Большинство программных материалов ОПР представляют собой не столько теоретические разработки, сколько полемические публикации, что соответствует ее «активистскому» характеру. Главными объектами критики являются, естественно, экономические программы левых сил (прежде всего ФКП), а после их прихода к власти в 1981 г.— практическая политика левого правительства. В целом выпады ОПР против левых сил были и остаются весьма стереотипными для правого лагеря. Они сводятся г тому, что программы левых партий «демагогичны», поскольку они якобы игнорируют законы функционирования экономики. Попытки следовать им на практике, заявляли лидеры голлистской партии в период, когда она была правительственной, неминуемо вызовут хаос и как средство его преодоления установление «тоталитарной диктатуры»242. После прихода левых сил к власти в 1981 г. и перехода ОПР в оппозицию (вместе с другими буржуазными партиями) голлисты возглавили пропагандистскую кампанию правого лагеря, в которой тезис об «игнорировании» левым правительством законов экономики вследствие «чрезмерной приверженности идеологическим догмам» чередовался с обвинениями его в «экономической некомпетентности» 243. Характеризуя эту линию, газета «Юманите» писала, что, прибегая к подобной демагогии, лидеры ОПР стремились, помимо прочего, заставить французов забыть об ответственности голлистов за политику предыдущих правительств, приведшую страну к экономическому и социальному кризису244. Гораздо больший интерес представляет критика голли- стами до президентских выборов 1981 г. социально-экономической концепции Республиканской партии, которой они противопоставляли собственные воззрения. Особенно решительное несогласие они выражали с такими аспектами этой концепции, как понижение темпов роста производительных сил и стратегия узкоотраслевой специализации производства. До осени 1980 г. они подвергали критике также лозунги «экономического либерализма», которые выдвигала Республиканская партия. В отличие от республиканцев лидеры ОПР всегда считали возможным и необходимым повышение темпов экономического роста и поддержание их на уровне 5—6% в год. Желательность такого курса они объясняли социальными причинами. По их мнению, только в этом случае можно надеяться как на сохранение жизненного уровня широких масс населения, так и на ликвидацию массовой безработицы. Напротив, при снижении темпов роста до 3% в год, утверждали голлисты, увеличение числа незанятых в конечном счете приведет к социальному взрыву245. Таким образом, руководство ОПР, как в свое время Помпиду, надеялось решить основные проблемы французского общества путем быстрого наращивания производительных сил. Как уже отмечалось, в бытность премьер-министром Ширак, действуя в соответствии с этой установкой, дважды предлагал планы оживления экономики. В социально-экономической программе «Ату-Франс» остро критиковалась политика замедленного экономического роста Жискар д’Эстена. Она приравнивалась «к такой заботе об экономической машине, когда главное внимание уделяется не мотору, а тормозной системе». Между тем, заявляли голлисты, «Франция нуждается в увеличении экспорта, чтобы оплачивать ввозимую нефть, в завоевании своего внутренного рынка: оба эти императива требуют производить больше и лучше» 246. С точки зрения голлистов, экономический кризис, поразивший капиталистический мир в 70-е годы, показал необходимость отказа не от экономического роста как такового, а лишь от модели роста, которая основывалась на приоритетном развитии автомобилестроения и бытовой электротехники и на потреблении в качестве главного энергоносителя дешевой нефти247. Назвав экономическую стратегию Жискар д’Эстена «глубоко ошибочной», авторы «Ату-Франс» фактически выдвинули очередной план оживления. В программе, в частности, предлагалось выделять ежегодно в течение пяти лет сумму в 20 млрд. фр. для промышленных капиталовложений сверх тех сумм, которые уже были предусмотрены для этого государственным бюджетом на 1981 г. Это предложение также мотивировалось необходимостью борьбы с безработицей, ставшей, как говорилось в программе, «приоритетом из приоритетов» 248. Необходимость покончить с безработицей лидеры ОПР, и прежде всего Ширак, объясняли не только опасностью социального взрыва. Помимо рассуждений о «гуманности», они приводили аргумент, находивший отклик в различных социальных слоях. В книге «Проблеск надежды» Ширак, например, писал: «Я никогда не мог объяснить избирателям как в городах, так и в деревнях, почему экономически необходимо или выгодно платить безработным за ничегонеделание вместо того, чтобы предоставить им какую-нибудь работу» 249. Развивая эту мысль, Ширак указывал также, что без работица является одним из факторов инфляции, так как выплата соответствующих пособий не сопровождается производительным трудом. Наконец, незанятость значительной части населения, особенно молодежи, способствует