых теорий и идей, кризис демократических институтов, но главный удар приходится на национальные государства[313], которые вследствие череды страшных войн теряют свою политическую самостоятельность и становятся частью единой мировой империи[314]. Шпенглер так пишет о наступлении периода цивилизации в европейской культуре: «Мы вступили в эпоху мировых войн. Она начинается в XIX столетии и будет продолжаться в нашем и, вероятно, в следующем веке. Она означает переход от системы государств XVIII века к мировой империи (Imperium mundi)»'1. Империализм трактуется Шпенглером как непременный продукт цивилизации, в центре которого находятся так называемые мировые города, которые рассматривают весь остальной мир как свою провинцию ’. Николай Бердяев во многом соглашается с трактовкой Шпенглером современной эпохи как эпохи империализма. Как и Шпенглер, он оправдывает его: «Империализм разделяет и порождает мировую войну.

Освальд Шпенглер говорит о двух формах империализма в современную эпоху. Одна форма империализма делает упор на экономическую, другая — на военную силу. Если первый тип империализма характерен для Англии, то второй — для Германии. Шпенглер говорит о двух типах государственного устройства в Европе: примером одного является Англия, примером другого — Германия. Их различие состоит в том, что по своим историческим традициям Англия — либерально-демократическая страна, в то время как Германия — авторитарно-бюрократическое государство. С геополитической точки зрения Англия — островное государство, Германия — континентальное государство. Большое количество колоний позволяло Англии смягчать социальные противоречия внутри страны, поэтому ее внутригосударственное устройство традиционно более мягкое — либерально-демократическое (парламент, конституция и т. д.). У Германии географическое положение совершенно иное, традиционно мало колоний, поэтому ее развитие было возможно главным образом за счет внутренних резервов. Это отразилось и на ее государственном устройстве, которое больше напоминало авторитарную систему. Английский либерализм здесь исторически оказался неприемлем, свобода была ограниченной. Сегодня Америка является продолжением английской традиции. Если Америка перенимала английские традиции, то для России большое значение имели традиции немецкие[316].

Какие конкретные формы приобретает сегодня предсказанная Шпенглером трансформация системы международных отношений в направлении формирования новой мировой империи? Распад Советского Союза изменил геополитическую структуру всего послевоенного мира. Образовавшийся политический вакуум на континенте начал заполняться возросшим политическим влиянием США и стран Европы, которые рассматривают прекращение холодной войны как свою победу.

Для США это прежде всего гарантии своих экономических интересов во всем мире, причем принцип национального суверенитета, на котором строится современное международное право, уже не является для этого существенным препятствием. Для Европы характерно стремление распространить свое влияние на бывшие социалистические страны Восточной Европы. Этот огромный регион рассматривается не только как значительные людские ресурсы, но и как стратегический пояс защиты Европы от России, но защиты не от военной агрессии, а от «гуманитарных кризисов и экстремизма». Военные проблемы безопасности сегодня трансформируются все больше в полицейские. По мере роста экономической стабильности в Европе и США возрастают и политические амбиции западных стран, что проявляется в возросших требованиях к правительствам неевропейских стран, как в экономической сфере, так и в сфере их внутренней политики. Во многих восточноевропейских странах не только конституции, но и работа парламента, партий и правительства осуществляется по европейским стандартам.

Збигнев Бжезинский в качестве важной задачи современной американской внешней политики видит необходимость избежать сценариев, предсказанных Шпенглером и его последователями: «Широкомасштабный пересмотр вселенской роли Америки в соответствии с новыми историческими реалиями поможет Соединенным Штатам избежать развития событий по зловещим сценариям, описанным во всемирно известных произведениях трех крупнейших политологов XX века — Освальда Шпенглера, Арнольда Тойнби и Самьюэла Хантингтона. Творчество каждого из них совпало с переломными событиями их эпохи. Шпенглер создавал свой шедевр в период окончания первой мировой войны и крушения его имперской Германии; Тойнби — под впечатлением от Второй мировой войны, истощившей его Великобританию; Хантингтон — сразу после распада Советского Союза и обретения его Америкой статуса единственной сверхдержавы»[317].

