НА ЮГОСЛАВСКОМ «ФРОНТЕ» ИНФОРМАЦИОННОЙ ВОЙНЫ

Первоначально Кремль выступил с претензиями к Й.Тито и его ближайшему окружению, обвинив их в сокрытии информации, прежде всего в сфере экономического развития, а также в нарушении договоренностей о взаимных консультациях по ряду вопросов внешней политики и взаимоотношений с другими странами Восточной Европы, в предвзятом отношении к советским советникам и специалистам и т.д. Кроме того, советское руководство не могла не беспокоить «строптивость» и «непослушание» югославского лидера, его стремление дистанцироваться от Москвы и принимать самостоятельные решения, не согласованные с Кремлем, например, о введении югославских войск в Албанию (январь 1948 г.), переговоры Г .Димитрова и Й.Тито о болгаро-югославском договоре (август 1947 г.), обсуждение между ними вопроса о создании балканской федерации (Болгария, Югославия и Албания — январь 1948

г.), постановка перед западными державами вопроса о территориальной принадлежности Свободной территории Триест (СТТ)2. Но это была только внешняя сторона зарождавшегося напряжения в советско-югославских отношениях. Причины советско-югославского конфликта лежали глубже. Их, как показано российскими исследователями, следует видеть в первую очередь в происходившей на рубеже 1947—1948 гг. смене стратегического курса Москвы в международном коммунистическом движении, смене, которая была вызвана обострением международной напряженности в связи с формированием двухполюсной системы отношений в мире. Именно в это время произошел отказ советского политического руководства от идеи национальных путей к социализму и возвращение к прежним коминтерновским оценкам советской модели построения социализма как универсального и единственно приемлемого образца для практики коммунистов.

гг. являлись самыми последовательными приверженцами советской модели социализма. Белград по сути дела копировал эту модель в своей внутренней политике. Вместе с тем в Москве была известна еще со времен войны способность Тито проявлять самостоятельность, что не могло не раздражать Сталина. В начале 1948

г. Москва увидела в постановке вопроса о федерации балканских государств еще и угрозу международных осложнений на юго- востоке континента.

В январе 1948 г. в советской печати впервые прозвучала косвенная критика в адрес югославского руководства, но вплоть до марта—мая этого года конфликт развивался в рамках двусторонних межпартийных и межгосударственных отношений и был известен только узкому кругу лиц из высшего руководства СССР и Югославии. В течение всего этого периода обвинения в адрес югославского руководства со стороны Москвы все нарастали, а югославская сторона эти обвинения опровергала, считая, «несправедливыми и оскорбительными для СКЮ» и основанными на «недостоверной и ложной информации», поставлявшейся в Москву из Белграда. ЦК КПЮ обвинял в этом двух членов высшего югославского руководства — С.Жуйовича и А.Хебранга. Провокативную роль сыграла информация, полученная от этих лиц Москвой о пленуме ЦК КПЮ, состоявшемся 1 марта 1948 г., где обсуждались отношения между руководством КПЮ и ЦК ВКП(б) и речь шла о вмешательстве советской стороны во внутренние дела Югославии. Добавим, что свою негативную лепту в разжигание советско-югославского конфликта внес и посол СССР в Белграде А.И.Лаврентьев. Из советского посольства в Югославии регулярно поступали сообщения «об умалении югославским руководством роли Красной Армии в освобождении Югославии от фашизма», «игнорировании опыта Советского Союза в деле социалистического строительства», об ориентации югославского руководства на собственные силы и на переход к построению социалистического общества «новым путем».

Окончательный вывод авторов справки звучал приговором югославскому руководству: «Лидеры югославской компартии не являются марксистами» и вышеперечисленные «ошибки превращают их в подголосков буржуазии в проведении внутренней и внешней политики страны, что таит в себе большую опасность для дальнейшего развития и построения социализма в Югославии»7. Следовательно, руководству КПЮ приписывались обвинения в антисоветской политике и ревизии марксизма-ленинизма, в сползании к национализму.

Выдвинутые в справке обвинения в адрес югославского руководства дают основание говорить о том, что в Москве была начата работа по смещению руководства КПЮ и его замене более приемлемыми для Кремля людьми.

Справка ОВП ЦК ВКП(б) от 18 марта 1948 г. была положена в основу письма, направленного от имени Сталина и Молотова 27

марта югославскому руководству. Копия письма была разослана также всем руководителям коммунистических партий, входивших в Коминформ8.

Опасаясь потерять контроль за деятельностью одной из крупнейших компартий Восточной Европы, а по ее примеру и за другими компартиями, Москва начала раскручивать атаку против Й.Тито и его ближайшего окружения, используя при этом в качестве основного инструмента Коминформ. Не встретив немедленной и необходимой ей реакции лидеров всех названных партий, Москва в начале мая 1948 г. усилила давление и пошла на эскалацию и интернационализацию советско-югославского конфликта, предложив 4 мая 1948 г. во втором письме Молотова—Сталина в ЦК КПЮ обсудить «принципиальные разногласия» с югославами на ближайшем заседании Информбюро9. Вслед за письмом от 27

марта и 4 мая 1948 г. в печатном органе Коминформа «За прочный мир, за народную демократию!» стали появляться статьи, в которых пока еще в завуалированной форме, без указания конкретной партии, развивались обвинения, предъявленные Тито и его окружению. В связи с этим представитель ЦК КПЮ в комин- формовском органе Б.Зихерл пытался сдержать начинавшуюся пропагандистскую кампанию. 7 июня 1948 г. он направил главному редактору газеты П.Ф.Юдину письмо, в котором опровергал обвинения в адрес КПЮ. ЦК КПЮ, подчеркивал Б.Зихерл, считает неправильным использование резолюции Информационного Совещания некоторых компартий в Польше (сентябрь 1947 г.) «для косвенных или прямых нападок на Компартию Югославии в органе Информбюро». Более того, Зихерл упрекал газету в том, что в ней «за последнее время проводится систематически линия полного игнорирования политического и хозяйственного строительства новой Югославии...». Представитель КПЮ в редколлегии печатного органа Коминформа просил Юдина ознакомить с содержанием своего письма редакторов от остальных партий, «ко торые знакомы с положением, созданным в связи с письмами тт.

июня 1948 г., когда Зихерл в очередной раз на редколлегии поставил вопрос о позиции газеты в отношении руководства КПЮ, члены редколлегии от 8 компартий, входивших в Информбюро, единогласно поддержали позицию ЦК ВКП(б)11. В принятом решении отмечалось, что «коллектив редакторов не видит необходимости менять линию газеты в духе антимарксистских требований ЦК КПЮ» и «считает необходимым довести до сведения центральных комитетов партий, входящих в Информбюро, и письмо ЦК КПЮ и настоящее решение редакции»12.

Таким образом, уже в июне 1948 г. на важнейшем участке пропагандистского «поля» коммунистов, — а именно в печатном органе Коминформа начал складываться антиюгославский «фронт». Имея в виду и дальнейшую антиюгославскую направленность газеты, можно утверждать, что для Коминформа и стоявшего за его спиной Кремля, она стала важным инструментом не только борьбы против КПЮ, но и дальнейшего «привязывания» руководства компартий других стран региона к Москве в ходе и посредством этой пропагандистской кампании. В Отделе внешней политики ЦК ВКП(б) был подготовлен ряд однотипных справок об «уроках», которые должны были извлечь из «ошибок» КПЮ лидеры ППР, КПЧ, ВПТ, РРП, компартий Болгарии и Албании. Ситуация в партиях анализировалась по определенной схеме. Также как и КПЮ, компартии региона обвинялись в «недооценке марксистско-ленинской теории», в замалчивании «богатейшего опыта ВКП(б) в строительстве социализма в СССР» и «переоценке собственных успехов», в «недооценке критики и самокритики в идеологическом и организационном укреплении партии», «недооценке классовой борьбы в деревне и опасности кулачества», наличии в ряде партий тенденций буржуазного национализма (ППР, КПЧ) и приверженности концепции «национальных путей к социализму» (ППР, КПЧ, БРП(к))13.

Новый импульс в развитии конфликта дало второе совещение Коминформа, состоявшееся 19—23 июня 1948 г. в Бухаресте. Еще накануне совещания А.А.Жданов, представлявший ВКП(б), информировал И.В.Сталина о своих беседах с руководителями компартий, прибывших в Бухарест, в которых они предлагали озвучить конфликт в средствах массовой информации. «Все без исключения, — сообщал Жданов, — занимают активную непримиримую позицию к югославскому руководству». Все едины в том, — подчеркивал Жданов, — что закрытая критика нужных результатов не даст. Без открытого публичного разоблачения югославского руководства, поставившего КПЮ вне Информбюро, ситуацию в Югославии не исправить. Надо «скорее наводить порядок»15. Этим заявлением А.А.Жданова и набором идеолого-политических обвинений, прозвучавших в выступлениях представителей всех без исключения компартий и в резолюции второго совещания Коминформа, было положено начало открытой, беспрецедентной по масштабам, грубой и оскорбительной по форме антиюгославской кампании в печати Информбюро и компартий прежде всего стран Восточной Европы.

Таким образом, подготовка второго совещания Коминформа и сами заседания показали, что Москве удалось организовать «интернациональное» давление не только на лидеров КПЮ, но и на руководство компартий других стран Восточной Европы. Коминформ проявил себя как инструмент пропагандистско-информаци- онного воздействия и контроля внутри коммунистического движения.

На совещании была определена также тактика борьбы с югославским руководством: ставка делалась на «здоровые силы» внутри КПЮ, которые должны были «заставить своих нынешних руководителей открыто и честно признать свои ошибки и исправить их», а в противном случае «сменить их и выдвинуть новое интернационалистическое руководство КПЮ»16.

Как писал впоследствии в своих воспоминаниях один из близких к Й.Тито членов Политбюро ЦК КПЮ МДжилас, «за рубежом мало кто верил, что после такого ультиматума Й.Тито сможет удержаться. Считалось, что дни его сочтены, и некоторые иностранные журналисты называли дату свержения Й.Тито, а именно 21

июля — начало работы V съезда КПЮ». Такого же мнения придерживались и некоторые руководители восточно-европейских компартий17.

