«ЭНТУЗИАСТЫ СВОБОДЫ»

Борисов П. И. Муравьев Н. М.

Лунин М. С.              Тургенев              И.              И.

Буонарроти Ф.

Заседание карбонарской венты

Удостоверение члена карбонарской. организации

И псиланти А.              Муравьев-Апостол С.

Орлов М. Ф.

Сечсни И.              Лелевель              И.

Восстание на Сенатской площади 14 декабря 1825 г. Р. Р. Френи,

Революционный подъем начала 20-х годов XIX в. оставил огромный след в жизни европейских общественных кругов. В русском обществе тоже внимательно следили за ходом революций, тоже ощущалось их влияние на общественную жизнь страны. Если в правящих кругах России сначала была уверенность в быстром подавлении революционного очага, вспыхнувшего в Испании, а также в полном безразличии в России к начавшимся революциям на Западе, то уже вскоре такая уверенность пошатнулась, а затем и исчезла вовсе. Это ярко проявилось, например, в взволнованном письме царского генерал-адъютанта князя И. В. Васильчикова П. М. Волконскому, написанном в марте 1821 г., когда революционная волна приближалась к России. «Известие о пьемонтской революции произвело здесь сильное впечатление, — писал Васильчиков. — Люди благоразумные в отчаянии, но большая часть молодежи в восторге от всего того, что происходит, и не скрывает своего образа мыслей. Обстоятельства более чем затруднительны. Замалчивать правду или обманывать себя было бы преступлением... Недовольство всеобщее... Революция в умах совершилась, единственное средство не опрокинуть корабля — не натягивать паруса сильнее, чем позволяет ветер» 16.

Огромным незабываемым событием стали европейские революции в жизни передовых кругов России, прежде всего декабристов. Образно, ярко писал об этом времени близкий к декабристским кругам А. С. Пушкин:

Тряслися грозно Пиренеи,

Волкан Неаполя пылал...

Снова и снова обращаясь к революционным событиям тех дней, поэт раскрывал поистине грандиозную картину размаха революционных выступлений в Европе:

Давно ли ветхая Европа свирепела?

Надеждой новою Германия кипела,

Шаталась Австрия, Неаполь восставал,

За Пиренеями давно ль судьбой народа Уж правила свобода,

И самовластие лишь север укрывал? 17

Дневники, записки декабристов, ответы на многочисленные вопросы Следственного комитета дают огромный материал об их откликах на революции. Они позволяют также увидеть, что более всего привлекало декабристов в

этой борьбе, проследить за ходом критического анализа опыта европейских революций и особенно их последствий. Характеризуя общее настроение членов тайных обществ в России, доносчик Грибовский сообщал царю в 1821 г. в своей «Записке о тайных обществах», что «они не могли скрыть глупой радости при происшествиях в Испании и Неаполе и готовы были бы на все, чтобы принудить государя... не допустить иметь близкое деятельное участие к успокоению Европы» 18. В этом довольно примитивно составленном доносе вместе с тем была отражена одна верная мысль — большая радость всех членов декабристских тайных обществ в связи с успехами революций на Западе, их огромная симпатия к европейским революционерам.

Большой интерес представляют наблюдения тех декабристов, которые в начале 20-х годов находились в странах Запада. Известно, что, например, в 1820—1821 гг. в Германии, Италии, Франции находился декабрист В. К. Кюхельбекер. Перед отъездом в сентябре 1820 г. из России он написал стихотворение «Прощание», которое хранилось у

А.              С. Пушкина в рукописном сборнике стихотворений Кюхельбекера. Перед глазами поэта встает грозная картина «вооруженной Свободы, борьба народов и царей». Действительно, пребывание в Западной Европе сделало его очевидцем развивавшихся политических событий в ряде стран. Так, находясь в Германии, он заметил обострение классовых противоречий: «Германцы доказали в последнее время, что они любят свободу и не рождены быть рабами...» 19 (видимо, намек на К.

В Ницце, которая, как и Пьемонт, входила тогда в состав Сардинского королевства, Кюхельбекер узнал о революции в Пьемонте. В написанном в ту пору стихотворении «Ницца» он отразил и радость по поводу революции, и страх за ее судьбу. Кюхельбекер предчувствовал подавление выступления австрийскими контрреволюционными силами — «ненавистными тудесками» — и в то же время не хотел дальнейшего развития революции, превращения ее из военной в народную. 16 марта 1821 г., покидая Ниццу, он писал «об движении пьемонтских карбонариев». «Бунт Алессандрии и ропот армии» усилили его опасения народных волнений. В подобных размышлениях Кюхельбекера по поводу пьемонтской революции уже отразилась противоречивость его взглядов, ограниченность его дворянской революционности. И позднее он остался на этих же позициях

(даже тогда, когда был в рядах восставших на Сенатской площади 14 декабря 1825 г.).

