Сергей Филатов Перспективы гражданского общества в России и христианские церкви
Исторически церковная община была основным (или, по крайней мере, одним из основных) институтов гражданского общества (ГО) и в Восточной, и в Западной Европе, и в Америке. Процесс секуляризации постепенно выводил из церковного прихода общественную жизнь, но и сейчас в секуляризованной Европе и, тем более, в менее секуляризованной Америке она остается одной из важнейших ячеек ГО. До 1917 г. это утверждение было в равной степени справедливо и в отношении России. Полноценная церковная община одновременно выполняет широкий спектр социальных функций. В ней осуществляется психологическая и социальная солидарность ее членов, вырабатывается их позиция не только по узко религиозным, но и по широкому кругу общемировоззренческих проблем. В ней в разной степени вовлеченности (от церковных общеобразовательных учебных заведений до воскресных школ, курсов или кружков) обучаются дети и взрослые. Община может выступать как активный самостоятельный член социума за достижение определенных социальных и политических целей. Развитая церковная община занимается благотворительностью по отношению к людям, не являющимся ее членами. И в прошлом, и ныне на Западе она продолжает играть очень существенную для общества роль. Религиозная активность может осуществляться не только в рамках церковной общины, но и в форме различных объединений верующих людей, выражаясь наиболее распространенным в России термином - «братств». Деятельность общины далеко не является прямым воплощением целей и задач, поставленных церковным руководством, намеченных им приоритетов. Она формируется в результате воплощения интересов, ценностей и убеждений членов общины, которые обладают определенной степенью самостоятельности от официальной позиции церкви. Эта позиция не является прямым отражением религиозности населения и, тем более, авторитета церковного руководства. В этом отношении достаточно привести два примера из современной жизни западноевропейских стран. При постоянном падении численности практикующих верующих в последние десятилетия в большинстве стран заметно растет церковная благотворительность (причем этот рост отмечается не только по объему осуществляемой работы, но и по числу вовлеченных в эту деятельность людей). В наибольшей степени это явление характерно для Италии и Франции. В этих странах в 80-е гг. заметно выросло число добровольцев католических благотворительных организаций. Рекордсмены в этом отношении - Итальянское милосердие» (рост за 10 лет с 7 тыс. до 3 млн участников) и французские «Католические общины за веру и развитие», превратившаяся за 10 лет из малозаметной церковной инициативы в крупнейшую в стране неправительственную организацию с бюджетом более 83 млн долларов35. В России за годы советской власти не просто был разрушен традиционный уклад религиозной жизни и ее первичной организационной ячейки — прихода, но возник и утвердился тип религиозного поведения, для которого чуждо участие в общинно-приходской жизни. Для большинства прихожан личные отношения со священником не требуются: они приходят на богослужения, молятся, участвуют в таинствах, часто при этом посещая несколько разных храмов. Никакой потребности в каких-либо отношениях с остальными членами прихода они не испытывают. Для духовенства такой порядок также стал естественным. Есть верующие, есть священник, есть храм, но собственно общины нет. Этот тип религиозной жизни можно назвать «атомизированным»: даже практикующие верующие ощущают в лучшем случае необходимость связи со священником, у которого они участвуют в богослужениях и с которым находятся в личных отношениях. При коммунистах подобное религиозное поведение для большинства верующих и духовенства было единственно возможным, т. к. ничего больше не было разрешено. Идти на конфликт с властью, естественно, могли немногие. Но сложившиеся нормы стали традицией и глубоко укоренились в церковной жизни. После краха советской власти, когда общинную организацию никто не запрещает, а социальная активность (если она, естественно, не противоречит интересам властей) приветствуется, в РПЦ, в основном, сохраняется «атомизированная» религиозная жизнь. Изменения происходят очень медленно, но все же некоторый прогресс обнаруживается. В большинстве зарегистрированных «местных религиозных организаций», строго говоря, общинно-приходской жизни нет. Почти все обязанности по социальному служению (если таковое осуществляется) и организации церковной жизни берет на себя духовенство прихода. Иногда им помогает несколько прихожан. Тем не менее, и такой приход нельзя не считать, хотя и слабой, ячейкой ГО. Священнослужители не только духовно окормляют паству, но и влияют своими проповедями и беседами на взгляды прихожан по общественно значимым проблемам, духовенство выступает с лекциями и беседами вне храма, убеждает собирать гуманитарную помощь неимущим и т. д. При патриархе Алексее II священноначалие РПЦ не воспринимало слабость (а чаще полное отсутствие) общинной жизни как острую