Первоначально Москва надеялась расколоть югославское руководство изнутри и удалить Тито и его сторонников из высших руководящих органов Югославии, заменив их сторонниками Москвы. Однако вскоре после окончания работы второго совещания Коминформа И.В.Сталин, который имел достаточную информацию о методах жесткого отбора делегатов из сторонников Тито на V съезд КПЮ, писал 14 июля 1948 г. К. Готвальду: «Должен Вам сказать, что мы, москвичи, не рассчитывали и не рассчитываем на такое скорое поражение группы Тито. Мы знаем достоверно, что съезд КПЮ подобран тщательно, все инакомыслящие лишаются должностей или арестовываются, на съезд пропускаются только давшие подписку голосовать против Коминформбюро... Наша цель была на первом этапе изолировать югославских руководителей в глазах других компартий и разоблачить их жульнические махинации (подчеркнуто нами. — Авт.). Этой цели мы добились с успехом. В дальнейшем пойдет отпадение партийно-марксистских групп от Тито и его группы»18. Однако такие расчеты Сталина не оправдались, хотя после V съезда КПЮ оппозиция была весьма заметной: более 55 тыс. членов КПЮ (около 12%) и 52 тыс. кандидатов встали на сторону Информбюро, более 5 тыс. человек стали политическими эмигрантами19. Существенная роль в поддержке этих «здоровых сил» в КПЮ и в кампании против Тито и его сторонников ЦК ВКП(б) отводил пропаганде, информационному воздействию на партийные массы в странах региона. 29

июня 1948 г. в газете «Правда» была опубликована резолюция второго совещания Коминформа. Руководящие органы компартий Восточной Европы приняли и сделали достоянием гласности соответствующие документы в поддержку резолюции Информбюро20. В номере от 1 июля 1948 г. газета «За прочный мир, за народную демократию» поместила редакционную статью «Руководство компартии Югославии ревизирует марксистско-ленинское учение о партии». 15 июля в этой же газете появилась еще одна «знаковая» статья — «Отход от марксистско-ленинской теории классов и классовой борьбы»21. Эти «сигналы» были подхвачены средствами массовой информации стран — членов Коминформа, в которых повторялись обвинения в адрес КПЮ, содержавшиеся в выступлениях и итоговых документах второго совещания Коминформа. Особый нажим делался на такие обвинения, как «троцкизм», «перерождение», «буржуазный национализм» и т.д.

Символическими событиями в развертывании антиюгослав- ской кампании стали срочный переезд после второго совещания редакции газеты «За прочный мир, за народную демократию» из Белграда в Бухарест и удаление представителей КПЮ из состава редколлегии.

Югославская сторона пыталась снизить накал конфронтации и давления на свою партию. 29 июня, т.е. в тот же день, когда в газете «Правда» была опубликована резолюция Коминформа, в Белграде состоялся пленум ЦК КПЮ, где было принято заявление о том, что «критика в резолюции основана на неточных и необоснованных утверждениях и представляет попытку подорвать авторитет КПЮ за рубежом и в стране». Это заявление руководящего органа партии транслировалось всеми радиостанциями Югославии.

В сложившейся обстановке югославское руководство пыталось противостоять диктату Коминформа и дирижировавшего его действиями Кремля, что вовсе не сопровождалось отказом лидеров КПЮ от ориентации в теории и практике на советскую модель социализма. И после разрыва с Москвой Тито продолжал заявлять о приверженности КПЮ принципам марксизма-ленинизма и построения социализма в Югославии, тем самым подчеркивая необоснованность и несправедливость обвинений Москвы. Некоторое время в югославской печати даже продолжала выдерживаться пропагандистская линия как бы на отделение фигуры Сталина от советско-югославского конфликта22. Тем не менее Сталин, несмотря на всю остроту конфликта (об этом свидетельствует его письмо к К.Готвальду), все еще не считал целесообразным в данный момент как публикацию материалов второго совещания Ко- минформа, так и проведение каких-либо дискуссий с югославскими «политическими акробатами»23.

Какова же была реакция общественности и прежде всего рядовых членов и партийных организаций КПЮ на резолюцию второго совещания Коминформа и советско-югославский конфликт? Какова была та почва, на которую легла впоследствии коминфор- мовская антиюгославская пропаганда, по сути своей сфальсифицированная и сфабрикованная?

По информации, поступавшей в Москву из советских представительств в Югославии, прежде всего из посольства СССР в Белграде и советских консульств, расположенных в крупных республиканских центрах Югославии, для большинства граждан Югославии, рядовых членов партии и руководителей среднего звена КПЮ и первичных партийных организаций конфликт между КПЮ и ЦК ВКП(б), между Й.Тито и И.В.Сталиным был совершенно неожиданным и непонятным. После опубликования в югославской печати и трансляции по радио резолюции Коминформа «О положении в Югославии», а также негативной ответной реакции на нее югославского руководства, многие члены партии попросту растерялись. Сражаясь в годы Второй мировой войны вместе с советским народом против общего врага — фашизма, они «верили в ЦК КПЮ и ЦК ВКП(б), а поэтому полагали, что произошло какое-то недоразумение, которое вскоре будет ликидировано»24. Например, согласно информации, поступившей из советского консульства в Загребе, основная масса членов компартии Хорватии в дискуссиях на партийных собраниях, проведенных в связи с резолюцией Коминформа по Югославии, участия вообще не принимала. По сообщениям из иных советских дипломатических источников, в некоторых районах Югославии на сторону Информбюро встали не только отдельные члены партии, но и целые организации25. Произошел раскол и внутри руководящих органов КПЮ, особенно в республиках и на местах. Конечно, можно предположить, учитывая информационные технологии того времени, которыми пользовались нередко советские представители за рубежом, ‘fro направлявшиеся в Москву отчеты и статистические данные страдали известным преувеличением в отношении негативной реакции югославских коммунистов на позицию собственного руководства. И все же вполне вероятно, что на начальном этапе после известий об острой критике Тито и его сторонников со стороны Коминформа, среди основной массы членов КПЮ продолжала действовать сила идейно-политической инерции и быстрой переориентации произойти не могло. Тем более, что вся предшествовавшая деятельность руководства КПЮ была направлена на укрепление дружественных отношений с Советским Союзом, а личный авторитет Сталина был в Югославии очень высок.

Но как подчеркнул в одном из своих позднейших выступлений М.Джилас, «авторитет СССР в Югославии создан нами и, следовательно, от нас и зависит, как его разрушить»26. В создавшихся условиях югославское руководство, безусловно, имевшее достаточно высокий авторитет в партии и стране, не надеясь быстро разрешить противоречия внутри партии методами убеждения и идейноорганизационными средствами, пошло по линии силового подавления сторонников Коминформа. Оно выступало одновременно не только за пресечение каких бы то ни было публичных выступлений информбюровцев, но и за недопущение любой критики в свой адрес, пытаясь таким образом ликвидировать инакомыслие в партии, которое могли бы использовать Коминформ и ЦК ВКП(б) для смены руководства КПЮ «внутренними силами югославских коммунистов».

По информации различных источников, руководство КПЮ с использованием аппарата министерства внутренних дел и госбезопасности перешло к репрессивным мерам, арестам сторонников Информбюро, составлению органами госбезопасности списков людей, недовольных режимом, притеснениям русскоязычного населения Югославии, постоянно проживавшего здесь еще со времен гражданской войны в России и принявшего после Второй мировой войны советское гражданство по договоренности между Белградом и Москвой.

Одновременно осуществлялась массовая идеолого-политичес- кая обработка как членов КПЮ, так и простых граждан. Проводились митинги и собрания в поддержку позиции КПЮ. Широкое распространение получило индивидуальное одобрение в письменном виде резолюций и документов ЦК КПЮ27. В отделы кадров учреждений и организаций были направлены сотрудники МВД, осуществлявшие контроль за работой и поведением сотрудников. Был расширен осведомительный аппарат, поощрялись доносы и создавались специальные картотеки на лиц, подозреваемых в «нелояльности» к руководству КПЮ28. Начались увольнения с работы и лишения жилья сторонников Коминформа и даже колеблющихся29. Таким образом, югославское руководство с помощью аналогичных советским методов преследования своих противников и ликвидации какой-либо оппозиции или просто людей, недовольных режимом и нелояльных к власти, проводило разнообразные меры для создания в югославском обществе своего рода невосприимчивости к антиюгославской пропаганде Москвы и Коминформа.

Учитывая реальное положение дел в Югославии, посол СССР в Белграде А.ИЛаврентьев констатировал в отчете за 1948 г.: «...В силу террора в Югославии, там невозможна какая бы то ни было легальная работа против клики Тито». Он сообщал об отсутствии серьезного организующего и руководящего оппозицией центра и делал вывод: «При существующем разброде и кустарничестве ничем не связанных между собой нелегальных организаций, насыщенных провокаторами Ранковича, нельзя рассчитывать только на внутренние силы для изменения политического положения в стране»30.

Но отдел балканских стран МИД СССР в своих замечаниях по отчету советского посольства счел необходимым ответить, что он «не считает внутренний фактор второстепенным». «Внешний фактор, — указывали руководители аппарата МИД, — может оказаться при известных условиях одним из серьезных факторов, но не основным»31.

Допустимо предположить, что под «внешним фактором» МИД СССР имел в виду широкое пропагандистское воздействие извне и проведение согласованной антиюгославской кампании и антиюго- славской политики стран советского блока.

Сигналом к дальнейшей эскалации конфликта послужила опубликованная 8 сентября 1948 г. в газете «Правда» статья «Куда ведет национализм группы Тито в Югославии». Статья за -подписью «ЦЕКА» отличалась грубым и безапелляционным тоном. В статье утверждалось, что «фракция Тито», имея якобы меньшинство в КПЮ, «находится в состоянии войны со своей партией, перешла на путь пособничества империализму и вырождается в клику политических убийц». «Группа Тито, — говорилось в статье, — в эти дни встала в один общий лагерь с империалистами, обливая грязью компартии народно-демократических стран и СССР на радость империалистам»32.