Весной 1821 г. в Париже, бурлившем после процесса над П. Лувелем, после политических манифестаций 1820 г., Кюхельбекер установил контакты с некоторыми французскими либеральными и революционными деятелями, активно вникал в политическую жизнь страны. Тогда же в Париже он прочел публичную лекцию о России, о ее истории, о ее будущем. «Для нас наступило время, когда для всех народов существенно взаимное знакомство» — так начал свое выступление Кюхельбекер в Париже. Связывая дальнейшее развитие родины со всем ходом исторического развития Европы, он подчеркивал, что новый «дух времени» не могут задушить ни насилие, ни принуждение и что «опыт и история подтверждают эту великую истину», что недалек тот день, когда народ России, как и все угнетенные на земле, победит деспотизм и варварство 20.

Смелая речь оратора из России произвела большое впечатление на французов. По воспоминаниям современников, часть слушателей даже бурно аплодировала Кюхельбекеру, а один «седой якобинец... поддержал его пророческими словами: «Берегите себя, юнОша! Вы нужны своей родине!» Иначе реагировали на страстную речь Кюхельбекера представители русского посольства: ему было запрещено дальнейшее чтение лекций и вскоре он был выслан из Франции.

Очевидцами испанских событий стали моряки из России, которые во время плавания заходили в эту страну. Накануне революции там находились военные моряки, прибывшие на одном из купленных Испанией у России военных кораблей. Среди моряков был лейтенант русского флота В. П. Романов, опубликовавший свои впечатления о плавании в «Отечественных записках» (№ 3, 1820 г.). Впоследствии он привлекался по делу декабристов. В 1824 г., уже после поражения испанской революции, в Испании побывали моряки фрегата «Проворный». В их числе были декабристы «лейтенант Бестужев в качестве историографа» фрегата и А. П. Беляев — младший офицер. «Проворный»

в начале августа подошел к городу Гибралтару, английской крепости на юге Испании. Несмотря на поражение революции, на юге страны еще живо чувствовались ее отзвуки. Декабрист Беляев это отразил в своих «Воспоминаниях», увидевших свет только много десятилетий спустя, но работа над которыми началась уже там, у берегов революционной Испании.

Несомненно, что свои впечатления и наблюдения он излагал в кругу друзей. Многие из них, так же как и он сам, стали участниками восстания 14 декабря 1825 г. в Петербурге. Беляев писал в «Воспоминаниях»: «Утром вступили в Гибралтарский пролив, прошли город Тарифу, перед которым стоял французский фрегат и бомбардировал город. Нация, которая во имя свободы и человечества, пролила столько крови и явила миру столько чудовищного извращения разума и всего человеческого, теперь с ожесточением разстреливала возставших за свою свободу испанцев и снова поработила страну, только что начавшую возрождаться».

Русские моряки стали свидетелями продолжения сопротивления испанского народа контрреволюционным силам, посланным в страну по решению Священного союза.

«Воспоминания» Беляева проникнуты чувством огромного уважения к испанским революционерам и восхищения их мужественной борьбой в тяжелые дни 1824 г. Испанские революционеры еще в 1822 г. в Мадриде наметили воздвигнуть величественный памятник в честь героев, павших в

январские революционные дни 1820 г. Был составлен вечный список павших героев. При провозглашении каждого имени на почетной перекличке выступал ротный командир, который рапортовал: «Пал, защищая священные предписания свободы, но жив в памяти лучших людей». Русские люди из далекой России тоже преклонились перед героическим подвигом испанцев. «После нашего плавания в Испанию в г., — писал Беляев, — где мы видели подвижников испанской свободы... где слушали марш Риего и с восторгом поднимали бокалы в его память, мы, конечно, сделались еще большими энтузиастами свободы». В заключительных частях своих «Воспоминаний» автор откровенно превозносил дело испанских революционеров, выступивших против феодально-клерикальной реакции. «Революция в Испании с Риего во главе, исторгнувшая прежнюю конституцию у Фердинанда, приводила в восторг таких горячих энтузиастов, какими были мы и другие...» 22

С большим вниманием следили из России декабристы за ходом европейских революций и восторженно о них отзывались. Особенно много заметок по поводу революций на Западе мы находим у Н. И. Тургенева, одного из просвещеннейших людей своего времени, долго жившего за границей, пристально наблюдавшего и там, и у себя на родине за ходом политических событий. Из его писем, дневников, записок видно, как велик был интерес к революциям в Европе, какие надежды поднимала их победа у самого Тургенева и у людей, близких к нему по своим политическим настроениям.