проблему церковной жизни. В наибольшей степени о приоритетах РПЦ в развитии приходов в те годы можно судить по выступлениям патриарха на ежегодных Епархиальных собраниях города Москвы, в выступлениях патриарха и епископов на Рождественских чтениях. На этих форумах часто довольно критически обсуждаются проблемы церковной жизни, в т. ч. недостатки в деятельности духовенства, проблемы мирян, намечаются пути развития РПЦ. Проблема возрождения общины звучала очень редко (например, патриарх Алексий, выступая на встрече с архиереями Приволжского федерального округа, 20 июля 2005 года заявил: «Община - это важнейший элемент церковного организма, формирующий отношение человека к Богу, миру и ближним. Без укрепления этого основополагающего начала невозможно говорить о возрождении полноценной духовной жизни в нашем отечестве...»36, но это выглядит лишь как теоретическое признание общепринятой в христианском мире нормы, за которым не следует никаких реальных действий). Можно сделать вывод, что Священноначалие на практике при предыдущем патриархе считало активность Церкви активностью духовенства. Приходская жизнь в советское время, помимо участия в богослужении, ограничивалась личными связями «атомизированного» верующего со священнослужителем. Тогда число таких смелых верующих было мало. Теперь эта советская практика особо доверительных отношений священник-прихожанин воспроизводится и приобретает массовый характер. Свою духовную жизнь верующие психологически связывают с личностью приходского священника. Даже не отличающиеся талантами и добродетелями клирики воспринимаются прихожанами как неза менимые руководители их духовной жизни. Неудивительно, что наиболее частые конфликты в церкви возникают при удалении (перемещении на другой приход, отправке на пенсию или даже запрете на служение за какие-либо прогрешения) священнослужителей из их приходов. Последний раз бурные протесты возникали в середине прошедшего десятилетия в двух епархиях - Пермской и Алтайской. Назначение в 2002 году новых архиереев, взявшихся очистить клир от явно недостойных священнослужителей, привело к глубокому и длительному кризису во многих приходах. Многочисленные старушки (и не только старушки) протестовали всеми доступными средствами, часто защищая совершенных неучей, нечистых на руку хапуг, пьяниц и т. д. Активность верующих-мирян, направленная на открытие новых храмов также, как правило, воспроизводит сложившийся порядок. Инициативная группа добивается открытия церкви, в нее правящий архиерей назначает священника. Приходская жизнь в этом храме через год-два ничем не отличается от той, которая сложилась в приходах, существующих десятилетия. Несмотря на укоренившуюся пассивность мирян, случаи развития общинной жизни в РПЦ не являются слишком редким исключением. Деятельное духовенство, успешно развивающее какие-либо проекты в своем приходе, в большей или меньшей степени вовлекает в свою работу помощников-мирян. С советских времен православные верующие не связывают выбор храма, в котором они участвуют в богослужении, с его территориальной припиской к месту жительства. Такая территориальная приписка вообще отсутствует. Выбор храма (и что важнее, священника), зависит от его авторитета и мировоззрения верующего; впрочем, часто его определяют случайные факторы - рекомендация друзей и родственников, семейная традиция и т. д. В Москве, Петербурге и, в меньшей степени, в некоторых других крупных городах верующие имеют широкие возможности выбора прихода (вернее сказать, священника), в зависимости от своих убеждений и интересов. И очень многие этой возможностью пользуются. В результате возникают объединения верующих единомышленников, что способствует сплочению прихода и делает его подлинной ячейкой ГО. В приходах, где служат наиболее популярные харизматичные священники, привлекающие к себе большое количество верующих, в их пастве вызревают деятельные общины. Находятся люди, берущие по поручению священника на себя различные церковные служения. Рождается актив прихода, которой становится основой общинной жизни. В Москве можно упомянуть приходы протоиереев Дмитрия Смирнова, Артемия Владимирова, Владислава Свешникова, Александра Борисова, Алексия 34 Уминского, архимандрита Тихона (Шевкунова). В этих приходах осуществляется широкий спектр социальных, образовательных, культурных инициатив и существует значительное число участников общинно-приходской жизни. Однако своим существованием эти приходы-общины обязаны большому авторитету своих пастырей и существуют только благодаря ему. Харизма пастыря создает общину, он является центром, вокруг которого осуществляются все инициативы, на него организационно и психологически завязаны все члены прихода. Уйдет лично этот священник и община очень скоро исчезает, ибо она представляет не самостоятельный организм, а лишь некое множество людей персонально связанных с лидером. Число таких общин a priori не может быть значительным. В Москве и Подмосковье это в лучшем случае не более 70 объединений, в Петербурге - до 10. В других епархиях по