ГЛАВА VI СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ АНГЛИИ В XVI в.

В начале XVI в. Англия представляла собой страну, нахо- лившуюся на стадии перехода от феодального общества к капиталистическому. Лишь Vio ее трехмиллионного населения жила в городах.

Коренная ломка феодальных отношений, кото-

Первоначальное руЮ Маркс называл аграрным переворотом,

Огораживания. началась в последние два десятилетия XV в.

Нуждавшиеся ввиду повысившегося спроса на шерсть в расширении пастбищ лорды и джентльмены приступили к захвату не только общинных угодий, что делалось и раньше, но и к присоединению пахотных участков, бывших в держании у крестьян. Начался сгон крестьян-держателей с земли; он явился началом полной перестройки сельской Англии. Лорды и джентри и новые владельцы — капиталистические фермеры — стремились к повышению доходности земли путем огораживаний, сгона держателей и организации предпринимательского хозяйства. Огораживания и сгон крестьян были, по выражению К. Маркса, классической формой первоначального накопления. В сочетании с другими моментами процесса первоначального накопления — развитием деревенской промышленности, капиталистического фермерства, революцией цен и т. д. — они привели к огромным социальным сдвигам.

XVI век знаменуется быстрым разложением феодального строя английской деревни, сопровождавшимся отмиранием феодальных классов: крестьян-держателей, сгоняемых с земли и превращаемых в бездомных пролетариев, и феодалов-помещиков старого склада, не принявших новых форм и методов ведения хозяйства. Эта ломка отразилась и на распределении населения между городом и деревней. В конце XVI в. из четырех миллионов жителей Англии уже Vs проживала в городах.

Крестьянство Несмотря на начавшуюся экспроприацию, английское крестьянство сохранялось в течение всего XVI и первой половины XVII в.

Основная масса еще не экспроприированного крестьянства — иомены — вела ожесточенную борьбу за то, чтобы не оторваться от своего основного средства производства — от земли, за то, чтобы ему, крестьянству, самому была предоставлена возможность демократического пути капиталистического развития.

В этой борьбе за землю лежит ключ к пониманию событий 1549 г. и участия крестьян как основной движущей силы в революции 1648 г. В ходе этой борьбы за землю на фоне все увеличивающихся огораживаний чрезвычайно быстро идет процесс разложения крестьянства и выделения капиталистических элементов.

Говоря о XVI в., К. Маркс отмечает, что «земледельческая революция... обогащала фермера так же быстро, как разоряла сельское население»1. Он говорит далее, что заключение арендных договоров на длительные сроки (90 лет) при непрерывном падении стоимости денег было выгодно для фермеров, обогащавшихся и за счет лендлорда и за счет рабочих.

Действительно, в борьбе за землю добивалась успеха только верхушка иоменов, скопившая известные капиталы, но она по сути дела раскрестьянивалась и переходила в разряд или земельных собственников, или капиталистических фермеров. Огораживания и сгон крестьян получили сильнейший толчок в 30—40-е годы XVI в., когда были распроданы секуляризованные в ходе церковной реформации монастырские земли (см. об этом стр. 90).

Новые владельцы бывших монастырских угодий сразу начали эксплуатировать эти земли по-новому, повысив ренту в три-четыре раза и беспощадно сгоняя крестьян с земли. Таким образом, секуляризация дала, по выражению К. Маркса, — «новый ужасный тслчок» насильственной экспроприации крестьянства.

Уже в 1536 г. вспыхнуло восстание в Лин-

Народные кольншире, а затем разыгрались серьезнейшие восстания              *              7              *              1              *

события в Йоркшире и других северных графствах Англии. Восстание вылилось здесь осенью 1536 г. в форму религиозного похода на юг, похода, получившего название «благодатного паломничества».

Эти движения приняли форму выступлений против церковной реформы, но по существу это была борьба крестьян против огораживаний и сгона старых держателей.

Выступления крестьян против огораживаний имели место и в 1547 г., но крупнейшие восстания разразились летом 1549 г. Одно

из них произошло на юго-западе Англии, а второе — в графствах Норфолк и Сеффолк.

Восстание в Норфолке, во главе которого встал мелкий помещик Роберт Кет, достигло наибольшего размаха. Крестьяне требовали снижения рент, лишения лордов прав пользования общинными угодьями, уничтожения пережитков крепостничества и запрещения огораживаний (кроме крестьянских огораживаний участков с целью возделывания шафрана). Требования эти были умеренными, они отражали интересы зажиточных крестьян. Наиболее радикальные элементы восставших требовали полной ликвидации огораживаний и имущественного равенства.