Особенностью развития современных международных отношений является то, что принцип национального суверенитета уступает место другим более абстрактным принципам. Для мирового сообщества, интересы которого представляют сегодня США, принцип территориального суверенитета национального государства уступает

место принципу прав человека. Существующий в современной международной практике принцип суверенного национального государства сложился не случайно, а на протяжении столетий войн и конфликтов. С другой стороны, принцип прав человека по сравнению с принципом территориального суверенитета очень абстрактен, то есть различные группы, отдельные лица, организации трактуют его по- разному, но прежде всего в своих интересах. Именно поэтому сделать этот принцип реальным инструментом международной политики очень сложно, если вообще возможно. И тем не менее одним из важных шагов в реформировании международных отношений, активно обсуждаемых сегодня, является отмена принципа суверенитета национальных государств, чьи функции в будущем должно перенять мировое правительство[318]. Когда речь идет о соблюдении прав человека, то, как правило, обращают внимание на события в неевропейских странах, в то же время некоторые вопросы с этой точки зрения вызывает практика высылки за пределы ЕС нелегальных эмигрантов, напоминающая этнические чистки, как и смертная казнь, активно применяемая в некоторых американских штатах.

Другой важный момент во внешней политике западных стран, который вызывает настороженность, — это поддержка националистических и экстремистских сил, политических партий и движений[319], если эти силы обещают политический кризис внутри страны и хроническую гражданскую войну. В Европе хорошо знают, чем заканчивается националистический угар, и тем не менее рискуют выпускать этого опасного джинна, если это обещает сиюминутные политические выгоды. Волна национализма уже перемещается из бывших советских республик и социалистических стран в Западную Европу: в Германии это не только активизация неофашистов, но и возрождение империалистических настроений с целью «навести порядок» за пределами Европы: в Англии — проблема Ольстера, в Испании — проблема басков и т.

Многие политики склонны полагать, что роль ООН вполне может заменить НАТО, если в него войдут все европейские страны, за исключением России. Попытки представить НАТО в качестве мирового миротворца сомнительны уже потому, что эта организация отражает

интересы не всего мира, а прежде всего стран Атлантического региона против всего остального мира. С такой натяжкой можно согласиться только лишь в том случае, если считать, что эти страны несут миру особую цивилизационную миссию. Например, если эта миссия состоит в распространении по всему миру ценностей демократии, прав человека, свободного рынка капиталов, товаров, людей и информации.

Расширение НАТО на Восток значительно усилило значение этой военной организации на европейском континенте. Это не только значительный промышленный потенциал, но и огромные людские ресурсы, не говоря о перемещении границ альянса почти на тысячу километров на Восток. Традиционно оборонительный союз постепенно эволюционирует в наступательный, согласно новой стратегии, получившей свое подтверждение в Вашингтонском заявлении в апреле 1999 года. Новой задачей НАТО теперь является проведение военных операций «на периферии»[320].

Определяющее значение для отношений между Россией и Западом имела война на Балканах. Шпенглер^ писал, что тот, кто мешает русским в их стремлении к религиозным истокам православия, становится их врагом. Сербия была не только частью Византии, но и сохранила верность ее культурным традициям и православию. Это объясняет, почему агрессия НАТО на Балканах вызвала волну возмущения в российском обществе, которое в своем историческом развитии также унаследовало православные византийские традиции. Участие в этой операции Германии как союзника Соединенных Штатов поставило на грань срыва сложившиеся за последние годы отношения взаимного сотрудничества и доверия между Россией и Германией 5. Россия испытывает значительные экономические трудности, а именно с этой точки зрения она представляет для Европы определенный интерес. Политически же Россия представляет лишь препятствие для полной реализации европейских интересов.