несколько приходов. Так что на всю страну наберется по самым оптимистическим оценкам до 200-250 полноценных общин такого рода (из более 13 тыс. зарегистрированных в 2011 г. православных приходов). Более распространена ситуация, когда деятельный священник развивает каких-либо два-три служения, и ему в этом помогают несколько мирян. Даже, если этих мирян немного, можно говорить о некоторых слабых формах общинной жизни на основе различных инициатив духовенства. Такие служения и возникший вокруг них малочисленный актив нельзя назвать полноценной общиной, это, скорее, некоторый зачаток общины, протообщина. Наиболее распространенная форма активности приходов - образовательная. Воскресные школы, кружки для детей и молодежи - пожалуй, наиболее успешные приходские проекты. Статистические данные о воскресных школах (впрочем, как и вся церковная статистика РПЦ) крайне неточны и недостоверны. С советских времен духовенство привыкло составлять отчетность, в т. ч. и для своего начальства, очень вольно. Все же за ориентир можно взять официальную статистику 2000 г., последние опубликованные на этот счет данные. Согласно им насчитывалось 2600 воскресных школ, в них обучалось более 80 тыс. детей и около 30 тыс. взрослых37. По оценке Н. Митрохина воскресные школы действуют в каждом шестом приходе РПЦ38. Число учащихся колеблется от десятка до нескольких сотен человек. Характер преподавания да и сам набор предметов очень различен. В одних школах все дело лежит на клире храма, и учат там только Закону Божьему и церковной истории, в других - и пению, и рисованию, и английскому языку и всему, для чего найдется достойный преподаватель и заинтересованные ученики. Уровень преподавания в воскресных школах сильно отличается от прихода к приходу. Для большинства, естественно, не находится талантливых и профессиональных преподавателей и число учащихся в них невелико. В то же время в Москве, Петербурге и некоторых других городах существуют школы, занятия в которых проводят члены приходов — интеллигенты самого высокого уровня. Среди духовенства талантливые педагоги также не являются исключением. В последние годы успешно учреждаются домовые церкви при вузах. Как правило, при них возникают реальные студенческие общины. Одна из наиболее активных и многочисленных приходских общин Москвы - при храме св. Татианы при МГУ. Показательно, что в 2004 г. была создана Ассоциация православных домовых храмов при учебных заведениях. Ассоциация создана для координации деятельности по духовному окормлению студентов и работников учебных заведений. В состав учредителей ассоциации вошли: храм св. Татианы при МГУ; храм во имя св. Татианы Екатеринбургской епархии; храм Архангела Гавриила Белгородской епархии; храм св. Татианы при Оренбургском государственном университете; храм св. Татианы г. Ижевска; храм преподобного Сергия Радонежского г. Иркутска; храм святых первоверховных апостолов Петра и Павла при Санкт-Петербургском государственном педагогическом университете; храм святого праведного Иоанна Кронштадтского при Ростовском государственном университете путей сообщения; Межрегиональная молодежная нравственно-просветительская общественная организация «Православная молодежь». Студенческие приходы-общины при вузах сильно отличаются от обычных приходов, в т. ч. и тем, что в них всегда существуют реальные общины, независимо от того, является ли их настоятель талантливым лидером-хариз- матиком. Социальная диаконическая работа православных приходов фактически до сих пор находится в зародышевом состоянии. Немногочисленные наиболее успешные православные инициативы в этой сфере осуществляются либо монастырями, либо общественными православными организациями, не являющимися непосредственно составной частью церковного прихода. Наиболее распространенные формы диаконической работы приходов - обеспечение питанием бомжей, посещение детских домов для раздачи собранной в приходе гуманитарной помощи и занятий с детьми, гуманитарная помощь в домах престарелых. Совсем малочисленны и редки сестричества, оказывающие помощь больным в госпиталях и на дому. Число приходов, реально осуществляющих диаконическую работу, не превышает десятка на епархию. С 2004 г. священноначалие РПЦ энергично призывает православные приходы заняться диаконической работой с беспризорными детьми. Этот призыв вызвал появление целого ряда инициатив по всей стране. И уже появились триумфальные отчеты. Например, по утверждению пресс-службы Самарской епархии, «плоды совместной деятельности Самарской епархии и областных властей по укреплению семьи настолько позитивны, что в регионе закрываются детские дома по причине усыновления всех воспитанников приёмными родителями из приходов». По утверждению пресс-службы епархии, это является единственным прецедентом в стране39. Трудно поверить, что в короткий срок можно было добиться таких блестящих результатов в решении столь сложной проблемы. В любом случае судить об успехах такой работы еще рано. Одна из причин слабости приходской социальной работы, равно, как и образовательных и