К восставшим крестьянам присоединилась городская беднота; армия восставших, достигшая 20 тысяч человек, подошла к городу Норичу. Правительству пришлось выслать войска, а напуганная размахом движения норичская буржуазия помогла правительственным отрядам. Это обстоятельство, а также раскол в лагере восставших между умеренными и революционными элементами способствовали разгрому армии Кета. Сам Кет бежал, но был схвачен и казнен.

Сильные позиции втянутых в капиталистические отношения новых дворян и буржуазии, крайне заинтересованных в огораживаниях, обусловили и разгром восстания 1549 г. и дальнейшее развитие процесса экспроприации крестьян.

Крестьяне, имевшие деньги, по возможности скупали или арендовали мелкие и крупные земельные участки. Получила распространение крестьянская аренда не с целью обеспечения прожиточного минимума на клочке арендованной земли, а аренда крупная, капиталистическая.

Возможность покупки земли для верхнего слоя иоменов в XVI и первой половине XVII в. возникала в основном благодаря трем моментам: секуляризации монастырских земель, продаже коронных земель и освоению новых участков — лесов, пустошей, болот. Сначала секуляризация очень мало дала иоменам, и лишь немногие представители иоменской верхушки получили доступ к монастырским землям. Но вскоре монастырские земли в значительной своей части перешли в руки земельных спекулянтов и, таким образом, вторично попали на рынок. После всевозможных переходов и перемен владельцев земля к концу XVI в. дошла и до представителей сельской буржуазии, т. е. до богатой части иоменов. Иоменская верхушка скупала также земли незадачливых и чаще всего ими же самими обобранных соседей — таких же иоменов, мелких копигольдеров, мелких арендаторов. Покупка — не единственный метод получения таких мелких участков: часто они переходят к деревенскому богачу в результате заклада или после того, как богач уплатит лендлорду вступительный взнос в том случае, если после смерти прежнего держателя наследники его не имели денег.

Нередко и джентльменские земли попадали к деревенским богачам, деревенские кулаки покупали землю, которую они раньше держали на том или ином феодальном праве.

Однако сохранить землю, купив или арендовав ее, могли лишь очень немногие крестьяне — представители деревенской верхушки, сельские богачи. Для основной же массы крестьян процесс первоначального накопления, проходивший в форме огораживаний, означал неисчислимые бедствия, экспроприацию и сгон с земли.

В первой половине XVI в. процесс экспроприа- Положение ции крестьян только начался, но и тогда уже

НСгонНкрестьян огромная резервная армия людей, готовых к с землиЬЯН наемному труду в силу того, что они были лишены каких-либо средств производства и существования, заполнила дороги Англии. Насильственно оторванные от земли крестьяне «массами превращались в нищих, разбойников, бродяг» К Толпы доведенных до отчаяния голодных людей были поставлены в совершенно безвыходное положение.

Выразительную картину страданий народных масс в период огораживаний рисует в своем знаменитом произведении «Утопия» великий английский гуманист, современник Генриха VIII, Томас Мор: «Мужчины и женщины, мужья и жены, сироты и вдовы, объятые отчаянием матери с грудными детьми, все домочадцы, бедные средствами к жизни, но многочисленные ... бредут прочь ... и нигде не находят приюта ... Внезапно выброшенные на улицу, они вынуждены распродавать имущество за бесценок. И когда этими несчастными скитальцами истрачено все до последней копейки .. . то ... что им остается делать, как не красть? Но тогда их вешают по всей форме закона».

Бродяги и нищие, не имевшие пристанища, работы и хлеба, представляли огромную опасность для государства Тюдоров. В одном лишь Лондоне при Елизавете Тюдор их было свыше 50 тысяч (при 200 тысячах жителей). Они были превосходным горючим материалом для разразившихся в XVI в. народных волнений. Джентри и буржуазия тюдоровской Англии все время жили под постоянной угрозой народных восстаний.

Страх перед социальной опасностью и стремление выйти из кризиса, охватившего феодальное общество, заставили тюдоровское правительство принять в течение XVI в. ряд законов против огораживаний. Однако, поскольку огораживания были выгодны джентри,, остановить их оказалось невозможным. Зато против экспроприированных издавались поистине кровавые законы. «Отцы теперешнего рабочего класса были прежде всего подвергнуты наказанию за то, что их насильственно превратили в бродяг и пауперов» [1] [2].