Обострение советско-югославских отношений и усиление антиюгославской пропаганды в средствах массовой информации СССР и восточно-европейских стран осенью 1948 г. было, вероятно, связано с тем, что советскому руководству стало ясно, что лидеры Югославии сохранили контроль над партией и страной и, ужесточив политику во внутренней жизни страны, не собирались сдавать свои позиции. Студенты, прибывшие в октябре 1948 г. из Югославии на учебу в вузы Польши, говорили о «политике террора, угнетения, ликвидации различных форм демократии», жестко проводимой верхушкой КПЮ33.

Югославское руководство, приняв вызов Москвы, теперь категорически опровергало все обвинения в свой адрес, резко выступало против антиюгославских публикаций в печати СССР, Коминформа и стран советского блока.

Антиюгославские публикации в советской печати не остались без ответа. В газете «Борба», центральном органе КПЮ, 2, 3, 4 октября 1948 г. была напечатана статья М.Джиласа «О неправдоподобных и несправедливых обвинениях против нашей партии и страны», где впервые прозвучала, хотя и приглушенная, критика в адрес И.В.Сталина. В ноябре 1948 г., выступая в Скупщине, Й.Тито говорил «об империалистической политике СССР в отношении малых народов, направленной на их экономическое и политическое закабаление»34. Тема «неравноправных отношений между СССР и народами других социалистических стран» стала основной в выступлениях югославских лидеров и средств массовой информации в этот период. В стране нарастали репрессии против сторонников СССР, получивших название коминформовцев. Как явствовало из сообщения советского посольства в Белграде, в декабре 1948 г. член ЦК Компартии Хорватии М.Белинич заявил: «Мы объявили коминформовцам борьбу вплоть до уничтожения».

В свою очередь райком КПЮ 1-го района г. Загреба выступил с призывом к членам партии: «Будьте бдительны к фашистам и ко- минформовцам», обвиняя последних в том, что они стали «пятой колонной» Информбюро и Кремля35.

По сообщениям из посольства СССР в Белграде, населению страны официально было «не рекомендовано слушать московское радио, дело доходило до репрессий за подобные нарушения. В провинции практиковалось прекращение подачи электроэнергии во время советских радиопередач». Один югославский офицер в беседе с сотрудником советского посольства в Белграде заявил: «Мы слушаем Москву только в подполье, как во время войны». Редакция бюллетеней (Югославское агентство печати) получила специальную инструкцию, запрещавшую помещать в бюллетень, предназначенный для открытой печати, более 5 информационных материалов об СССР. Начали резко сокращаться культурные и научные связи между СССР и Югославией. В декабре 1948 г. ЦК КПЮ запретил правлению общества «Югославия—СССР» организовывать коллективные посещения Дома советской культуры в Белграде. В Белградском университете читались курсы по английской, немецкой и итальянской литературе, но уже не было курса по советской литературе36.

Из посольства СССР в Белграде также сообщалось, что в Югославии начались изъятия из учебного процесса советских учебников, из библиотек, читален и издательств — советской литературы, что в печати почти отсутствуют материалы об СССР. В 1949 г. по сравнению с 1948 г. резко сократились заказы на советскую литературу (по разным дисциплинам с 25 до 2% от прежнего объема) по линии «Международной книги». Почти полностью была ликвидирована достаточно широкая сеть популярных ранее курсов по изучению русского языка, которые были организованы по линии общества культурных связей Югославии—СССР. Со сцен югославских театров исчезли пьесы советских авторов, заметно уменьшился прокат советских кинофильмов и т.д. Все это давало основание советскому послу в отчете посольства за 1948 г., составленном в начале 1949 г., говорить о том, что, как считал посол, с весны 1948

г. планомерно и последовательно начала проводиться работа по искоренению у населения дружественных чувств к СССР и созданию в стране антисоветской атмосферы. Представляется, что Лаврентьев искусственно обозначил более раннюю дату, чтобы усилить дискредитацию югославского руководства.

В то же время советское посольство в Белграде сообщало в Москву, что нелегальные подпольные группы начали вести устную индивидуальную пропаганду в пользу СССР и Коминформа. Они распространяли газету «За прочный мир, за народную демократию!», а также перепечатки статей из советской прессы о положении в Югославии. Кроме того, как следовало из того же источника информации, в стране стали появляться антититовские листовки37. Заметим, что их распространение преувеличенно расценивалось в советском посольстве как массовое проявление оппозиционных настроений в стране.

Антиюгославская пропаганда советским руководством велась в тесном взаимодействии с югославскими эмигрантами — сторонниками решений Коминформа в отношении КПЮ. Москва поддерживала организационно и политически «опекала» эту эмиграцию. В свою очередь эмигранты-коминформовцы «подпитывали» Москву информационными материалами, тональность которых соответствовала курсу ЦК ВКП(б) в отношении Югославии. Как следует из архивных документов МИД РФ, их информация нередко существенно расходилась с действительным положением дел в Югославии. Прежде всего это относилось к оценке югославскими эмигрантами реальных масштабов оппозиции Й.Тито и возможностей сторонников Информбюро, а также действительного положения дел в КПЮ и стране в целом. Например, югославские эмигранты настаивали на утверждении, что большинство в КПЮ составляют сторонники Информбюро.

Тем не менее Москва, вне сомнения, делала политическую ставку на югославскую эмиграцию, как солидную антититовскую силу. Югославская эмиграция, рассредоточенная по всем странам советского блока, использовалась Москвой прежде всего для ведения пропагандистской и подрывной деятельности против руководства КПЮ. Она формировалась в основном из бывших работников дипломатических и других югославских представительств в этих странах, слушателей военных учебных заведений, студентов вузов и югославских специалистов, отказавшихся вернуться из СССР и других стран блока на родину после разрыва между советским и югославским руководством. Ее ряды пополнялись и югославскими коммунистами, сторонниками Коминформа, которым удалось нелегально покинуть Югославию.

В конце сентября 1948 г. югославский эмигрант, бывший посол Югославии в Болгарии, Р.Голубович обратился с письмом в ОВП ЦК ВКП(б), где высказывал свои соображения по организации антититовской работы в Югославии и усилению пропаганды. Он считал возможным использовать планы ЦК КПЮ по созданию в каждой республике Югославии своей, республиканской компартии и их руководящих органов. Голубович предлагал путь избрания в ЦК компартий республик «сторонников большинства в КПЮ», которое по его мнению, составляли «противники фракции и клики Тито». Автор письма настаивал, что есть «возможность добиться хороших результатов в Черногории, в Македонии, может быть, в Боснии и Герцеговине и в Сербии». На базе этого, как полагал Голубович, можно было бы создать в рамках всей страны «временные и специальные руководства (управления) для каждой республики». Судя по письму, Голубович прямо увязывал успех своего плана создания центрального нелегального руководства «большинством» КПЮ с увеличением пропагандистских материалов, переправляемых из Болгарии в Македонию, из Албании в Черногорию, из Румынии в Воеводину и Сербию, из Венгрии в

Хорватию, из Триеста в Словению. В Боснию можно было бы их посылать через Черногорию или Белград.

Подобные утопические документы подпитывали решимость ЦК ВКП(б) и руководства Коминформа к активизации пропагандистских и иных действий против Й.Тито и не мнимого, как полагали югославские эмигранты, а действительного большинства КПЮ. Предложения Р.Голубовича нашли поддержку в ОВП ЦК ВКП(б) и аппарате Коминформа. В письме Л.Баранова к М.Суслову от 28 сентября 1948 г. говорилось: «Представляю Вам соображения т. Голубовича по вопросу организации работы в Югославии и на Югославию. При этом сообщаю, что мы вместе с тт. Кишиневским и Юдиным разрабатываем конкретные мероприятия, в которых будут также учтены соображения т. Голубовича...»38 Правомерно сделать вывод, что уже осенью 1948 г. в ЦК ВКП(б) и в аппарате Коминформа приступили к разработке планов подрывной деятельности против Югославии и ставка во многом была сделана на югославских «революционных эмигрантов». По данным, приведенным в докладной записке заместителя заведующего Отдела внешних сношений (так стал называться ОВП ЦК ВКП(б)) Б.Н.Пономарева на имя Г.М.Маленкова от 8 декабря 1948 г., в СССР находилось более 500 югославских эмигрантов, отказавшихся вернуться на родину. В своих обращениях в ЦК ВКП(б), как отмечалось в записке, югославские политэмигранты предлагали образовать единое руководство югославской политэмиграции, создать центр югославских эмигрантов в Чехословакии и группы в Румынии и Болгарии, Венгрии, Албании и др. странах Восточной Европы, организовать оперативные отряды для переброски пропагандистских материалов и засылки людей в страну, принять югославских политэмигрантов в члены ВКП(б) и предоставить им советское гражданство. Со своей стороны Б.Н.Пономарев считал необходимым оказать содействие повседневной пропагандистской работе югославских эмигрантов, ускорить создание радиовещательного центра в Румынии и привлечь югославских политэмигрантов к подготовке радиопередач и вещанию на Югославию. Кроме того, Пономарев полагал целесообразным наладить поступление систематической информации в ЦК ВКП(б) о деятельности центра и групп политэмигрантов, находившихся в СССР, и тем самым обеспечить контроль за деятельностью эмигрантов. Особое внимание предполагалось уделить координации действий и персональному руководству группами политэмигрантов со стороны Коминформа и его постоянно действующих структур, прежде всего, секретариата и редакции газеты «За прочный мир, за народную демократию»39.

С сентября 1948 г. в Праге начала издаваться первая газета югославской эмиграции «Нова борба». По имеющимся в нашем распоряжении данным, ее первый номер был переправлен в Югославию. Об этом свидетельствует хранящееся в фондах РГАСПИ письмо одного из ее читателей в Югославии, полученное редакцией газеты вскоре после ее выхода. В целях конспирации письмо не было подписано, но по содержанию письма видно, что членам редколлегии газеты был известен ее подлинный адресат. Тогда же в Праге началось серийное издание брошюр и материалов библиотеки «Под знаменем интернационализма». 5 октября 1948 г. главный редактор газеты «Нова Борба» С.Иванович направил 50 экз. первого номера газеты, а также 30 экз. брошюр антититовского содержания и 100 экз. опубликованных комментариев к V съезду КПЮ в адрес отдела пропаганды и агитации Румынской рабочей партии с просьбой оказать помощь в распространении публикаций «среди заинтересованных людей в тех районах, где живут югославы»40. Имелось в виду сербское население Румынии.

Антиюгославская кампания сопровождалась ужесточением контроля Кремля и Коминформа за деятельностью компартий Восточной Европы в отношении Югославии. 16 октября 1948 г. руководство Коминформа и редакция газеты «За прочный мир, за народную демократию» созвали совещание представителей коммунистических партий — членов Коминформа для обсуждения вопроса о выполнении компартиями решений совещания Информбюро по югославскому вопросу. Представителям компартий было предложено подготовить информационные справки о мероприятиях, направленных на активизацию антититовской деятельности. Такого рода контроль побуждал руководителей партий, входивших в Коминформ, к активной реализации установок, заданных на совещании 1948 г.41

Итак, отношения между компартиями, входившими в Коминформ, и югославским руководством развивались по линии все возраставшей конфронтации. Однако советское правительство все же не могло не учитывать некоторые сдерживающие факторы. Югославия как сопредельное с Грецией государство оказывала помощь греческим коммунистам, развернувшим в стране вооруженную борьбу за власть. Кроме того, Москва опасалась подтолкнуть Белград на Запад, расширив тем самым присутствие англо-американцев на Балканах. Со своей стороны администрация США стремилась, используя советско-югославский конфликт, к окончательному отчуждению югославского режима от СССР. Информация о планах подобного рода поступала в Москву из секретных источников.

В свою очередь, в 1948 г. Югославия занимала позицию обороняющейся стороны и постоянно подчеркивала свою приверженность «делу социализма». Это проявлялось также в близости позиций Югославии и СССР по международным вопросам. Белград не готов был еще идти на прямое сближение с США и западными державами, хотя признаки расширения его контактов с Западом были налицо и вызвали резко негативную реакцию в Москве. Югославская печать избегала также прямых обвинений и критики в адрес И.В.Сталина, что можно толковать как наличие все еще подспудно тлевших в Белграде надежд на улучшение советско- югославских отношений.

Подтверждением этого служила и относившаяся к началу 1949 г. попытка югославской стороны прозондировать возможность достойного выхода из конфликта, используя с этой целью свои контакты с английскими коммунистами. В марте—апреле 1949 г., будучи в Лондоне, заместитель министра иностранных дел Югославии А.Беблер на приеме в югославском посольстве обратился к руководителю Лондонского совета профсоюзов коммунисту Джекобсу с просьбой сыграть посредническую роль. Находясь в не совсем трезвом состоянии, Беблер признался Джекобсу, что югославы «наделали массу глупостей» и желают выйти из крайне тяжелого для себя положения так, чтобы «сохранить свое лицо». Джекобе обещал посоветоваться с лидером компартии Великобритании КПВ Г.Поллитом. Видимо, Москва по другим своим каналам узнала об этом разговоре. В мае 1949 г. в Праге во время работы IX съезда КПЧ руководитель советской делегации Г.М.Маленков пытался выяснить у Г.Поллита, действительно ли подобная беседа имела место. Последний пояснил, что Джекобе совсем недавно информировал его о разговоре с Беблером, поэтому соответствующее сообщение не было своевременно передано в Москву. Этот факт, о котором исследователям стало известно из записной книжки Г.М.Маленкова42, весьма показателен, хотя рождает много вопросов. Главный из них — отражала ли откровенность Беблера настроения югославского руководства или это была его личная позиция? Но независимо от ответа на этот вопрос важно отметить, что Москва проигнорировала возможность использовать подобные настроения для сглаживания конфликта. Более того, с начала 1949

г. на фоне обострения международной обстановки и роста противостояния Восток—Запад, создания Северо-атлантического блока заметно интенсифицировалась антиюгославская деятельность Москвы.

Не последнюю роль в этом сыграли все расширявшиеся связи, прежде всего по экономическим вопросам, между Белградом и Западом и изменение позиции югославского руководства в греческом вопросе. В июле 1949 г. Югославия закрыла границу с Грецией, осложнив положение греческих коммунистов — участников гражданской войны в стране. В январе 1949 г. был создан Совет экономической взаимопомощи — экономическая составляющая советского военно-политического блока. Югославия не была допущена в СЭВ, который по линии экономических связей стал координировать антиюгославскую деятельность стран Восточной Европы.

В блоке обвинений, звучавших в адрес югославского руководства в начале 1949 г., соединялись обвинения в антисоветизме с обвинениями «в переходе на сторону англо-американских империалистов», «в подрывной деятельности югославских троцкистов и их прихвостней внутри коммунистических партий» восточно-европейских стран, а затем и «в прямом шпионаже в пользу империалистических держав». Такое расширение пропагандистских обвинительных аргументов в отношении КПЮ, от идейного отступничества к предательству, как показало развитие ситуации внутри советского блока, служило не только усилению пропагандистского давления на югославское руководство, но и было использовано в иных политических целях. Уже весной—летом 1949 г. по подсказке из Москвы обвинения в связях с Тито и в принадлежности к англо-американским агентам стали главными обвинительными аргументами на судебных политических процессах и арестах в странах Восточной Европы. На процессе «по делу Райка» Й.Тито и другие руководители КПЮ были объявлены «агентами разведки империалистических государств».

Наиболее типичным из обвинений в адрес югославского руководства было заявление на этом процессе венгерского лидера М.Ракоши: «Руководящий слой клики Тито почти без исключения состоит из полицейских, шпионов и провокаторов, которые, примерно так, как у нас Райк, уже перед мировой войной в какой- то форме находились на службе у противника. Американские империалисты рассчитывали на то, — подчеркивал М.Ракоши, — что с помощью Югославии они сумеют оторвать от блока Советского Союза все страны народной демократии не только балканские, но и Чехословакию и Польшу, и привлечь их под свое влияние»43. Как показывают конкретно-исторические материалы, именно антититоизм, дополненный обвинениями в связях с деятельностью западных спецслужб, в 1949—1950 гг. стал идеолого-политическим обрамлением репрессивной политики в восточно-европейском регионе, в особенности внутри компартий и их руководства.

Советские представители в руководящих структурах Коминформа тщательно отслеживали позицию и активизировали выступления лидеров компартий рассматриваемых стран против югославского руководства. Особенно пристальное внимание уделялось позиции лидеров КПЧ, поскольку, как казалось Москве, они скрыто противились нажиму Кремля и пытались сохранить некоторые контакты с югославской стороной, прежде всего в области экономических отношений. Исходя из этого, усилия советского руководства были направлены на то, чтобы заставить руководителей Чехословакии следовать общим курсом в антиюгославской пропаганде. В подтверждение этого можно привести слова руководителя секретариата Информбюро Л.С.Баранова, который в беседе с К.Готвальдом 19 апреля 1949 г. высказался за то, чтобы «в печати и по радио усилить разоблачение "клики Тито", перешедшей в лагерь империализма и ныне открыто выступающей с грязной клеветой против СССР и стран народной демократии». «Я, — сообщал Баранов в Москву, — передал пожелание редакции газеты "За прочный мир, за народную демократию" о том, чтобы со статьями против представителей клики Тито выступали не только рядовые авторы, но и руководящие деятели партии, как в свое время они выступали после резолюции Информбюро. На это Готвальд ничего не ответил, но, как мне стало известно позднее от Сланского, редакция газеты "Руде право" получила указание от ЦК КПЧ усилить на страницах этой газеты разоблачение предательской политики югославских троцкистов»44.

Весной 1949 г. произошла заметная активизация пропагандистской деятельности югославских эмигрантов, находившихся в СССР и других восточно-европейских странах. 3 апреля 1949 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло специальное постановление, а 1 мая 1949 г. «Правда» сообщила о выходе в свет газеты «За социалистическую Югославию». Эта газета стала органом учрежденного в СССР «Союза югославских патриотов за освобождение Югославии от фашистского ига клики Тито—Ранковича и империалистического рабства».

Прямое участие Москвы в организации пропагандистской работы югославской эмиграции вызывало естественный протест Белграда. Констатируя агрессивность в политике Кремля в отношении Югославии, заместитель министра иностранных дел Югославии А.Беблер заявил 23 мая 1949 г. поверенному в делах СССР в Белграде Г.Шнюкову, что «советское правительство ведет неправильную национальную политику, не считается с интересами малых стран, строящих социализм, и считает, что раз он силен, то другие страны ничего не значат...» «Мы выбрали наше правительство, нам оно нравится, а почему же радио Москвы позволяет себе выступления против нашего правительства, передает содержание газеты изменников "За социалистическую Югославию..." Ваше правительство считается только со своими интересами, не думает об интересах стран социализма, оно не позволяет им вести собственную политику, диктует им свою волю», — заявил А.Беблер45.

Отвергая диктат Москвы и Коминформа, югославское руководство перешло в 1949 г. к политико-идеологическому наступлению. Оно стало открыто обвинять Советский Союз и ВКП(б) в перерождении, в превращении социализма в СССР в государственнокапиталистическую систему, а ЦК ВКП(б) в великодержавной, ге- гемонистской внешней политике, в агрессивном давлении на Югославию. Противостояние Кремля и югославского руководства в этот период достигло своего пика, превращаясь в информационную и психологическую войну с целью обеспечения влияния как на население Югославии, так и на граждан восточно-европейских стран.

Ведущую роль в развертывании антиюгославской пропаганды продолжал играть Коминформ и его газета «За прочный мир, за народную демократию». Так, в повестку дня заседания исполнительного органа Коминформа—секретариата, состоявшегося 14— 15

июня 1949 г. в Бухаресте, был внесен отдельным пунктом вопрос о мерах руководства компартий — членов Коминформа по активизации борьбы против «клики» Тито. В первый же день заседания секретариата Коминформа, 14 июня, Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление о созыве третьего совещания Коминформа, одним из пунктов работы которого должен был стать именно вопрос о «мерах компартий по борьбе против клики Тито»46.