О начале революции в Испании много записей в дневнике Тургенева за февраль — март 1820 г. Недостаток в достоверной информации о ходе испанских событий сказался на его первоначальных размышлениях по поводу перспектив начавшейся революции. Так, 13 февраля он писал: «В Гишпании восстало несколько полков. Опять ли все погибнет? И надолго ли?» Но 24 марта уже с радостью отмечал: «Вчера получили здесь известие, что король гиспан- ский объявил конституцию кортесов. Слава тебе, славная армия гиспанская! Слава гиспанскому народу! Во второй раз Гишпания доказывает, что значит дух народный, что значит любовь к Отечеству... Нынешние инсургенты, сколько можно судить по газетам, вели себя весьма благородно. Объявили народу, что хотят конституции, без которой Гиш- пания не может быть благополучна; объявили, что, может

быть, предприятие их не удастся, они погибнут все жертвами за свою любовь к Отечеству, мо что память о сем предприятии, память о конституции, о свободе будет жить, останется в сердце гиспанского народа... Может быть, Гиспа- ния покажет возможность чего-нибудь такого, что по сию

оо

пору мы почитали невозможностию» .

Вполне очевидно, что Тургенев намекал на опыт военной революции. Им же была высоко оценена испанская конституция 1812 г., восстановленная революцией. Сама идея военной революции интересовала Тургенева и раньше. Весной 1818 г. он встречался в Петербурге с испанским революционером Хуаном Ван-Галеном, говорил с ним на политические темы. От него Тургенев мог узнать подробности о тактических позициях испанских революционеров. Замысел активного военного переворота под руководством революционных вождей обсуждался на петербургском совещании Коренной управы. Революция в Испании только упрочила веру некоторых членов «Союза благоденствия» в идею совершения революции военной, «наподобие испанской».

Успешное выступление испанских революционеров произвело большое впечатление на члена «Союза благоденствия» П. Я. Чаадаева. «Еще величайшая, всемирная новость...— писал он 25 марта 1820 г. брату М. Я. Чаадаеву. — Испанская революция окончилась, король принужден был подписать конституционный акт 1812 г. Весь народ восстал, революция совершилась в три месяца, и не пролито ни капли крови. Не было никакой резни, никакого потрясения, никаких излишеств. Это прекрасный аргумент в пользу революций. Но во всем этом есть кое-что, очень близко нас касающееся (курсив мой. — О. Ор.). Сказать ли, что именно? Должен ли я довериться этому листку, который может оказаться нескромным. Нет, я предпочитаю помолчать...» 24 Чаадаев сознательно не продолжил свою мысль, посылая письмо по почте. Но известно, что тогда Чаадаев отходил от попыток «исправить старый мир». Значительное влияние на него оказал приезд П. И. Пестеля в Петербург на совещание Коренной управы «Союза благоденствия», подъем политической активности Н. И. Тургенева.

Как отражение роста революционных настроений в «Союзе благоденствия» стало распространение в нем стихотворения «К Чаадаеву» А. С. Пушкина, тогда члена «Зеленой лампы» — побочной управы союза. Написанное, ви-

ДЙМо, рсшёе, оно ШирокО разошлось именно в 1820 г. й нем звучал призыв к активной борьбе против самодержавия, уверенность в падении старого строя:

Мой друг, отчизне посвятим Души прекрасные порывы!

Товарищ, верь: взойдет она,

Звезда пленительного счастья,

Россия вспрянет ото сна,

И на обломках самовластья Напишут наши имена!

Рост русской освободительной мысли, развитие политической борьбы в Европе отразились на творческом подъеме молодого поэта. В конце 10-х — начале 20-х годов XIX в. он создает многие выдающиеся вольнолюбивые произведения, среди них «Ыоё1», «Деревня», «Кинжал» и др. Это не прошло мимо правительственного ока. Пушкин был выслан из столицы на юг: сначала в Кишинев, затем в Одессу; в 1824 г. сослан в село Михайловское. Он стал первым представителем декабристского круга, который подвергся репрессиям за политические взгляды.

В 1822 г. по политическим мотивам был арестован и заточен в крепость член Южного тайного общества В. Ф. Раевский. Наряду с другими обвинениями ему предъявляли и то, что проповедовал и прославлял имя Кироги при обучении солдат, что «вместо данных от начальства печатных литографических прописей и разных учебных книг» приготовил свои, с крамольными мыслями «свобода, равенство, конституция».

В 1823 г. по политическим мотивам фактически был отстранен от военной службы генерал М. Ф. Орлов, который еще в 1819 г. высказывался в поддержку идеи военной революции, а в 1820 г., будучи руководителем Кишиневской управы «Союза благоденствия», хотел готовить к выступлению 16-ю пехотную дивизию, находившуюся под его командованием.

