Сергей Филатов, Роман Лункин Возрождение религиозной нетерпимости в современной России: комплексы ксенофобии и сектоборчества
Восприятие религиозной жизни в России во многом парадоксально. С одной стороны, оно связано с декларированием религиозности населения, гордости за традиции веры и сосуществование различных культур и религий на протяжении веков. С другой стороны, в обществе и в чиновничьей среде есть страх перед любым конкретным обсуждением религиозных проблем и существа жизни различных объединений верующих, который подкрепяется господствующими в массовом сознании стереотипами и фобиями о врагах и заговорах с Запада, о «страшных и безумных сектах», об опасном для психики, здоровья и личности фанатичном следовании какой-либо вере, особенно если она отличается от «традиционной». Массовое сознание, не зная толком своей исторической религии, с порога отрицает все остальные веры, либо считая их «чужими» и не соответствующими ментальности, либо преступными. Таким образом, существом и основой религиозности, ее реальным проявлением, как это ни парадоксально, оказывается именно нетерпимость. Традиции религиозной нетерпимости сохранялись в России дольше, чем в большинстве стран христианской культуры. И это было связано в первую очередь с тем, что после падения Византии Россия на протяжении многих веков вплоть до свержения монархии считала себя единственной страной истинной веры — Православия. Самым ярким выражением этого самоощущения русской элиты в ХУ-ХУП вв. стала теория «Москвы — Третьего Рима». Именно поэтому чувство национальной, государственной и религиозной избранности, до какой-то степени свойственное почти каждому народу, у православных русских намного ярче и мистичнее, чем, скажем, у испанцев-католиков. Прямым следствием убеждённости в русском избранничестве стало (часто неосознанное) представление о том, что русские и их государство должны быть православными — другим здесь места нет. Жизнь вносила в доктрину свои коррективы. Со времен Ивана Грозного легальный статус получили лютеране, а со времён Петра I и Екатерины II русские люди и русское государство мирились с тем, что нерусские народы, проживающие в России могут быть иноверцами (татары-мусульмане, поляки-католики и т. д.). Этот принцип веротерпимости глубоко укоренился в России, но уже в конце Х!Х века он стал плохо работать, потому что этноконфессиональные барьеры стали ослабевать и участились случаи, когда русские люди перенимали веру у соседей-«инородцев». В начале ХХ века Россия пережила краткий период религиозной свободы. Пути правового развития привели к тому, что после 1905 года и марта 1917 года принцип веротерпимости побеждает и в законах, и в массовом сознании. Религиозный плюрализм становится наиболее характерным для крупных российских городов. Благодаря нескольким десятилетиям религиозной свободы бурно развиваются различные направления протестантизма, католицизм и старообрядчество разных толков. Костелы, кирхи, дома молитвы, моленные, мечети и синагоги были в каждом крупном городе и не вызывали активной неприязни большинства населения, к их присутствию все привыкли. В первое десятилетие своего существования Советская власть осуществляла весьма избирательную политику терпимости по отношению к религиозным меньшинствам. В первую очередь, преследованиям подвергалась Русская Православная Церковь, впрочем, также как католицизм и пацифистски ориентированные течения протестантизма. В то же время многие христианские меньшинства, которые «притеснял царизм», получили свободу проповеди и организовывались в различные союзы. В качестве примера можно привести активный рост евангельских христиан в 20-х гг. под руководством Ивана Проханова. Именно в этот период в России зародилось и распространилось по стране пятидесятничество — Иваном Воронаевым был создан Союз христиан веры евангельской пятидесятников СССР. Естественным воплощением принципов большевистской идеологии стал откат в сторону тотальных антирелигиозных репрессий с конца 20-х гг., завершившийся в 1929 году принятием сталинского законодательства о религиозных культах. Советские законы с этого момента окончательно определили религию как пережиток, который необходимо искоренить. С терпимостью как таковой было покончено. Сталинское примирение с религией во время Великой Отечественной войны сделало православие фактически единственной общественно-значимой религиозной силой в советском обществе. И это при том, что Церковь была изрядно потрепана гонениями и поставлена на службу советскому государству, которое уже тогда стремилось использовать Православную Церковь только в качестве патриотического символа. Послабления в существовании других конфессий были столь незначительны, что их присутствие для основной массы населения осталось незаметным. Только иногда в советской печати всплывали сообщения о «кровожадных сектантах», под которыми имелись в виду малочисленные группы баптистов и пятидесятников. Последних обвиняли даже в жертвоприношениях родителями своих детей. Можно себе представить, какое впечатление складывалось у советского человека об иных конфессиях, кроме православия, представители которого порой появлялись с высшими руководителями государства. Столь зловещее звучание термины «сектанты» и «сектантство», которые ныне используют православные борцы с «сектами», стали приобретать именно в советский период. В качестве религии советскому человеку оставили лишь православие, да и то, по большей части, в качестве декларации. Вместо предреволюционного религиозного многообразия для людей стало естественным представление о монорелигиозности России. В предперестроечное время, по крайней мере, с 70-х гг. целостное коммунистическое мировоззрение — вера в построение на основе социалистической экономики земного рая — исчезло практически полностью, но ситуация после гибели коммунистической идеологии качественно отличалась от ситуации 1917 года, когда на смену одному целостному догматическому мировоззрению пришло зародившееся в его недрах другое, столь же целостное и догматическое. На смену советской системе взглядов пришло нечто туманное, аморфное и эклектичное. Опросы в конце 70-х и начале 80-х гг. фиксировали 6-10 % «верующих в Бога», но и эти немногие имели в большинстве своем о христианстве самые смутные представления — посещаемость церквей и знание христианского учения (хотя бы в силу невозможности) находились на чрезвычайно низком уровне. Несколько поколений россиян не имели в своем подавляющем большинстве никаких связей с институциональной церковной жизнью и православным вероучением. Даже посещение церквей само по себе не включало человека в реальную церковную жизнь и знакомило с традиционным религиозным мировоззрением лишь в минимальной степени. Поэтому неудивительно, что в годы перестройки произошла реабилитация «всего духовного», религии без всяких вероисповедных различий. Это было время безграничной религиозной терпимости. Одновременно с всеобщими восторгами по поводу торжественного официального празднования тысячелетия Крещения Руси и начавшимся массовым открытием церквей наблюдался взрыв интереса и симпатий к католицизму и протестантизму (западные миссионеры никогда больше не вызывали такого интереса и таких симпатий), к буддизму и индуизму. Почти все вновь возникшие церкви, деноминации, «культы» и «новые религиозные движения» (как иностранного происхождения, так и родившиеся в России), существующие сейчас в России, появились в это время безбрежного интереса и терпимости к религии. Аналогичной состоянию общественного мнения была и политика властей. В одном ряду с участием официальных представителей власти в праздновании 1000-летия Крещения Руси и отмене запретов на религиозную деятельность можно перечислить такие события, как визиты М. Горбачева и Б. Ельцина в Ватикан и установление с ним дипломатических отношений, возрождение католических епархий, беспрепятственный массовый приток миссионеров из-за рубежа и даже установление самых теплых отношений на высшем уровне с некоторыми экзотическими для России и имеющими скандальную репутацию на Западе религиозными движениями — такими, как движение Шри Чинмоя, Секо Асахары, сайентологов и мунитов. Для советского человека, будь он президент СССР или простой гражданин, религия была «terra incognita», и он действительно не видел особой разницы между Евангелием и невразумительным новоязом Рона Хаббарда. В это же время принимается весьма либеральный Закон «О свободе совести» (1990 г.), отменяющий государственный контроль и регулирование религиозной жизни. Отношения церкви и государства формально приближались в тот период к американской модели церковно-государственных отношений. Московская Патриархия не имела существенных привилегий по сравнению с другими конфессиями. Проникновение какой-либо религии в различные сферы государственной и общественной жизни на самом деле было ничтожным: ее не было ни в школе, ни в армии, ни в госучреждениях. Религиозные праздники были частным делом граждан, а государство практически не финансировало церковь. На первых порах такое положение устраивало и духовенство РПЦ. После тотальных запретов Церковь удовлетворило полное их отсутствие. Принципиальный перелом в отношении общества и государства к религиозной свободе произошел в 1991-1992 гг., когда на смену западнической «демократической» и «рыночной» эйфории, ожиданию скорого и безболезненного достижения по-новому понимаемого «светлого будущего» пришли разочарование и апатия. Многочисленные социологические опросы тех лет показывают, что если до середины 1991 года не менее 2/3 населения считало, что Россия должна брать пример со стран Запада, во всем подражать им, то уже в 1992 году столь же подавляющее большинство считало, что у России свой особый путь, принципиально иная цивилизация и Запад для нее не является эталоном. Осознание того, что рая завтра в России не будет и правовое демократическое общество западного типа само собой после роспуска КПСС не появится, привело к судорожным и скорее эмоциональным и декларативным, чем интеллектуальным поискам своего нового «Я». Общим местом в выступлениях политиков, журналистов, обществоведов становятся утверждения об особом русском пути развития, о существовании особой «русской цивилизации», о евразийстве. Но это даже не рассуждения, не исторический и социологический анализ, а именно утверждения, лишенные сколько-нибудь серьезных доказательств. Эти изоляционистские эмоции не являются результатом какой-то своеобразной, чуждой европейским ценностям идеологии, но, прежде всего, психологическим следствием невозможности быстро войти в европейскую семью народов по причине отсутствия гражданского общества и демократических иститутов, слабости правовой культуры и пробуксовки социально-экономических реформ. В этом новом повороте общественного сознания русского постсоветского общества Православие приобретает особое значение символа национальной идентичности, учитывая, что для большинства русских православие и раньше играло роль не совсем религии. Русский народ, лишившись многих идейных и культурных основ национального самосознания в советское время, отринув и коммунистическое прошлое с его надоевшей героической мифологией, и не находя их в дореволюционной самодержавной государственности, постепенно приобретает это самосознание в некой духовно-культурной национальной традиции. Зримым символом преемственности этой традиции, благодаря стихийному и нерационализированному поиску, оказывается Русская Православная Церковь. Осознание принадлежности к какой-то аморфной национальной культурно-духовной государственнической традиции приводит к отторжению религиозно чуждого влияния. После окончательного низвержения коммунизма делается попытка возродить представление об исключительности православия, сделать его опорой государства. Уже при свершившемся проникновении в Россию иноверцев у населения снова обострились фобии, связанные с комплексом «чужой веры». Именно в этом в какой-то мере стал проявляться патриотизм российского человека, его отношение к собственной стране и культуре. Религиозные фобии стали формой патриотизма, которая любую неправославную религиозность рассматривает как нечто враждебное и антисоциальное. Представление о враждебности «чужой веры» основывается совсем не на идеологии, а поэтому и противостоит не идеологиям, а каким-то религиозным формам — организациям, не вписывающимся в сложившийся стереотип духовной традиции. Реальное же религиозное сознание противников «чуждой религиозной экспансии» может состоять (и обычно состоит — опросы последних лет утверждают, что практикующих православных верующих не больше 10%) из самого произвольного набора религиозных представлений от расплывчатого деизма до бытового оккультизма. Четко в сознании пропечатывается только одна формула: «русский, значит — православный». Необходимо заметить, что предубеждение против любой систематической дисциплинированной религиозной жизни как таковой, в том числе и православной, воспитанное в советский период, сохраняется в России до сих пор. Этим, скорее всего, можно объяснить крайнюю неприязнь к Свидетелям Иеговы, которые строго организованы и проповедуют четкие религиозные принципы, обходя квартиру за квартирой. Иерархия и дисциплина пугает тех, кто привык называть себя православным и не утруждать себя исполнением тех требований, которые предъявляет декларируемая вера. Неприятие строго организованных, подозрительных с точки зрения чиновников, религиозных движений привело к целому ряду абсурдных судебных процессов и кампаний против Армии Спасения, Свидетелей Иеговы, Церкви Саентологии. Ситуация вокруг многолетних преследований Армии Спасения в России, а также обоснование происходивших гонений являются ярким свидетельством того, как бюрократия понимает защиту благополучия и безопасности страны. Раздражение российских властей вызвало именно то, что составляет существо деятельности Армии Спасения, то есть ее социальное служение людям под девизом «Сердце Богу, руку человеку». Примером может быть работа корпусов Армии Спасения на юге России, куда эта организация отправляла до конца 1990-х годов значительное количество социальной помощи. Миссионер Армии Спасения канадец Джефф Райн, которому российские власти отказали в визе в 2000 году без объяснения причин, так описывал отношение властей к работе своего корпуса в Ростове-на- Дону. По словам Райна, в Ростовской области работается очень тяжело, в области велика ксенофобия по отношению к протестантам. С областной администрацией у Армии Спасения никогда не было никаких проблем: «уполномоченный Брежнев знает разницу между баптистом и кришна итом, он честен, ироничен и поступает в рамках законности». Представитель же мэрии Владимир Попов мешает всем религиям, кроме православных. Когда как-то в Ростов пришел гуманитарный груз для Армии Спасения, Попов вдруг отдал часть этой помощи Православной церкви и Дж. Райну пришлось заплатить 8 млн. руб, чтобы выкупить его. А заместитель главы городской администрации вообще говорил летом 1998 года, что Армия Спасения организована ЦРУ, а Райн агент ЦРУ, хотя он и канадец. В 1997 году проверки стали устраивать таможня и налоговая инспекция. Поводом для попытки фактически запретить деятельность Армии Спасения в Москве стало по сути само название этой организации, а также ее структура: возглавляет Армию Спасения генерал, во всем мире Армия Спасения разделена на территории и командования, которыми руководят территориальные командующие, территории разделены на регионы или дивизии, а в дивизии входят корпуса на места, которые возглавляют капитаны (обычно это супруги). Россия разделена на Северо-Западный, Центральный и Южный регионы и входит она в Командование России и СНГ. Кроме того, в традициях Армии Спасения - проведение регулярных парадов, когда все члены того или иного корпуса проходят с оркестром и в специальной форме Армии Спасения с погонами. Правда, члены корпусов перестали носить форму каждый день, а парады перестали проводиться повсеместно, когда в Москве и на местах в конце 1990-х годов стали возникать трудности с регистрацией, а в прессе появлялись статьи православных антикультистов о «военизированной» организации, которая якобы опасна для России. Судебные органы по существу повторили самые абсурдные обвинения в адрес Армии Спасения. 18 февраля 1999 года отделение Армии Спасения представило в Управление юстиции г. Москвы заявление о перерегистрации в качестве местной религиозной организации, приложив требуемые Законом документы. Однако 16 августа 1999 года заместитель начальника Управления юстиции уведомил отделение об отказе в перерегистрации, после чего отделение Армии Спасения подало жалобу в Пресненский межмуниципальный суд города Москвы. Суд отказал в регистрации Московскому отделению Армии Спасения, выдвинув абсурдные обвинения против протестантской организации, известной во всем мире своим социальным служением. Помимо прочего, Пресненский суд так объяснил свое решение: «В ходе анализа Устава, обращают на себя внимание те его положения, которыми с одной стороны насаждается казарменная дисциплина и беспрекословное подчинение членов религиозной Организации ее руководству, а с другой стороны с руководства и Организации в целом снимается всякая ответственность за деятельность ее членов. ...