культурных инициатив - финансовые отношения внутри РПЦ. Эти отношения не способствуют развитию приходской активности. Стандартный приход существует на основе самофинансирования. В РПЦ (в отличие от протестантских церквей) отсутствует традиция фиксированных взносов в бюджет прихода. Обычный источник финансовых поступлений - средства от продажи свечей и другого товара в церкви, а также оплата верующими треб и кружечный сбор. Большинство православных верующих люди небогатые и такое финансирование гарантирует прочное материальное положение только тем церквам, которые посещает очень большое число верующих. Для громадного большинства приходов РПЦ эти средства с трудом обеспечивают содержание клира, обслуживающих работников и текущий ремонт церковного здания. С конца 80-х гг. появились новые источники финансирования - государственный бюджет и помощь бизнеса. Строго в соответствии с законом государство имеет право тратить бюджетные деньги только на реставрацию церковных зданий - памятников архитектуры. Эта норма закона часто не соблюдается, но все же власти предпочитают не финансировать приходы напрямую, а чаще оказывают различные формы давления на бизнес, побуждая его поддерживать церковь. Впрочем, бизнесмены и без всякого давления нередко поддерживают РПЦ. По сложившейся традиции наиболее престижными и популярными вложениями средств в помощь церкви спонсорами считается реставрация и строительство церковных зданий. Получить поддержку на социальные проекты верующим, как правило, намного сложнее. Да и само высшее духовенство в первую очередь лоббирует строительство и реставрацию церковных зданий. В этих условиях и финансовые проблемы часто оказываются трудно преодолимым препятствием для развития социальных инициатив. Однако во многих местах (в первую очередь в провинции), за пределами крупных городов, там, где общественная и культурная жизнь развиты в наименьшей степени, медленно, но верно с начала 90-х гг. набирает силу процесс консолидации приходской жизни (и там какие-то особые таланты, в отличие от столиц, от священника не требуются). В провинции церковь оказывается одним из немногих (а иногда и единственным) местом, где люди могут проявлять свою социальную активность, обсуждать насущные интересы, равно как и мировоззренческие проблемы. Для детей и молодежи воскресные школы или какие-нибудь православные клубы оказываются спасением от тоски и неустроенности. В провинции организованные приходы вызревают медленно, но их благотворное присутствие к нашему времени начинает ощущаться. Внимательный и остроумный наблюдатель российской религиозной жизни американский профессор Ральф Дела Кава отмечает, что среди приходских провинциальных священников-трудяг формируется специфический тип людей, которых он называет «пасторалистами». Пасторалисты, как полагает Дела Кава, это те, кто сосредоточен на развитии приходской жизни. Модель их пастырской деятельности во многом напоминает в сегодняшней России деятельность ранних лютеран в Америке на северо-западе за Миссисипи и методистов на юго-западе за Аллеганскими горами. Как и протестанты в пограничных зонах, православные пасторалисты - священники с семьями - служат в отдаленных местах; они интересуются местными проблемами и организуют приходы, открывая для местного населения социальные и учебные центры, приюты для брошенных детей и бездомных, выполняя те обязанности, которые советская система, обслуживающая верхушку и не доходившая до простого люда, выполняла в минимальной степени и недоброкачественно. В провинциальной жизни начинают играть заметную роль и некоторые епархиальные инициативы, выходящие за рамки прихода. Одним из наиболее заметных среди них стали повсеместно проводимые региональные чтения. Чтения - это конференции, в которых участвуют духовенство, преподаватели местных вузов, чиновники, общественные деятели. Начинавшиеся как довольно схоластичные церковные мероприятия, с годами они все более превращаются в региональные общественные форумы, которых провинции так не хватает, затрагивающие все в большей степени насущные региональные проблемы. Среди церковной общественности РПЦ существуют круги, осознающие ущербность нынешней ситуации в РПЦ, когда нормальная об щинно-приходская жизнь практически отсутствует. Община-приход с апостольских времен была и остается основой церковной жизни во всех христианских конфессиях, в т. ч. и в православных церквах других стран. Некоторые священники по своей инициативе предпринимают целенаправленные усилия по возрождению общинной жизни. Наиболее громкую и, в определенном смысле скандальную, известность приобрело движение московского священника Георгия Кочеткова. Георгий Кочетков развил собственную богословскую теорию и разработал принципиальную систему, ставящую своей целью возрождение общинной жизни в РПЦ. Община была сформирована отцом Георгием настоятелем храма Сретения Владимирской Божьей Матери в начале 90-х гг. Опыт был достаточно успешным - в общине состояло несколько сотен человек. Некоторые положения богословских теорий и принципов организации