Во исполнение этого решения 19 июля 1949 г. на совещании у Л.Баранова в помещении Коминформа в Бухаресте с целью усиления пропагандистской работы обсуждались меры по организации в Румынии специального радиовещательного центра на Югославию. На совещании присутствовали, кроме Л.Баранова, И.Кишиневский, П.Юдин, Н.Пухлов и др. Было решено начать радиовещание с 25 июля. Позывными стала первая строфа из «Интернационала», а лозунгом, под которым велись радиопередачи: «Вперед, под знаменем интернационализма, за социалистическую Югославию!» Для организации работы радиовещания из Москвы был запрошен один инженер, а от ЦК РРП три радиотехника. Как показывают документы российских архивов, в аппарате Коминформа систематически готовились радиоперадачи, которые транслировались на Югославию в основном от имени югославской эмиграции. Коминформ, таким образом, в рассматриваемый период стал главным рычагом идеолого-пропагандистского давления на Югославию. Через его структуры и газету «За прочный мир, за народную демократию» Москва организовывала, координировала и контролировала выступления против югославского руководства.

Летом—осенью 1949 г. активизировало свои трансляции на Югославию болгарское радио. Редакцией радиовещания на несколько недель вперед составлялись программы радиопередач по 6—8 темам антититовского содержания для ежедневной трансляции47. В октябре 1949 г. начало вещание на сербском языке польское радио. Польское радио транслировало две ежедневные радиопередачи по 15 мин. на коротких волнах и одну на средних. Наряду с польскими журналистами в передачах на Югославию участвовали в качестве переводчиков и дикторов югославские политэмигранты. Тематика радиопередач формировалась на основе материалов и статей, опубликованных в газете «За прочный мир, за народную демократию», а также в газетах югославских политэмигрантов, издаваемых в СССР и восточно-европейских странах. Частично передачи готовились на основе материалов и сведений, полученных по разным каналам из самой Югославии. Содержание радиопередач польского радио было типичным для антиюгослав- ской пропаганды того периода и соответствовало материалам, публикуемым в «Правде» и коммунистической печати восточно-европейских стран. Повторялись штампы из документов Коминформа. Югославское руководство обвинялось в «установлении гестаповского режима», в «связях титовской банды с англо-американским империализмом». Особый интерес представляет тот факт, что в передачах из Польши освещалась борьба с правым и националистическим уклоном в ПОРП, а также процессы над руководящими деятелями компартий Болгарии и Венгрии — Тр.Костовым и Л.Райком — «агентами Тито и англо-американских империалистов»48 5

августа 1949 г. в связи с решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 14

июня 1949 г. о созыве третьего совещания Коминформа, в недрах его аппарата за подписями Л.Баранова и П.Юдина была подготовлена справка «О борьбе коммунистических и рабочих партий против клики Тито—Ранковича», ставшая проектом основного доклада для будущего совещания компартии — членов Информбюро49. В качестве основного критерия лояльности к Советскому Союзу и ВКП(б) провозглашалась «готовность компартий безоговорочно, без колебаний, без условий защищать СССР». Таким образом, любые колебания в руководстве компартий региона и несогласованность действий с ЦК ВКП(б) рассматривались как политическое преступление, отход от общей линии социалистического строительства, скатывание во враждебный лагерь «во главе с англо-американскими империалистами».

Именно в этом русле и строилась система обвинений против югославского руководства. Югославскому руководству приписывалось превращение в одно из звеньев общего фронта «борьбы во главе с англо-американскими империалистами против СССР». Утверждалось, что «печать югославских руководителей, в первую очередь "Борба", ведя бешеную клеветническую кампанию против СССР и стран народной демократии, ни разу не выступила с разоблачением правящих кругов США и Англии, ни слова не проронила против Северо-атлантического пакта»50.

В цепи грубых по форме и фальсифицированных и надуманных по содержанию обвинений в адрес Й.Тито и его окружения, которыми изобиловала вышеуказанная справка, главное место продолжали занимать обвинения в том, что политика югославского руководства сомкнулась с агрессивным курсом англо-американских империалистов в целях проведения «подрывной работы внутри социалистического лагеря, расшатывания его единства» и борьбы против его центрального звена — Советского Союза51.

Фигурировавшие в справке ярлыки, оскорбления, брань повторились затем и в докладах, представленных на третьем совещании Коминформа, состоявшемся с 16 по 19 ноября 1949 г. в замке под Будапештом. Название основного доклада Г.Георгиу-Дежа по югославскому вопросу носило сугубо пропагандистский характер: «Югославская компартия во власти убийц и шпионов», так же как и его генеральный тезис: югославское руководство установило в стране диктатуру фашистского типа. Если на втором совещании Коминформа (июнь 1948 г.) руководству компартий Югославии инкриминировалась прежде всего «измена коммунистическому движению», «троцкистское перерождение», «буржуазный национализм», то на третьем совещании на передний план были выдвинуты уже растиражированные в пропаганде обвинения в том, что Тито и его окружение являются «агентами империалистических разведок, завербованными ранее и замаскированными, пока их не разоблачили»52. Новым моментом было и то, что в докладе Г.Геор- гиу-Дежа ставилось в качестве практической задачи создание в Югославии новой, подпольной компартии, которая была бы «революционной и интернационалистской», способной на «решительную борьбу» за освобождение «от ига узурпаторов». Этой новой компартии была обещана со стороны Коминформа и партий, входящих в него, действенная помощь в создании «мощного революционного подпольного движения». Основные положения докладов руководящих деятелей компартий — членов Информбюро шли в том же русле и были включены в резолюцию совещания.

Ноябрьское совещание Коминформа стало своеобразным рубежом в отношениях стран советского блока и Югославии. На нем борьба против правительства Тито была объявлена одной из важнейших задач коммунистических партий и всех прогрессивных сил53. Эскалация конфликта вошла в новую фазу. Возможностей примирения враждующих сторон больше уже не оставалось.

В апреле 1950 г. секретариат Информбюро рассмотрел вопрос о выполнении резолюции третьего совещания Коминформа. Этот факт свидетельствовал, что Москва и Коминформ не планировали «убавить обороты» в антиюгославской кампании. Как следует из сообщения председателя Внешне-политической комиссии (ВПК) при ЦК ВКП(б) В.Г.Григорьяна, участвовавшего в заседании секретариата, основными направлениями в антититовских мероприятиях ЦК ВКП (б) считал «усиление пропаганды в печати и по радио на Югославию, повышение качества этой пропаганды, повседневную помощь югославским революционным эмигрантам в СССР и их печатному органу "За социалистическую Югославию"»54.

На заседании секретариата Коминформа было также решено провести в Бухаресте в июне—июле 1950 г. при содействии аппарата секретариата очередное совещание представителей всех газет югославской эмиграции. Такое совещание состоялось вблизи Бухареста 27—28 июля этого года. Нужно отметить, что подобные совещания представителей югославской эмиграции и газет, выпускаемых ею, собирались периодически. Деятельность эмигрантских газет и радиостанций систематически контролировалась и направлялась Внешнеполитической комиссией ЦК ВКП(б) и секретариатом Коминформа. Основополагающие документы для них также готовились в ВПК ЦК ВКП(б). Принципиально важно подчеркнуть, что решения, принятые на последнем совещании Коминформа, были переведены в практическую плоскость. Внешнеполитической комиссией ЦК ВКП(б) перед югославской эмиграцией еще в июне 1950 г. был поставлен вопрос об организации и .кадровом составе бюро связи при газете «За социалистическую Югославию» с тем, чтобы в дальнейшем на его базе создать «бюро узкого центра югославских коммунистов» для координации работы югославских коммунистов как в эмиграции, так и в самой стране. В связи с этим Григорьян направил письмо И.В.Сталину с просьбой поддержать это предложение55.

В дальнейшем на совещании югославской политической эмиграции 17—20 января 1952 г. речь пошла уже о создании новой «подлинно коммунистической партии Югославии, верной марксизму-ленинизму и принципам пролетарского интернационализма, которая должна стать ядром единого фронта патриотов Югославии, противостоящего "фашистской клике Тито—Ранковича"». Координационному центру югославских эмигрантов было поручено, «руководствуясь советами братских партий (имелось в виду обсуждение вопроса о новой коммунистической партии Югославии на третьем совещании Коминформа в ноябре 1949 г. — Авт.), предпринять практические шаги для рассмотрения вопросов, связанных с идеологической и организационной подготовкой новой компартии». В связи с этим перед координационным центром в качестве одной из основных была выдвинута задача по «развертыванию широкой печатной и устной пропаганды о необходимости победоносной борьбы против фашистского режима клики Тито—Ранковича»56.

О масштабах действий пропагандистской машины, запущенной против Югославии, можно судить по данным, приведенным в информационной справке В.Г.Григорьяна «Об организации нелегального распространения на территории Югославии изданий югославских политэмигрантов», направленной 22 августа 1951 г.

В.М.Молотову. К этому времени, как отмечалось в справке, югославские эмигранты, проживавшие в СССР и восточно-европейских странах издавали 6 газет, предназначенных для нелегального распространения в Югославии, в том числе: одну еженедельную газету «За социалистическую Югославию» (Москва), 3 газеты — «Нова Борба» (Прага), «Под знаменем интернационализма» (Румыния), «Вперед» (Болгария), выходившие раз в десять дней, две газеты — «За народную победу» (Венгрия) и «За свободу» (Албания), выходившие раз в две недели. Эти газеты выпускались на языках народов Югославии (сербско-хорватском, македонском и словенском) общим тиражом 30—35 тыс. экз. Месячный тираж всех газет составлял примерно 115—120 тыс. экз. Для удобства пользования в нелегальных условиях и переправки газет в Югославию 80 тыс. экз. печаталась малым форматом. Кроме того, при содействии аппарата Информбюро в Бухаресте ежемесячно издавалось 10—15 тыс. экз. брошюр и 20—25 тыс. экз. листовок малого формата. Брошюры и листовки содержали в основном материалы по югославской тематике, опубликованные в газетах «За прочный мир, за народную демократию», «За социалистическую Югославию» и т.д.