моральной деградации и создает питательную среду для преступности. Эти в общем справедливые доводы против безработицы, во многом совпадающие с соответствующей аргументацией левых партий, были рассчитаны как на буржуазию, так и на широкие слои трудящихся, которые непосредственно страдают от этого социального зла. Уязвимым местом в позиции Ширака было то, что его партия до мая 1981 г. принадлежала к правительственной коалиции, которая несла прямую ответственность за рост безработицы и другие издержки правительственной политики. Пропагандируя политику массированных инвестиций в экономику для повышения темпов роста производства, гол- листы одновременно решительно отвергали его узкоотраслевую специализацию и связанную с ней структурную перестройку. Они не верили в благотворность безусловной ориентации национальной экономики на международный рынок, на международное разделение труда, определяемое более крупными державами. «Если мы,— писал Ширак,— согласимся ориентировать свое хозяйственное и финансовое законодательство, методы и приемы хозяйствования на самых опасных соперников, это не даст нам никаких выгод. Совершенно ясно, что наша промышленность не располагает (за несколькими исключениями) финансовой, технической и коммерческой базой, необходимой для борьбы с могущественными американскими, западно-германскими или японскими группами. Предоставленная сама себе, (т. е. лишенная государственных субсидий.— В. Ч.) она перейдет под иностранный контроль и будет обречена на выполнение второстепенных функций или стагнацию» 250. Руководители голлистской партии выражали также тревогу в связи с расширявшимся проникновением во Францию иностранного капитала. По словам Ширака, французскую экономику надлежало реорганизовать таким образом, чтобы «уменьшить затраты энергии, сэкономить средства для оплаты импорта, отказаться от ввоза ненужных товаров, наконец, вновь завоевать наш внутренний рынок, неизвестно почему предоставленный в монопольное пользование иностранным производителям» 251. Лишь после прихода к власти левых сил голлистские лидеры внесли изменения в эту позицию. В частности, в резолюции съезда ОПР в январе 1983 г., было записано, что лозунг «отвоевания внутреннего рынка» не следует «понимать примитивно», так как, дескать, это могло бы привести к усилению во Франции «опасности протекционизма»252. В этом уточнении проявилось как желание отмежеваться от политики левого правительства, которое объявило «отвоевание внутреннего рынка» одной из своих целей, так и стремление заручиться поддержкой фракций французской буржуазии, тесно связанных с международным капиталом. Наконец, лидеры ОПР до президентских выборов 1981 г. подвергали острой критике приверженность Республиканской партии лозунгам экономического либерализма. По их убеждению, экономическое здание, которое предполагали построить республиканцы под этими лозунгами было бы поставлено «фундаментом кверху». В нынешнюю эпоху, указывали они, широкомасшабный либерализм невозможен. Так или иначе государство должно вмешиваться в экономическую жизнь, чтобы уменьшать неравномерность развития производственного аппарата и чтобы иметь возможность вести определенную социальную политику. В любом случае государственное регулирование неизбежно, но по сравнению с тем, что происходит при «сознательном дирижизме», оно не будет последовательным и в конечном счете станет помехой для хозяйственного развития. В целом характеризуя экономическую концепцию республиканцев (Ширак называл ее «концепцией консервативного либерализма»), голлисты видели в ней лишь «стремление к приспособленчеству», отказ «от воли к победе» от ответственности за проведение самостоятельной хозяйственной политики. «Экономический либерализм,— заявлял в этой связи Ширак,— очень удобен в том смысле, что он освобождает руководство страны от ответственности за экономическую эволюцию. Если в хозяйственной области все идет нормально, то эти успехи всегда можно изобразить как результат действия естественных механизмов. Напротив, если налицо ухудшение положения, его можно объяснить колебаниями конъюнктуры» 10. Голлистов и республиканцев в определенной мере разделяло и разное отношение к такому аспекту государственного регулирования экономики, как национализация. В манифесте ЮДР 1975 г. говорилось, например, что «поскольку национализация позволила избежать положения, при котором ключевые секторы экономики находились бы в частных руках... и поскольку она дала возможность восполнить недостатки частной инициативы», ЮДР не выступает против новых шагов в этом направлении при условии, что «в каждом конкретном случае необходимость национализации будет тщательно изучаться» 253. В программе партии 1977 г. также косвенно признавалась важная роль национализированного сектора ка,к «экономического инструмента» государства и национализации как «временной», «ограниченной» меры, диктуемой