Сергей Филатов Буддизм в Бурятии: бегство от «традиционности»
Изначально буряты были язычниками-шаманистами. Буддизм стал распространяться среди бурятского народа с начала ХУП века. К моменту включения Бурятии в состав Российского государства большая часть бурят уже была буддистами. Буддизм школы Гелуг активно привносили в Забайкалье монгольские и тибетские ламы а также кочевые монгольские племена из Восточной Монголии. Вплоть до 1727 года главой буддистов Бурятии считался верховный лама Монголии в г. Урга (Улан-Батор), который полностью контролировался китайскими властями. Первым шагом к официальному признанию буддистов в России стало приведение к присяге 150 лам в Забайкалье в 1741 году. В том же году императрица Елизавета Петровна признала «ламайское вероисповедание» в России, а ламы признавались духовным сословием. Российские власти перестали допускать монгольских лам в Бурятию, но тесные связи с Тибетом и Монголией продолжали сохраняться. Положение дел, когда российские подданные - буряты находились в духовном подчинении у монголов, не удовлетворяло российскую власть. Российские власти инициировали реорганизацию структуры управления буддийской религиозной жизни на территории Российского государства. Предполагалось, что независимая бурятская буддийская иерархия предотвратит население от влияния китайской императорской династии. В 1764 году верховным ламой (Хамбо-ламой) буддистов, «обитающих на южной стороне Байкала» был признан Доржи Заяев, а центром стал Цонгольский дацан. Однако в результате соперничества первенство в 1809 году переходит к Гусиноозерскому дацану. В свою очередь, ламы провозглашают русских царей - «белых царей» — земным воплощением милосердной богини Цаган-Дара-эхэ («Белой Тары»). В 1853 году в связи с увеличением количества лам было принято положение о штатном количестве духовных лиц - 285 лам в 34 дацанах. Выборы верховного ламы производились под жестким контролем генерал-губернатора. Буддизм, однако, так и не стал религией всех бурят. В Предбайкалье западные буряты придерживались шаманизма и Православия, и активно сопротивлялись попыткам буддийских проповедников в конце XIX века насадить среди них буддизм. С тех пор сложилось две религиозно-этнические группы — восточные буряты, исповедующие буддизм, не приемлющие шаманизма (или в меньшей степени приемлющие) и сравнительно редко переходящие в христианство и западные буряты, в большинстве своём придерживающиеся симбиоза шаманизма и буддизма (есть и «чистые» шаманисты) и чаще переходящие в христианство. К 1917 году на территории исторического расселения бурят - в самой Бурятии, в Иркутской и Читинской областях действовало 47 дацанов. Количество духовных лиц всех степеней посвящения составляло около 10 тысяч. В начале XX века бурятские буддисты появляются также и в столице, в Санкт-Петербурге, где отстаивают интересы своей религии и занимаются миссионерством. Бурятские буддистские деятели сыграли решающую роль в первых обращениях русских в буддизм. Энергичным сторонником ориентации Тибета на Россию был наставник Далай-ламы бурят Агван Лобсан До- ржиев (1853-1938). В 1898 г. он приезжает в Петербург в качестве неофициального посланника Далай-ламы, где он был представлен Николаю II князем Ухтомским. Агван Доржиев в общей сложности провел в России много лет. И хотя его миссия не дала видимых политических результатов, ему удалось многое сделать для укрепления позиций буддизма в России. Он завязал связи со многими деятелями русской культуры, с влиятельными аристократическими кругами. Трудами и попечением До- ржиева в 1915 г. открывается буддийский храм в Петрограде, первый в Европе. Храм строился на деньги Далай-ламы, самого агвана Доржиева и пожертвования бурят и калмыков. Начиная с этого времени, многие представители буддийского духовенства участвуют в культурной и религиозной жизни Санкт-Петербурга. Это оказывает влияние на петербургскую интеллигенцию, но, в то же время, сами бурятские буддисты проникаются европейскими ценностями. И это, в свою очередь, пробудило новые течения внутри бурятского буддийского сообщества. Новым ярким религиозным течением, отвечающим запросам времени, среди бурятских буддистов начала XX века стало обновленческое движение. Его возглавил хамбо-лама Агван Доржиев. Это движение выступало за возвращение к философским основам буддизма, за очищение от суеверий, организацию дацанов на раннебуддийских канонах, и за предоставление большей роли в жизни буддийских общин мирянам. После революции 1917 г. со стороны приверженцев движения буддийского обновления делались попытки установить контакты с новой властью, над дацанами стали развиваться флаги с серпом и молотом, а лидеры буддийских «обновленцев» хотели возглавить движение за национальное освобождение бурят. На общебурятских съездах в 1917-18 гг. было принято решение о реформировании буддизма в Восточной Сибири на основах выборности и коллегиальности. С избранием хам- бо-ламой «обновленца» Лайдапова стали образовываться приходские советы, однако стремление к автономии вызвало возмущение у белого правительства атамана Г. Семенова и лидеры обновленческого движения вынуждены были бежать. Во время гражданской войны определились три тенденции внутри буддийского духовенства Бурятии: решительные противники новой власти, сторонники вновь созданного в 1919 г. государства Великая Монголия, где армией командовал атаман Семенов (наполовину бурят) и близкий к нему барон Унгерн фон Штернберг, другая группа во главе с Агваном До- ржиевым поддержала новую власть. Кроме того, в одном из регионов Бурятии возникло так называемое балагатское движение во главе с ламой- подвижником Санданом Цыденовым. Было создано государство, которое просуществовало в общей сложности несколько