В целом тиражи печатной продукции, предназначенной для нелегального распространения в Югославии (газеты, брошюры, листовки), составляли ежемесячно около 150—160 тыс. экз.57

Основная база для сосредоточения всей антититовской литературы и ее последующей переправки в Албанию, Болгарию, Венгрию, Австрию была создана в Бухаресте при международном отделе ЦК Румынской рабочей партии. Сюда поступали газеты из СССР, Чехословакии и других стран.

Распространение антититовской литературы на территории Югославии осуществлялось из пограничных с нею стран — Албании, Болгарии, Румынии, Венгрии, а также частично через Триест и Австрию.

Через территорию Албании проводилась заброска газеты «За свободу», издававшейся югославскими политэмигрантами в этой стране, а также газет «За социалистическую Югославию», «Под знаменем интернационализма», брошюр и листовок, направлявшихся из Румынии на пароходе в адрес ЦК Албанской партии труда. Через территорию Болгарии осуществлялась доставка газеты «Вперед», которая печаталась югославской политэмиграцией на сербско-хорватском и македонском языках, а также газет «За социалистическую Югославию», «Под знаменем интернационализма», брошюр и листовок, пересылавшихся из Румынии в адрес ЦК Болгарской компартии. Через территорию Венгрии была организована переправка газеты «За народную победу», издававшейся югославскими политэмигранатми в этой стране на словенском языке, а также газет «За социалистическую Югославию», «Под знаменем интернационализма», «Нова борба»,. брошюр и листовок, пересылавшихся из Румынии и Чехословакии в адрес ЦК Венгерской партии трудящихся. Через территорию Румынии осуществлялась заброска газет «За социалистическую Югославию» и «Под знаменем интернационализма», а также брошюр и листовок. Через каналы компартии Свободной Территории Триест происходило распространение небольшого количества газет «За социалистическую Югославию», «Нова борба» и «За народную победу», поступавших в Триест непосредственно из Праги и Будапешта. По каналам компартии Австрии направлялось небольшое количество газет «За социалистическую Югославию» и «Под знаменем интернационализма», брошюр и листовок, пересылаемых из Румынии (через Будапешт) в адрес ЦК Компартии Австрии58.

Делом заброски литературы и ее последующим распространением занимались специальные службы, находившиеся в подчинении компартий этих стран. В.Г.Григорьян отмечал, что «распространение материалов югославских революционных эмигрантов на территории Югославии вследствие сложных условий и репрессивных мер органов титовской охранки осуществляется с большими затруднениями». В силу этих причин в ряде промежуточных пунктов (в Румынии, Албании, Болгарии, Венгрии, Австрии) нередко скапливалось значительное количество антититовской литературы59. Сложностями в распространении пропагандистских антити- товских материалов можно объяснить и тот факт, что некоторые компартии восточно-европейских стран (Венгрии, Албании, Австрии) нередко обращались в Коминформ и в ЦК ВКП(б) с просьбой уменьшить разнарядки по количеству газет, пересылаемых им с основной базы в Румынии60. По данным, приведенным в справке Григорьяна за первую половину 1951 г., из изданных 800—900 тыс. экз. вследствие серьезных трудностей и препятствий, удалось забросить по основным каналам около 380 тыс. экз. газет, брошюр и листовок, т.е. менее половины всего количества напечатанных материалов61.

В связи с этим возникала необходимость организации дополнительных каналов распространения пропагандистской литературы, на что ЦК ВКП(б) обратил внимание и предложил Комин- форму более активно использовать каналы компартий Италии и Австрии в работе на Хорватию, Словению и Далмацию. Это объяснялось тем, что во внутренние районы Югославии пропагандистские материалы проникали с еще большими трудностями.

О том, как была организована переброска печатных материалов в Югославию, можно судить по информации, поступившей во Внешне-политическую комиссию ЦК ВКП(б) из ЦК БКП в декабре 1949 г. В документе сообщалось, что для проведения мероприятий по распространению печати югославских политэмигрантов были использованы прежде всего болгарские органы государственной безопасности. Первоначально ими использовались в основном так называемые «двоевластники» — лица, имевшие собственность как на территории Болгарии, так и Югославии, и постоянно курсировавшие через болгаро-югославскую границу. Понятно, что многие из них, как потом выяснилось, оказывались случайными людьми, были отобраны без тщательной проверки, что приводило к провалам и арестам на территории Югославии. Позднее органы госбезопасности стали выделять своих сотрудников в качестве руководителей групп и сопровождающих их оперативных работников. Кроме того, к работе были привлечены некоторые резиденты и агенты госбезопасности из приграничных районов. В общей сложности, на конец 1949 г. их было 44 чел.62 Вербовались для этого и информаторы, часть из которых оказалась двойными агентами, служившими одновременно и в болгарской, и югославской разведках. В результате доносов в этот период в ряде мест югославскими властями были проведены аресты сторонников Коминформа.

В справке ЦК БКП были подробно описаны формы и способы переброски и распространения материалов. Переброска проводилась дважды в месяц и осуществлялась по всему периметру границы путем нелегального ее перехода курьерами и доставки материалов в засекреченные места. Часто материалы перевозились спрятанными в багаже или сене на крестьянских телегах. Они передавались близким и проверенным людям лично в руки, а часть пряталась в определенных тайниках, а затем попадала сторонникам Информбюро для дальнейшего распространения. Часть печатных материалов распространялась прямо на дорогах, часть, как правило, небольшая, заранее запаковывалась в конверты и, адресованная известным людям, опускалась в почтовые ящики или в почтовые вагоны уже на югославской территории. Большая часть материалов распространялась в приграничных и близких к границе селах, но были случаи, когда материалы попадали в ближайшие города и даже на шахты, находившиеся недалеко от границы, например, шахты «Вучи дол», «Бор» и др.

В целом же до декабря 1949 г. из Болгарии материалы на югославскую территорию перебрасывались 12 раз, в том числе газета «За социалистическую Югославию» (с 1 по 6 номер включительно) — 16 тыс. экз.; газета «Напред» (с 1 по 6 номер включительно) — 18 650 экз.; газета «Нова борба» (13 номеров) — 500 экз.; газета «Под знаменем интернационализма» — 2 600 экз. Кроме того, было распространено 129 900 экз. брошюр и карикатур. Нужно отметить, что карикатурам на деятелей КПЮ придавалось особое значение как средству наглядной агитации. В среднем за одну перевозку доставлялось около 10 тыс. экз. газет и брошюр63.

На рубеже 40—50-х годов в Болгарии в рамках национальных спецслужб были проведены операции по подрывной деятельности против Югославии. Операции получили кодовое название «Звезда» и «Стрела». При этом в отличие от «Звезды», занимавшейся только заброской и распространением литературы, операция «Стрела» включала в себя более широкий диапазон действий: установление связей со сторонниками Коминформа и сбором информации64. Данные в целом об этих операциях отсутствуют. Известно лишь, что за период с 20 июня по 20 октября 1953 г. по линии «Звезды» была проведена 21 заброска 52 югославских эмигрантов через 13

пунктов на болгаро-югославской границе. Ими было распространено 62 300 экз. газет и 29 050 экз. прочих материалов (листовок, брошюр, карикатур)65. Расчеты показывают, что всего было распространено 91 300 экз. печатной продукции. Однако основное количество литературы было заброшено в радиусе 5—10 км от границы и лишь небольшая часть — на расстоянии 15—20 км. В трех случаях группы были обнаружены и обстреляны югославскими пограничниками. В одной из перестрелок один человек был легко ранен.

При проведении операции «Стрела» одна из групп была обнаружена югославами. Завязалась перестрелка, в ходе которой были ранены два полицейских. На следующий день был убит один югославский политэмигрант, а другой вернулся в Болгарию. Между тем, как отмечалось в отчете, подписанном начальником болгарской службы по проведению оперативных мероприятий П.Доку- зовым, при заброске групп югославских эмигрантов организаторы мероприятий столкнулись с определенными трудностями, возникавшими как внутри самих групп, так и в условиях их работы. Это было связано, прежде всего, с усложнившейся для такого рода деятельности обстановкой в самой Югославии, где режим Й.Тито укреплялся и ужесточал внутреннюю политику, а также увеличением почти втрое количества югославских пограничников. Имело место и отсутствие должной «выдержки и чувства ответственности» у самих участников операций, которые «при первых же встречающихся трудностях впадают в панику и возвращаются обратно»66.

Наиболее мощным аппаратом по распространению антититов- ской литературы располагала РРП. Из Румынии антититовская литература перебрасывалась в Югославию по каналам Румынской рабочей партии и, отчасти, через местное сербское население в пограничных с Югославией районах. Выступая на заседании секретариата Коминформа в апреле 1950 г., Г.Георгиу-Деж объявил о принимаемых мерах по обеспечению организационно-политической и агитационно-пропагандистской безопасности румынской границы: ЦК РРП укрепил кадровый состав местных парторганизаций благонадежными людьми, усилил партийную пропаганду и агитацию среди сербского и хорватского населения пограничных районов Румынии с целью превращения его в «активную боевую силу», направленную против «фашистской банды» Тито, создал в системе книгоиздательства специальный отдел по подготовке антититовской литературы на сербском языке, в том числе документов Коминформа, предпринял меры на румыно-югославской границе по обеспечению государственного суверенитета и безопасности Румынии, предотвратив ряд попыток забросить «ти- товских агентов» на румынскую территорию67. ЦК румынской партии в июле 1951 г. обсудил вопрос о мерах по улучшению распространения антититовской литературы в Югославии. Секретариат ЦК РРП принял специальное решение об организации постоянных и устойчивых каналов связи для распространения газет, брошюр и листовок внутри Югославии. Для руководства всей подрывной деятельностью против Югославии была создана группа работников во главе с В.Мурешану, кандидатура которого была утверждена ЦК партии. Работу группы курировал один из секретарей ЦК РРП°8.