Отношения России и Германии можно охарактеризовать как амбивалентные: в истории сменяют друг друга периоды тесного сотрудничества с периодами вражды, что объясняется сходством двух народов и одновременно резкими различиями, которые существуют между их культурами[321]. Участие немецких солдат в военных операциях впервые после Второй мировой войны вызвало в сознании европейских народов старые ассоциации и предрассудки, такие как мифы

об              исконно немецком стремлении на восток (Drang nach Osten), о традиционных прусских военных доблестях, доходящих до признания себя в качестве «расы господ». Drang nach Osten, начиная с крестовых походов, было направлено не только на восток (Восточная Пруссия, Прибалтика), но и на юг. Немецкая колонизация осуществлялась по течению Дуная.

Если восточная колонизация была протестантской, то южная — католической. Особенно активно католическая колонизация славянских земель происходила в Австрии, где немцы длительное время составляли небольшой правящий класс господ среди большинства славянского населения. Проводя активную германизацию населения, им удалось создать такие новые народы, как словенский и хорватский. Правящее меньшинство использовало традиционные методы германской колонизации, когда старая элита физически уничтожалась, а ее место занимали представители «расы господ». Кроме этого, представители правящих германских родов через династические браки и другие интриги составляли высший слой монархий почти во всех странах Восточной Европы (от Греции до России). Процесс расширения Европейского союза, наметившийся в последнее десятилетие, во многом отвечает интересам Германии, так как именно Германия благодаря своему центральному положению в новой Европе извлекает из того процесса максимальные выгоды.

В истории современных этнополитических конфликтов заметна одна черта: мировое сообщество часто встает на защиту народов, которые в своих агрессивно-националистических устремлениях готовы разрушить статус-кво. Создается впечатление, что в интересах Запада происходит разрушение сложившегося в результате Второй мировой войны миропорядка. Изменение этого ставшего «старым»

миропорядка возможно только в результате безумной по своим масштабам войны. Тот, кто утверждает об устарелости послевоенного миропорядка, видимо, готов положить на алтарь новой войны миллионы невинных жертв. Но геополитические обстоятельства существования России не позволяют ослабить политический центр, что может привести к политическому хаосу на огромном пространстве Евразии. На евразийском континенте ни одна страна, кроме России, не в состоянии играть роль интегративного пространства. Германия в лучшем случае способна интегрировать Восточную Европу, но уже на Балканах она не в состоянии этого сделать.

Важное значение в современной мировой политике, по мнению Шпенглера, играют колониальные народы. Шпенглер называет их «цветными» и подчеркивает их враждебность по отношению к европейской культуре. Участвуя во время Первой мировой войны в военных действиях вместе с европейцами, представители «цветных» народов освоили европейскую технику и стали использовать ее против самих европейцев. Поскольку положение колониальных народов третьего мира намного хуже положения европейцев, то их национально-освободительная война сулит им всяческие выгоды, и они будут использовать любой случай для нападения на европейцев. В качестве наиболее заметных представителей «цветных народов» Шпенглер особое внимание уделяет России и Японии. Россия, которая до революции 1917 года принадлежала Европе, теперь становится самостоятельной и организует все остальные «цветные» народы на борьбу с Западом. В подобной трактовке исторической миссии России заметны анти- российские мотивы, которые были основными в империалистической политике фашистской Германии. Здесь Шпенглер отчасти воспроизводит господствующие в тогдашней Германии антирусские настроения. По мнению Шпенглера, Россия в мировой политике стремится ослабить европейские государства, разрушить европейскую культуру. С этой целью она поддерживает в Европе революционные движения, которые также ставят целью уничтожение европейской культуры. Этот вопрос Шпенглер подробно анализирует в работе «Годы решения» и приходит к выводу, что «цветная революция» колониальных народов и «белая революция» европейских деклассированных элементов действительно способны подорвать здание европейской культуры1.