месяцев. Цыденов призывал к отказу служить как в армии Великой Монголии, так и красной, за что неоднократно арестовывался как теми, так и другими. Поскольку во главе этого странного государства стояло духовное лицо, балагатское движение называют теократическим. Но сам Цыденов, будучи главой государства, не оставлял своей отшельнической жизни и был, по-видимому, не государственным деятелем, а выдающимся аскетом-подвижником, пользующимся непререкаемым авторитетом в народе. Лидер Балагат- ского движения Цыденов проповедовал уход из официальных дацанов и создание в таежных местах ламских общин с тантрической практикой. Цыденов также призывал к ненасилию, чем вызвал гнев белого правительства, а при большевиках был репрессирован за призыв к «созданию теократического государства». Он объявил своим наследником Бидию Дандарона и дал ему титул Дхармараджи (что значит «Царь Учения»). Таким образом, бурятское балагатское движение породило личность, которая принесла буддизм на Запад, в Европейскую часть России. Дандарон для многих русских стал символом и источником знаний о буддизме. В 1922 году был проведен первый съезд Буддистов Советской России и Дальневосточной республики. Власти Бурят-Монгольской автономной республики поддерживали обновленческое духовенство, провоцируя буддистов на раскол. В 1923 г. в Бурятии насчитывалось 43 действующих дацана. В первые годы после революции новые власти поддержали «обновленцев» Доржиева, но в 30-е гг. он, как и другие буддисты, подвергался преследованиям. Доржиев был арестован в ноябре 1937 г. и в январе 1938 г. умер в тюрьме города Улан-Удэ. Тогда же множество лам было арестовано, а монастыри закрыты и разорены. К 1 ноября 1938 г. было арестовано свыше 1800 (по некоторым данным - до 15000) представителей буддийского духовенства. Последний дацан в Бурятии был закрыт в конце 30-х годов. В 1946 г. в соответствии с новой более терпимой по отношению к религии политикой Сталина, власти разрешили бурятам-буддистам исповедовать свою веру. Тогда же были открыты два храма в Забайкалье, после письма нескольких лам Сталину с просьбой об этом. Инициатива этого письма принадлежала Б. Дандарону. В 1948 г. буддизм в СССР был легализован и существовал официально только в Бурятии — было создано Центральное Духовное Управление Буддистов (ЦДУБ). С 50-х гг. постепенно восстанавливается прерванная связь бурятского буддизма и питерской интеллигенции. Бурятские студенты регулярно приезжают учиться в Санкт-Петербург, и приезжая обратно привносят все больше европейских черт в свой родной буддизм, оперируя новыми идеями и понятиями. В Петербурге складываются востоковедческие кружки, в которых интерес студентов и преподавателей к буддизму достаточно велик, и он, естественно, был связан с Бурятией. С этого момента начинается буддийское религиозное движение среди русских, точнее среди европейцев вообще в России, и бурятский буддийский мыслитель Дандарон становится главной фигурой этого движения. Его отец был ламой, соратником Сандана Цыденова, реформатора буддийской религиозной жизни и лидера балагатского движения. Сандан Цыденов определил Дандарона как перевоплощение одного известного настоятеля монастыря в Тибете. Основам буддизма он учился у лам, закончил школу в Кяхте, но вследствие своего большого авторитета в Бурятии и связанными с этим проблемами с властями, был вынужден уехать из Бурятии и поступить в Ленинградский институт авиаприборостроения. В 1937 г. он был арестован в первый раз. В лагере он познакомился со многими выдающимися людьми, среди которых были и ламы. Он продолжает с ними свое буддийское образование и в то же время изучает европейскую философию. После первого ареста последовал второй в 1946 г. В общей сложности Дандарон провел в тюрьмах около 20 лет. В лагерях и оформилась его концепция буддизма, которую он назвал необуддизмом. Его идеей был синтез буддийского учения реформированной Цыденовым школы гелуг (при свободном заимствовании идей и практик из других школ тибетского буддизма) с современной европейской философией и наукой, иначе говоря, его задачей было изложить буддийское учение на европейском языке. Постепенно вокруг Дандарона сформировалась община, в которую прямо или опосредованно входило несколько десятков человек из Петербурга, Москвы, Тарту, Вильнюса. Дандарона, уже достаточно известного в Бурятии человека, арестовывают в Улан-Удэ в 1972 г. по сфабрикованному обвинению по ст. 227, часть I УК РСФСР (посягательство на личность и права граждан под видом исполнения религиозных обрядов) и ст. 147, часть 3 (мошенничество). Вместе с ним арестовывают А. Железнова и Ю. Лаврова из Улан-Удэ, В.М. Монтлевича из Ленинграда, Д. Буткуса из Вильнюса. Всех четверых помещают на несколько месяцев в психиатрическую больницу, а самого Дандарона приговаривают к 5-ти годам лишения свободы. В 1974 году Дандарон умер в лагере в возрасте 60-ти лет. Дандароновское движение привело к возникновению религиознокультурного «моста» между буддизмом и европейской культурой. Эта связь породила новые прозападные тенденции в самом бурятском буддизме и почитание восточных ценностей или же прямое обращение в буддизм со стороны некоторых представителей русской интеллигенции. Главную и основную роль в этом сыграло взаимодействие петербургских интеллектуалов и бурятских духовных лидеров. Возрождение буддийских структур в Бурятии началось с 1990 г. В республике начался возврат культовых зданий и ценностей верующим, с этого периода религиозным объединениям, главным образом буддийским. В 1992 году ЦДУБ получило статус общероссийской религиозной организации, а резиденцией избран Иволгинский дацан. ЦДУБ в 1995 г. было переименовано в Традиционную Буддийскую Сангху России (ТБСР). Стабильное существование ЦДУБ в начале демократизации общества связано с именем хамбо-ламы Мунко Цыбикова, последнего уважаемого ламы из старшего поколения, сидевшего в сталинских лагерях. После его смерти в 1992 году, за 4 года на посту глав ЦДУБ сменилось трое хамбо- лам. Кризис Буддийского управления был связан с тем, что централизованная организация стала распадаться на самостоятельные структуры, терять финансовый и идеологический контроль над дацанами139. В 1995 году новый энергичный хамбо-лама Дамба Аюшеев реформировал буддийское объединение, поменял его название на Традиционную Буддийскую Сангху России и принял новый Устав. Традиционная Сангха, во главе с Верховным Ламой Сангхи Аюшее- вым, избранным на этот пост в 1995 году, а с тех пор неоднократно переизбранным, стала «официальным» объединением буддистов Бурятии и той организацией, которая стала выразителем идей национального и религиозного возрождения забайкальских бурят. Аюшеев завоевал большой авторитет и был избран хамбо-ламой после того, как возглавил и возродил Балдан-Брэчдунский дацан под Кяхтой, в традиционно буддийском районе Бурятии. Возглавив Традиционную Сангху, Аюшеев занял твердую позицию в отношении проповеди буддизма только школы Гелуг. «Сангха, по его мнению, — это Гелуг», поэтому ко всем остальным течениям и школам в буддизме, таким как дзен-буддизм, Сангха должна относиться, «как православные к пятидесятникам». Большую роль в политике Аюшеева играет ставка на возрождение народных буддийских традиций в Бурятии, которые также, по его мнению, неразрывно связаны с Традиционной Сангхой и школой Гелуг. Аюшеев выступает за службу в дацанах на бурятском языке (а не на русском), и в меньшей степени на тибетском. Это приводит к тому, что многие русскоговорящие горожане, в т. ч. представители бурятской интеллигенции, не понимающие родного языка в полном объеме, оказываются чужими в Традиционной Сангхе. Материальное и организационное благополучие Сангхи в основном держится на подчиненных ей дацанах, поэтому Аюшеев уделяет много внимания воспитанию и обучению монахов, восстановлению монашеской традиции в Бурятии. Глава Традиционой Сангхи крайне отрицательно относится к распространению и существованию шаманизма в Бурятии, считая Буддийскую Сангху единственно плодотворной и спасительной религией для бурят. По словам Аюшеева, «шаманизм — религия первобытного человека, духовное выражение его страхов и суеверий. Шаманисты не могут объяснить человеку, откуда он «пришёл и куда он «уйдёт», а это два главных вопроса, стоящих перед человеком. У шаманизма нет перспективы». Аюшеев полагает, что буддисты не должны смешивать свои традиции с шаманистскими и признавать шаманизм наравне с буддизмом. Аюшеев, кроме того, недоволен европейским влиянием в буддизме, он полностью отрицает его ценность для бурятского буддизма. Хамбо- лама придерживается мнения о том, что буддистам нечему учиться у европейцев, но только наоборот — западные люди могут и должны черпать буддистскую мудрость у бурят («русские и вообще европейцы осваивают методы и практики, но суть буддизма им недоступна, кто из русских хочет действительно постичь глубину становятся учениками в наших дацанах и не пытаются учить нас»). И этот призыв находит отклик у части русских буддистов. Несмотря на ярко выраженную националистическую ориентацию ТБСР, среди русских по всей России Традиционная Сангха пользуется определенным авторитетом, потому что в этой организации сохранились живые традиции - от учителя к ученику, и существует правильно организованная монашеская жизнь. Несколько десятков русских обучаются в дацанах Сангхи. Несмотря на противостояние европейским стандартам, Аюшеев энергично проводит свою миссионерскую политику, направленную на проповедь среди коренных народов Сибири, не только буддийских по своей традиции, но и среди тех, кто не принадлежал к буддийскому миру, например, среди алтайцев, хакасов и якутов. В 2000 году несколько десятков молодых буддистов из Тувы, Калмыкии, Алтая, Хакасии обучались в учебных заведениях Сангхи. Хамбо-Лама Аюшеев видит себя не только религиозным, но и национальным лидером Бурятии, который способен быть защитником и выразителем интересов бурятского народа (причем не всего, а по большей части, восточных бурят, буддистов по преимуществу, а не западных бурят-православных и бурят-шаманистов). Для достижения своих целей Аюшеев изменил устав ТСБР, создал жестко централизованную организацию с авторитарным управлением и единой идеологией. Противники Аюшеева обвиняют его в том, что он пытается скопировать структуру Московской Патриархии и авторитарное подчинение иерархии, как в православной церкви. Дацаны, входящие в ТБСР, Аюшеев старается держать в строгом подчинении у руководства. Хамбо-лама старается развивать международные связи ТБСР. При нём ТБСР активный участник Азиатско-буддистской конференции за мир, Всемирного буддистского братства, Всемирной буддистской санг- хи. Он посылает бурят учиться в буддийские институты не только Индии, но и Бирмы и Таиланда, где практикуется, помимо прочего, чуждая ТБСР, школа Тхеравады. Отношение к Далай-Ламе является общественно значимым вопросом среди бурятского духовенства, учитывая то, что Далай-Лама является главным духовным лидером для всех буддистов школы Гелуг в мире, и в России в том числе. Глава основной буддийской структуры России — Верховный Лама Аюшеев строит свою жесткую централизованную организацию, для принципов существования которой авторитет Далай-Ламы представляет потенциальную угрозу. Для позиции Аюшеева характерно особое отношение к Далай-Ламе - он признается номинальным духовным лидером всех буддистов, но Аюшеев критически относится к конкретным рекомендациям Далай-Ламы, касающимся организации религиозной жизни бурят («Мы долгие