церковной жизни отца Георгия вызвали бурную критику со стороны видных представителей духовенства. Под давлением недоброжелателей Георгий Кочетков был запрещен в служении патриархом 1 июля 1997 года. 16 марта 2000 года Кочетков был восстановлен в праве совершать богослужение. Однако отец Георгий не получил для совершения богослужений какого-либо определённого храма. Его община собирается в разных храмах Москвы, где настоятели разрешают отцу Георгию совершить богослужение, часто - Новодевичьем монастыре, а также в Антиохийском подворье в Москве и в Алексеевской церкви на станции Фирсановка под Москвой. Противники Кочеткова не оставляют его в покое — специальные богословские комиссии поочерёдно исследуют его труды на их соответствие учению Церкви. Я не обладаю достаточной компетенцией, чтобы судить о еретично- сти или, наоборот, православности отца Георгия, но совершенно очевидно, что основным, первичным импульсом кочетковского движения стала глубокая неудовлетворенность части православных верующих отсутствием в РПЦ общинной жизни. Правильное церковное устройство религиозной жизни православных по мнению о. Г. Кочеткова — это «семьи-общины», которые «не знают деления на клир и мирян, их руководители избираются самой общиной из своих членов и поставляются в ней же»40. Провозглашается неиерархичность общины по своему внутреннему устройству. Во главе каждой общины имеется «глава семьи», именуемый «пресвитером», различаются старшие и младшие братья, «полные» и «неполные» члены «семьи»». Во главе этой разветвленной иерархии стоит о. Георгий Кочетков. Помимо богослужения на русском языке, использования современных переводов Евангелия за богослужением в общине была введена упрощенная практика подготовки к Евхаристии и установлено совершение особых «вечерь любви», как восстановление апостольской традиции. Отцом Георгием разработаны система оглашений и катехизаторских посвящений, особый чин совершения агап — полулитургического действа. Нововведения Кочеткова имеют своей основной целью создание солидарной общины верующих. Общины, не только отличающейся сплоченностью и взаимной любовью, но и активно миссионерствующей, проявляющей ответственность по отношению к окружающему социуму. Еще до начала гонений со стороны церковных властей общиной отца Георгия было сформировано Спасо-Преображенское братство (председатель — искусствовед Александр Копировский). Не имея с 1997 года возможности устроить свою религиозную жизнь в церковном приходе, кочетковцы организуют ее в рамках этого объединения. Спасо-Преобра- женское братство имеет свой печатный орган — журнал «Православная община» и учебное заведение — Высшую Свято-Филаретовскую школу. Кочетковцы осуществляют разнообразные гуманитарные и культурные проекты и остаются сплоченной и многочисленной религиозной общиной. В ряде епархий немногочисленные священники - ученики и последователи Георгия Кочеткова сумели создать многочисленные, сплоченные и активные приходские общины. В частности, в Архангельске таковой является община храма в Заостровье под Архангельском, где настоятелем служит иерей Иоанн Привалов, выпускник Свято-Филаретовской школы в Москве. Отец Иоанн Привалов, по его словам, делает упор на просвещении и катехизации для того, чтобы вернуть значение крещения в церкви и, наконец, открыть Церковь обществу. На приходе отца Иоанна Привалова действует воскресная школа, которую посещают до 100 детей. Специально организованы катехизационные курсы для взрослых, для всех принимающих крещение обязательно проводится серия огласительных бесед. Только после этого желающие могут креститься. Среди прихожан отца Иоанна Привалова много интеллигенции не только из Архангельска, но и регулярно приезжающих из Москвы и Санкт- Петербурга. Отец Иоанн Привалов приглашал по благословению епископа Тихона на встречи и беседы с интеллигенцией известного деятеля эмиграции Никиту Струве. В Заостровье более 150 прихожан, которых отец Иоанн Привалов, по его словам, знает лично, по праздникам приезжает намного больше. Кочетковское движение не имеет публичной поддержки в церковных кругах. Но многие церковные деятели не относятся к нему безоговорочно критически, как об этом можно судить по церковным изданиям. При патриархе Кирилле отношение церковного начальства к кочетковскому движению начало меняться на более терпимое, но неясно, как далеко зайдет эта терпимость. Приход на патриаршество Кирилла (Гундяева) в 2009 г. сделал перспективы развития приходской активности и вообще участия церкви в развитии ГО более радужными. В своих выступлениях новый патриарх часто говорит о необходимости развития общинно-приходской жизни, о ее чрезвычайном значении в жизни христиан. Целый ряд решений, в т. ч. об организации специальных структур в приходах, которые должны заниматься молодежной и социальной работой, нацелен на развитие общественной активности церкви. Смогут ли эти инициативы патриарха серьезно поддержать развитие приходов? Некоторые особенности руководства Кирилла и сложившейся системы управления церковным организмом