государственными интересами или потребностями борьбы с социальным неравенством254. Полемизируя в 1977 г. с представителями левой оппозиции, Ширак допускал и возможность национализации предприятий, которым угрожал переход под иностранный контроль255. Республиканская партия, напротив, в своей пропаганде уделяла основное внимание тезису о нежелательности национализации256. Противопоставляя республиканцам свою экономическую модель, лидеры ОПР подчеркивали, что она основывалась на «разумном» сочетании законов конкуренции с государственным регулированием. Господство неограниченной конкуренции, по их словам, было неприемлемо прежде всего потому, что оно неминуемо привело бы к упаду целых отраслей промышленности. Чтобы совместить конкуренцию с регулированием, они предлагали совершенствовать систему индикативного планирования, которое состоит в «выработке и претворении в жизнь всеобъемлющей, целостной и волевой концепции национального развития» 257. В программно-пропагандистских материалах ОПР указывалось, что планирование должно быть максимально гибким и определять лишь основные направления развития. Главное средство, с помощью которого государству надлежало добиваться выполнения этих индикативных планов,— изменения в налоговой и кредитной политике. Вместе с тем, чтобы повысить эффективность планирования, голлисты выдвинули идею учредить институт уполномоченных по планированию, которые осуществляли бы связь между Генеральным комиссариатом по планированию, министерствами и другими звеньями государственного аппарата, а также патронатом п профсоюзами258. Это и другие предложения голлистов противопоставлялись экономической политике правительства Жискар д’Эстена. В своих выступлениях, посвященных социально-экономическим проблемам, Ширак постоянно высказывал критические замечания в адрес премьер-министра Р. Барра, обвиняя его, в частности в неумении и нежелании придерживаться «долгосрочных ориентаций» в проведении хозяйственного курса. По заявлениям председателя ОПР, именно по этой причине все попытки оживить инвестиционную деятельность предприятий неизменно приводили к усилению инфляции. Непоследовательность экономической политики правительства, как подчеркивал он, вызвала необходимость увеличивать государственные субсидии предприятиям частного и государственного секторов259. Однако в программе «Ату-Франс» голлистская партия фактически отказалась от своей традиционной модели государственного регулирования. В этой программе восхвалялась либеральная хозяйственная модель, основанная на неограниченной конкуренции и «открытости национальных границ» (т. е. отсутствии протекционизма). В «Ату-Франс» содержалось также требование сократить на 20% государственные расходы (путем «упрощения» процедуры вмешательства государства в экономические процессы, уменьшения помощи государственному сектору в промышленности, сокращения на 20% штатов административных органов). Требуя положить конец «ползучему формализму» в отношениях государства с предпринимателями, авторы программы призывали «освободить живые силы нации, вновь дать простор предпринимательской инициативе» 260. Вместе с тем в программе все же была заметна прежняя ориентация на государственное вмешательство, в частности, подтверждалась важность индикативного планирования экономического развития261. Однако накануне президентских выборов 1981 г. Ширак и генеральный секретарь ОПР Б. Понс, «уточнив» программные установки партии в экономической области, практически игнорировали все, что имело отношение к государственному регулированию, и сосредоточили внимание на «расширении свободы» частных предприятий. По мимо сокращения государственных расходов, они назвали в качестве первоочередной задачи уменьшение доли в валовом национальном продукте (ВНП) страны налогов и отчислений в фонды социального страхования — с 42 до 36 %. С этой целью Ширак и Понс требовали уменьшить налог с прибыли предприятий, налог на наследство, а также отменить профессиональный налог (один из видов налогообложения предпринимателей262). Эти программные изменения, явно сблизившие экономическую концепцию ОПР с концепциями, положенными в основу «рейганомики», как заметила газета «Монд», отвечали взглядам, господствующим в буржуазном классе Франции263. Действительно, лозунги экономического либерализма (особенно лозунг «предпринимательской свободы») наряду с требованиями уменьшить расходы на содержание государственного аппарата всегда были популярны в среде буржуазии, в первую очередь в ее традиционных прослойках. В то же время определенная дискредитация методов государственного регулирования капиталистической экономики81, происшедшая вследствие неспособности западных правительств предотвратить, а затем преодолеть кризис 1974—1975 гг. и его последствия, еще более усилила во Франции, как и в других странах Запада, интерес буржуазии и ее идеологов к либеральным экономическим