Так, согласно 54 ст. 6 п. 3 Устава «члены Армии Спасения действуют в соответствии с приказами и предписаниями Армии Спасения, указаниями Главы Отделения», «нарушение российского законодательства отдельными членами Отделения не влечет ответственность всего Отделения в целом». Подобная редакция Устава позволяет сделать вывод о том, что Устав исходит из неизбежности нарушения российского законодательства членами Организации в процессе исполнения приказов и предписаний Армии Спасения, указаний главы Отделения... Отделение снимает с себя ответственность за незаконную деятельность его членов». Суд не учел того, что Армия Спасения является традиционной для России христианской организацией. Армия Спасения официально действовала на российской территории с 1913 (в Финляндии Армии Спасения существовала с 1880х годов) до 1923 года, когда она была ликвидирована «как антисоветская организация». Свою деятельность в России Армия Спасения возобновила в 1992 году, когда группа российских граждан провела собрание и утвердила Устав Московского отделения Армии Спасения. После решения Пресненского суда Армия Спасения подала документы в Европейский Суд, заявив о нарушении своих прав. 24 июня 2004 года Европейский суд по правам человека в Страсбурге признал приемлемой жалобу Московского отделения Армии Спасения на решение Пресненского суда г. Москвы (от 5 июля 2000 года), который отказал в перерегистрации столичному корпусу Армии Спасения. И вот 5 октября 2006 года Европейский Суд по правам человека единогласно принял решение о том, что в случае с Московским отделением Армии Спасения была нарушена ст. 11 (Свобода собраний и ассоциаций) Европейской конвенции по правам человека, понимаемая в свете ст. 9 (Свобода мысли, совести и религии) Конвенции. Помимо этого, Суд постановил, что государство-ответчик Российская Федерация должно выплатить Московскому отделению Армии Спасения 10 тысяч евро в счет компенсации морального вреда заявителя. Управление Минюста РФ по г. Москве перерегистрировало Московское отделение Армии Спасения после 10 лет ожидания судебных разбирательств лишь 10 апреля 2009 года. Армия Спасения в Москве будет продолжать осуществление программ помощи бездомным (ежедневно в столичное отделение приходит около 30 человек), кормления бомжей на Курском вокзале и платформе «Серп и Молот». Полученная от российского государства сумма была потрачена на социальные нужды - под эгидой администрации Таганского района города Москвы на эти деньги были куплены продуктовые наборы для пожилых неимущих людей и больных. Обострение борьбы с «нетрадиционными» религиями проявилось в 2009-2010 годах в рамках массовых гонений на Свидетелей Иеговы, по масштабу сравнимых с советскими репрессиями против иеговистов. Постсоветская кампания против верующих проходит под девизом борьбы с религиозным экстремизмом. Прецедентным стало решение коллегии по гражданским делам Верховного суда РФ от 8 декабря 2009 года, в соответствии с которым остается в силе решение Ростовского областного суда о ликвидации местной религиозной организации Свидетелей Иеговы в г. Таганроге и признании 34 наименований иеговистской литературы экстремистскими. Суд отказался признать ответчиком головной Управленческий центр под Санкт-Петербургом в пос. Солнечный, хотя именно он является распространителем и собственником всей религиозной литературы. Иначе, в случае ликвидации Управленческого центра, все более 160 тысяч иеговистов в России оказались бы вне закона. Вместе с тем, решение от 8 декабря стало использоваться для инициирования ликвидации и проверок литературы в отношении каждой отдельной общины по всей стране, в большинстве регионов России. Постепенно ликвидируются группы, конфисковывается литература. По сведениям самих Свидетелей, уже до решения Верховного суда РФ стали проводиться рейды по «Домам Царств», квартирам, складам с литературой и т.д. Очевидно также, что борьба со Свидетелями Иеговы имеет некоторую общественную поддержку. Ксенофобские демонстрации против «сект» проводятся движением «Молодая гвардия», проходят сборы подписей за запрет иеговистов, как например, в Калуге, издаются обращения граждан и епархий РПЦ МП с требованием ликвидировать общины Свидетелей Иеговы. Организаторы калужского пикета (октябрь 2009 г.) резонно поставили вопрос о последователях религиозной организации, который может встать теперь в каждом городе: «Этим обращением ставим вопрос в первую очередь перед власть держащими: почему в одних городах они экстремисты, а в других они хорошие, бедные овечки?» Пикетчики требовали признать экстремистами более 500 своих сограждан, которые проповедовали по домам. Вслед за Таганрогом было принято впоследствии пересмотренное решение городского суда Горно-Алтайска, который 1 октября 2010 года признал 18 богослужебных изданий Свидетелей экстремистскими. По аналогичной схеме проходили суды в Краснодаре, Новоуральске. В Тольятти ликвидировать иеговистов не удалось. В Асбесте Свердловской области следствие было приостановлено в силу того, что эксперт Управления ФСБ С.А. Мочалова оказался без религиоведческого образования. Эксперт так написала о себе в тексте экспертизы: «Образование высшее — филологическое. В ходе обучения прослушаны следующие спецкурсы: История религий — в объеме 100 часов; Церковно-славянский перевод Библии — в объеме 55 часов». Однако дело не было закрыто. В Москве организация Свидетелей Иеговы была ликвидирована еще в 2004 году, но желание московских властей не признавать иеговистов тогда никак не отразилось на их реальной деятельности. В настоящее же время кампания против Свидетелей Иеговы была инициирована федеральным центром. Свидетелей Иеговы в мире мало кто любит, их проповеди «от дома к дому» и активная раздача литературы стали предметом фольклора и шуток, в том числе в голливудских фильмах («Не открывай, это, наверное, Свидетели Иеговы»). Безусловно, общеизвестна их строгая централизованная структура, с подчинением младших старшим, а также восприятие патриотизма и почитания государственных символов как язычества и измены Иегове. Однако именно жесткая дисциплина и стремление жить независимо породили столь же жесткое правовое сознание Свидетелей, которые в каждой стране строго соблюдают ее законы. Вопрос об отказе от переливания крови - самый сложный, но и принципиальный для иеговистов, так как в крови, согласно их трактовке библейского учения, содержится душа. Проблемы с переливанием крови и последствиями отказа остаются на совести Свидетелей, но российское законодательство, как и законы большинства стран мира, позволяет взрослым (но не детям) самим принимать решение в таких случаях. Впрочем, экспертиза, которая стала основанием для решения Ростовского суда, по существу не рассматривает вероучение иеговистов и их деятельность, а осуждает их за то, что они считают себя истинной религией, а всех остальных — представителями ложных религий и бескомпромиссно об этом пишут в своих журналах. Аналогичные выводы содержатся в экспертизах из Асбеста и Горно-Алтайска. Решение по ликвидации общины в Таганроге было принято на основании требований прокуратуры Ростовской области и экспертизы Татьяны Касьянюк, руководителя группы лингвистических экспертиз, имеющей высшее образование по специальности «031001 - Филология» и ученую степень кандидата социологических наук, Сергея Шипшина, заведующего отделом судебно-психологической экспертизы, имеющего высшее образование по специальности «030301 - Психология» и ученую степень кандидата психологических наук, Сергея Астапова, имеющего высшее философское образование и ученую степень кандидата философских наук, доцента Южного федерального университета. Приведем самые яркие моменты текста экспертизы, которые являются ярким свидетельством абсурдности ксенофобии, не только к иеговистам, но и к целому ряду иных движений. Эксперты, к примеру, пишут: «Ряд высказываний демонстрирует негативное отношение Свидетелей Иеговы к разным элементам традиционного христианства: «истинные христиане не поклоняются иконам, крестам и статуям»...». Таким образом, вместе с иеговистами осуждаются практически все протестантские Церкви. Много высказываний приводится в качестве «уничижительных и оскорбительных» — в частности, те, в которых Свидетели Иеговы призывают отказаться от празднования Рождества. В экспертизе «в качестве осуждающего и уничижающего суждения по отношению к определенной социальной группе» приводится цитата из иеговистского журнала, основанная на стихах Откровения Иоанна Богослова, в оригинале которого экспертам легче всего было бы найти признаки экстремизма. В вину Свидетелям ставится также отождествление патриотизма и идолопоклонства, то есть следующие высказывания: «Воздерживаться от идолопоклоннических патриотических церемоний»; «Христиане, которые поклоняются Иегове Богу, не могут участвовать в патриотическом поклонении», хотя здесь же отмечается, что они «уважают символы страны, в которой живут, подчиняются ее законам и трудятся на благо общества и своих ближних». Наконец, одно из «экстремистских» обвинений стоит привести целиком, поскольку оно признает экстремистскими все религиозные сочинения Льва Толстого позднего периода его творчества: «Журнал «Пробудитесь!» от 22 февраля 2000 на с. 23 содержит высказывания, формирующие негативное отношение к Русской Православной Церкви. Одно из них является исторически ложным, другое — цитатой из Льва Толстого, противника Русского Православия: «...