В законе 1495 г. для начала довольствовались только тем, что осуждали бродяг и нищих на тюремное заключение в колодках на хлебе и воде, сроком не свыше трех дней и трех ночей.

По акту 1530 г. старые и не способные к труду нищие получали разрешение собирать милостыню при наличии особого письменного свидетельства.

По акту 1536 г. нищие, не имевшие свидетельств, подвергались бичеванию или же заключались в колодки на трое суток. Работоспособных бродяг предавали суду, по приговору которого их в ближайший рыночный день везли через весь город, бичуя до крови, и затем брали с них клятву, что они вернутся на родину и начнут работать; в случае вторичной поимки бродяга снова подвергался наказанию, и у него отрезали пол-уха. Если бродяга попадался в третий раз, его предавали смертной казни.

В середине 40-х годов в связи с усилением огораживаний бродяжничество принимает еще большие размеры.

Накануне восстания Кета обстановка в стране была так накалена, что в 1547 г. правительство издало новый закон против нищих и бродяг. В нем указывалось, что статут 1536 г. не выполняется. «Из ложного сострадания, — гласил закон, — ленивые бродяги лишь изредка подвергались бичеванию, и никого из них не вешают, а поэтому отныне у них на груди надлежит выжигать букву V, а их самих отдавать состоятельным соседям в .рабство на два года. Такие рабы частных лиц должны носить на шее, руках и ногах железные кольца. Если же они будут отказываться от работы, то им следует выжечь на лбу или на щеке клеймо S [3] и отдать в пожизненное рабство. А если они и в этом случае не пожелают работать, их следует вешать».

Далее статут гласил, что, если бедняк что-нибудь заработает или унаследует какую-нибудь собственность, его должно освободить. Этот пункт ярко показывает классовую сущность законодательства о нищих и бродягах. Основное их преступление — бедность. Если у них появлялась какая-нибудь собственность, они уже больше не угрожали общественному спокойствию и безопасности имущих классов.

Статут 1547 г. вводил пункты, касающиеся детей: он предписывал городским и приходским властям забирать всех детей нищих родителей от 5 до 13 лет — даже против воли родителей — и отдавать их в обучение земледелию или ремеслу. В случае непослушания предписывалось наказывать их плетью.

Но государство все же вынуждено было признать неизбежность нищенства. Статут Марии Тюдор разрешал просить милостыню нищим, имевшим особые свидетельства, а закон королевы Елизаветы 1563 г. положил начало принудительному взысканию пожертво- ваний на содержание бедных.

По закону 1572 г. нищие, старше 14 лет, не имевшие права собирать милостыню, при первой поимке подвергались бичеванию и клеймению, при второй — объявлялись государственными преступниками, а при третьей — их казнили. Закон 1576 г. предписывал открыть в каждом графстве два-три работных дома, которые назывались «исправительными», и снабжать их всем необходимым для работы. В них помещали работоспособных нищих и бродяг, подвергшихся наказанию. Средства на содержание работных домов доставлялись налогом с прихожан. В этих домах режим мог быть с полным правом назван каторжным. В качестве наказания за все проступки фигурировали плети, и только от смотрителя зависело число ударов. «Деревенское население, — говорит Маркс, — насильственно лишенное земли, изгнанное, в широких размерах превращенное в бродяг, старались, опираясь на эти чудовищные террористические законы, приучить к дисциплине наемного труда плетьми, клеймами, пытками» 1.

Скопление неимущих и бездомных людей в больших торговых и промышленных центрах вызывало тревогу у городских властей. Городские власти издавали постановления, требовавшие высоких залогов от переселенцев, желавших заниматься каким-либо ремеслом или торговлей в пределах данного города. Особенно высокие залоги требовались от бедняков. Против бедняков был направлен и статут о жильцах 1589 г., гласивший, что в одном доме может жить только одна семья и что нельзя сдавать сельскохозяйственным рабочим коттеджи менее чем с 4 акрами земли, а в статуте, относившемся только к Лондону, домохозяевам запрещалось делить дома на сдаваемые в наем помещения и принимать к себе жильцов и постояльцев.

Парламент 1597 г. сделал последнюю серьезную попытку ограничить огораживания и одновременно дал окончательную, продержавшуюся более двух с половиной веков формулировку о бедняках и бродягах. То были законы «Об обеспечении бедняков» и «О мошенниках, бродягах и работоспособных нищих».

Но никакие парламентские законы не могли сколько-нибудь сократить бродяжничество. В 1598 г. из королевской прокламации мы узнаем, что толпы бродяг буквально осаждают Лондон и королевский дворец, они по-прежнему лишь ждут случая, чтобы поднять восстание или присоединиться ко всякому, кто его поднимет.