доктринам. Собственно, уже приход к власти Жискар д’Эстена, не только пропагандировавшего усиление роли рыночных механизмов в хозяйственной политике 264 но и отменившего в 1978 г. государственный контроль над промышленными ценами, олицетворял собой стремление придать государственному вмешательству более гибкий, чем ранее, характер. После кризиса 1974—1975 гг. во Франции значительно увеличилось число теоретических работ, посвященных тем или иным аспектам либерализации экономического и социального управления. Буржуазные экономисты, политологи, социологи, политические деятели предлагали довольно широкий набор «либеральных» реформ, начиная с уменьшения налогов обложения частных предприятий и кончая радикальной перестройкой отношений государства с экономикой, местными представительными органами, гражданами Победа левых сил на выборах 1981 г. и национализация ими ряда крупнейших промышленных и финансовых монополий сопровождалась усилением активности либерального течения в господствующем классе, которое пыталось доказать, что политика левого правительства противоречила ведущим тенденциям развития мирового капиталистического хозяйства 265. Летом 1981 г. голлистская партия, отражая настроения, господствовавшие в буржуазном классе, активизировала пропаганду либеральной экономической программы. Фактически она возглавила на партийно-политическом уровне кампанию против принятия закона о национализации, проект которого выдвинуло правительство. Голлисты не только осудили его, но вскоре, следуя «либеральной логике», потребовали осуществить реприватизацию большей части государственного сектора экономики, включая ряд предприятий, национализированных еще правительством де Голля в 1944—1945 гг.266 Эти изменения в экономической программе голлистов, в сущности, поставили под вопрос другие ее положения, например, о наращивании производительных сил страны, поскольку ранее лидеры ОПР отводили большую роль в выполнении этой задачи государству. В частности, используя индикативное планирование, оно должно было всячески содействовать дальнейшему росту и модернизации производственного аппарата, Ширак считал, что первый этап активного проведения в жизнь этого курса начался и завершился при генерале де Голле. Второй этап воплощался политикой Помпиду. Ныне Франция, с точки зрения Ширака, стоит на пороге третьего этапа — «эры третьей промышленной революции» 267. Здесь взгляды лидеров ОПР почти полностью совпадали со взглядами республиканцев, которые также неустанно твердили о необходимости для Франции «не упустить поезд* и вовремя втянуться в «постиндустриальную эру» зт. Условия и перспективы третьего этапа, по мнению голлистов, требовали реализации следующей долгосрочной программы: ускоренного развития энергетики, прежде всего ядерной, активизации работы по разработке и освоению новых источников энергии; поддержки государством ультрасовременных отраслей промышленности, отличающихся высоким технологическим уровнем. Особое значение в этой связи придавалось развитию информатических отраслей (производству на базе электроники средств обработки, хранения и передачи различных видов информации). Эти отрасли, по убеждению лидеров ОПР, должны были стать основой новой модели экономического роста. В программе «Ату-Франс» подчеркивалось, что именно информатическое производство призвано создать новые виды товаров, которые определяли бы массовое потребление, отвечающее изменившимся культурным потребностям современного и грядущего поколений французов268. Следует отметить, что идея «информатического этапа» в развитии индустриальных обществ, разрабатываемая в буржуазной экономической науке на протяжении уже довольно длительного периода, получила во Франции широкое распространение. Буржуазные ученые, политические деятели связывают с ним надежды не только на выход капиталистической экономики из нынешнего кризиса, но и на перестройку в духе партнерства отношений между трудом и капиталом269. В роли активных пропагандистов этой идеи выступили Ж.-Ж. Серван-Шрейбер и М. Понятовский270; естественно, что она в той или иной степени оказала влияние на программы республикандев и центристов271. Однако Республиканская партия вместе со своими центристскими союзниками рассматривала движение к «инфор- матическому обществу» через призму концепции узкоотраслевой специализации производства. Голлисты, напротив, требовали реорганизации традиционных отраслей промышленности с большим числом занятых (черная металлургия, текстильная и кожевенная промышленность, судостроение) с тем, чтобы повысить их рентабельность и гарантировать сохранение здесь высокого уровня производства. Одновременно они ратовали за увеличение помощи государства современному аграрному сектору, в первую очередь хозяйствам, дающим экспортную продукцию, наконец, за увеличение расходов на научно-исследовательские работы272. Таким образом, в отличие от республиканцев