Русская православная церковь, подобно Римско-католической, держала народ в неведении относительно Библии»; «... Лев Толстой пришёл к подобному выводу: «Я убедился, что учение [Русской православной] церкви есть теоретически коварная и вредная ложь, практически же собрание самых грубых суеверий и колдовства, скрывающее совершенно весь смысл христианского учения». Вслед за Свидетелями Иеговы на экстремизм проверяют и других неправославных. В 2007 году прокуратура проверила Липецкую церковь евангельских христиан-баптистов «Святая Троица» на предмет наличия признаков экстремистской деятельности. А в 2008 году Перовская межрайонная прокуратура вынесла «Предупреждение о недопустимости осуществления экстремистской деятельности» в адрес пастора Церкви евангельских христиан-баптистов «Новогиреево» Петра Саутова без указания оснований. Несколько таких предупреждений - и церковь может быть закрыта. В октябре 2009 года массовым обыскам и проверкам подверглись пятидесятнические церкви и реабилитационные центры для наркозависимых «Исход» в Ростовской области, которые проводила 58 все та же прокуратура Ростовской области («исходовцам» было заявлено, что они следующие после иеговистов). Прокуратура также вынесла предупреждение о недопустимости распространения экстремистской литературы, которой возможно являются книги харизматического проповедника Дерека Принса. Таким образом, очевидно, что появление иноверцев воспринимается как агрессия при том, что дореволюционная терпимость к нерусским иноверцам формально сохранилась. Но теперь она слишком часто не имеет практического приложения. Российские поляки и немцы, например, настолько обрусели и перемешались браками с русскими, что возникновение католического (а часто лютеранского, новоапостольного и т. д.) прихода привлекает очень сомнительных поляков и немцев и их уж совсем русских родственников и друзей. Психологический этноконфессиональный барьер исчез и «этнические» иноверческие приходы отныне становятся источником постоянного раздражения «патриотов». Против иноверцев — «сектантов» в общественно-политической жизни выступают те партии и движения, в идеологии которых делается упор на те самые традиционные духовные и культурные ценности. Среди таких общественных сил можно назвать коммунистов, ЛДПР и другие националистические партии. Приверженность православию при этом может занимать второстепенное или даже ничтожное место в мотивах, которыми руководствуются сторонники этих партий, когда они выступают против «сектантов, губящих Россию». Многие иные политические партии затрагивали в своих избирательных программах тему борьбы с сектами. Так, этот лозунг использовали представители движения «Наш Дом — Россия». О необходимости поддержки православия и борьбы с «сектами» стали все чаще заявлять представители партии «Единая Россия», особенно после 2009 года, когда с избранием патриарха Кирилла стало расти политическое влияние РПЦ, а представители Церкви стали регулярно проводить консультации с главной партией страны. Священноначалие РПЦ, к сожалению, стало в полной мере выразителем этой идеологии борьбы с «чуждым религиозным влиянием». В общественно-политической жизни верность некой национальной культурно-духовной традиции предков стала ее официальной точкой зрения. В этом направлении постоянно осуществляется давление Московской Патриархии на федеральные и региональные власти любой политической окраски. Неожиданным для Церкви как христианской организации является и понимание проповеди в Миссионерском отделе РПЦ. Оно скорее связано с борьбой против инаковерующих, против «нетрадиционных» религий, так называемых «сектантов», в чем нельзя не отметить скорее инквизиторское, чем миссионерское начало. Одним из самых ярких деяний Миссионерского отдела стало издание по благословению архиеп. Иоанна Белгородского справочника по деструктивным культам в России в 1996 году, распространенном среди чиновников по всей России. Борьба же с теми конфессиями, которые трудно причислить к сектам, такими как протестанты и католики, обосновывается с помощью теории «канонической территории». Этой территорией является Россия, и она принадлежит Московской патриархии, а все иные христианские исповедания, в особенности католики, не имеют права заниматься проповедью на данном пространстве. В любом случае проповедь в России инаковеру- ющих — это уже не проповедь, а «элементарный прозелитизм на чужой территории»44. Под «сектантами» порой имеются в виду самые различные традиционные и нетрадиционные религиозные движения. Но в реальной жизни этот термин чаще всего применяют к протестантам, хотя бы потому, что это наиболее распространённые иноверцы. Протестантизм весьма различен в своих проявлениях, а поэтому отношение к русским баптистам, к которым уже привыкли, резко отличается от восприятия пятидесятников и, тем более, «диких» протестантов в лице, к примеру, Церкви Христа (Бостонское движение) или разного рода харизматов, к примеру, движения Ульфа Экмана образца 1990-х гг. Среди различных восточных культов наибольшее неприятие могут вызывать, например, кришнаиты, но совсем не буддисты, которым не свойственны яркие публичные акции кришнаитов. Прочих представителей инославия можно условно назвать новыми религиозными движениями, резко отрицательное отношение к которым зависит, условно говоря, от степени агрессивности их пропаганды. Наличие изначальной антисектантской установки приводит к возникновению определенных стереотипов, касающихся «сектантов». Эти стереотипы необязательно являются только мифологией. В отношении некоторых «сектантских» организаций они вполне могут основываться на реальных фактах. Однако такого рода обобщения в принципе неправомерны, также как приписывание пороков отдельных людей тем общностям, которым они принадлежат. Поскольку в иноверии видят внешнюю угрозу национальным ценностям и государственным интересам наибольшая враждебность возникает по отношению к иностранным миссионерам. На этой плодотворной почве возникает представление о том, что зарубежные миссионеры работают на иностранные разведки (большей частью, естественно, на ЦРУ). Об этом упоминается столь часто, что этот феномен нельзя назвать иначе, как шпионско-диверсионной мифологией. Во многих регионах России почитают поэтому за обязанность принять Закон «О миссионерской деятельности», согласно которому любой иностранной миссии нужно пройти аккредитацию на практически невыполнимых условиях, например, в Белгородской области. Практика антимиссионерских законов уже распространилась достаточно широко (Липецк, Орел, Воронеж, Тула и т. д. и т. п.). К русским миссионерам отношение другое. Их могут счесть заблудшими овцами, обманувшимися американскими подачками, а могут и прямо назвать предателями Родины. Общим мнением является и то, что «секты» обычно тоталитарны, деструктивны, а их деятельности сопутствует коррупция. В то же время громадное большинство тех, кого называют «сектантами», это цивилизованные протестанты: баптисты, евангелисты, методисты, лютеране и т.д. Кроме того, существует стойкое представление о том, что западные конфессии всегда вредней для общества и государства, чем русские варианты инославия, что вообще-то далеко не очевидно. Американские миссионеры — баптисты и евангелисты, например, не придерживаются пацифистских позиций. Они строго относятся к выполнению своих гражданских обязанностей на территории любого государства и более терпимы к другим религиям (в том числе и РПЦ), чем традиционные русские баптисты. Однако на практике отношение к русским протестантам, среди которых много пацифистов и которые вообще менее щепетильны по отношению к исполнению гражданских обязанностей, гораздо лучше, чем к американским миссионерам и их недавно возникшим русским последователям. В сущности есть несколько причин, которые вызывают неприязнь и по отношению к протестантам. Русскому человеку противен, прежде всего, прагматизм, определенная врожденная «правильность», конкретность в понимании, к примеру, каждого слова в Библии. Отсутствие обрядовых форм и простота проповеди, совмещенная порой с инструментальной музыкой, позволяет некоторым обвинять протестантов в слишком фамильярном отношении к Богу и к вере вообще. Все это в целом является ничем иным, как активным неприятием западного стиля поведения и образа мыслей. Из этого неизбежно следует вывод о том, что они «не наши», они чужды национальной духовности, а следовательно и не будут поддерживать идею величия России и интересы Российского государства. Именно поэтому они должны занимать второстепенное место в российской религиозной жизни, а также подвергаться всяческим ограничениям, что непременно приветствуется властями и значительной частью общественности. Ярким примером подобной реакции является отношение к Закону о свободе совести 1997 года. Разделение на традиционные конфессии и «секты», которых необходимо ограничивать и контролировать, по существу прописанное в преамбуле Закона о религиях, уже содержалось в массовом сознании. Власти и Московская Патриархия только продолжают культивировать этот стереотип.После 2000 года историческая инерция привела к еще большему сближению государства и Церкви, к прямому включению РПЦ в идеологическую политику страны. В период правления Владимира Путина под эгидой президента РФ и при активном содействии властей произошло объединение Московской патриархии (РПЦ МП) и РПЦЗ (Зарубежной Церкви) как символ «единства русского мира», было введено понятие «духовная безопасность» страны45, которое стало использоваться для борьбы с миссионерами и в целом с религиозными меньшинствами. Ужесточение политики властей при Путине привело к сворачиванию многих социальных и гуманитарных программ (был ужесточен порядок ввоза гуманитарных грузов в Россию), прежде всего, в протестантских церквях, многим неправославным христианским церквям и представителям новых религиозных движении практически невозможно стало арендовать помещения для богослужений, получать землю и строить Дома молитвы, а во многих регионах делались попытки прекратить уже идущее строительство Домов молитвы. Среди нехристианских религий под особым контролем властей оказались мусульмане - официально существующие общины, принадлежащие к признанным государством союзам, стали более тщательно контролироваться властями, а независимые мусульманские группы испытывали на себе давление со стороны правоохранительных органов, устраивавших постоянные проверки. Борьба с иностранным влиянием и «сектами» стала своего рода фобией путинского времени, определенным акцентом в официальной политике, хотя и до и после Путина эти моменты присутствовали в высказываниях чиновников. В путинской редакции Концепции национальной безопасности России 2000 года борьба с сектами была переведена в сферу противодействия иностранным угрозам - миссионерам: «Обеспечение национальной безопасности Российской Федерации включает в себя также защиту культурного, духовно-нравственного наследия, исторических традиций и норм общественной жизни, ...