Развитие Огромная резервная армия труда была готова капиталистиче- работать на любых условиях, но молодое капи-

ского произ- талистическое производство не могло принять водства. всех оставшихся без крова и земли людей, а при наличии полчищ безработных положение «счастливцев», имевших работу и трудившихся в поте лица, было немногим лучше. Мелкие ремесленники, ученики, подмастерья, наемные сельскохозяйственные рабочие, слуги и особенно наемные рабочие централизованных мануфактур и рассеянной деревенской промышленности подвергались нещадной эксплуатации. Капиталистическая промышленность развивалась именно в сельской Англии, ибо там не действовали цеховые регламенты. Она развивалась в основном за счет поглощения в качестве рабочей силы экспроприированных крестьян и за счет известного отлива населения из городов — центров старинного цехового ремесла.

Раньше всего приобретает значение молодое капиталистическое производство в горном деле и сукноделии. Наибольшая концентрация труда наблюдалась в тот период в добыче угля. В конце XVI в. среднее число рабочих на шахте колебалось от 150 до 200 человек, а общее число рабочих на шахтах одной группы (рудники, расположенные по соседству) доходило до 3500—5000 человек.

Наемные рабочие на угольных шахтах появляются с середины XVI в. В начале 60-х годов в Англии насчитывалось 3—4 тысячи шахтеров и примерно 2 тысячи рабочих, занятых на перевозке угля, а в первые годы XVII в. число шахтеров возросло до 21 000 с лишним. Вместе с рабочими, занятыми на перевозке угля, армия трудящихся в угольной промышленности доходила до 30 000 человек.

В наиболее значительных угольных бассейнах — Нортембер- лендском и Даремском — рабочее население было в основном пришлым, здесь нанимались рабочие даже из Шотландии, но в основном это были земледельцы из юго-восточных и центральных графств, экспроприированные в связи с огораживаниями.

Местное население рассматривало пришлых рабочих как «низшее» сословие. Крестьяне северных районов еще не знали огораживаний и смотрели на тянущихся на шахты оборванцев, нищих и бродяг как на подонки общества, отбросы, выкинутые из своих родных графств. Отношение к ним было враждебным и потому, что в них видели конкурентов, сбивавших заработную плату и отнимавших работу у коренного населения. Их обирали и безжалостно эксплуатировали предприниматели. Горняки, работавшие на угольных шахтах, были абсолютно бесправными.

Именно это пришлое население начинает селиться в деревнях, группирующихся вокруг важнейших угольных разработок. Из деревень, являвшихся центрами мануфактурного производства, и не только в угольной промышленности, выросли такие города, как Бирмингем, Шеффильд, Галифакс, Лидс и Манчестер.

Особенно большое значение в XVI в. имела рассеянная деревенская промышленность, когда в десятках деревень работали в тысячах хижин кустари, соединявшие занятие ремеслом с возделыванием крошечного земельного участка.

Наиболее развитой отраслью капиталистического производства было сукноделие, распространившееся в сельских районах. Города, охваченные тревогой, стремились получить от парламента

акты, ограничивавшие развитие сукноделия, но из этих законов почти сразу же делались исключения для всех северных графств, Уэльса, Корнуола, Сеффолка и Кента, а несколько позднее и для сукнодельческих районов Эссекса, Уильтшира, Сомерсета и Глостера.

Концентрация рабочих в текстильной промышленности во второй половине XVI в., за исключением некоторых предприятий, была в общем невелика: здесь редко когда работало более ста человек на одном предприятии.

Даже в конце XVII в. большая часть рабочих-ткачей еще работала на дому в мастерских с небольшим числом рабочих. Чесальщик или прядильщик покупал шерсть и, переработав ее, отдавал затем пряжу ткачу, который продавал уже готовое сукно купцу. Купец отдавал сукно в краску и только после этого экспортировал. Это очень показательно для общего уровня развития капиталистического производства в Англии, так как именно в текстильной промышленности работала одна треть всего промышленного населения страны.

В этот период быстро возвышается категория посредников- скупщиков, связывавших отдельных мелких производителей. Эти посредники со временем становились хозяевами мелких кустарей и низводили их до положения наемных рабочих.

Наиболее известные централизованные мануфактуры XVI в. — это предприятия Томаса Спринга из Лавенгэма и Джона Уичком- ба из Ньюбери (в Беркшире).