Особенности исторической эпохи, в которой произошли европейские революции 20-х годов на Западе, развивалось движение декабристов в России, вызвали к жизни тактику военной революции. Это определялось не только тем, что в Испании и в России было слабо третье сословие, поднявшееся на борьбу во французской буржуазной революции конца XVIII в., что было задавлено, опутано цепями фео-

Дальногб и религиозного i'Hefa крестьянство. Одна из причин выдвижения идеи военной революции заключалась в определенной реакции европейских революционеров первой четверти XIX в. на Великую французскую революцию Европейские выступления начала 20-х годов только подкрепляли мысль декабристов о возможности совершения государственного переворота путем военной революции. Придя к этой идее еще до начала испанских событий, декабристы в дальнейшем тщательно изучали внутриполитическую обстановку в России, а также опыт революций на Западе, что помогало им конкретизировать эту идею в соответствии с условиями России и задачами свержения самодержавнокрепостнического режима. Брожение в российской армии, особенно явственно проявившееся в выступлении солдат Семеновского гвардейского полка в октябре 1820 г., свидетельствовало о возможности использования армии при революционном перевороте. Будучи в основном военными, декабристы были хорошо осведомлены о настроениях в войсках. Многие из них, в том числе С. П. Трубецкой, И. Д. Якушкин, И. И. Пущин, С. и М. Муравьевы-Апосто- лы, Ф. П. Шаховской, М. П. Бестужев-Рюмин и другие, служили в Семеновском полку. Эти офицеры старались ввести в полку гуманное отношение к солдату, противодействовали жестокостям полкового командира Шварца, против зверств которого и поднялись солдаты-семеновцы в 1820 г. О растущем недовольстве в армии становилось известно различным кругам русского общества.

Испанская революция привлекла столь большое внимание декабристов не только тем, что она ярко продемонстрировала возможность достижения победы путем военной революции, но также и тем, что революция в Испании продолжалась несколько лет, с 1820 по 1823 г., и была подавлена только внешними контрреволюционными силами, направленными Священным союзом.

Очень ярко раскрыл значение революции в Испании для всех прогрессивных сил Европы Е. В. Тарле. Он писал: «Успех испанской революции, ее относительная длительность, наконец, тот факт, что сломлена была власть революционеров исключительно иностранным (французским) военным вмешательством, — все это нанесло страшный удар всей идеологии Священного союза и теоретикам церковно-политической реакции. Впервые обнаруживалось с непререкаемой ясностью, что идеи Великой французской ре

волюции не убиты и не похоронены, а, напротив, обнаруживают удивительную живучесть; впервые с самого конца французской революции демонстрировалось, как в сущности шатки троны и алтари, как мало уверены в себе их защитники, как неустойчив созданный Священным союзом порядок вещей» 25.

Декабристы подчеркивали нарастание энтузиазма в их среде в связи с расширением региона революционных преобразований в Европе — началом революций в Португалии, на Аппенинском полуострове, в связи с подъемом революционной борьбы греческого народа *, а также обострением политической борьбы во Франции и Германии. Образно раскрыл настроения того времени Н. И. Тургенев. «Мы дышим новостями европейскими. Ими только у нас и занимаются... Во Франции открыт новый заговор. Но по сие время известия о нем сбивчивы и неполны. Здесь прошел слух о каких-то арестациях в Берлине, но несправедливо. Все говорят, что будет конгресс, но неизвестно где. В Мо- нитере помещено рассуждение о различиях революций гиш- панской и неаполитанской» 26.

Все декабристы отмечали немаловажную роль итальянских революций в формировании их мировоззрения. Об этом сохранились высказывания П. И. Пестеля, А. В. Под- жио, М. Ф. Орлова, В. Ф. Раевского, В. И. Штейнгеля, Н. И. Тургенева и многих других. В 1820 г. революционным событиям уделялось особенно большое внимание в Кишиневской управе, объединившей наиболее радикально настроенных членов «Союза благоденствия». М. Ф. Орлов отмечал, что «американский федерализм, гишпанские происшествия и неаполитанская революция играли большую роль во всех их разговорах». Позднее, во время следствия, член этой управы В. Ф. Раевский обвинялся также в том, что «восхищался итальянскими происшествиями и изъявлял желание такие же новости завести в России» 27. Вполне понятно, что под этими «новостями» царский суд подразумевал стремление введения в России революционным путем конституционного устройства. Действительно, как мы это увидим далее, политическая программа европейских революционеров обстоятельно обсуждалась декабристами, внимательному разбору была подвергнута испанская конституция 1812 г., ставшая как бы эталоном для конституционных Подробнее см. главу 3 книги.