голлисты решительно выступали за сохранение многоотраслевого производственного аппарата, который был бы способен обеспечить максимальную экономическую независимость. Еще одна важная особенность экономической программы ОПР отличавшая ее от программ не только Республиканской партии, но в известной степени от ориентации де Голля и Помпиду,— это призывы ориентироваться в экономическом развитии прежде всего на укрепление мелких и средних предприятий. Заявляя, что в условиях кризиса и стагнации все большее значение приобретают «гибкость и динамизм» этих предприятий, их способность быстро перестраиваться на новые виды продукции, голлистские руководители осудили политику французских правительств в последние годы, «вдохновлявшуюся концепцией чрезмерного поощрения деятельности крупных фирм, а также концентрации средств производства и торговой сети» 273. Развивая эту тему, Ширак подчеркивал, что ткань современной капиталистической экономики наиболее прочна и гибка в том случае, когда она представляет собой «правильную сеть». Основой в ней являются крупные предприятия, переплетением — мелкие и средние. По мысли Ширака, именно разумное сочетание мелкого, среднего и крупного бизнеса в ФРГ и Японии обусловило высокую конкурентоспособность экономики этих стран274. Руководствуясь этой идеей, голлисты неоднократно требовали увеличить финансовую помощь государства мелким и средним предприятиям, освободить их от части налогов и выплат в фонды социального обеспечения, наконец, создать региональные фонды для стимулирования образования новых семейных предприятий, т. е. являющихся прямой собственностью предпринимателей и не прибегающих к заимствованию капитала путем продажи акций. Кроме того, они выступали за сокращение числа крупных универсальных магазинов, которые, по словам Ширака, занимая монопольное положение в тех или иных секторах торговли, препятствуют нормальному рыночному ценообразованию. По мнению голлистов, закон Руайе, давший мелким и средним торговцам средство защиты своих интересов, необходимо дополнить другими мерами, которые позволили бы им, в частности, «получать товары на тех же условиях, что и крупным компаниям» 275. Таким образом, голлистская партия внесла кор рективы в курс на концентрацию и централизацию производства, которого придерживались де Голль и Помпиду. Наряду с пересмотром традиционной голлистской концепции государственного регулирования экономики это явилось одной из важнейших особенностей ее эволюции после 1974 г. Анализ экономической программы ОПР показывает, что голлистская партия по-прежнему ориентируется на интересы буржуазии, получающей основную массу прибыли на внутреннем рынке страны. Но теперь речь идет прежде всего о владельцах мелких и средних предприятий (как промышленных, так и торговых), которые в наибольшей мере страдают от иностранной конкуренции, поскольку не могут противостоять преобладающей мощи зарубежных транснациональных корпораций. Стратегия усиления специализации производства, требующая отдать приоритет отраслям (а по существу, монополиям и их филиалам), работающим на международный рынок, а также облегчить доступ во Францию иностранному капиталу обрекала эти предприятия на более тяжелые, чем раньше, условия существования. Этот вывод подтверждался статистическими данными за 1976—1978 гг., согласно которым ежегодное число банкротов мелких и средних предприятий в этот отрезок времени резко возросло276. В то же время именно для мелкого и среднего бизнеса наиболее труден переход к качественной модели роста. Фактически он ведет к еще большей зависимости от монополий и банков, так как мелким и средним предприятиям не под силу самостоятельно разрабатывать новую технологию производства, связанную с огромными предварительными затратами (в том числе на развертывание долгосрочных научно- исследовательских программ). Наконец, мелкие и средние предприятия более всего страдают от замедления темпов наращивания производительных сил, ибо, с одной стороны, при этом ужесточается борьба за рынки сбыта, а с другой — увеличиваются расходы на содержание безработных, которые легче переносятся крупными фирмами. Для мелкой и средней буржуазии характерно также специфическое отношение к политике государственного регулирования экономики, которое нашло свое выражение в голлистской концепции дирижизма. Представители этих прослоек, как правило, особенно протестуют против засилья бюрократии и налоговых ведомств и требуют ослабить их мелочную опеку над предприятиями. В то же время они постоянно добиваются от государства не только различных льгот и привилегий, но и защиты против крупного капитала, т. е., по существу, ограничения конкуренции. В этой связи заслуживает особого внимания пункт экономической программы ОПР, предусматривающий поддержку «семейных» предприятий, противопоставляемых крупным компаниям277. Патриархально-патерналистский подход к