заставляют высказать некоторые сомнения. Патриарх Кирилл, много лет бывший управляющим Смоленской епархией, выстроил там крайне жесткую вертикаль власти. Смоленский опыт руководства епархией будущего патриарха ясно продемонстрировал, что общинная жизнь и иницитива прихожан и духовенства в условиях казарменных порядков расцветают вяло. Нельзя стать солидарными, любящими, ответственными по приказу. Командно-административная система управления церковью может стать трудно преодолимой преградой искренним желаниям и надеждам патриарха. РПЦ с 40-х гг. прошлого века была наиболее привилегированной конфессией коммунистического режима. Соответственно, и пороки, привнесенные в религиозную жизнь советской властью, поразили ее в наибольшей степени. Ни у какой другой конфессии общинно-приходская жизнь не атрофировалась до такой степени, как у православных. Конвертанты из православия в любые другие вероисповедания указывают одной из первых причин своего перехода отсутствие в РПЦ общинной жизни. Они находят ее и у протестантов, и у католиков, и у старообрядцев. На интенсивность и характер общинной жизни разных вероисповеданий влияют многие особенности их вероучения и организации церковной жизни, но, пожалуй, до сего дня самым значительным является наличие или отсутствие опыта легального существования при советской власти. Среди других христианских конфессий наибольшее признание советских властей (после РПЦ) права на легальную деятельность имели баптисты и старообрядцы. Баптисты (я имею в виду легальное объединение — ВСЕХБ) и старообрядцы (в данном случае речь идет о легальных общинах белокриницкого, новозыбковского и поморского согласий) подверглись тем же разрушительным влияниям. Их общинная жизнь ослабла и деформировалась. Но все же традиции и навыки общинно-приходской жизни этими конфессиями не были утеряны до такой степени, как это произошло с РПЦ. У баптистов сами традиции, безусловно, сохранились повсеместно, но до крайности атрофировалось изначально присущее им чувство социальной ответственности, социального служения вне общины, участия в общественно-политической деятельности. Однако 20 лет религиозной свободы в значительной мере преобразили лицо российского баптизма. Можно сказать, что болезни, привнесенные коммунистическими репрессиями, в баптизме преодолены. Гораздо медленнее, чем в баптизме, общинно-приходская жизнь возрождается в старообрядчестве. В последние годы (после избрания главой церкви митрополита Корнилия) у старообрядцев белокриницкого согласия (крупнейшей старообрядческой конфессии) даже наблюдается очевидный регресс и рост застойных явлений. Те вероисповедания, которые имели минимальное признание власти или не имели его вовсе и существовали нелегально или полулегально, наоборот создали очень крепкие общины, развивавшие внутри себя высокую степень солидарности и различные внутрицерковные инициативы. В данном случае речь в первую очередь идет о баптистах — инициативни- ках (Совет церквей ЕХБ), нерегистрированном союзе пятидесятников (Объединенная Церковь христиан веры евангельской, «федотовцы») и адвентистах. В постсоветское время развитие этих церквей пошло разными путями. Баптисты-инициативники остались замкнутым, тесно спаен- ным сообществом, враждебным окружающему светскому миру. Федотовцы и адвентисты, наоборот включились в общественную жизнь. Общины федотовцев активно участвуют в благотворительной деятельности среди неимущих, в больницах, работают с наркоманами и алкоголиками. Заметно их участие и в правозащитной деятельности. Остальные христианские конфессии — например, католики, лютеране, большинство пятидесятнических объединений после атеистического погрома 20-60- х гг. прошлого века, хотя и сохранили свое присутствие в России, но были столь малочисленны и часто плохо организованы, что на их постперестроечное возрождение опыт существования в советское время не оказывает большого влияния. Основные черты их церковной жизни формируются заново и они принципиально не отличаются в этом отношении от тех вероисповеданий, которые утвердились (или вновь утвердились после полного уничтожения, как методисты) в России уже в постсоветское время. Эти вероисповедания отличаются сплоченностью общин и социальным служением внутри и вне церковной ограды. Чемпионы в этом отношении - пятидесятнические объединения. Пятидесятники в настоящее время являются наиболее быстро растущим вероисповеданием России. Сейчас большинство российских протестантов — пятидесятники. В пятидесятнических церквах велика доля молодежи, бизнесменов и студенчества. Пятидесятнические общины, как правило, осуществляют большое число церковных инициатив, в которых участвует большинство членов общины - это и воскресные школы, и семейные группы, и музыкальные ансамбли, и подростковые клубы, и различные формы взаимопомощи. Но наиболее значительная отличительная черта пятидесятнических общин - это бешеная благотворительная деятельность в домах престарелых, детских домах, больницах и т. д. Среди всех этих сфер деятельности, возможно, наиболее впечатляющая - работа