73

проектов во время революций начала 20-х годов. Она была напечатана в России еще в 1812—1813 гг., имелась в личных библиотеках многих декабристов наряду с трудами выдающихся французских просветителей XVIII в., передовых мыслителей начала XIX в.

Очень эмоционально переживал подъем революционной борьбы в Италии декабрист-итальянец А. В. Поджио, много лет проживший в Одессе, где он часто общался со своими соотечественниками. Он заявил в ответах Следственному комитету, что «Испания, Неаполь, Пьемонт, Греция вслед одни за другими приняли образ свободного правления; с тех пор журналы с рук моих не сходили...» 28. Размышляя над причинами возникновения своего свободомыслия, Поджио раскрывал воздействие на него прежде всего окружающей российской действительности, особенно выделял тяжелое положение крестьян. Вместе с тем он отмечал и большое значение европейских революций, которые активизировали у него, как и у других декабристов, стремление видеть свою страну освобожденной от самодержавнокрепостнического гнета. «Впал в сравнения, — писал он в ответе на вопросы Следственного комитета, — и тут стал убеждаться в необходимости видеть и свое отечество.... наряду с просвещеннейшими народами...»

В целом одобряя политику испанских и итальянских карбонариев, проводимую ими в ходе революций, он в то же время высказывался о несовершенстве строя конституционной монархии, который утвердился в этих странах, и поддерживал идею республики. Он же был решительным противником доверия монархам, которое оказывали революционеры в Испании и Италии и которое было этими монархами использовано во вред революциям. Несмотря на поражение революций, Поджио горячо верил в то, что это явление временное, ибо «там стоит в запасе сил необоримый карбонаризм, который обратился в кровь и плоть народа!» 2Э. Он считал, что революционный переворот в России, который замыслили декабристы, будет иметь важное значение для нового подъема революционной борьбы в Европе, и приложил много усилий для его подготовки. Не случайно в заключении Следственной комиссии он был охарактеризован как один из деятельнейших членов Каменской управы Южного общества: «Подполковник Поджио признался, что он принят в Южное тайное общество в 1823-м году; и был пламенным членом оного... находился при со-

бещании Южного общества с Северным о принятии общею целию водворить республиканское правление с истреблением всей царствующей фамилии... По арестовании Пестеля Поджио решался начать возмущение в войсках...» 30

Итак, признавая, как это подчеркивал Е. В. Тарле в своей работе «Военная революция на западе Европы и декабристы», что среди всех западноевропейских революций испанская получила наибольший отзвук в декабристской среде, нельзя не учитывать значительного воздействия на нее и итальянских революционных событий.

Новые исследования советских и итальянских авторов (особенно М. И. Ковальской, Ф. Вентури, Дж. Берти и др.) позволили намного расширить представления об откликах декабристов на революции в Италии, осветить их роль в идейной жизни декабристских тайных обществ.

К опыту европейских революций 20-х годов декабристы обращались .на протяжении всей их деятельности, вплоть до восстания 14 декабря 1825 г. Много важных наблюдений они вынесли из анализа хода революционных движений на Западе при разработке тактики военной революции применительно к условиям России. Как мы видели, оценки декабристами опыта военных революций начала 20-х годов показали их разное понимание самого метода военной революции.

Испанская революция, в которой, по словам Е. В. Тарле, «роль армии — не главная, а решающая», утверждала декабристов в возможности проведения военной революции в России и потому находилась в центре их внимания. Некоторым декабристам, в том числе Н. И. Тургеневу, импонировали в этой революции прежде всего ее якобы праздничность, бескровный характер. Однако большинство декабристов понимало невозможность такого хода событий в России. Они представляли, что государственный переворот может быть осуществлен только в результате военного вооруженного восстания (по словам Пушкина, «в дыму, в крови, сквозь тучи стрел»), и пытались даже активизировать участие солдат, сделать его более осознанным.

Солдатским массам в восстании декабристы не отводили роли самостоятельной активной силы, но тем не менее они предполагали ведение политической пропаганды в армии, просвещение солдат о целях восстания. Разные материалы тех лет показывают, что в начале 20-х годов в России среди солдат проявлялся определенный интерес к европейским

революциям и реакция на них. Так, известно, что наряду с раздававшимися из солдатской среды угрозами в адрес правительства в связи с репрессиями по отношению к восставшим семеновцам прозвучали и такие заявления, что если за семеновцев не вступится великий князь, «то вся гвардия взбунтуется и сделает революцию. Ведь здесь не Гишпа- ния... здесь взбунтуется вся гвардия — не Гишпании чета, все подымет» 31.