регулированию трудовых отношений, присущий в первую очередь мелкой и средней буржуазии, проявился также в категорическом неприятии ОПР ущемления свободы предпринимателей при найме или увольнении персонала. Преимущественно к прослойкам мелкой и средней буржуазии обращены и частые заявления лидеров голлистской партии о том, что разрешение проблемы занятости не должно вести к увеличению пособий по безработице278. Следует в то же время указать, что по мере воплощения в жизнь стратегии усиления отраслевой специализации производства, избранной Жискар д’Эстеном, по мере увеличения в стране недовольства общей экономической политикой президепта, явно не справившегося с проблемами, которые породил кризис 1974—1975 гг., голлистская экономическая программа привлекала все большее внимание определенных фракций крупной буржуазии, ряда мощных федераций НСФП. По свидетельству французских исследователей Ж.-Г. Фреде и Д. Пенго, оно особенно усилилось после «либерализации» лидерами ОПР голлистских программных установок279. Вместе с тем, как отмечал М. Кампана, еще до 1980 г. федерации НСФП, представляющие металлургию, судостроение, текстильное и кожевенное производство — отрасли, обрекавшиеся на застой стратегией «специализации»,—увеличили финансовую поддержку голлистской партии 280. Стремление голлистской партии опираться на буржуазные прослойки и в то же время привлекать к себе голоса избирателей-трудящихся предопределило немало противоречий в ее социальной концепции. Предлагая освободить предприятия от части налогов и взносов в кассы социального страхования и сосредоточить все ресурсы страны на решении проблемы занятости, лидеры ОПР в это же время требовали увеличить государственную помощь определенным категориям населения (пенсионерам, матерям-одиночкам, многодетным семьям), которая осуществляется из фондов социального обеспечения. Программные документы партии предусматривали освобождение от налогов лиц, получающих лишь гарантированный минимум заработной платы, введение двухгодичного оплачиваемого отпуска для женщин, родивших второго ребенка, пособия в размере 70% гарантированного минимума зарплаты для пожилых людей, не имеющих права на обычную пенсию, и т. д. В октябре 1980 г. голлистская партия предложила освободить от подоходного налога лиц с индивидуальным доходом ниже 3 тыс. фр. в месяц. (Всего таких налогоплательщиков во Франции насчитывается сейчас около 3 млн. м) Вместе с тем голлисты выдвинули предложение обложить налогом личные состояния стоимостью более 2 млн. фр. (с вычетом 500 тыс. фр. на каждого ребенка). Размер налога не превышал бы 1% от облагаемого состояния, а взимаемые суммы передавались бы в распоряжение местных органов самоуправления281. При всем том, что эти предложения значительно уступали. аналогичным предложениям левых партий, лидеры ОПР рассматривали их как «исключительные» и заявляли, что «слишком» активная социальная политика государства противоречит их представлению о «естественной» (т. е. капиталистической) организации общества. «Если в нашей жизни все будет гарантировано,—писал по этому поводу Ширак,— если все будут иметь одинаковые условия существования, если исчезнет всякий риск, исчезнет и стимул, который позволяет нашему обществу двигаться вперед» 282. Даже накануне парламентских выборов 1978 г. председатель ОПР нашел нужным подчеркнуть, что, по его мнению, большинство французов «не согласятся с ролью иждивенцев государства и что они, напротив, стремятся к определенному освобождению инициативы и чувства ответственности» 283. С более широкой точки зрения идеологи ОПР отрицали необходимость значительного расширения социальной помощи населению потому, что они придерживались весьма распространенной (но все более дискредитируемой) на Западе теории, в соответствии с которой экономическая эволюция капитализма якобы автоматически ведет к возникновению бесклассового общества. По словам Ширака, «рабочие, например во Франции, уже перестали быть классом, который можно было бы отделить от остальной части нации как в социологическом, так и в психологическом плане. Образ жизни, интеллектуальная ориентация, одежда, вкусы, способ времяпрепровождения, жилищные условия и даже язык, который ранее четко отражал социальную иерархию, во французском обществе все более стандартизируются. Очевидно, что не только рабочие, но и крестьяне, и служащие в нашей стране сейчас на пороге решающей социальной эволюции, которая приведет к устранению неравенства в условиях жизни» 284. Как во Франции, так и в других капиталистических странах этот тезис опровергается самой действительностью. По оценкам буржуазных специалистов, в настоящее время во Франции насчитывается около 10 млн. бедняков, т. е. лиц, не имеющих прожиточного минимума. При этом, как констатировали советские ученые В. Любимова и О. Олжабаева, капиталистическая система в стране не дает никаких надежд подавляющему