На таких крупных мануфактурах рабочие полу-

Заработная чали от 4 до 6 пенсов в день. Работавшие на плата.

дому деревенские кустари получали сдельную плату по более низким расценкам.

В XVI в. в связи с революцией цен положение рабочих резко ухудшилось. К тому же зерно в Англии в XVI в. все время было дорого, и пшеничный хлеб ели лишь дворяне и богатые горожане; простой же народ, особенно бедняки, сплошь и рядом питались «конским хлебом» — из бобов, гороха, овса и вики.

Налицо было несомненное и притом чрезвычайно сильное падение реальной заработной платы. Законы же, направленные к понижению заработной платы, продолжали действовать; неукоснительно отрезывались уши и налагались клейма на тех, кого никто не соглашался взять в услужение1.

Революция цен сделала старые постановления о заработной плате недействительными, и в 1563 г. закон «Об учениках» дал новую шкалу расценок и уполномочил мировых судей устанавливать зарплату в каждом районе Англии ежегодно в зависимости от ситуации и от движения цен. Интересы рабочего при этом меньше всего принимались в расчет. Так, в конце XVI в., когда цены на пшеницу выросли в три-четыре раза по сравнению с прошлым

веком, заработная плата обученного рабочего поднялась не много более чем вдвое, а необученного — меньше чем вдвое. Лондонские расценки в два раза превышали наивысшие расценки сельского ткача или сельскохозяйственного рабочего в это время.

В сельских местностях, где рабочие имели свои хижины и какие-то подсобные источники существования (огород, коза), были самые низкие расценки. Кроме отсутствия цеховых ограничений, возможность нанимать рабочих в сельских местностях за низкую заработную плату — одна из важнейших причин быстрого развития капиталистического производства в деревне.

Рабочие законы в интересующий нас период начинаются с 1495 г. Статут этого года, повторяя закон Генриха VI, ограничивал плату за праздничные дни, разрешал нанимателям делать вычеты за нерадивую работу и устанавливал максимум заработной платы, довольно щедрый по сравнению с последующими временами. Цель его была — снизить заработную плату, установить предел, выше которого она не могла подняться. Через год этот закон был отменен, ибо в известной мере связывал самих нанимателей. Из последующих законодательных актов особенно большое значение имел закон «Об учениках» 1563 г., касавшийся различных ремесленников, рабочих, сельскохозяйственных слуг и учеников.

Поскольку Англия являлась тогда преимущественно аграрной страной, на первом плане в законе 1563 г. стоит вопрос о сельскохозяйственных рабочих. Только тот, кто не отдан в обучение к землевладельцам и фермерам, мог идти в качестве ученика к ремесленникам. Это имело целью сократить приток населения в городе и обеспечить землевладельцев рабочей силой. Закон запрещал заключение контрактов на срок менее года. При непрерывном росте цен этот пункт был особенно невыгоден наемным рабочим, которые всячески стремились к контрактам на более короткие сезонные сроки, или же к поденной работе.

Согласно этому закону каждый человек моложе 30 лет, не имевший земли с доходом в 40 шиллингов или иного состояния, оцененного в 10 фунтов, не занятый ремеслом и не состоящий на службе у сельского хозяина или у человека, знающего какое-либо ремесло, обязан поступить на работу. Ни один слуга и ни одна служанка не имели права покидать место до истечения установленного срока. Ни один рабочий не мог уйти в другой город или графство без особого свидетельства от своего господина или без отпускного свидетельства. Это была одна из очень стеснительных для рабочих полицейских мер, введенных в беспокойные годы с целью предотвратить опасные скопления рабочего люда.

Все нанятые, на определенный срок рабочие и ремесленники должны были работать по 12 часов в день.

Мировые судьи могли устанавливать заработную плату и изменять ее соответственно времени года и ценам на товары. Цель,

преследуемая ими, состояла в том, чтобы (как это правильно отмечает историк Роджерс) доставлять помещикам «наемных рабочих за голодную заработную плату».

Статут 1563 г. был дополнен законом 1603 г. Эти принципы рабочего законодательства сохранились вплоть до 1814 г.

Промышленность Англии и особенно ее ману- Внешняя фактурное производство нуждались в рынках Англии* сбыта; английские купцы стремились сами вывозить отечественные изделия.

До XV в. почти все сношения с иностранными государствами, как по вывозу шерсти и сукна, так и в области импорта, осуществлялись иноземными купцами. Это были в первую очередь ганзей- цы, а затем итальянцы, среди которых преимущественное положение занимали генуэзские купцы.