годы были далеки от Тибета. Не имея контактов, уважение к Тибету особенно выросло. А теперь мы видим, какие они несчастные, к ним много сострадания»). Критики Ающеева считают, что он с опаской относится к деятельности тибетских монахов на территории Бурятии и контролирует каждый их шаг. В июне 2000 г. группа оппозиционеров из объединения «Арьяа-Баала», входившего в то время в ТБСР, направила открытое письмо президенту Бурятии Леониду Потапову с жалобами на главу ТБСР Дамбу Аюшеева. В письме указывается, что деятельность руководства ТБСР в действительности является «деструктивной». Пандидо-хамбо-лама обвиняется, в частности, в отвержении авторитета и некорректном обращении с видными тибетскими духовными наставниками, в противодействии деятельности тибетских лам в Бурятии, во «вражде и громких скандалах». Авторы письма также подозревают Дамбу Аюшева в том, что он не может или не хочет канонически правильно пригласить в Бурятию Далай-Ламу, в результате чего глава мирового буддизма на протяжении последних пяти лет ни разу не посетил республику. Кроме того, в поведении Аюшеева прослеживается отсутствие внимания к позиции Далай-Ламы. К примеру, по вопросу об «Атласе тибетской медицины», защитником которого Аюшеев был, Далай-Лама имел прямо противоположное мнение и признавал возможность его вывоза за пределы Бурятии. Дистанцирование от авторитета Далай-Ламы для Аю- шеева является проявлением приоритета именно бурятского национального буддизма, вопреки буддизму, подверженному западному влиянию. С самого начала Аюшеев встал в непримиримую оппозицию к республиканской власти президента Леонида Потапова, возглавлявшего республику до июня 2007 года. Хамбо-лама обвинял президента Потапова в том, что он, как русский, не заинтересован в удовлетворении духовных интересов бурят, в особенности, восточных. Потапов по словам Аюшее- ва привлекал в органы управления бурят-шаманистов, представляющих меньшинство бурятского народа и не коренных жителей Бурятии, а недавних переселенцев из Иркутской области. И, таким образом, Потапов, как считал Аюшеев, не давал развиваться национальному самосознанию бурятского народа, сдерживал развитие буддизма в Бурятии. Аюшеев подчеркивал свою независимость от республиканских властей и всячески выражал свое неприятие политики Потапова. В 1998 году во время кампании по выборам президента Бурятии Аюшеев публично обвинил действующего президента — кандидата Потапова в неуважении к бурятам и к буддизму, так как власти разрешили отправить ценную буддийскую реликвию - «Атлас тибетской медицины» - на экспонирование в США. Надо отметить, что инициаторами этой акции был лидеры альтер нативных объединений буддистов - Духовного управления буддистов Н. Илюхинов и «Майдар» Ф. Самаев. По уверению Самаева, Аюшев за два года знал о подготовке к отправки для экспонированию в США Атласа и ничего не предпринимал до самого последнего дня. Аюшеев заявил, что ТБСР имеет все права на этот Атлас и не позволит вывести его заграницу, где он может и остаться. Хамбо-лама призвал буддийских монахов встать на защиту Атласа, вследствие чего в Улан-Удэ проходили протесты монахов и устраивались пикеты перед зданием правительства и публичные столкновения с применением физической силы. Аюшеев обвинил президента в массовом избиении буддистских священнослужителей. После победы Потапова на президентских выборах конфликт между Аюшеевым и республиканскими властями только обострился. Дополнительной причиной неприязни Аюшеева к администрации Потапова стал тот факт, что руководство Бурятии поддерживало альтернативные буддийские объединения, возникшие в 1997-2001 годах в противовес Традиционной Сангхе. Исходя из сложившихся отношений с местными властями, Аюшеев стремится опереться на федеральную власть и возлагает свои надежды на то, что Традиционная Сангха будет объединять всех буддистов России. По мнению Аюшева, федеральное правительство заинтересовано в существовании сильного, организационно и идейно монолитного, традиционно не просто лояльного, а преданного Москве объединения буддистов («коренные народы Сибири, став буддистами в рамках Традиционной Сангхи, будут убеждёнными россиянами и навсегда исчезнет почва для сепаратизма»). Аюшев не смог добиться от буддистских организаций Калмыкии и Тувы реального подчинения ТБСР, но преуспел в признании московскими властями за ТБСР статуса единственной официальной буддистской традиционной организацией. В начале 1999 г. ТБСР приняла участие в создании Межрелигиозного совета России, в состав которого вошли представители РПЦ, мусульман и иудаистов. Хамбо-лама Аюшеев — убеждённый антикоммунист. В то же время он с большой симпатией относится к царской России - с почтением отзывается о русских царях, («я ненавижу коммунистов, а царей люблю, при них буддизм в Бурятии процветал. Екатерина Великая создала институт хамбо-лам и я горжусь тем, что я 25-ый хамбо-лама, прямой продолжатель екатерининских традиций в буддизме. Нужно возродить буддизм таким, каким он был при царях»). С добрыми традициями прошлого у Аюшеева и связана надежда на нынешнюю федеральную власть. Аюшеев, как лидер ТБСР, — единственный, кто представляет буддизм на федеральном уровне. От лица всех буддистов он участвует в обсуждении 300 законов и других государственных решений, связанных с религиозной политикой московской власти. Отставка Потапова в 2007 г. и назначение новым главой республики Вячеслава Наговицына привела к принципиальному изменению отношений между ТБСР и республиканской властью - многолетний конфликт (по крайней мере, публично) исчерпал себя. Тем не менее, новая республиканская власть относительно терпимо относится к альтернативным буддистским юрисдикциям. Авторитаризм, национальная бурятская политическая