Основным недостатком многих циклических концепций исторического развития, в том числе и концепции Шпенглера, является временной анализ истории, которому не сопутствует пространственный анализ исторического развития. Этот недостаток можно исправить, рассмотрев пространственную динамику «высоких культур». Здесь, как мне представляется, некоторую ясность может внести схема концентрических кругов, показывающая религиозную динамику развития «высоких культур». Дело в том, что по мере жизни «высоких культур» меняется характер их религиозности. Если в начале она носит универсальный характер, то где-то в середине своего жизненного цикла религия начинает приобретать национальные черты, появляются национальные церкви, которые носят, как правило, протестантский характер. На этот факт духовной эволюции «высоких культур» указывает и Шпенглер1. И наконец, в завершающей фазе религиозность приобретает групповой характер, что проявляется в появлении большого количества сект. Если изобразить эти фазы в виде расширяющихся кругов, то можно получить диаграмму, отражающую пространственную динамику развития «высоких культур» (рис. 3), которая дополняет анализ их временной динамики, представленной в работах Шпенглера и других сторонников культурно-цивилизационного подхода.

Рис. 3. Диаграмма, отражающая пространственную динамику развития «высоких культур»

а затем приобретает глобальный характер. Но пространственное распространение религии связано с ее внутренним ослаблением, что приводит к обеднению и искажению ее внутреннего содержания. Данная схема приложима к анализу всех «высоких культур». Нетрудно заметить, что эти круги совпадают с соответствующими странами, на территории которых данные религии в течение длительного времени были господствующими. Так, в случае европейской культуры эта схема будет выглядеть следующим образом (рис. 4).

Особый интерес представляет анализ российской культуры, которая еще не закончила своего исторического развития, и поэтому последние страны еще не обозначились с окончательной ясностью, однако можно предположить, что схема в данном случае будет выглядеть следующим образом (рис. 5).

Эти схемы позволяют видеть, что если западная цивилизация, одновременно с процессом становления мировой империи, переходит на «последний» этап своего исторического развития, то российская «высокая культура» находится еще в периоде наций, что видно на примере становления «национальных» религий, которые, как правило, поддерживаются государством и носят «протестантский», более рациональный по сравнению с прежними универсальными религиями, характер.

После распада Советского Союза Россия находится перед выбором своего места в геополитической картине мира. Несмотря на все усилия, это место остается до сих пор неясным, что сказывается на проведении самих реформ, трудностях законодательной и исполнительной политики. Очевидно, что эра больших империй в прошлом. Для развития современной системы международных отношений характерна тенденция распада крупных государств на более мелкие составляющие, с одной стороны, и создание экономических и политических блоков мелких государств — с другой. Весь мир организуется как система региональных ассоциаций, состоящих из национальных государств. Несмотря на кризис национально-государственной формы политического устройства в Европе, в других странах мира именно эта форма остается самой распространенной, а для некоторых государств даже и в определенном смысле идеальной, ориентированной на будущее. Может ли модель национального государства найти свое применение и в России?

П. С. Стыков отмечает, что Россия сегодня находится на этапе поиска свого национального государства[322], на этапе осмысления своего места и своего призвания среди других народов мира. Но на этом пути ее ждет множество вопросов и препятствий. Так, например, встает вопрос «На каких принципах должно основываться новое, “свое” национальное государство, ибо “национальное государство” в смысле этнически более или менее гомогенного образования на территории Российской Федерации невозможно»[323]. С последним утверждением трудно спорить: так, с одной стороны, в Российской Федерации проживает кроме русских более 130 других народов и

национальностей, составляющих примерно 17 % всего населения страны, с другой стороны, более 25 миллионов русских оказались на территории бывших советских республик, а ныне независимых государств (Украина — 11,3 млн, Казахстан — 6,2 млн, Узбекистан — млн, Белоруссия — 1,3 млн, Киргизия — 0,9 млн)1. Эти цифры свидетельствуют о том, что именно русские в наибольшей степени пострадали в результате распада Советского Союза.