Ганзейские купцы с давних пор имели в Лондоне свое подворье и целый ряд важнейших экономических привилегий. Только в XVI в. стало проводиться систематическое ограничение привилегий Ганзы. В правление Марии Тюдор эти привилегии были частично восстановлены, и лишь в результате нажима «купцов-аван- тюристов» — компании, соперничавшей с Ганзой в международной торговле, — английское правительство в ответ на изгнание «купцов-авантюристов» из немецких портов закрыло в 1598 г. ганзейский Стальной двор в Лондоне.

Борьба с итальянскими купцами, генуэзцами и венецианцами, сводившаяся к вытеснению их из английской торговли, проходила в более ранний период (в XIV в.); ее в основном проводила английская компания «купцов-складчиков», захватившая монополию на вывоз шерсти из Англии через свой склад в Кале.

Могущественные торговые компании «купцов-складчиков» и «купцов-авантюристов» сыграли основную роль в вытеснении иностранных купцов из области английской внешней торговли, причем потребность в этом вытеснении возникла по мере роста экономических ресурсов английских купцов, наживших большие капиталы и захвативших в свои руки непосредственные сношения с производителями шерсти и сукна внутри страны.

Рост Флота Возможность обойтись без иностранных посредников появляется в связи с возникновением собственного английского торгового флота. Быстрый рост английского флота начинается в XV в. Если в начале XV в. редки корабли водоизмещением более 100 тонн, то в середине XV в. уже обычны были корабли водоизмещением от 200 до 400 тонн, а в конце XV— начале XVI в. имелись суда значительно более крупные. Правительство Генриха VII и его преемников давало субсидии на постройку кораблей. В XVI в. английский флот по своим качествам превосходил испанский.

Организационными формами английской тор-

«Ливрейные» ГОвли были в конце XV и в первой половине компании.              XV1 в. два типа компании: с одной стороны, так

называемые «ливрейные компании» (члены их имели право носить особую форму — ливрею), возникавшие в пределах какого-либо города и представлявшие собой союзы торговцев определенной отрасли. «Ливрейные компании» были ни чем иным, как переродившимися цехами. Они могли быть как союзами торговцев, так и союзами ремесленников, но главенствующую роль в экономике английских городов захватывают именно «ливрейные компании», всецело подчинившие себе городских ремесленников. Члены этих компаний были совершенно самостоятельны в своей коммерческой деятельности, принадлежность же к одной из «ливрейных компаний» давала лишь право на занятие определенного рода торговлей.

Вторым родом торговых компаний были так называемые «регулируемые» компании.

Наиболее могущественными из них были упоминавшиеся уже компания «купцов-складчиков» и компания «купцов-авантюри- стов». Их членами могли быть купцы из любого города Англии, независимо от того, к какой «ливрейной компании» они принадлежали у себя в городе. «Регулируемые» компании получали от короля привилегии на ведение монопольной внешней торговли в какой-либо области. Так, складчики обладали монополией на экспорт шерсти, а купцы-авантюристы — на экспорт сукна. Члены «регулируемых» компаний вели дело на свой индивидуальный капитал, по своему усмотрению и на свой собственный риск. Члены компании объединены были постольку, поскольку они имели право участвовать в монополизированной ими отрасли торговли, имели общие интересы в странах, с которыми вели торговлю, и нуждались в общей политике. Для покрытия издержек, требуемых этой общей политикой, существовали вступительные взносы и систематически взимавшиеся членские взносы. Только тот, кто платил их, являлся членом компании и допускался к торговле в соответствующих странах. Таким образом, в этом случае имело место не объединение капиталов, вложенных в дело, а лишь регулируемая общей монополией индивидуальная деятельность членов.

Однако такого типа компании не покрывали

Акционерные издержек на экспедиции, посылаемые для от- компании.              г              ^