формирование государственной политики в области духовного и нравственного воспитания населения, введение запрета на использование эфирного времени в электронных средствах массовой информации для проката программ, пропагандирующих насилие, эксплуатирующих низменные проявления, а также включает в себя противодействие негативному влиянию иностранных религиозных организаций и миссионеров». В редакции 1997 года Концепции содержалось более определенное утверждение «важнейшей роли Русской православной церкви и церквей других конфессий в сохранении духовных ценностей». Под влиянием Московской патриархии в 1997 году было вставлено следующее заявление: «Необходимо учитывать разрушительную роль различного рода религиозных сект, наносящих значительных ущерб духовной жизни российского общества, представляющих собой прямую опасность для жизни и здоровья граждан России и зачастую используемых для прикрытия противоправной деятельности» (В «Стратегии национальной безопасности России до 2020 года», принятой в 2009 году при президенте Дмитрии Медведеве, вопросы религии играют уже второстепенную роль, но провозглашается необходимость бороться с религиозной нетерпимостью46). При Путине стали целенаправленно приниматься административные меры в отношении миссионеров и религиозных меньшинств. В 2002 году кампания по депортации иностранных проповедников из России достигла своего пика - из страны было выдворено рекордное количество религиозных деятелей — 18 человек. Всего за период с 2000 по 2008 годы из России было выслано по тем или иным причинам или же без объяснения причин около 100 миссионеров47. Большую часть депортированных, помимо католиков, мормонов, мусульман и буддистов, составляли сотрудники евангельских союзов и миссий. Самые активные священнослужители выдворялись, как правило, без объяснения причин. Так были высланы, например, отец Стефано Каприо, настоятель католического прихода во Владимире, миссионер-евангелист Лео Мартенссон, сотрудник миссии «Свет на Востоке», автор перевода Евангелия на адыгейский язык, работавший в Адыгее и в Краснодарском крае. Американский кореец Пол Ким, гражданин США, лишенный визы в феврале 2002 года, был основателем национальной калмыцкой церкви Евангельского Христианского Миссионерского Союза. В конце ноября 2003 года был выдворен основатель независимой татарской евангельской общины — баптист Тахир Талипов, гражданин Латвии, который с начала 90-х гг. возглавлял церковь в Татарстане. Талипову, как и другим миссионерам, было предъявлено обвинение в том, что мировоззрение его церкви и ее деятельность «не соответствуют интересам страны, носят экстремистский характер и представляют угрозу для стабильности межконфессиональной и межэтнической ситуации». 43 44 К примеру, в 2005-2006 годах из Иваново было выслано четыре группы американских граждан, приглашенных Церковью евангельских христиан-баптистов «Воскресение» (Церковь входит в Российский союз евангельских христиан-баптистов). В здании церкви миссионеры проводили встречи с верующими, но после одной из таких встреч американские баптисты были задержаны, и им было объявлено о депортации. При этом, местное ивановское телевидение показало кадры задержания пожилых американских верующих (один из граждан США оказался бывшим сенатором), сопроводив их комментарием о том, что эти люди прикрывались религиозной визой, а на самом деле хотели завлечь детей в свою секту. Местные газеты напечатали пресс-релиз областного Управления ФСБ о депортации группы миссионеров за нарушение визового режима48. В качестве естественного продолжения антимиссионерской политики при Владимире Путине началась разработка законопроекта по ограничению миссионерской деятельности в России. Путь к законопроекту о миссионерской деятельности начался в 2000 году, когда была принята путинская Концепция национальной безопасности России, где содержалась глава о «духовной безопасности» и необходимости контроля за миссионерской деятельностью. После этого Правительством РФ Министерству юстиции РФ (Минюсту РФ) было дано поручение разработать соответствующий законопроект. В 2006 году Минюст РФ представил на суд религиозных объединений проект Закона «О внесении изменений в некоторые федеральные законы в целях противодействия незаконной миссионерской деятельности». Этот проект был сразу отвергнут всеми - православными, мусульманами, протестантами, иудеями и др. - на заседании правительственной Комиссии по религиозным объединениям, деятельность которой в то время курировал нынешний президент РФ Дмитрий Медведев. Проект 2006 года предлагал дополнить Закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» Статьей 17(1) (в нынешнем варианте Ст. 18(1)), в которой, в частности, отмечается (п. 3), что миссионерскую деятельность могут осуществлять служители религиозных организаций и члены их органа управления. Служители и члены органа управления должны иметь при себе документ, удостоверяющий их статус, а «иные лица» - решение органа управления организации с разрешением на проповедь. Однако помимо этого, согласно п. 3 ст.18(1), любой миссионер должен предоставить в территориальный орган федерального органа государственной регистрации целый пакет документов: уведомление о намерении осуществить миссионерскую деятельность; удостоверение личности; документ или решение органа управления религиозной организации. Для иностранных граждан еще требуется виза либо документ о регистрации. В проекте 2006 года также говорилось, что проповедь запрещена в пределах 100 метров от культового здания организации, принадлежащей к другому религиозному направлению. Одним из самых уникальных в правовой практике в проекте 2006 года был запрет на осуществление миссионерской деятельности, «обращенной к людям, находящимся в тяжелых жизненных обстоятельствах, и сопряженной с обещаниями вывести их из данного положения». Однако принятие этого законопроекта было отложено в силу того, что он принес бы массу неудобств миссионерам самой РПЦ. В результате периодических попыток на уровне государства ограничить «нетрадиционных» верующих, выступлений представителей РПЦ и кампании в СМИ, среднестатистический гражданин неизбежно приходит к выводу, что церкви иноверцев должны быть маленькими, находящимися где-нибудь на краю города, а их мероприятия не могут быть публичными, чтобы чуждые идеи ни в коем случае не повлияли на основную массу населения, особенно, на детей и не оскорбляли своим видом истинных носителей русской культуры. Это отношение ярко проявляется в конкретных ситуациях, касающихся деятельности протестантов в России. Резкие выступления против баптистов появляются только в тех случаях, когда они ведут себя «слишком активно» и становятся заметны на общем фоне общественной жизни. Заказные ругательные статьи сопутствовали строительству Домов Молитвы и евангелизационным акциям в Брянске, Липецке, Ставрополе и, к примеру, в г. Венёве Тульской области49. Обычно их называли «врагами русского народа» и обвиняли в том, что они не крестят младенцев и не почитают преп. Сергия Радонежского. Одна из самых показательных ситуаций произошла Иваново. 14 мая 2006 года за распространение книг Нового Завета во время проведения общероссийской акции «Надежда есть» были задержаны трое членов Церкви евангельских христиан-баптистов «Воскресение» города Иваново. Распространители Евангелий были задержаны после того, как был показан фильм «Восхождение». Как подчеркивал пастор церкви Владимир Миськевич, люди в штатском оказались сотрудниками Управления ФСБ по Ивановской области - задержанным членам общины они говорили о том, что они ходят в «американскую церковь», «вредную секту» и советовали им больше не посещать баптистские богослужения. По сло- 45 вам Миськевича, сотрудники ФСБ оказывали прямое психологическое давление на верующих и по сути запугивали их. 15 мая начальник ОВД Октябрьского района г. Иваново подполковник милиции А.В. Кульков, рассмотрев рапорт оперуполномоченного УФСБ России по Ивановской области ст. лейтенанта С.А. Пищугина постановил поручить сотруднику ОБЭП Октябрьского ОВД М.