большинству этих отверженных обрести более высокий социальный статус со всеми вытекающими из него материальными и культурно-образовательными характеристиками 5в. Однако голлистские лидеры игнорируют эти факты. В их работах предлагался комплекс мероприятий, направленных на «дальнейшее стирание» классовых различий. Наиболее действенным из них, в частности, Ширак считал распространение акционерной формы собственности во всех слоях населения, не исключая и рабочих. «Проблема заключается в том,—утверждал он,—чтобы собственность, в том числе и на средства производства, стала бы достаточно подвижной и могла широко распространиться во всех классах общества, а не была бы захвачена немногими» 285. Превращение трудовых слоев населения в мелких собственников и должно, с его точки зрения, вызвать стирание границ между традиционными классами, а также снизить социальную напряженность в стране. Концепции социального равенства, выдвигаемой левыми партиями, ОПР противопоставляла тезис о «равенстве шансов». В соответствии с ним «естественному порядку вещей» более отвечает система, которая обеспечивает представителям всех социальных слоев одинаковые исходные возможности в достижении успеха. А это, в свою очередь, требует реформ, в частности в области системы образования. Предоставление «равенства шансов» всем людям, независимо от их социального происхождения, якобы даст им возможность по собственному усмотрению менять свой социальный статус и, следовательно, приведет к «размыванию» социальных групп. Претворение в жизнь этих идей связывалось с дальнейшим развитием и осуществлением идеи «участия», которую особенно активно пропагандировали представители ортодоксального и левого течений ОПР. Они изображали «участие» единственным путем коренной перестройки социальных отношений. По мнению Дебре, например, в данном случае речь идет о «фундаментальной реформе, которая должна затронуть не только социальную, но также политическую и административную области, т. е. не только взаимоотношения людей в процессе труда, но в равной мере отношения граждан с государством и администрацией» 286. На деле во второй половине 70-х годов голлистская партия претерпела в этом плане эволюцию, фактически отказавшись даже от сугубо теоретической разработки концепций «участия», ограничившись формально-пропагандистскими заверениями в верности самой идее. В манифесте 1975 г. «Ставка в игре» этим концепциям еще отводилось значительное место. Авторы манифеста предусматривали три основных направления распространения «участия»: в прибылях предприятий (которое в определенной мере уже имело место); в капитале (в акционерной форме); в наблюдательных советах акционерных обществ287. Манифест в известной степени выводил «участие» за пределы, установленные ордонансами 1959 и 1967 гг. Так, авторы предлагали распространить участие в прибылях на предприятия с числом занятых от 50 до 100 человек и, кроме того, стимулировать заключение соглашений между персоналом и предпринимателями об исчислении доли трудящихся не с налогооблагаемой прибыли, а с суммы оборота предприятия. Манифест рекомендовал также в обязательном порядке распределять «существенную» часть акции между трудящимися предприятия. Наконец, авторы предусматривали избрание представителей персонала в наблюдательные советы компаний (на первом этапе в соотношении: одна треть — трудящиеся, две трети — «нормальные» акционеры, на втором этапе — на паритетных началах) 288. В ряде своих выступлений в 1976—1977 гг. Ширак повторил эти идеи, добавив к ним идею «участия» персонала в активах предприятия, возникающих в результате его расширения289. При разработке программы «Предложения для Франции» предполагалось внести в нее пункты о создании (в длительной перспективе) акционерных обществ, держателями акций в которых были бы наемные работники, а также о введении «соуправления» на других предприятиях. Если одним направлением развития идеи «участия» должно было стать подключение объединений предпринимателей и профсоюзов к разработке государственных плановв2. Однако в окончательный вариант программы не вошли не только эти предложения, но и рекомендации из манифеста «Ставка в игре». Авторы «Предложений для Франции» ограничились туманными рассуждениями о необходимости «участия» как такового, подчеркнув в то же время, что оно «является долговременным делом», требующим «гибкого и прагматичного подхода»вз. Примерно так же отнеслись к идее «участия» авторы программы «Ату-Франс»в4. Этот поворот не был случайным. Наплыв в партию новых реакционно настроенных членов, все большая ориентация ОПР на консервативные мелко- и среднебуржуазные прослойки сыграли главную роль в том, что при всем значении, придающемся в ОПР пропаганде данной идеи, лидеры партии предпочли не детализировать ее. К тому же патерна- листски настроенная консервативная буржуазия, составляющая опору ОПР, не скрывала враждебного