Значительное место среди мер антиюгославской направленности занимала радиопропаганда, которая, помимо СССР, велась с территории ряда восточно-европейских стран — Польши, Чехословакии, Венгрии, Болгарии. Как уже отмечалось выше, в Румынии был создан специальный центр для организации радиовещания на Югославию. 31 мая 1950 г. заместитель министра иностранных дел Румынии Г.Преотяса сообщил в Москву, что радиокомитет при Совете министров дал свое принципиальное согласие также и на проведение ретрансляций советских передач на Югославию через брашовскую средневолновую радиостанцию. Как подчеркнул Г.Преотяса, «радиокомитет РНР в интересах дела готов предоставить для ретрансляции советских передач любое время суток и производить ее с такой румынской станции, которая будет наиболее эффективной в передаче на Югославию». Он также проинформировал советское правительство о том, что председатель румынского радиокомитета М.Сокор высказал пожелание, чтобы в целях уточнения всех вопросов, связанных с ретрансляцией, выделить дополнительную группу специалистов69.

После третьего совещания Коминформа антиюгославская пропаганда через эфир систематически нарастала и приняла массированный характер. По данным, представленным югославскими журналистами, еженедельная общая продолжительность антиюгослав- ских передач из Москвы и столиц восточно-европейских стран на сербо-хорватском и других языках народов Югославии равнялась в 1948

г. 37 часам 35 минутам. В следующем году она возросла до 74

часов и 15 минут, а в 1950 г. — до 144 часов и 35 минут. Только советские радиостанции передавали в 1950 г. на 17 часов 55

минут больше антиюгославского материала, чем все коминфор- мовские радиостанции вместе взятые в 1948 г.

За это же время увеличилось также количество волн, направленных на Югославию, вводились в строй новые радиостанции вблизи югославской границы, например, в Тимишоаре. Было усовершенствовано оборудование московской радиостанции, вещавшей на Югославию. Она стала транслировать 12 передач на языках народов Югославии в общей сложности по 6 часов ежедневно70.

Передачи пражской радиостанции наращивали продолжительность своей работы. В 1948 г. она длилась 5 часов 15 минут в неделю, в 1949 г. — 14 часов, а в 1950 г. — 33 часа 15 минут. В 1951 г. пражское радио ежедневно транслировало 8 антиюгослав- ских передач на языках народов Югославии, которые работали на Югославию в общей сложности 35 часов в неделю.

Варшавская радиостанция в 1951 г. транслировала еженедельно на Югославию 6 передач, которые в общей сложности продолжались три часа. Будапештское радио готовило шесть передач, которые продолжались 2 часа 15 минут. Бухарестское радио — также шесть передач, продолжавшихся два с половиной часа. К этому нужно добавить и 5 передач софийского радио на языках народов Югославии, которые продолжались 2 часа 15 минут и передачи ти- ранского радио продолжительностью около получаса.

Кроме того, в Москве была организована радиостанция югославских политэмигрантов, которая ежедневно транслировала 6

передач общей продолжительностью 2 часа. В целом антиюго- славские передачи составляли 23 часа 30 минут в сутки. В любое время дня, а особенно вечером, — писал центральный орган КПЮ газета "Борба" 30 сентября 1951 г., — достаточно повернуть стрелку на шкале радиоприемника, и она всегда попадет на какую-нибудь станцию коминформовских стран, которая передает сообщения на нашем (т.е. сербско-хорватском. — Авт.) языке»71. Призывы к восстанию, агрессивность и угрозы в адрес Югославии и его руководства югославская печать расценивала как нарушение основных принципов ООН, как «агрессию через эфир с территории СССР и его сателлитов (имелась в виду работа радиостанций Москвы, Праги, Варшавы, Будапешта, Бухареста, Софии, Тираны. — Авт.)»1*.

Целью этих передач была дезинформация югославского общества, антититовская пропаганда и воздействие на настроения населения в нужном для Коминформа направления. Для лучшего усвоения слушателями многие коминформовские передачи транслировались по несколько раз в день. Всего с 1 ноября 1950 г. до 1

июля 1951 г., т.е. в течение 242 дней, радиостанции коминформовских стран передали 4153 антиюгославских сообщения. Общая длительность этих передач составила за этот период 2586 часов73.

Помимо радиопередач на языках народов Югославии, были подключены к системе вещания на эту страну и московские радиостанции, работавшие на иностранных языках (английском, французском, немецком, испанском), вещавшие на страны Западной Европы. Кроме советского радиоцентра, в этом направлении работали радиостанции Восточного Берлина, радиостанция «Свободная Греция» и т.д. Всего же действовало около 10 таких радиостанций, которые среди прочего пропагандистского материала, адресованного западно-европейским слушателям, передавали сообщения и комментарии антиюгославского характера. Но, как отмечал корреспондент белградской газеты «Борба», хотя радиопередачи на Западную Европу носили более мягкий характер, чем на внутриюгославское потребление, и в них отсутствовала «вульгарная клевета и угрозы», которыми было наполнено радиовещание на Югославию, тем не менее дезинформация, ложное изображение действительности присутствовали в максимальной мере и в этих передачах74.

Таким образом, с конца 1949 г. и в связи со стремлением Кремля создать в Югославии подпольные центры сторонников Информбюро, а в перспективе — новую антититовскую коммунистическую партию, была резко активизирована деятельность средств массовой информации стран советского блока, а также и югославской эмиграции. Заметно возросло распространение нелегальными путями антититовской литературы на территории Югославии, усилилась антиюгославская пропаганда через радиоэфир.

Закономерен вопрос, какова была степень воздействия на население этой разнообразной по форме антититовской пропаганды извне? Влияла ли она на общественные настроения в Югославии?

Ответить на эти вопросы достаточно сложно из-за отсутствия необходимых конкретно-исторических материалов, не говоря уже о социологических обследованиях, которые в социалистических странах в те годы не проводились. Данные же спецслужб остаются до сих пор недоступными для ученых. Тем не менее, опираясь на документы российских архивов, можно сделать некоторые выводы. Прежде всего, антититовская пропаганда имела своих заинтересованных потребителей в Югославии. В архивных материалах Коминформа зафиксирован ряд фактов «обратной связи» этой структуры со своими сторонниками в Югославии. «Пробейте канал, — обращался один из читателей газеты югославской эмиграции "Нова Борба”, выходившей в Праге с сентября 1948 г., — по которому регулярно высылайте эту газету. Здесь такие вещи размножаются и распространяются»75.

И все же можно предположить, что общая эффективность антититовской пропаганды была весьма ограниченной. В упомянутой выше справке ЦК БКП в Москву от 29 декабря 1949 г. отмечалось, что «переброшенные на югославскую территорию пропагандистские материалы распространяются на небольшую глубину, поэтому они не играют должной роли по разоблачению политики титовской клики»76.

В информации, направленной 28 января 1950 г. международным отделом ЦК ПОРП В.Г.Григорьяну, отмечалось, что редакция польского радиовещания на Югославию, начавшая вести свои передачи на сербско-хорватском языке с октября 1949 г., «письма от радиослушателей не получала». Тем не менее в редакции считали, что «на основе нашей информации имеются некоторые доказательства, что наши радиопередачи слушают в Югославии. Однако мы не в состоянии на сегодняшний день определить их действенность»77. Об отсутствии необходимой информации из Югославии, по которой можно было бы судить о размахе борьбы внутри страны против режима Тито и ее эффективности, писал также в своей записке В.М.Молотову заведующий IV европейским отделом МИД СССР М.В.Зимянин 27 мая 1953 г.78

Более определенно высказывала свое мнение на этот счет член Политбюро ЦК РРП Анна Паукер. По словам английского депутата, лейбориста Зиллиакуса, со ссылкой на беседу с ней Ч.Пика — посла Великобритании в Югославии, Анна Паукер якобы сказала, что «Сталин никогда не допустил бы, чтобы разногласия с Югославией были опубликованы, если бы предполагал, с какими трудностями он столкнется, т.е. до какой степени югославский народ встанет на сторону Тито...»79 Конечно, можно усомниться в достоверности передачи Зиллиакусом разговора Анны Паукер с английским послом, но утверждения Паукер о «степени сплоченности» югославского народа вокруг своего вождя во многом соответствовали действительности. Совершенно очевидно, что ни социальной основы, ни политических причин для свержения режима Тито внутри страны не было. В конечном итоге ожидания Москвы не сбылись. Как писал позднее (в 1954 г.) лидер болгарских коммунистов В.Червенков, «хотя Югославия и оказалась в тяжелом экономическом положении, но надежды на то, что КПЮ заставит своих руководителей признать и исправить допущенные ошибки и выдвинет новых руководителей, не оправдались»80.

Как уже отмечалось, высшее политическое руководство Советского Союза, разворачивая антититовскую кампанию, преследовало и более широкие цели: устранить проявления любой самостоятельности и колебаний среди руководства компартий восточно-европейских стран, унифицировать процессы социалистического строительства, создать монолитный блок социалистических государств, спаянных жесткой дисциплиной. Кроме того, антититов- ская пропаганда, адресованная народам Югославии, должна была обеспечить идеологическое давление на граждан СССР и восточно-европейских стран.

По всей видимости, понимание неэффективности антититовской пропагандистской кампании привело советское руководство к тому, чтобы задействовать другие каналы давления на Югославию. В частности, был ужесточен пограничный режим со стороны соседних стран — Венгрии, Болгарии, Румынии, Албании. Возросло число провокаций и обострились, вплоть до вооруженных столкновений, отношения в пограничных районах. Среди пограничников и мирного населения случались жертвы с обеих сторон. Это дало повод, например Ракоши, просить Москву прислать в

Венгрию дополнительно еще одну дивизию якобы для отпора возможной агрессии со стороны Югославии81. Югославия в свою очередь обвиняла страны советского блока в постоянных угрозах массированными маневрами на границах Югославии, росте пограничных инцидентов, создании разведывательной сети, непре- кращаюгцейся психологической войне и неутихавшей пропаганде82. Некоторые российские исследователи высказывают версию

о возможно готовившемся вторжении Советского Союза в Югославию с участием пограничных с ней государств83. Однако имеющиеся в настоящее время в распоряжении исследователей документы из российских архивов не могут подтвердить эту версию. Как пишет российский историк А.С.Аникеев, «существовали ли в действительности подобные планы, может быть, станет известно с открытием российских архивов, содержащих материалы по этим проблемам. Не исключено, что Сталин хотел убрать "клику Тито" руками его соседей, но также, возможно, военные демонстрации на границах Югославии должны были стимулировать "здоровые силы" (по терминологии резолюций Информбюро) внутри страны на антититовской переворот, либо на националистические, сепаратистские выступления в республиках»84.