Декабристами был написан ряд агитационных произведений, обращенных «к воинству и народу». Некоторые из них были составлены в манере испанского катехизиса. Н. Муравьев в 1820 г. работал над текстом «Любопытный разговор», В. Ф. Раевский в 1822 г. писал «О солдате». Составленный С. И. Муравьевым-Апостолом в форме вопросов и ответов «Православный катехизис» был зачитан 31 декабря 1825 г. солдатам восставшего Черниговского полка. Этот документ — свидетельство стремления декабристов просветить солдатские массы в отношении целей восстания. Он носил ярко выраженный антисамодержавный характер. На вопрос катехизиса: «Для чего же русский народ и русское воинство нещастно?» — им был дан ответ: «Оттого, что цари похитили у них свободу». На вопрос: «Что же наконец подобает делать христолюбивому российскому воинству?» — «Катехизис» отвечал: «Для освобождения страждущих семейств своих и родины своей и для исполнения святого закона христианского... ополчиться всем вместе против тиранства и восстановить веру и свободу в России» 32. В «Воззвании» С. И. Муравьев-Апостол также призывал «российское воинство... восстановить правление народное, основанное на святом законе» 33.

Однако эти попытки агитации среди солдат тогда еще только начинали предприниматься. Основное значение при проведении военной революции отводилось роли офицерского состава. Поэтому не случаен такой большой интерес декабристов к именам Риего, Кироги, Пепе и других военных руководителей революций.

Вместе с тем в среде декабристов появлялись взгляды, которые свидетельствовали о зарождении в их воззрениях демократических тенденций. Так, на основании показаний Д. И. Завалишина видно, что в Северном обществе Рылеев сомневался в целесообразности проведения чисто военного восстания, полагая, что оно должно получить поддержку в широких кругах населения страны. «Ежели переворот еде-

лается военного силою, то власть и останется в ее руках, и это весьма ненадежно; сейчас можно сделать контрреволюцию... Надлежит, конечно, иметь военную силу на своей стороне, — отмечал Рылеев, — но переворот должен быть сделан гражданским состоянием, тогда он только будет прочен... Власть в руках военных, соединенная с силою, опасна» 34. Эти идеи звучали в «Обществе соединенных славян». По свидетельству П. И. Борисова, члены этого общества в народе искали помощи, без которой всякое изменение считали «непрочным», «собственным же своим положением убеждались, что частная воля, частное желание ничтожны без сего всемощного двигателя в политическом мире».

Однако на практике, в своей тактике (и это отчетливо показало восстание 14 декабря на Сенатской площади) декабристы не вышли за рамки идей военной революции.

В. И. Ленин, подчеркивая военный характер восстания декабристов в 1825 г. и разбирая его специфику, писал: «Особенно интересно сравнить военные восстания в России 1905 года с военным восстанием декабристов в 1825 году. Тогда руководство политическим движением принадлежало почти исключительно офицерам, и именно дворянским офицерам; они были заражены соприкосновением с демократическими идеями Европы во время наполеоновских войн. Масса солдат, состоявшая тогда еще из крепостных крестьян, держалась пассивно» 35. Итак, действия декабристов были отмечены печатью классовой ограниченности. Исход восстания декабристов в России, как и других военных революций в Европе, способствовал выдвижению перед последующими поколениями революционеров в число важнейших теоретических и практических вопросов революционной борьбы вопрос, поставленный еще Великой французской революцией, — о роли народа в революции.

С начала 20-х годов декабристы очень внимательно разбирали вопрос о центрах будущего военного восстания в России. При этом изучались опыт испанской, португальской, итальянской революций, а также ход событий 1821 г. в Молдавии и Валахии, маршруты революционных полков Риего, Кироги, Пепе, Ипсиланти. С самого начала обсуждения вопросов о месте сосредоточения революционных сил и начале восстания были выдвинуты два варианта плана: так называемый столичный и периферийный. Вопрос стоял о нанесении решающего удара или в столице, чтобы сразу парализовать весь государственный аппарат, или сна

чала на периферии, где это было легче совершить, особенно используя, например, военные маневры, приезд на них царя. Восстание греков под руководством А. Ипсиланти, антифеодальное движение Тудора Владимиреску в Молдавии и Валахии — все это одно время активизировало идею начала революции на юге России, в районе расположения 2-й армии, в состав которой входили декабристы Южного общества и в которой чувствовалось брожение в связи с близостью очага революционной борьбы греческого народа.