крытия неизвестных стран, когда требовались

капиталы, превышающие возможности отдельных купцов. Это привело к возникновению новых форм торговых компаний, а именно — компаний с объединенными капиталами. Эти компании, называвшиеся акционерными, получали от правительства соответствующие хартии, которые давали им право на монопольную торговлю в определенных странах. Каждый член компании вносил свой пай, а затем на образовавшийся объединенный капитал совет директоров, выбранный на общем собрании акционеров, организовывал экспедицию и начинал торговлю на вновь освоенном рынке. Акционеры же получали в определенные сроки и свою долю прибыли. Такие акционерные компании располагали значительными капиталами и могли вести дело в больших масштабах. Акционерные компании возникли в Англии в середине XVI в. Все они обладали монопольными патентами на торговлю в определенных странах. Первыми из них явились Московская компания, созданная в 1554 г. после возвращения из Москвы Ченслера и получившая монополию на торговлю с Московским государством и Средней Азией, и Африканская компания, первая экспедиция которой дала 400 фунтов золота и 250 слоновых бивней. Когда в 1562 г. Джон Гоукинс захватил в Африке 400 рабов-негров и вывез их на остров Эспаньолу, положив тем самым начало английской работорговле, это нанесло удар чисто коммерческой деятельности компании в Африке, но дало такой обильный источник доходов, что торговля рабами стала необычайно популярной среди английского купечества и джентри. Джон Гоукинс был возведен королевой Елизаветой в рыцарское достоинство, а в его гербе был изображен негр в оковах.

В 1579 г. была создана Восточная компания, которая вела торговлю на Балтийском побережье и в Скандинавии. В 1588 г. возникла Гвинейская компания, монополизировавшая работорговлю, а в 1581 г. Левантийская, ведшая торговлю с Ближним Востоком и являвшаяся наиболее крупной из всех акционерных компаний второй половины XVI в. О размерах ее капиталов говорит тот факт, что королева Елизавета и Тайный совет дали в качестве своего пая 40 тысяч фунтов стерлингов. Прибыли этой компании обычно достигали 300%. Во время войны с Испанией она была распущена, и ее капитал стал основным капиталом новой, основанной в 1600 г. Ост-Индской компании, ставшей орудием английской колониальной политики в Индии.

По типу акционерных компаний были организованы и многочисленные экспедиции для открытия новых земель, в частности экспедиции Фробишера 70-х годов XVI в. Их целью было открыть Северо-Западный путь (вокруг Северной Америки) в страны Азии, что не было, однако, осуществлено. Акционерный принцип лежал в основе многих пиратских экспедиций.

Роль Лон она Для хаРактеРистики английской торговли XVI в.

необходимо отметить все возрастающую роль Лондона и лондонских купцов как во внутренней, так и во внешней торговле. К концу XV в. в Англии складываются в основном предпосылки образования национального рынка, и центром торговой жизни все более становится Лондон, куда идут товары изо всех, даже наиболее отдаленных районов страны. Рост Лондона и его торговли становится особенно заметным на фоне все усиливающегося упадка старинных городов, центров цехового ремесла. Быстрое развитие в Лондоне и прилегающих к нему графствах капиталистической мануфактуры и сбыт ее изделий через Лондон еще больше увеличивают его роль. Успешно конкурируя с более мелкими английскими портами, лондонское купечество сосредоточивает в столице Англии все нити международной торговли.

Население Лондона быстро растет и достигает к концу XVI в. 200 тысяч человек. Расширяется лондонский порт, строится биржа, и Лондон превращается в крупнейший финансовый центр.

Борьба за В эту пору английские купцы в основном выво- морские пути зили из Англии промышленные изделия. Анг- с Испанией. лийская шерсть перерабатывалась преимущест- Пираты. венно на английских мануфактурах, и главным предметом экспорта становилось сукно.

Потребность в рынках сбыта и стремление завладеть морскими путями, получить доступ к богатствам испанских колоний толкают английских новых дворян-предпринимателей и купцов на борьбу с Испанией. В середине XVI в. в Ла-Манше и у английских берегов было очень много пиратов. Уже при Марии Тюдор английские корсары грабили испанские корабли, а в правление Елизаветы пиратские нападения на испанские корабли стали своего рода патриотической защитой Англии от испано-католической опасности, ибо Филипп II всячески поддерживал реакционных феодалов-католиков в Англии. Источники того времени полны многочисленных упоминаний о протестах испанского правительства против захвата испанских кораблей английскими пиратами. Королева Елизавета вынуждена была обещать, что она обуздает английских пиратов, но эта задача оказалась очень сложной, так как в пиратстве были заинтересованы многие весьма влиятельные лица и даже целые группы населения Англии: богатые помещики, судьи и чиновники сами укрывали пиратов и их добычу. Связаны с пиратами были и мелкие портовые чиновники и важные сановники двора. В итоге удалось очистить от пиратов только Ла-Манш. По отношению же к пиратам, которые грабили испанские берега и испанские корабли в Атлантическом океане, английское правительство было чрезвычайно снисходительно, сама королева принимала финансовое участие в их экспедициях и нередко одобряла их действия. Так, например, на просьбу испанского посланника повесить дерзкого пирата и заклятого врага испанцев Дрейка Елизавета ответила возведением его в рыцари.