С. Никощину произвести проверку книг Нового Завета и Псалтири, так как, по мнению сотрудников правоохранительных органов, в Новом Завете не было «выходных данных», то есть точного указания издательства, редактора или автора. После того, как губернатор Ивановской области Михаил Мень 25 октября 2006 г. встретился года с представителями Российского союза ЕХБ. На встрече с руководителем области присутствовали президент РСЕХБ Юрий Сипко, вице-президент Союза Рувим Волошин, глава отдела внешних церковных связей РСЕХБ Виталий Власенко, а также епископ РСЕХБ по Ивановской области Владимир Миськевич. Михаил Мень извинился перед верующими и заявил о том, что он был удивлён некорректными действиями светской власти, которые, по его мнению, вредят созданию положительного образа области. Михаил Мень объяснил невежество влиянием атеистического времени, десятилетий безбожия, а также издержками в том числе и православного мировоззрения, представители которого часто перегибают палку, думая, что помогают государству, на деле вредят власти. Конфликт правоохранительных органов с баптистской церковью «Воскресенье» г. Иваново был исчерпан. Примером по-отечески народного наказания иноверцев может служить избиение адвентиста в Анапе в 1998 году. Все произошло стремительно. Молодой адвентист Юрий Салов распространял бесплатные Библии, его схватили казаки и привели к атаману Анапского казачьего округа Кубанского казачества. Он обвинил молодого адвентиста в предательстве Православия и в наличии в нем буржуазной веры и отстегал его плёткой. Надо сказать, что казачество вообще неравнодушно к «сектантам», а поэтому в Анапе даже было распространено обращение казаков, из которого ясно, что представителей всех «нетрадиционных» религий, замеченных в публичной проповеди, будут пороть. Казаки даже смогли назвать точно, какие религии являются «традиционными» для Анапы. Это Православие, Армянская Церковь, католицизм и баптизм. Для казаков было важно, чтобы представители других религий, кроме православия, не совершали публичных мероприятий, которые можно было бы квалифицировать как прозелитизм и предательство родины. Для них это и есть защита Православия, а потому и России (но сами они при этом в церковь не ходят). Казаки заявляли, что они действуют по благословению местного священника, но православный священник в Анапе самоустранился, сказав, что «это методы казаков, и помешать им он не может»50. Собственно, связь действий «православной общественности» с Православием здесь едва заметная. В Хабаровском крае сложная ситуация сложилась с иностранными миссионерами. Уполномоченный по связям с религиозными организациями Виктор Никульников прямо заявил баптистскому пастору Дэну Полларду и его помощнику Артуру Бристолю, что он не допустит присутствия иностранных миссионеров на территории края, потому что миссионеры приносят с собой американскую идеологию, «разрушающую нашу страну»51. Кампания против харизматического центра «Новое поколение» в Ярославле была развернута в местной прессе антикультовым центром «Гражданская безопасность», который возглавляют борцы с сектами, для которых православие это - «господствующая идеология, которую надо защищать». Против харизматов было несколько предупреждений прокуратуры по поводу работы с детьми и учителями. Центр «Новое поколение» не хотели регистрировать в управлении юстиции, однако в результате вместо одного центра харизматы зарегистрировали отдельно 15 своих филиалов по области. Возмущение вылилось в газетные статьи, в которых порицались такие возмутительные факты: у «Нового поколения» в Ярославле 5 тысяч сторонников, связи с чиновниками и коммерсантами, свой театр и газета. Во многом показательной является ситуация в Хакасии, получившая даже международную огласку. Уполномоченный по связям с религиозными организациям Республики Хакасия Николай Волков в течение нескольких лет пытался запретить харизматической церкви «Прославление» в Абакане работу с детьми, вообще проповедническую деятельность, а также закрыть эту церковь как деструктивную «секту». Говоря об этой церкви, он особо ополчался на Америку как «сточную канаву» для всякого рода нетрадиционных движений, хотя церковь «Прославление» принадлежит к протестантскому харизматическому движению «Слово Жизни» из Скандинавии. Несмотря на подобное мнение уполномоченного и инспирируемые им иски прокуратуры по отношению к этой церкви, она является самой быстрорастущей и процветающей в Абакане: у неё самое шикарное здание в центре города в западном стиле, связи с чиновниками и бизнесменами. Разрыв между гневными высказываниями уполномоченного и реальным положением «секты» налицо52. 46 47 48 Американскими шпионами в Хакасии считают также Лютеранскую миссию в поселке Туим, которая формально связана с Эстонской Лютеранской Церковью, однако имеет поддержку и американских лютеран. Эта лютеранская миссия приобрела в Туиме бывшее здание исполкома и в эту общину ходят еще не спившиеся жители поселка. Главу миссии в Туиме лютеранского диакона Павла Заякина посещал сотрудник республиканского ФСБ на предмет того, проводят ли лютеране подрывную деятельность на металлургическом заводе поселка Туим, который давно не работает. Николай Волков приезжал в Туим и с местными чиновниками обходил членов лютеранской общины, чтобы узнать действительно ли они лютеране, а когда некоторые в испуге отказались от принадлежности к миссии, Волков попытался лишить ее регистрации49. В результате в 1998 году Верховный Суд РФ принял решение в пользу лютеран. Чтобы получить наиболее полное представление о чиновнике, ставшим чемпионом по числу публикаций о нём в правозащитных изданиях, обратимся опять к уполномоченному Николаю Волкову. В его лице, человека неверующего, «уважением» пользуются, прежде всего, две религии — Православие и Католицизм. Среди традиционных религий Хакасии он называет православие, старообрядчество, духоборчество, католицизм, лютеранство, иудаизм, ислам, пятидесятничество, баптизм и иеговизм. Вопрос, конечно, вызывает присутствие в этом списке Свидетелей Иеговы, которое однако просто объяснить историческими особенностями Хакасии, куда еще при Сталине было сослано много Свидетелей Иеговы, и отношения с властью у них сложились хорошие (власти положительно относятся к Свидетелям Иеговы по тем же причинам, кроме того, в Иркутске и Тюмени). Баптисты также не вызывают сомнений в «традиционности», так как они существовали еще с начала века, а потом дружно вошли в созданный советской властью союз. Для старого уполномоченного — они свои, советские баптисты. Ситуация с пятидесятниками такая же, так как они входили в один союз с баптистами. Отношение к иным баптистам или пятидесятникам будет совершенно другое. Своей задачей Волков видит протекционизм по отношению к этим традиционным религиям и их защиту от приезжих проповедников 50. Упомянутую церковь «Прославление» в Абакане формально можно отнести к пятидесятничеству, но в глазах Николая Волкова она не является традиционной. Католицизм и лютеранство фигурируют в этом списке только по одной причине. Католики в Абакане — это исключительно поляки и немцы по происхождению, а лютеране — немцы. Поэтому откровенное возмущение вызвала работа Лютеранской миссии в поселке Туим среди чисто русского населения. Реакция на католическую проповедь была бы еще более оперативной и резкой. «Шпионский» скандал, а также спровоцированная им травля иноверцев, в 2007 году произошел в Тульской области. Начало целой серии оскорбительных для протестантских церквей и других религиозных объединений публикаций было положено 2 августа, когда в администрации области состоялось совещание «О состоянии межнациональных и конфессиональных отношений в Тульской области и мерах по предотвращению экстремистских проявлений и фактов межнациональной нетерпимости и розни». Его провел губернатор Тульской области В.Д.Дудка. Он отметил, что «зарегистрированные в области протестантские церкви насчитывают 33 общины, которые в своей деятельности исходят из преамбулы закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», декларирующей уважение к христианству». Однако губернатор сразу оговорился, что «в последнее десятилетие численно возросла и значительно активизировалась деятельность религиозных формирований протестантского толка, управляющие центры которых находятся за рубежом. Основной задачей религиозных функционеров является расширение своего влияния, пополнение общин и вовлечение новых адептов. Все это проводится под прикрытием благотворительных акций в исправительных и детских учреждениях, центрах социальной помощи, школах-интернатах»51. Какие организации имел в виду губернатор Дудка осталось неизвестным. На лентах информационных агентств также появилась информация о том, что губернатор Дудка на этом совещании также заявил, что в составе одной миссионерской группы в Тульской области находится кадровый сотрудник военной разведки США52. Были приведены следующие слова Дудки, затем подхваченные прессой: «появление в области новых религиозных движений — групп свидетелей Иеговы и мормонов — является результатом религиозной экспансии Соединенных Штатов Америки... О внимании к данной проблеме и непосредственном участии в реализации религиозных программ в России иностранных спецслужб говорит факт нахождения в области в составе одной миссионерской группы кадрового сотрудника военной разведки США». В интервью ИА Regnum пресс-секретарь Миссионерского отдела Тульской епархии РПЦ МП Валерий Отставных сообщил, что епархию заявления губернатора не удивили, так как епархия уже много лет говорит о «деструктивном воздействии тоталитарных сект и культов не только на личность и общество, но и на государство». Представитель епархии высоко оценил совещание в администрации, отметив, что давно надо было сказать об экспансии религиозных проповедников из США, а также о том, что «секты» прикрываются благотворительными акциями. В УФСБ Тульской области заявления Дудки подтвердить или опровергнуть отказались. Загадкой осталось и то, кто является шпионом и в какой религиозной организации он находится. Между тем, в газетах области и на лентах агентств появились статьи, в которых протестантские церкви фигурировали наряду с новыми религиозными движениями, и все неправославные объединения фактически объявлялись вне закона. Поименно потенциальных «шпионов» назвал сотрудник миссионерского отдела Тульской епархии РПЦ МП Алексей Ярасов (на одной полосе со статьей опубликованы слова губернатора Дудки о шпионах). Среди «самых опасных сект Тулы» Алексей Ярасов назвал пятидесятнические церкви «Слово жизни», «Святая Троица», «Тульский христианский центр», «Вефиль» и т.