ориентация ТБСР и конфликты с властями республики вызвала недовольство части буддийского духовенства, особенно, тех, кто был затронут влиянием европейского буддизма. В 1997 году в Сангхе произошел первый раскол, который возглавил лама Нимажап Ильич Илюхинов, который в 80-х гг. был послушником в Иволгинском дацане и учеником ламы Бакулы Ринпоче, посла Индии в Монголии. В самом начале перестройки Илюхинов активно участвовал в демократическом движении, Ххристианско- буддийского союза (отделения Христианско-Демократического Союза в Бурятии), в 1996 году принимал участие в выборах в Государственную Думу от демократических сил. Илюхинов считает, что буддизм может и должен стать духовной основой демократического развития Бурятии. В январе 1998 г. в Москве состоялся «Съезд буддийских общин России», который вновь создал Духовное Управление Буддистов РФ (ДУБ) и избрал его председателем Нимажапа Илюхинова. Новая структура стала ассоциацией автономных и независимых общин, принадлежащих к различными школам в буддизме. Сам Илюхинов провозглашает себя сторонником движения «Римэй», принимающего все направления тибетского буддизма. В ДУБ на территории Бурятии (есть также несколько общин ДУБ в европейской России, состоящих в основном из русских) входит несколько традиционных общин школы Гелуг. Её центр — община Дхарма в Улан-Удэ, состоящая в основном из бурятской интеллигентной молодёжи. Илюхинов поддерживает возрождение буддийского образования в более тесной связи с Тибетом, с тибетскими учителями и Далай-Ламой. Илюхинов обвиняет Аюшева в фактическом непризнании авторитета Далай-ламы: «Далай-ламу следует чтить как бога, а Аюшев считает, что он - глава буддистов Бурятии, а Далай-лама — Тибета. Но глава в Бурятии - это чисто бюрократическая должность, а Далай- лама - сакральная личность. Российскому начальству приятно видеть у себя «автокефальные» религии, не подчиняющиеся иностранцам, вот и подыгрывает. Приглашенные Аюшевым монахи из Тибета, из-за отвратительного отношения к ним, почти все разбежались. Некоторые переженились на русских и бурятских девушках и работают, кто кем, их не отличишь от местных» (из интервью Филатову и Деннен, 25.06.09). В 2008 г. Илюмжинов построил крупный дацан с помещениями для занятий и жизни монахов, в 2010 г. ведет переговоры представителями Далай-ламы о приглашении тибетских монахов. В отличие от Аюшева, Илюхинов признает ценность других школ в буддизме и не считает их еретическими. Кроме того, Илюхинов и его соратники симпатизируют европейскому буддизму и устанавливают с ним всесторонние связи, признавая значение западного мировоззрения для буддизма. Одной из основных целей Илюхинова являлось также прекращение конфликта буддистов Бурятии, большинство из которых входит в ТБСР, с республиканскими властями. Илюхинов - принципиальный антикоммунист, считающий, что советская власть не только разрушила буддизм и бурятскую культуру, но вообще губительной для человеческой природы. Тем не менее, у него были конструктивные отношения с президентом Потаповым, которого он считал человеком, понимающим бурятскую культуру и бурятские ценности («чего нельзя сказать о Наговицыне»). Помимо этого, общины двух заметных в Бурятии направления буддизма вошли в ДУБ: Во-первых, община Дзогчен школы Ньингмапа во главе с Батода- лаем Дугаровым в с. Могсохон. Эта община интересна тем, что возглавляет ее - Дугаров, лидер непосредственных учеников Бидии Данда- рона. Большинство членов общины - русские. В своем учении, однако эти «дандароновцы», ушли довольно далеко от мировоззрения своего учителя. Несмотря на то, что сам Дандарон не состоял в школе Ньинг- мапа, Дугаров стал последователем именно этого течения в буддизме, которое раздражает многих традиционных приверженцев школы Гелуг. Преодолевая сопротивление традиционалистов, Дугаров поселился около с. Шулуты, где сохранился полуразрушенный дацан. Эта община считается в Бурятии «дандароновской». Некоторые видные представители буддистского духовенства различных юрисдикций относятся к «данда- роновцам» иронически, считая, что они самоизолировались. Не имея достойных учителей, по их мнению, они остановились в своем развитии. Впрочем, по мнению этих же критиков, приблизительно после 2008 г., «дандароновцы» начали вступать в контакт с продвинутыми учителями и «для них еще не все потеряно. Во- вторых, общины «Дзогчен» в Улан- Удэ. Были созданы переселившимися из Санкт Петербурга интеллигентами - А. Вязниковцевым и Н. Дудко. Общины состоят в основном из русских буддистов, хотя есть значительная часть бурят. Общины Дзогчен во главе с русскими учителями стали составной частью бурятской религиозной жизни. В середине 1999 г. ТБСР потряс новый раскол. Его возглавил лама Данзан-Хайбзун (Фёдор Сергеевич) Самаев. Самаев идеологически ещё более далёк от позиции Аюшеева, чем Илюхинов. С одной стороны, Самаев — западный бурят, принадлежащий традиции симбиоза буддизма и шаманизма. Он последовательно проповедует необходимость такого симбиоза. С другой стороны, Самаев - окончил Петербургский университет (кроме того, он получил высшее духовное образование в Улан-Баторе и в Индии) и в 1990-1997 гг. был настоятелем петербургского дацана. Русская буддистская среда для него близка и понятна. В 1999 г. Самаев возглавил бунт трёх дацанов против «диктатуры Аюшеева». Крупнейшим из них является Ацагатский дацан (глава Туван-Даржи Цимпилов). В 1999 году эти дацаны были зарегистрированы как самостоятельные организации с целью создания централизованной организации «Майдар». Она была окончательно создана в Улан-Удэ в июле 1999 г. В октябре 1999 г. основатель Майдара и бывший лидер дацана в Петербурге Данзан-Хайбзун Самаев заявил, что создание Майдара происходило с целью защиты от Хамба-ламы, который