с наркоманами и алкоголиками. Пятидесятнические центры реабилитации демонстрируют поразительные результаты в преодолении наркозависимости. Одним из последствий успешной работы с наркоманами стало возникновение крупной пятидесятнической церкви бывших наркоманов - «Исход». «Исход» объединяет более 30 местных церковных общин в России, в основном на Юге. Церкви и центры для реабилитации наркоманов в этой церкви существуют параллельно друг с другом. Наркоманы, проходящие реабилитацию, в начале заслуживают доверие в рамках центра и становятся лидерами группы, а затем постепенно входят в церковную жизнь, участвуют в богослужениях и становятся лидерами библейских групп в церкви. Одной из особенностей методов служения «Исход» является тесная работа с родителями наркоманов и с созависимыми людьми. На первом этапе наркоманы находятся в стационаре на протяжении полугода. На втором этапе бывшие наркоманы служат в центре - читают Библию, начинают свободно выходить на улицу. Третий этап - это непосредственное включение в жизнь церкви. Как правило, пастор является одновременно и руководителем реабилитационного центра. Кроме того, большинство лидеров служения «Исход» являются бывшими наркоманами, прошедшими реабилитационные центры. Важнейшая сфера деятельности пятидесятнических церквей - миссионерство среди малочисленных народов Крайнего Севера и Дальнего Востока41. Обращение в пятидесятничество представителей этих народов коренным образом меняет их образ жизни - полностью исчезают алкоголизм и наркомания, изживаются иждивенческие настроения. Пятиде- сятнические общины становятся маяками национального возрождения. Исключительного успеха христианские миссионеры добились среди коренного населения полуострова Камчатка - коряков. За несколько лет в районе традиционного проживания коряков на Крайнем Севере в Корякском автономном округе Церковью Полного Евангелия было создано 7 церквей, в которых более 80 % составляют коряки. Трудности проповеди в этом районе заключаются в тяжелых природных условиях, когда до церкви можно добраться, например, только на вертолете, а вокруг миссионеров встречает поголовная нищета. Коряки, не кочующие с оленями, а живущие в поселках, обычно страдают алкоголизмом и туберкулезом, почти не имеют образования, и многие русские относятся к ним с пренебрежением. Миссионеры-пятидесятники Полного Евангелия ломают все стереотипы, они открыты для всех и готовы всем помочь. Родственники верующих коряков обращают внимания на то, что в христианских церквях люди их народности становятся здоровыми полноправными членами общества в смысле элементарной цивилизованности. Богослужения обычно проходят на русском языке, так как корякская молодежь не знает родного языка, но пасторы поощряют изучение родной культуры и приобретение навыков традиционного хозяйства (оленеводства и рыболовства) среди молодых коряков. На пятидесятнических служениях на Крайнем Севере обычно используются национальные бубны и корякская одежда из кожи оленя. А некоторые христианские песнопения переводятся на корякский и алеутский языки (для алеутов, проживающих на Командорских островах). Магаданская миссия «Благая Весть» ведет наиболее активную среди всех протестантских церквей миссионерскую деятельность на Чукотке. Большинство чукчей в церкви пос. Алькатван. Среди чукчей уже есть и пасторы и диаконы церквей. В пос. Кайетен шаман пытался выгнать миссионеров, однако, попал в больницу и затем сам приглашал миссионеров приехать в этот поселок. Миссионеры стараются адаптировать к христианству всю традиционную культуру народов Севера, исключая шаманизм, пьянство и полигамию. В тесном сотрудничестве с церковью «Благая Весть» действует Христианский центр «Добрый Самарянин». Миссионеры этого центра занимаются активной проповедью и организацией церквей на Чукотке. С конца 90-х годов обращение некоторых малочисленных народов (в первую очередь коряков и чукчей) в пятидесятничество идет столь бурными темпами, что не исключено, что в обозримом будущем пятидесятники составят большинство среди некоторых из этих народов. В последние годы власти многих субъектов федерации ведут дискриминационную политику по отношению к пятидесятникам - лишают их возможности арендовать помещения для богослужений, не выделяют землю под строительство, ограничивают возможности социальной работы. Тем не менее, пятидесятники во многих регионах добились чрезвычайно высокого авторитета своей социальной работой, и власти сотрудничают с ними в наиболее кризисных ситуациях. Иногда (по понятным причинам я не называю конкретное место) губернатор преследует пятидесятников, а департамент социальной защиты тайком просит их помочь в детских домах или больницах. Не только пятидесятники, но и другие протестантские вероисповедания создают сплоченные общины и осуществляют социальное служение, но в сравнении с бурной активностью пятидесятников, они выглядят более бледно. Специфическая ситуация сложилась в Католической церкви России. В 90-е годы католическая церковь успешно не только расширяла сеть своих общин, в