Все эти варианты активно обсуждались в Южном и Северном обществах. Они стояли в центре внимания декабристов при разработке большого «Плана действий», который подробно проанализирован М. В. Нечкиной в работе «Движение декабристов» 36. Напомним только, что в ходе разработки планов восстания в Северном и Южном обществах в 1824—1825 гг. было вынесено решение действовать совместно, разрабатывался общий план выступления из Петербурга.

Развитие событий: смерть Александра I, приведение населения к присяге Константину, а затем «переприсяга» Николаю — все это поставило вопрос о необходимости немедленного революционного выступления в столице. 14 декабря 1825 г. произошло первое в истории России открытое вооруженное выступление против самодержавия. Это восстание стало сигналом для восстания на юге Черниговского полка, которое длилось с 29 декабря 1825 г. по 3 января 1826 г.

С разработкой планов выступлений был тесно связан вопрос о необходимости ликвидации царствующей династии. Декабристы знали о печальном опыте испанских, итальянских революционеров. Вопросы, связанные с европейскими революционными событиями, горячо обсуждались в кругу декабристов, особенно членами Северного и Южного обществ, вызывали споры и разногласия.

«Испанцы сделали глупо, что понадеялись на слова, выпустили из рук короля», — считал, например, член Северного общества Д. И. Завалишин. В то же время С. П. Трубецкой идею цареубийства «отвергал с ужасом», полагая, что подобные действия противны дворянской этике и подрывают доверие в обществе. В осторожной форме высказывал в начале 20-х годов свое возмущение предательством испанского и неаполитанского королей Н. И. Тургенев. Он осуждал их политику, однако не был сторонником царе

убийства. В своем дневнике 28 марта Тургенев писал: «Гишпанский народ показал себя столь почтенным, столь благоразумным, правительство же гишпанское показало себя столь глупым и гнусным, что, может быть, такая только конституция может спасти государство». Эти оценки правительства Фердинанда VII были сделаны Тургеневым в связи с размышлениями о политике испанского короля, который, лавируя, то признавал конституцию при победе революционных сил (как это было в период первой испанской революции), то отменял ее, опираясь на поднимавшиеся силы реакции. Передовые люди России справедливо оценивали короля Фердинанда как злого, жестокого преследователя свободы во всех ее проявлениях. Н. И. Тургенев, разделяя эти воззрения, называл его даже машиною «подлости и злобы».

24 ноября 1823 г. в Каменке на совещании декабристов Южного общества тоже рассматривались причины поражения испанской революции. Присутствовавшие на этом заседании Пестель, С. Муравьев-Апостол, Бестужев-Рюмин, Волконский, Давыдов сделали выводы — не следовать «дурному примеру Испании и оградить себя от возможности неудачи». По планам Южного общества ликвидация царя должна была стать прологом революции. Одновременно был поставлен вопрос об истреблении всей царствующей династии, дабы оградить страну от контрреволюционных заговоров вокруг претендентов на престол.

Не сразу, но тем не менее твердо принял идею цареубийства в планах восстания К. Ф. Рылеев. Настроениями тираноборчества проникнуты многие его стихотворения. В них постоянно присутствуют образы Брута, Катона, Риего. Так, в стихотворении «Гражданин» Рылеев призывает делами доказать свою любовь к отечеству и осуждает колеблющихся:

Они раскаются, когда народ, восстав,

Застанет их в объятьях праздной неги,

И в бурном мятеже ища свободных прав,

В них не найдет ни Брута, ни Риеги 37.

Рылеев с 1824 г. выступал с идеей цареубийства, считая этот акт не только возможным, но даже необходимым для пользы отечества. «...Я должен сознаться, что после того, как я узнал о намерениях Якубовича и Каховского, мне самому часто приходило на ум, что для прочного введения но

вого порядка вещей необходимо истребление всей царствующей фамилии» 38.

П. Г. Каховский в письмах из Петропавловской крепости за несколько месяцев до казни резко обличал короля Фердинанда VII, который предал героя Испании Рафаэля Риего, спасшего в июне 1823 г. короля от смерти. Все это, по словам Каховского, укрепило его мысль о том, что «с царями народам делать договоров невозможно». Каховский имел в виду конкретный факт, происшедший в то время, когда контрреволюционные силы Франции, направленные в страну Священным союзом, заняли значительную часть Испании и кортесами был поставлен вопрос о переводе правительства в Кадис. Фердинанд, мечтавший о скорейшем переходе на сторону контрреволюционных сил, отказался переехать в Кадис, за что был приговорен кортесами к смерти. Однако Риего способствовал урегулированию конфликта, жизнь короля была спасена. Но после победы контрреволюции в стране Фердинанд жестоко с ним расправился. «Риего приказанием его схвачен, арестован, отравлен и полумертвый святой мученик, герой, отрекшийся от престола, ему предлагаемого, друг народа, спаситель жизни короля, по его приказанию на позорной телеге, ослом запряженной, везен был чрез Мадрид и повешен как преступник. Какой поступок Фердинанда! Чье сердце от него не содрогнется?» 39

Подобная ситуация сложилась и в период революционных событий в Италии. Итальянский король, получив возможность поехать на Лайбахский конгресс Священного союза для урегулирования отношений с Австрией, сразу же на конгрессе поддержал контрреволюционную интервенцию в Италию. Его вероломство немало способствовало укреплению тираноборческих настроений среди декабристов, утверждению многих из них в идее необходимости ликвидации царствующей династии в России.