мог бы, пользуясь российским законодательством, изгонять и назначать глав этих дацанов. Кроме того, если новые дацаны будут открываться в Омске или, например, в Хабаровске, они не будут подпадать под действие правила ежегодной регистрации в течение 15 лет, а будут защищены покровительством централизованной религиозной организации. Федор Самаев считал, что «возрождение - это не строительство дацанов, — реальное возрождение предполагает духовное развитие». Он отмечал, что сооружение Ступы Будды в Кижингинском Дацане ТБСР - это образец «лжевозрождения», поскольку оно не связано с каким-либо учением, а только с деньгами: «Приношения должны идти от сердца». По его мнению, буддизм в России в настоящее время находится в странной ситуации. «Я был на Алтае, в Туве, в Калмыкии. Возрождение означает, что люди должны иметь буддийское мышление. У нас же не возрождение, а вырождение». По мнению Самаева, истинный буддизм заключается «в способности мыслить». С его точки зрения, последние события в России должны привести к «подлинно российскому буддизму», основанному на традициях школ Гелуг и наследии Дандарона, поскольку «русские, изучающие буддизм от иностранцев, — это что-то новое». Буддизм в России имеет большое будущее, так как, по мнению Самаева, «Вам не нужно ехать для обучения в Гималаи. Социальная нестабильность в современной России создает возможности для адаптации и заставляет думать». Буддизм, по убеждению Самаева, должен понимать современное общество, стать его неотъемлемой частью. Учить современного человека в современных условиях думать и поступать добродетельно. На окраине Улан-Удэ лама Самаев создал центр «Майдар», где организована Буддийская духовная Академия и эколого-просветительский центр «Аригун», который совместно с американцами и европейцами занимается в основном экологическими проблемами Бурятии. Самаев поддерживает одновременно оппозицию Аюшееву в традиционных бурятских дацанах и привлекает к себе последователей из России. В богослужении широко используется русский язык. В религиозной практике «Майдара» используются и буддийские и шаманистские обряды. Самаев поддерживает активные контакты с европейскими буддистами, в частности, по приглашению Самаева, в Бурятию приезжал один из самых рафинированных европейских лам - президент Европейского союза буддистов француз лама Дени. Самаев был принципиальным противником связи бурятского буддизма с национальным движением, так как считал подобное сочетание смертельным для истинной веры. Глава «Майдара» лояльно относился к правительству Потапова — «конфликтовать с властями - это не по-буддистски». По мнению Самаева, Потапов чрезвычайно лоялен по отношению к буддизму, а во всех конфликтах виноват Хамбо-лама Аюшеев. В противостоянии Аюшеева и Потапова по поводу отправки «Атласа тибетской медицины» в США Самаев был сторонником посылки Атласа зарубеж, так как, по его словам, это способствовало бы расширению международных контактов буддистов Бурятии. В 2005 г. Самаев трагически погиб в автомобильной катастрофе, но созданное им движение продолжает существовать. Его возглавил Даши-Лама (В. А. Шаглахаев). Даши-Лама возлавляет Хайморский дацан «Бодхидхарма» в поселке Аршан Тункинского района. При Даше-Ламе в идеологии «Май- дара» стали преобладать экологические идеи. Даши-Лама энергично работает «над восстановлением и обустройством сакральных мест, находящихся под патронажем исторических дацанов Тункинского и Окинского районов». Особое внимание уделяется «величайшей природно-культовой святыне бурятского, сойотского и монгольского народов- горе Мунку- Сардык (Бурэн-хан)». Сохранилась группа верных последователей Самаева среди академической и университетской интеллигенции Улан-Удэ. Есть у Самаева последователи и за пределами Бурятии - в России и на Украине. Последователи Самаева пользуются уважением среди научной интеллигенции и у властей республики. Регулярно проводятся конференции его памяти посвященные экологическим и культурным проблемам. Однако самый серьезный вызов Аюшеву представляет раскол в ТБСР, возникший в 2001 г., когда под руководством Чой-Дорже Будаева, возглавлявшего ЦДУБ до избрания его председателем Аюшева, оформилось Объединение буддистов Бурятии (ОБК). В 2010 г. в ОБК 8 зарегистрированных организаций. Будаев обладает громадным харизматическим авторитетом у бурятских буддистов и пользуется наибольшим среди буддистских лидеров Бурятии уважением у Далай-ламы. Пожалуй, можно сказать, что в идеологии ОБК критика Аюшева, которую можно услышать от других альтернативных юрисдикций, выражается наиболее принципиально и резко. По словам Ригзин-ламы, ближайшего сподвижника Будаева «Главное в буддизме — образование, учение, молитва, проповедь, а не организация народных праздников, отправление ритуалов, строительство дацанов. Если мы придерживаемся приоритета совершения ритуалов, а не молитвы и поиска истины, то всегда будем идти путем заблуждения. Нам не нужен никакой «бурятский» буддизм. Далай- лама — наш глава и учитель» (из интервью Филатову и Деннен 21 июня 2009 г.) Лидеры ОБК считают, что именно Аюшеев фактически срывает визиты Далай-ламы в Россию. Якобы из-за его интриг российский МИД идет на поводу у китайских коммунистов. В ОБК уже появились 4 монаха с Тибета и будет больше. В 2003 г. Будаев выдвигался кандидатом на выборах в ГД чтобы на государственном уровне «защищать истинный буддизм», имел на это благословение Далай- ламы. Ходорковский обещал финансировать его кампанию, но уже не смог. В планах ОБК - создание какой-то формы объединения трех равноправных национальных буддистских союзов - Бурятии, Калмыкии и Тывы. Отношения с ТБСР и лично Аюшевым напряжены до предела. При встречах доходит до драк. Аюшев изо всех сил стремится сорвать все