д. Представитель епархии также добавил: «Они называют себя христианами и протестантами. Это неправда»53. В конце статьи напечатан призыв: «Дорогие читатели! Если вы или ваши близкие пострадали от действий сектантов, предупредите об этом других!» Представителя епархии - автора статьи - не смутил тот факт, что упомянутые им церкви «Вефиль» и «Святая Троица» являются пресвитерианскими. Кроме того, сотрудник миссионерского отдела епархии Алексей Ярасов приписал абсолютно одинаковые «сектантские» свойства очень разным религиозным организациям - протестантам, с одной стороны, и новым религиозным движениям - от Церкви Муна до Церкви Саентологии, с другой. Фобии по отношению к католицизму во многом схожи с отношением к протестантизму. Однако кроме неприятия прагматизма и западного стиля существует еще один фактор. Это страх перед мощной централизованной организацией, которая издавна хотела распространить свое влияние на Россию и осуществить экспансию Ватикана на Восток. Русское национальное самосознание веками строилось на противопоставлении себя «Западу», причём под этим многомерным термином чаще всего подразумевался именно католицизм. Русская «духовность», государственность, культура осознавали себя в качестве антиномии «латинству». Право-славие противостояло неправо-славию, и этим «неправославием» был католицизм. Антикатолицизм был не только неразрывно связан с религиозностью и культурой, но не в меньшей мере — с национальным сознанием, патриотизмом, верностью политической системе. «Два националистических течения — коммунистическое и православно-почвенническое — иногда конфликтуя, иногда объединяясь, тянут страну к изоляции и стагнации в культурной, религиозной, политической и экономической сферах. И оба этих течения видят в католицизме своего заклятого врага. Коммунистическая и некоммунистическая националистическая пресса часто пользуются одними и теми же мифами, предрассудками и обвинениями: католический заговор, католическая экспансия, интриги иезуитов — вот что мешает России жить счастливо. В Москве и Петербурге и при советской власти было хотя бы по одному костёлу, отчасти поэтому их присутствие не воспринимается как скандал. В городах, где при советской власти католические общины были уничтожены, к католикам уже отношение как к неведомым пришельцам. В Брянске, Орле, Белгороде, Барнауле и других городах католики, требующие вернуть им дореволюционные здания костёлов, могут услышать в ответ, что «здесь никогда не было католиков, и вдруг они появились». От них просто отвыкли. Ещё больший конфликт вызывает независимая неформальная католическая деятельность. Примером может служить попытка нескольких католических организаций организовать центр по реабилитации наркоманов под Переславлем в Ярославской области. Столкновения с местным православным священником и общественностью начались после того, как католических активистов заподозрили в том, что фактически в селе Яропольцы создается католическая община, а молодежь вовлекают в католицизм с помощью компьютерного класса. Об этом вопиющем примере прозелитизме на Синоде РПЦ говорил даже патриарх Алексий II. Сейчас община «Дома Марии» ведет себя намного тише и просто помогает местному детскому дому для умственно отсталых детей. Антизападнические настроения играют роль и в отношении так называемых тоталитарных сект и новых религиозных движений (НРД), хотя ксенофобия по отношению к ним имеет и другие причины. Какие-то формы дискриминации по отношению к так называемым «тоталитарным сектам» применяются не только в России, но и во многих европейских странах. В этих организациях игнорируется не только «национальнокультурная традиция», но и общепринятые нормы взаимоотношения общины с окружающим обществом. Обычно в таких движениях практикуется тоталитарное подчинение лидерам, жёсткая дисциплина и агрессивное миссионерство, которое предполагает постоянную вербовку всё новых и новых членов. Строгая регламентация жизни и быта в этих сектах при том, что это чужеродное явление для «России православной» явление, вызывает беспокойство и опасения по поводу некого загадочного «психологического воздействия». Регламентация жизни на основе какой- либо маргинальной по отношению к большинству общества идеологии, естественно, приводит к частичной изоляции последователей «сектантских» движений от социума и его стереотипов, от его культуры вообще. Появляются отличия в образе жизни и поведении. Это является, пожалуй, самой сильной причиной недовольства массы общества «сектами»: родители не хотят, чтобы их взрослые дети попадали в неведомый мир «сект», ибо этот мир мало кто знает, а тем более понимает. Русские НРД (такие как Белое Братство, Богородичный центр, виссариониты) в той же степени подвергаются остракизму общества, как и иностранные. По отношению к русским нельзя лишь с гневом указать на американский или какой-либо иной зарубежный центр. Власти и простые граждане с подозрением относятся к богородичникам (Церковь Божией Матери Державной, православные харизматы). Первые из-за того, что они резко критикуют Патриархию, вторые из-за их закрытости и непонятных обрядов. Родители детей, попавших в секту, пытаются, как известно, бороться с ней, организуя антикультовые комитеты. Самыми известными из таких комитетов были комитет Кушнирской в Москве и комитет Русских в Петербурге. Они возбуждали уголовные дела против мунитов и Свидетелей Иеговы, но обвинение не сумело до сих пор доказать свою правоту. В судах (и не только в России) никогда (или почти никогда) не удаётся доказать, что последователи НРД на самом деле совершают что-либо противозаконное. Это в свою очередь вызывает ещё большую неприязнь и заставляет предполагать нечто ещё худшее, чем то, что происходит в реальности. Возникают мифы о демонической способности к конспирации, могущественных покровителях и использовании неведомых науке психотехник. Во многих регионах России, особенно на Юге, распространен страх перед сатанистами, которых никак не могут поймать, однако рассказывают о случаях ритуальных убийств. Настоящие сатанисты безусловно должны были бы быть оформлены в соответствующие организации, но борцы с сатанистами в лучшем случае обнаруживают либо психически больных людей, либо группы неорганизованных подростков, рисующих на стенах магические символы, которые используют их рок-кумиры. Тем не менее в прессе появляются многочисленные истерические статьи об опасности сатанизма. Парадоксальность религиозной ксенофобии в России заключается в том, что она не является следствием каких-то определенных идей, наполняющих собой представление о духовной традиции. Ксенофобия во многом определяется комплексом неполноценности, носители которого стремятся доказать, что Россия выживет только «своим духовным богатством». Большинство при этом использует духовную традицию как флаг, но что написано на нем уже никто не понимает, а проблемы страны, социальная неустроенность, развал экономики списываются на «врагов». В этой ситуации ксенофобия и нетерпимость к инославным приобретают иррациональные, абсурдные черты. Неприятие всех «нетрадиционных» форм религиозности ярче всего проявляется среди православных активистов. Ксенофобский комплекс заставляет их не только непомерно преувеличивать «деструктивность» и «сумасшествие» новых движений, но и относить к числу НРД христианские Церкви. Смешение всех - и саентологов, и хариз- матов, и мунитов — в одном «сектантском» котле вполне объяснимо, потому что у «классификаторов» отсутствуют какие бы то ни было критерии оценки тех или иных движений — все, кроме православных РПЦ МП, становятся в большей или меньшей степени «убийцами», «изуверами», «развратниками» и «мошенниками». По сути, «секты» для большинства радикальных антикультистов - это все неправославные (даже католиков многие православные обвиняют в «покупке душ верующих» и «агрессивном прозелитизме»). При неизбежных упрощениях и оскорбительных выпадах (необходимых по законам апологетического жанра) даже авторитетные сектоведы вынуждены признавать трудности в определении «преступного характера» НРД. Например, Александр Дворкин подчеркивает: «Главная проблема преступной деятельности сект - в ее крайне сложной доказуемости. Если на мошенничество надевают религиозную маску, все становится очень сложно. Для преступления нужен пострадавший, а покуда человек в секте, он категорически отказывается признать себя пострадавшим. Когда же он выходит из секты - получается свидетельство одного против всех». Показателен анализ Дворкиным деятельности «неопятидесятников», которые попали в разряд самых злостных «сектантов» именно в силу своего растущего влияния, бурного роста в 90-е годы, наличия массы