Эти вопросы дебатировались’и накануне 14 декабря, и в день самого восстания. Однако мнения о судьбе царской фамилии расходились, что отразилось на планах восставших.

Разрабатывая план проведения военной революции, а также намечая обширную внешнеполитическую программу после свержения старого строя в России, декабристы уделили большое внимание вопросам взаимоотношения государства и армии, народа и армии. Армия, согласно политиче

ским проектам декабристов, должна была из орудия защиты интересов господствующего класса стать орудием защиты интересов всей нации.

Военно-политические вопросы нашли отражение прежде всего в важнейших документах декабристского движения — «Русской Правде», «Конституции» и «Манифесте к русскому народу», найденному при аресте у С. П. Трубецкого. В них были сформулированы как основные задачи армии, так й те основы, на которых, по мнению декабристов, должно было зиждиться строительство вооруженных сил. Провозглашение декабристами права и обязанности каждого гражданина на защиту своего государства создали условия для новой системы комплектования вооруженных сил: рекрутчина заменялась всеобщей воинской повинностью, сокращался срок военной службы. Декабристы выдвинули и вопрос о важности морального фактора, его воздействии на ход военной кампании 40. Отечественная война русского народа, а также национально-освободительные войны других европейских народов против наполеоновской тирании стали тому ярчайшим подтверждением.

Знаменательно, что очень часто после рассуждений о западноевропейских делах мысль декабристов переключалась на обозрение положения дел в России, на перспективы ее развития. Отмечая тщетность радикальных изменений в стране силами представителей правительства, Тургенев писал о них: «Чего ожидать от этих автоматов, составленных из грязи, из пудры, из галунов и одушевленных подлостию, глупостию, эгоизмом?» И далее: «...Шишков защищает рабство... Магницкий сочиняет Цензурный устав. Это нравственные Шварцы!.. Но жаль терять слова и чернила, когда вспомнишь, кто управляет просвещением народным; кто сидит на суде правды и истины; кто готовит лучшую будущность для отечества; кто охраняет его настоящее! — Как это все скверно!» 41

Внешнеполитические события лишь активизировали такие настроения членов тайных обществ, их оценки правительственных кругов России. В основе их лежали события российской действительности. 1820 год был отмечен особенно большим числом крестьянских волнений. В первые месяцы этого года продолжалось широкое антикрепостническое движение на Дону. Усмиренное там военной силой, оно вскоре проявилось в других частях России, прежде всего в Белоруссии, в Смоленской губернии, которые страдали от

сильного голода. В 1820 г. крестьянские волнения охватили более 13 губерний России 42.

Наряду с крестьянскими выступлениями происходили волнения среди рабочих. В марте 1820 г. поднялись на борьбу рабочие Березовского казенного завода в Пермской губернии. Около 3 тыс. мастеровых отказались работать впредь до удовлетворения их требований. Рабочие образовали свой руководящий центр — «Мирскую избу» — и встретили сомкнутым строем посланные против них войска. В 1822—1823 гг. волнения произошли на Кыштымском, Каслинском, Назепетровском горных заводах Пермской губернии 43.

Новым явлением в истории массового антифеодального движения стали солдатские волнения. За 1821—1825 гг. произошло 15 коллективных выступлений солдат. Наибольший резонанс вызвало выступление солдат Семеновского гвардейского полка в Петербурге.

Начало 20-х годов XIX в. было отмечено усилением репрессивной политики царизма, которая нашла свое наиболее полное отражение в аракчеевщине. Царские указы 1822 и 1823 гг. свидетельствовали об усилении крепостного гнета, о расширении прав помещика на его крепостных. Новым цензурным гонениям подверглись периодическая печать и литература.

Все более реально ощущавшаяся потребность ликвидации насильственным путем самодержавно-крепостнического режима в России определяла становление дворянской революционности декабристов. Она вызывала их большой интерес к революциям на Западе, ставила вопрос о целесообразности изучения их опыта, который в известной мере мог быть учтен и использован при низвержении феодально-абсолютистского строя революционным путем и создании нового общественно-политического устройства.