планы ОБК - по созданию союза трех национальных буддистских объединений. Находит рычаги, чтобы препятствовать выделению земли для строительства, срывает контакты с властями и спонсорами. В свою очередь, в письме к Путину ОБК утверждает, что «если российская власть будет отделять буддистов от Далай - ламы, в российских республиках созреют экстремистские националистические взгляды». Лидеры ОБК являются принципиальными и решительными противниками советской власти и коммунистической идеологии. Бегство Далай-ламы в 1959 г. из Китая считают подвигом, благодаря которому тибетский буддизм спасен от заразы коммунизма. Они утверждают свою верность принципам демократии, прав человека. В интервью Филатову и Деннен Ригзин-лама прямо заявил, что считает США - эталоном политического устройства. Уникальным явлением в жизни бурятского буддизма стало возникновение в начале 90-х гг. женского общества буддистов-мирян во главе с Заригмой Будаевой, создавшего женский буддийский монастырь. Нетрадиционная и модернизаторская для Бурятии и редкая для буддизма (за исключением некоторых примеров на Тибете и в Монголии) идея нашла поддержку у Далай-Ламы и его представителей, с которыми Цыденова поддерживает тесную связь. Автономно зарегистрированное общество находится под духовным руководством представителей Далай-Ламы. В Улан-Удэ был построен четвертый в мире и первый в России и в Бурятии женский буддийский монастырь - «Буддийский женский центр» — на средства и силами верующих. Основные спонсоры - Дарима Цынгуева и ее муж Далай Будаев. В центре постоянно духовно окормляются несколько десятков человек, их преподаватели - монахини Буддийского центра Монголии, которые регулярно приезжают в Бурятию. Общество не вовлечено в политическую деятельность, поддерживало президента Потапова, а теперь Наговицына и, в свою очередь, пользуется поддержкой властей, как аполитичная буддийская организация, занимающаяся социальной и благотворительной работой. В противовес позиции ТБСР, ОБД, ДУБ и «Майдар» признают авторитет Далай-Ламы во всем. Лидеры альтернативных объединений поддерживают связь непосредственно с Тибетом, участвуют в манифестациях за независимость Тибета от Китая, контактируют с Обществом Друзей Тибета в Улан-Удэ. Полуофициальной поддержкой представителей Далай-Ламы пользуется буддийский монастырь женщин-мирян, при этом вызывающий глухое недовольство со стороны руководства Традиционной Сангхи. В ситуации, сложившейся в Бурятии, Далай-Лама с одной стороны не может выступать против ТБСР, так как к Сангхе принадлежит большинство верующих в республике, и осложнение отношений с ТБСР неизбежно повлечет за собой потерю влияния Далай-Ламы на территории Бурятии. С другой стороны, наиболее близкими по духу к Далай-Ламе являются альтернативные буддийские организации, которые находятся во враждебных отношениях с ТБСР и лично с хамбо-ламой Аюшеевым. Вследствие этого, существуют активные неформальные связи ОБК, ДУБа, «Майдара» и женщин-мирян с представителями Далай- Ламы. Недавно в Бурятии возник духовный центр, фактически непосредственно представляющий Далай-ламу. В июле 2004 г. в Улан-Удэ состоялось торжественное открытие и освящение буддийского центра «Ринпо- че-Багша» и самой большой в России статуи золотого Будды. Комплекс 306 зданий центра возведен на Лысой Горе, откуда открывается панорама всего города, его предместий и долины реки Селенги. Основателем центра стал лама, досточтимый Еше-Лодой Римпоче, признанный перерожденцем тибетского святого Ело-тулку, тантрийского йогина. Еше-Лодой Римпоче получил российское гражданство и прочно связал свою жизнь с российским буддизмом. На церемонию открытия приехали высокие ламы и верующие из Индии, Тувы, Калмыкии, Владивостока и других городов и регионов России. Еше-Лодой Римпоче говорит, что центр открыт по просьбам верующих для углубленного изучения основ буддийской философии. Отныне верующим будет легче соприкоснуться с Учением Будды благодаря лекционному залу, где проходят лекции и хуралы, а также получить благословение Римпоче, который ведет прием мирян трижды в неделю. Огромную помощь в строительстве центра оказал попечительский совет под руководством президента Леонида Потапова. Финансирование проекта осуществлялось на личные сбережения ламы, на средства, выделенные правительством республики и мэрией города, а также на пожертвования верующих и учеников Римпоче из Бурятии и других регионов страны. Одним из самых крупных спонсоров проекта стал предприниматель Андрей Туракин, ныне глава администрации Баун- товского района. «Я счастлив представившейся мне и моим единомышленникам возможности участвовать в строительстве центра, — сказал Туракин. — Повезло и всем верующим буддистам республики, что у нас в республике живет досточтимый Римпоче»140. Еше-Лодой Ринпоче не имеет в своем организационном подчинении никаких структур, кроме центра, но является духовным учителем для всех альтернативных буддийских объединений республики. С возникновением буддийского центра «Ринпоче-Багша» во главе с Еше-Лодой Ринпоче Аюшев более не может претендовать на роль ведущего духовного авторитета буддистов республики. И для бурят, и для приезжающих в Улан-Удэ русских безусловным высшим авторитетом стал Еше-Лодой Ринпоче. Президент Потапов уделял много внимания буддистским религиозным организациям. Власти своими методами старались преодолеть разделения в буддизме и оппозицию в лице главы ТБСР Аюшеева. Совет по взаимодействию с религиозными организациями при Президенте Потапове не раз обращался к Традиционной Сангхе с настойчивой рекомендацией о проведении объединительного съезда буддийских объединений Бурятии, чтобы Сангха стала единым для всех союзом. Однако ТБСР воспринимал это как вмешательство в свои внутренние дела, а лично Аюшеев, как попытку организации его смещения. Хамбо-лама отказывался от контактов с президентом Потаповым. По словам чиновников, он объяснял это тем, что он религиозный деятель «общероссийского уровня». На это в администрации президента Бурятии Аюшееву отвечали, что необходимо провести съезд всех буддистов, избрать нового главу ТБСР, а потом уже идти на общероссийский уровень. С большей симпатией представители власти при Потапове относились к альтернативным буддийским объединениям - Духовному Управлению Буддистов Н. Илю- хинова и к организации «Майдар» Ф. Самаева, подчеркивая, что все они выступают за централизованную буддийскую организацию в Бурятии, однако многих отпугивает «экстравагантная» личность Аюшеева и каждый считает себя «большим буддистом». В 2007 г. власть в Бурятии сменилась. 