богословских концепций и шумных богослужений. В одном из интервью Дворкин отмечает: «Неопятидесятники на сегодняшний момент — одно из самых многочисленных сектантских движений в России. Сейчас членов неопятидесятнических сект у нас не менее 250 000, а то и все 300 000. Такое количество приверженцев имеют все остальные группировки вместе взятые (за исключением «Свидетелей Иеговы»): сайентологи, кришнаиты, муниты, «церковь Христа», «Богородичный центр», Виссарион и его секта, «Сахаджа-йога», мормоны, «Брахма Кумарис», секта Порфирия Иванова, сатанисты и масса прочих. — И в чем суть их учения? — Если в двух словах — динамичный лохотрон. Нынешние неопятидесятники имеют очень опосредованное отношение к историческим пятидесятникам. Это оккультное течение, которое провозглашает, что настоящий христианин должен быть здоровым, счастливым, богатым и процветающим. Если он не такой — значит, не настоящий христианин. Поэтому нужно знать законы духовного мира и уметь, пользуясь ими, требовать у Бога богатства, здоровья и процветания. А кто же не хочет выздороветь и разбогатеть? И вскоре они начинают думать, что они здоровы, богаты, вне зависимости от того, что на самом деле происходит. Для того, чтобы разбогатеть, как вам объясняют, нужно начать давать деньги в секту - и чем больше дадите, тем быстрее разбогатеете. В конечном итоге разница между реальным положением дел и тем, что по вере неопятидесятников должно быть, приводит к самым трагическим событиям. Недавно на Погодинской улице один неопятидесятник, у которого сорвало крышу, а крышу там срывает у многих, зарезал свою мать и бабушку. По статистике, у 93 % членов этой секты ухудшение психического состояния, 25 % — совершают попытки самоубийства» (Интервью с Александром Дворкиным, главным борцом с сектантством в России и изобретателем термина «тоталитарная секта» (июнь 2003)54. Таким образом, как видно из приведенного текста, зверства «сектантов» существуют в иллюзорных представлениях сектоведов вполне независимо от рассуждений антикультистов об идеологии «сект» и никак логически не связаны с мировоззрением и богослужебной практикой религиозного объединения. Причем «сектоведы» даже не стараются объяснить связь между тем, что в реальности исповедуют протестанты и НРД, и этими немыслимыми зверствами. Сама по себе абсурдность зверств является своеобразным доказательством их «правдивости», она принимается на веру и компенсирует недостаток сведений о вероучении и активности инославных религиозных общин. «Сектоведы» провоцируют СМИ на подобные заявления, а журналисты уже автоматически ставят знак равенства между «сектами» и безумием-уродством. Показательные репортажи по поводу задержания в Липецке сотрудниками правоохранительных органов организаторов выставки «Соловки - вторая Голгофа. Таинственные помазанники Грааля», организованной фондом «Соловецкий мемориал», с которым тесно сотрудничает Православная Церковь Божией Матери Державная православно-харизматического движения. Корреспонденты Первого канала, канала «Россия» и НТВ, будто по приказу из ФСБ, одновременно заговорили о том, что члены этой Церкви призывали школьников к самоубийству и одурманивали их разными снадобьями, хотя это никем не было доказано. Достаточно перечислить рядовые новости о «сектах», которые появляются на интернет-сайтах антикультистских организаций. Так, на саратовском сайте www.antiCEKTA.ru, к примеру, сообщается, со ссылкой на Агентство национальных новостей, о том, что в США «Свидетели Иеговы» отрезали ухо приемному сыну из России. По поводу якобы последователя Общества сознания Кришны описывается, со ссылкой на авторитетного новосибирского «сектоведа» протоиерея Александра Но- вопашина, еще более страшная история: «Житель деревни Береговая Кемеровской области, увлекавшийся чтением кришнаитских книг, в Пасхальную седмицу отрубил головы двум своим дочерям и ранил жену. Как сообщил Агентству национальных новостей руководитель Новосибирского отделения «Центра религиоведческих исследований» протоиерей Александр Новопашин, родной отец зарубил топором двух дочерей 13 и 11 лет, Татьяну и Маргариту и ранил жену. Из беседы с матерью девочек стало известно, что ее муж, отец убитых детей, Николай Родиков, с середины 90-х годов настолько увлекся учением о Кришне, что голодал по 50 дней, не принимая пищи «во имя Кришны». Летний детский лагерь пятидесятнической церкви «Слово Жизни» в Саратове, куда приезжали дети из малообеспеченных семей и детских домов, сайт www.antiCEKTA.ru описывает таким образом: «Гудит сло- вожизневская молодежь по особенному — с никому не нужной Библией под рукой в обнимку с братьями, распевающими странноватенькие сектантские песенки под кефир, — особенный колорит в атмосферу этой «турбазы» добавляет враждебно настроенные долгими усилиями самих сектантов жители близ расположенных дачных поселков... Между тем известно, что неопятидесятнические тоталитарные секты вследствие применяющихся практик контролирования сознания лидерами этой секты наносят своим последователям непоправимый вред психике, а нередко — и физическому здоровью адептов». Описание другой пятидесятнической общины, которое предлагает Тульский информационноконсультативный центр по вопросам «сектантства» (http://www.sektainfo. ru), также наполнено другими страшными и абсурдными предположениями. Столь старательное описание жутких преступлений «сектантов» имеет вполне логичное психологическое объяснение - на фоне кровавых «сектантских» радений еще ярче видны «традиционность», духовная красота православия, золото куполов православных храмов и благообразие и патриотизм православного духовенства и чиновников. Зримым подтверждением ксенофобских тенденций в религиозной политике государства стало то, что в апреле 2009 года сектоборец Александр Дворкин был назначен председателем Совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Минюсте РФ. Дворкин также включил в этот Совет несколько своих учеников. В результате заявлений Дворкина на уже более высоком уровне, в качестве эксперта Минюста РФ, для многих чиновников борьба с «сектами» стала одним из естественных пунктов их политической программы. К примеру, Департамент труда и социального защиты населения Ханты-Мансийского автономного округа - Югры (ХМАО) издал документ, который гласит: «В целях предупреждения широкой общественности об опасности сектантства и в соответствии с поручением заместителя автономного округа Н.Л. Западновой от 08.07.2010 Департаментом труда и социальной защиты населения автономного округа, Департаментом образования и науки автономного округа, Департаментом культуры автономного округа, Комитетом по молодежной политике автономного округа подготовлены материалы по противодействию тоталитарным сектам при посещении членами данных сект объектов социально-культурного назначения». Далее в документе перечислялись мероприятия, направленные на обеспечение «комплексной безопасности». В качестве действенных мер в борьбе с «сектантами» предлагалось организовать контрольно-пропускные пункты и оборудовать их техническими средствами контроля». Предлагается также организовать «добровольные дружины правоохранительной направленности». К документу прилагался список «сект», в целом копирующий материалы с сайта сектоборческого Центра Иринея Лионского Александра Дворкина. После выступления целого ряда церквей, прежде всего, Церкви «Слово жизни» из Нижневартовска, которая также попала в список, вице-губернатор Западнова вынуждена была извиниться перед верующими. Российская ксенофобия еще далеко не изжита, она проявляет себя в самых разнообразных формах, ее проводниками становятся как политики, так и мелкие чиновники, а также представители РПЦ. Если в 1990е годы ксенофобские настроения были естественным возвращением к советскому образу мышления, комплексу врага и враждебного Запада в противовес православной идентичности, то после 2000 года нетерпимость становится более православно окрашенной, более отчетливо направленной на защиту своей исторической традиционной веры в лице Русской православной церкви. Ксенофобия советского типа трансформируется в причудливое православное мировоззрение, вобравшее в себя все подозрения и комплексы многих исторических периодов. Однако на современном этапе политика нетерпимости, культивирование самых абсурдных стереотипов массового сознания происходят в виде фарса - акции нетерпимости слишком отчетливо противоречат как законодательству, так и элементарному здравому смыслу, новой религиозной картине, сложившейся в России, когда многие религиозные меньшинства перестали быть меньшинствами и играют заметную общественно-политическую роль, различиям в религиозной политике и традициях регионов, где демократические нормы и веротерпимость начинают противоречить государственной политике и идеологии РПЦ. Кампании, проводимые как чиновниками, так и идеологами борьбы с «сектами» показывают, что антисектантские фобии не имеют под собой ни твёрдого идейного фундамента, ни правового обоснования. Поэтому их воплощение до сих пор остаётся непродуманным, непоследовательным, выборочным и несерьёзно-мелочным. Однако и этого достаточно для того, чтобы представители религиозных меньшинств чувствовали себя униженными, неуверенными в завтрашнем дне и озлобленными на власть, общество и Русскую Православную Церковь.