По своим географическим особенностям и историческим традициям Россия заметно отличается от остальных стран Европы, где модель национального государства получила наиболее яркое развитие. Речь идет о большой территории Российской Федерации, несмотря на то, что она значительно меньше бывшего СССР. Размер территории, как известно, накладывает отпечаток на политическое устройство. Как заметил в свое время еще Шарль Монтескье, для больших по территории государств наиболее адекватной формой политического правления является монархия, а не республика.

Такие особенности национального менталитета россиян, как врожденный интернационализм, «открытость» российского общества для выходцев любых национальностей, т. е. отсутствие дискримйна- ции по национальному признаку, привели к тому, что представители «некоренных» национальностей широко представлены на всех уроЛ нях российского общества. Все это затрудняет применение модели гомогенного национального государства для Российской Федерации. Россия не может стать национальным государством в традиционном его понимании без этнической чистки, на которую ни государство, ни народ в принципе не способны.

Особые проблемы в реализации модели идеального национального государства в России представляет традиционная терпимость со стороны государства к многочисленным народностям и национальностям, проживающим на территории России, что позволило этим народностям не только сохраниться самим, но и сохранить свою культуру. Эта традиция значительно обогащала культуру России на протяжении веков. К сожалению, распространение национализма в последнее время привело к росту политических амбиций малых народов России, что имеет крайне негативные последствия и приводит не только к многочисленным этнополитическим и социальным конфликтам, но и ведет к вымиранию наиболее незащищенных народов.

Возрождению национализма способствовала и национальная политика советского периода, направленная на нивелировку, уравнение и унификацию национальных культур[324].

Особенности образования наций в России и Западной Европе отмечал еще И. В. Сталин в своей статье «Марксизм и национальный вопрос» (1913): «В то время как на Западе нации развились в государства, на Востоке возникли государства, состоящие из множества национальностей»[325]. В чем же существо отличий процессов этногенеза в этих регионах мира? Ответить на этот вопрос можно, приняв тот исторический факт, что народы, проживающие в этих регионах, отличаются друг от друга не только по своему характеру, но и по историческому возрасту. Многие исследователи отмечают, что современные европейские народы сложились уже в начале нынешнего тысячелетия, в то время как российский этнос окончательно сложился лишь в XVI веке. Л. Н. Гумилев указывал на разницу в историческом возрасте народов, составляющих основу современных наций в России и Европе примерно в 500 лет[326]. Кроме того, национальное государство можно рассматривать как переходную форму от старых империй к новым содружествам государств, таких, например, как Европейский союз. На месте старой империи Карла Великого возникли современные европейские государства, которые в настоящее время постепенно сливаются, все отчетливее становясь единой политической системой, т. е. национальное государство является исторически преходящей формой государственного строительства. Разницу в процессе этногенеза России и Европы можно изобразить в виде табл. 3.

Если исходить из предложенной выше схемы, то России предстоит в ближайшее время пережить период дальнейшего обособления окраин в отдельные самостоятельные национальные государства по «однонациональной» модели, а самой же еще сохранять свой многонациональный характер, от которого ей при всем желании в настоящее время невозможно избавиться.

Таблица 3. Эволюция политической системы России и Европы

Этот краткий анализ некоторых тенденций современной мировой политики ясно показывает, что предсказанные Шпенглером особенности политического развития западной цивилизации в целом остаются справедливы и в наши дни. Тот факт, что так называемые мировые державы сегодня уже сформировались и постепенно сливаются в единую мировую империю с центром в США, хотя и не был предсказан Шпенглером, однако его общая оценка империализма Как политики в эпоху цивилизации выдержала проверку временем и ! активно используется сегодня в политической практике.