которых всегда существует сплоченное ядро — настоящая община, но и развивала различные благотворительные, образовательные и культурные проекты. С 2000 года католическая церковь подвергается массированному давлению со стороны РПЦ и российских властей с целью заставить ее добровольно ограничить свою активность. В 2001-2002 гг. без объяснения причин из России была выслана большая группа авторитетных священнослужителей-иностранцев. Давление на католическую церковь привело к тому, что, боясь высылки священнослужителей и других неприятностей, католические общины свернули не только внецерковную работу, но и интенсивность общинной жизни многих приходов значительно ослабла. Я уделил наибольшее внимание социальной и образовательно-культурной активности христианских общин, потому что для них самих она наиболее значима. Но какова же их общественно-политическая роль? И тут водораздел проходит между РПЦ и другими христианскими вероисповеданиями. В своей деятельности РПЦ первую очередь отстаивает свои корпоративные права. Духовенство РПЦ, в лучшем случае, безразлично к утверждению демократии и прав человека, для нее идеалом политического устройства остается православная монархия42. При этом она склонна и на федеральном, и на региональном уровне поддерживать существующую власть. Вся деятельность в этом направлении осуществляется духовенством, и приходские общины обычно не имеют к ней отношения. Одной из важнейших сфер деятельности РПЦ является борьба с инаковерующими. Не случайно, во многих епархиях наиболее активная сфера деятельности прихожан инициируется епархиальными миссионерскими отделами и ставит своей целью организацию публичных протестов против деятельности христианских религиозных меньшинств - католиков и протестантов. Впрочем, ни на одно из этих мероприятий не удавалось собрать значительной толпы. И это является еще одним, хотя и косвенным, доказательством слабости общинно-приходской жизни РПЦ. Протестанты, католики и, менее последовательно и осознанно, старообрядцы - поборники укрепления демократии и прав человека. Особенно ярко политическая ориентированность русского протестантизма проявляется у пятидесятников. В оформлении помещений для богослужения часто используются российские флаги, и регулярные молитвы за победу демократии тоже не редкость. До сих пор на стенах некоторых церквей можно увидеть портреты «апостола демократии» - Б. Ельцина. Еще лет пять назад российские протестантские общины часто непосредственно вовлекались в политический процесс. Активное участие (обычно на стороне «Яблока», иногда - СПС) в предвыборных кампаниях - до 2000 года было широко распространено, причем не только среди пятидесятников. На думских выборах 1999 г., например, одна из самых больших в России методистских общин - Екатеринбургская - нарвалась на серьёзные неприятности с облизбиркомом, потому что формально вошла в предвыборный штаб «Яблока», чем нарушила избирательное законодательство. Последние 10 лет протестанты (и тем более католики) боятся участвовать в политике непосредственно. Но политическое воспитание в своих общинах протестанты получают. Культура протестантских общин - это культура воспитания демократических ценностей. Протестанты бывают горячими патриотами, поборниками великой и процветающей России; среди них нетрудно было, например, найти сторонников войны до полной победы в Чеченской войне. Но их патриотизм имеет свою специфику - представление о великой России для них - это автоматически представление о демократической, правовой стране с неукоснительным соблюдением прав человека. Они часто не любят западную массовую культуру, тем не менее, Россия для них - западная страна, пороки Запада - это общие христианского мира пороки. При оценке роли религии в российской жизни43 следует учитывать, что роль религиозных организаций в становлении гражданского общества гораздо более значительна, чем можно предположить, исходя из показателей религиозности населения. Действительно, практикующих верующих в России мало. Действительно, даже среди практикующих православных большинство не участвует в жизни общин. Но по всей стране есть православные монастыри и приходы, ведущие заметную социальную работу, практикующие различные формы солидарности верующих, хотя они и в явном меньшинстве. Действительно, протестантов, католиков, других религиозных меньшинств, для которых общинная жизнь и социальное служение обычное дело, очень мало. По сравнению с США или даже самыми секуляризированными странами Европы, религиозные организации как субъект гражданского общества - величина незначительная. Но на ситуацию следует посмотреть и с другой стороны: за 75 лет советской власти народ в России потерял всякие навыки самоорганизации. И в религиозной сфере положение ещё не самое плохое. В стране, в которой некоммерческие общественные ассоциации и институты общественного самоуправления очень слабы, порядка 6 тысяч религиозных организаций, реально формирующих общественное мнение, сплачивающих своих членов, совершающих какую-либо социальную работу - это очень много.