отношения к любым попыткам ограничить власть предпринимателей на предприятиях. Характерно также, что тема «участия» стала составной частью идейно-пропагандистского арсенала Республиканской партии, которая, в сущности, воспользовалась поворотом голлистской партии к консерватизму, чтобы с помощью этого заимствования показать, что республиканцы «левее» голлистов68. Показательно, что при всех разговорах об «участии», Ширак неоднократно уточнял, что оно «предполагает новое распределение ответственности, однако оно несовместимо с дроблением власти». Утрату власти предпринимателями он считал «опаснейшей перспективой», решающим шагом на пути к «непоправимому разрушению основных структур хозяйственного организма» 6в. Консервативная позиция ОПР по такому важнейшему социальному вопросу, как вопрос об отношениях между предпринимателями и наемными работниками, ярко проявилась во время обсуждения «проекта Сюд- ро». Благодаря усилиям консервативных депутатов Национального собрания, и прежде всего депутатам от ОПР, робкая попытка правительства ввести па предприятиях весьма ограниченное «соуправление», закончилась неудачей. Анализ экономической и социальной концепций ОПР показывает, таким образом, очевидное сползание голлистской партии с позиций умеренного буржуазного реформизма, который был характерен для нее в 60-е годы, на позиции консерватизма. Отказ от традиционной голлистской модели государственного регулирования экономики и крен в сторону «экономического либерализма», фактическое прекращение развития идеи «участия» и даже негласный отказ от ряда ее важнейших аспектов, зафиксированных в более ранних программных документах партии, явились характерными этапами этой эволюции. Наряду с требованием «облегчить» экономический аппарат государства при одновременном сохранении «сильной власти» (см. следующий раздел), что нельзя понять иначе, как заботу прежде всего о репрессивной функции государственной власти, это свидетельствует о преобладании в ОПР по сравнению с ЮНР (ЮДР) охранительных, а не реформистских целей. С более широкой точки зрения эволюция голлистской партии соответствовала процессу, который происходит в других западно-европейских странах. Во второй половине 70-х годов в буржуазно-реформистских партиях этих стран «набирал силу правый фланг, выступающий за политику жесткого отбрасывания „коллективистов44 (т. е. левых — В. Ч.) и намеривающийся во что бы то ни стало остановить политическое сползание Западной Европы влево» в7. При общей дискредитации существующих моделей государственного регулирования капиталистической экономики и появлении своеобразного «антиэтатистского запроса» со стороны довольно широких слоев населения правые группировки в буржуазном реформизме активизировали пропаганду идей «свободного предпринимательства» и «усмирения государства-левиафана» как своего рода ответ на этот запрос 290. В голлистской партии отказу от ее традиционной концепции вмешательства государства в экономику способствовало усиление в социальной базе мелко- и среднебуржуазной прослойки. Специфической чертой ситуации во Франции явилось и то, что часть правящего класса страны, ничего не имея против «отбрасывания коллективистов», в то же время считала необходимым использовать рецепты умеренного «буржуазного реформизма», но уже на другой политической основе и в сочетании с иной экономической стратегией. Эту политику воплощал Жискар д’Эстен и поддерживавшие его республиканцы вкупе с правоцентристами. Эта особенность стала еще более явной после раскола господствующего класса на две фракции: ориентирующуюся на международные рынки и оперирующую преимущественно на внутреннем рынке и уступающую первой по экономической и финансовой мощи291. Последняя фракция демонстрирует значительно более консервативный подход к основным политическим и социальным проблемам страны. Она отличается, в частности, нетерпимостью к классовому противнику, более сильным сопротивлением социальным реформам и расширению государственной помощи малоимущим слоям. Вместе с тем этот консерватизм все же не носит характера непримиримого отрицания всех социальных новаций. Хотя представители данной фракции, как правило, считают необходимым противопоставить требованиям профсоюзов политику «твердой руки», они вынуждены одновременно признавать необходимость определенных уступок трудящимся, принятия тех или иных социальных мер, рассматриваемых как средство смягчения социальной напряженности. Как раскол буржуазного класса Франции, так и идейная эволюция отражающих интересы фракций этого класса политических партий, в частности голлистской, были в конечном счете обусловлены обострением общего кризиса капитализма, усилением клас- совой борьбы трудящихся. Установка ОПР на бескомпромиссную борьбу против расширявших свое влияние в стране левых сил закономерно привела ее на более консервативные позиции в экономической и социальной областях.