Наибольшую известность в 60-х годах XVI в. приобрел уже упоминавшийся Джон Гоукинс, не только положивший начало английской работорговле, но и совершивший ряд разбойничьих набегов на испанские гавани на Мексиканском побережье.

В 70-х годах пиратские набеги и экспедиции получают более прочное финансовое основание. Необходимая для организации экспедиции сумма собиралась подпиской среди многих участников: джентльменов, придворных, чиновников и купцов. Это были настоящие акционерные компании, которые давали большой доход и в то же время вели скрытую войну с Испанией. Снаряжение всех этих грабительских экспедиций проходило в глубокой тайне, и королева поклялась, что отрубит голову всякому, кто известит испанцев о готовящемся походе Дрейка (1577). Моральным оправданием действий английских моряков была ненависть проте- стантов-англичан к католицизму, оплотом которого являлась Испания. Однако реальным основанием этой ненависти были богатство Испании, ее колонии, ее первенство на морях.

Стремление проникнуть в испанские колонии на Тихоокеанском побережье Америки заставило Дрейка предпринять путешествие через Магелланов пролив, что еще никем не было повторено после самого Магеллана. В 1578—1580 гг. Дрейк проник в Тихий океан и, ограбив Чили и Перу, захватил огромную добычу. По испанским данным, сокровища, захваченные Дрейком, состояли из 400 тысяч весовых фунтов серебра, пяти ящиков золота, каждый полтора фута длиной, и огромного количества жемчуга. Привезенные богатства были поделены между акционерами, королевой, получившей львиную долю, и самим Дрейком с его пиратами.

В 80-х годах английское пиратство продолжает быстро развиваться. В эту пору нет возможности провести грань между торговыми и пиратскими предприятиями. Каждый купеческий корабль был хорошо вооружен и не брезговал пиратскими налетами. Создалось положение, когда Испания должна была отправлять свое серебро и золото из колоний в Европу только в сопровождении вооруженных кораблей. Открытая война Испании и Англии все более становилась неизбежной[4].

Все новые и новые пиратские экспедиции англичан отправлялись в конце 80-х и 90-х годов к испанским берегам, в Вест-Индию и особенно часто на Азорские острова. Именно здесь курсировали пираты Кэмберленд, Фробишер и другие, подстерегая возвращавшийся из Вест-Индии испанский флот, груженный богатствами Нового Света и шедший под большим конвоем военных кораблей. Сплошь и рядом завязывались ожесточенные сражения, и победа чаще всего оказывалась на стороне англичан, которые захватывали ценнейшие грузы.

Английские каперы — пираты, действовавшие с разрешения своего правительства, — организовывали нападения на испанские гавани; особенно крупная экспедиция была отправлена для захвата Кадиса. Она причинила испанцам серьезнейший ущерб.

Вопрос о захвате колоний в то время еще не стоял со всей остротой перед англичанами. Английские купцы предпочитали вести торговлю, вкладывать деньги в пиратские предприятия, заниматься работорговлей, ибо все это давало верную и быструю прибыль. Тем не менее первые единичные попытки основать колонии все же имели ,место. Так Вальтер Ралей в 1585 и 1587 гг. дважды безуспешно пытался основать колонии в Виргинии. Пер

вой прочно обосновавшейся английской колонией была колония в Джеймстауне (Виргиния), но это случилось уже в начале XVII в.

В середине 90-х годов XVI в. затянувшаяся морская война с Испанией нарушила нормальную торговлю и препятствовала сбыту английского сукна за границу. Целый ряд отраслей промышленности (особенно сукноделие) испытывал огромные затруднения в связи с закрытием для англичан многих континентальных рынков. Но и уцелевшая торговля с иностранными государствами была сопряжена с большим риском из-за войны и пиратских нападений.

Чем дальше, тем яснее становилось, что убытки от потери регулярной торговли превосходят прибыли, получаемые участниками и акционерами пиратских экспедиций. Пиратство в эту пору тоже изменяет свой характер. Избегая больших экспедиций, английские пираты, равно как и пираты других государств, грабили не только испанские корабли, но нередко нападали на суда и своей страны. Английские купцы начали отрицательно относиться к пиратству, которое становилось настоящим бедствием; так, в 1601 г. торговые корабли зачастую даже не осмеливались оставлять портов. Для английской буржуазии и новых дворян пиратство перестало играть роль наиболее легкого и выгодного метода обогащения. Наиболее важной проблемой наступающего периода становилась проблема основания колоний и организации колониальной торговли.