15 июня Вячеслав Наговицын был утвержден Главой республики народным хуралом по представлению президента. При президенте Наговицыне буддистская политика республиканской власти изменилась. Теперь ТБСР находится в безусловно привилегированном положении: львиная доля материальной помощи достается ТБСР. ОБК и ДУБ не получают почти ничего, у них стали появляться сложности с арендой и выкупом земли, бюрократические препоны при осуществлении различных мероприятий. Впрочем, все эти ограничения не столь значительны, чтобы существенно влиять на их жизнь. По словам консультанта по межнациональным отношениям и развитию гражданских инициатив при правительстве Бурятии Анатолия Жалсараева, ТБСР сильна присутствием в сельской местности. Крестьянам все равно, в какой юрисдикции совершать обряды, а Аюшев, крепкий хозяйственник, сумел развить «религиозную инфраструктуру» по всей территории республики. В то же время в Улан-Удэ, где народ посерьезнее относится к религии, только 3 из 29 религиозных буддистских организаций принадлежат ТБСР, остальные - альтернативным юрисдикциям. Кроме того, по словам чиновников, Аюшееву фактически не подчиняются (хотя формально и зарегистрированы в ТБСР) Агинский дацан и другие буддистские религиозные организации в Иркутской области и Забайкальском крае. В Бурятии ТБСР почти полностью растеряла авторитет и превратилась в фабрику по предоставлению религиозных услуг. Но сам бурятский буддизм совсем не растерял авторитета, не только в бурятском народе, но и среди русских, и других народов РФ. Для большинства обращающихся в буддизм русских, как и 100, и 50, и 20 лет назад Бурятия остается источником мудрости и лучшей школой духовных практик. В Бурятию едут со всей страны. Открытость бурятского буддизма русским не является «улицей с односторонним движением». Многие буряты переходят в христианские вероисповедания — православие, католичество, лютеранство, пятиде- сятничество. Однако в православии бурят сравнительно мало. Причина этого состоит в том, что православная церковь в Бурятии слаба. Самостоятельная епархия создана только в 2009 году, многие священники ориентированы на проповедь исключительно среди русских. К тому же в конце 90-х гг. жизнь бурятского православного благочиния была потрясена рядом скандалов, связанных с аморальным поведением некоторых священников и эти скандалы подробно разбирались в местных газетах. Авторитет православия, естественно, был подорван. Больше всего бурят в пятидесятнических церквах. Есть буряты-пасторы, общины состоящие целиком из бурят. Один из пятидесятнических пасторов, Валерий Лебедев так оценивает ситуацию: «бурят легче обращать, чем русских, они более открыты духовному. Буряты семьями приходят ко Христу, они более дружны между собой и у них сильные родственные отношения и крепче семьи». Бурятское общественное мнение, большинство лам и власти республики спокойно относятся к переходу своих единоплеменников в христианство. Сколько- нибудь значительного противодействия этому нет. *** Давнее взаимодействие Бурятии и России - интерес русских к буддийской мудрости и глубокое восприятие европейских ценностей бурятами привело к складыванию своеобразного евразийского синтеза. Неповторимость его в том, что он сделал живой интерес к буддизму в России, а в Бурятии к Западу — осязаемым. Религиозная жизнь бурят по сути является прямым антиподом тем нормам, которые складываются в последние годы в религиозной жизни России. Едва ли не для всех народов нашей страны религия в первую очередь играет роль идеологического стержня национальной идентичности. Федеральные власти и священноначалие РПЦ решительно внедряют в общественную жизнь термин «традиционные религии», подразумевая под ним наиболее многочисленные исторические религии титульных этносов. Эти «традиционные религии» претендуют на привилегии и особые отношения с государством. Общественное мнение почти всех народов России, если и не поддерживает, то, по крайней мере, и не сопротивляется этой, по сути, националистической доктрине. Буряты - единственный народ, с которым религиозно-этнический принцип даёт серьезные сбои, где этот принцип разделяют приверженцы лишь одного из буддистских течений (т. е. Аюшеева), которое так и не смогло, несмотря на все стара ния, утвердить свою монополию. Сознание неприемлемости отождествления трансцендентной связи с Абсолютом с приверженностью родовым связям, очевидно, имеет свои основания в мировоззрении буддизма. Однако эти основания не столь беспрекословны, чтобы быть всеобщими. В двух других буддистских республиках России — Калмыкии и Тыве, вопрос о разделении религиозной жизни и национального движения не ставится, религия играет там такую же роль, что и остальных народов России. В буддистских общинах Калмыкии и Тывы не встретишь русских. Как это не удивительно звучит, Бурятия оказалась тем регионом России, где религиозная жизнь в наибольшей степени соответствует европейским нормам.