Заметные коррективы в ожесточенную антититовскую и анти- югославскую пропаганду внесла смерть Сталина. Хотя весной 1953 г. в отношении этой страны сохранялась враждебная тональность публикуемых материалов и в целом повторялись формулировки, сложившиеся в предшествующий период в рамках Коминформа и ЦК ВКП(б), в секретных документах МИД СССР появились новые нюансы. Подтверждением этого может служить уже упомянутая выше записка М.В.Зимянина от 27 мая 1953 г., направленная В.М.Молотову. В ней автор весьма осторожно писал о возможной перспективе «некоторой нормализации отношений между странами народной демократии и Югославией»85. Как показывают документы архивов, признаком зарождающейся новой линии в отношении Югославии стало снижение накала антиюго- славской пропаганды. 18 мая 1953 г. сотрудник центрального аппарата МИД СССР В.И.Кирсанов сообщал главному редактору газеты «За прочный мир, за народную демократию!» М.Б.Митину о фактах свертывания антиюгославской пропаганды в Румынии8“ Документы свидетельствуют, что постепенно и в других странах Восточной Европы стали проявляться тенденции к ослаблению давления, на Югославию и к изменению межгосударственных отношений с этой страной. Например, на заседании политбюро ЦК БКП 13 августа 1953 г. в повестку дня по инициативе лидера партии В.Червенкова был включен вопрос об установлении дипломатических связей с Югославией, приняты решения в печати «поддерживать умеренный тон в отношении Югославии, не отказываясь от прежних принципиальных отношений»87. Это были пока еще слабые, но весьма показательные сигналы к изменению ситуации. Однако на этом этапе отношения СССР и стран советского блока с Югославией строились как с капиталистической страной. Показательным являлся, например, тот факт, что режим поведения югославских дипломатов в восточно-европейских странах, в "частности, в Болгарии, приравнивался к нормам, установленным для дипломатов капиталистических стран88. Процесс нормализации отношений затянулся на несколько лет, но пропагандистское давление на эту страну явно шло на убыль.

Таким образом, антиюгославская, а точнее, антититовская пропаганда являлась одной из важнейших составляющих внешнеполитического курса Москвы на протяжении 1948—1953 гг. Главными задачами в агитационно-пропагандистской кампании были дискредитация югославского руководства, усиление антититовских настроений внутри страны и на международной арене с целью смещения лидера КПЮ. Однако огромные усилия организационного и материального порядка, направленные на расширение антиюгославской пропаганды через средства массовой информации, на создание каналов заброски литературы на территорию Югославии и использование с этой целью югославской политической эмиграции, тем не менее, не принесли главного результата — свергнуть руководство КПЮ не удалось.

Как показывают документы, первоначально державшийся в тайне от общественного мнения советско-югославский конфликт, после второго совещания Коминформа (июнь 1948 г.) вырвался наружу, а после третьего совещания Коминформа (ноябрь 1949 г.) вылился в настоящую информационную войну против Югославии. Развернув пропагандистскую борьбу с «титоизмом», в Москве преследовали и более широкие цели — окончательно ликвидировать реформаторские тенденции в коммунистическом движении стран региона, установить абсолютный контроль за руководителями компартий Восточной Европы, унифицировать пути строительства социализма на основе советской модели, ускорить процесс создания военно-политического блока на Востоке континента.

Антиюгославская кампания имела также четкую внутриполитическую заданность — создать в общественном мнении каждой из стран образ «внутреннего и внешнего врага», столь необходимый для обоснования массовых репрессий и судебных процессов.

Для руководства компартий, где преобладающими стали позиции ортодоксов, антиюгославская кампания позволила ужесточить контроль за содержанием средств массовой информации и превратить их в послушный политический инструмент.

Что касается последствий этой кампании для руководства КПЮ и подавляющей части югославского общества, то ее эффект был прямо противоположен тому, что задумывали в Москве: влияние Тито, как руководителя партии и государства возросло, а атмосфера «осажденной крепости» позволила ему использовать против сторонников Коминформа (или признававшихся таковыми) весь наработанный в СССР арсенал репрессивно-административных мер. 1

См. подр.: Адибеков Г.М. Коминформ и послевоенная Европа. М., 1994; Аникеев А.С. Противостояние СССР—США в Юго-Восточной Европе и советско-югославский конфликт 1948 г. // Советская внешняя политика в годы холодной войны (1945—1985). Новое прочтение. М., 1995; Васильева H., Гаврилов В. Балканский тупик?.. Историческая судьба Югославии в XX веке. М., 2000; Волокитина Т.В. «Холодная война» и социал-демократия в Восточной Европе. 1944—1948. М., 1998; Гибианский Л.Я. Как возник Коминформ. По новым архивным материалам // Новая и новейшая история. 1993. № 4; Он же. Коминформ в действии. 1947—1948 гг. По архивным документам // Новая и новейшая история. 1996. № 1—2; Гиренко Ю.С. Сталин—Тито. М., 1991; Совещания Коминформа. 1947, 1948, 1949. Документы и материалы. М., 1998; Volokitina T. Povodom 50 godi?njice po?etka sovjietsko-jugoslavenskog konflikta 1948. godine // 1948. Jugoslavja i Kominform. Pedeset godina kasnije. Beograd, 1998; Дед^ер В. 1осип Броз Тито: Прилози за био- граф^у. Београд, 1953; Kardelj E. Borba za priznanje i nezavisnost nove Jugoslavije 1944—1957. Secanja. Ljubljana-Beograd. 1980; Ulam A. Titoism and Cominfomi. Cambridge. (Mass.). 1952. 2

Гиренко Ю.С. Сталин—Тито. C. 332—340; Васильева H., Гаврилов В. Балканский тупик?.. С. 220—222, 225—228. 3

См. подробнее: Волокитина Т.В. Сталин и смена стратегического курса Кремля в конце 40-х годов: От компромиссов к конфронтации // Сталинское десятилетие холодной войны. Факты и гипотезы. М., 1999. С. 10—22; Волокитина Т.В., Мурашко Г.П., Носкова

А.Ф. Создание соцлагеря // Советское общество, возникновение, развитие, исторический финал. М., 1997. С. 7—50; Muraschko G., Noskowa A., Wolokitina T. Das ZK der WKP(b) und das Ende der Konzeption der nationalen Wege zum Socialismus // Jahrbuch fur historische Kumunismusforschung. 1994. 4

Гиренко Ю.С. Указ. соч. C. 351—372; Васильева H., Гаврилов В. Балканский тупик?.. С. 236—237. 5

Восточная Европа в документах российских архивов. 1944—1953 гг. Т. 1. 1944—1948. М.; Новосибирск. 1997. С. 787. 6

Там же. С. 788, 790. 7

Там же. С. 799-800. 8

Гибианский Л.Я. От первого ко второму совещанию Коминформа // Совещания Коминформа. 1947, 1948, 1949. Документы и материалы. С. 365. 9

Там же. С. 369-370. 10

Восточная Европа в документах... Т. 1. 1944—1948. С. 898—899. 11

Гибианский Л.Я. От первого ко второму совещанию Коминформа. С. 373. 12

Восточная Европа в документах... Т. 1. 1944—1948. С. 899. 13

См.: Восточная Европа в документах... Т. 1. 1944—1948. С. 891— 897; Советский фактор в Восточной Европе. 1944—1953 гг. Документы. Т. 1. 1944—1948. М., 1999. С. 589—618. 14

Восточная Европа в документах... Т. 1. 1944—1948. С. 897. 15

См.: Волокитина Т.В. «Холодная война» и социал-демократия в Восточной Европе... С. 74. 16

См.: Протокол второго совещания Коминформа // Совещания Коминформа. 1947, 1948, 1949. Документы и материалы. С. 407—447 460-461. 17

Цит. по: Гиренко Ю.С. Указ. соч. С. 389. 18

АП РФ. Ф. 45. On. 1. Д. 360. Л. 14-15. 19

Волокитина Т.В. «Холодная война» и социал-демократия в Восточной Европе... С. 78; Гиренко Ю.С. Указ. соч. С. 391. 20

Гиренко Ю.С. Указ. соч. С. 387—388. 21

Адибеков Г.М. Указ. соч. С. 88. 22

Гиренко Ю.С. Указ. соч. С. 387, 292—293. 23

Понс С. Сумерки Коминформа // Совещания Коминформа. 1947, 1948, 1949. Документы и материалы. С. 398. 24

АВП РФ. Ф. 0144. Оп. 33. П. 135. Д. 16. Л. 84-85. 25

Там же. 26

Там же. Д. 15. П. 134. Л. 14. 27

Там же. 28

Там же. Л. 78, 82. 29

Там же. П. 135. Д. 16. Л. 90. 30

Там же. П. 134. Д. 15. Л. 91. 31

Там же. Л. 243-244. 32

Правда. 8 сентября 1948 г. 33

РГАСПИ. Ф. 575. On. 1. Д. 62. Л. 131-132. 34

Там же. Д. 76. Л. 150. 35

АВП РФ. Ф. 0144. Оп. 33. П. 134. Д. 15. Л. 94, 95; Оп. 32г. Д. 8. П. 155. Л. 94. 36

Там же. Л. 15, 84, 199-200. 37

Там же. Л. 14, 80. 38

Советский фактор в Восточной Европе... Т. 1. 1944—1948. С. 623— 624. 39

См. подробнее: Адибеков Г.М. Указ. соч. С. 150—151. 40

РГАСПИ. Ф. 575. On. 1. Д. 69. Л. 116, 141-142, 207. 41

Там же. Д. 56. Л. 76-83. 42

Volokitina Т. Povodom 50-godi?njice po6etka sovjetsko-jugoslovenskog konflikta. 1948... S. 174. 43

РГАСПИ. Ф. 17. On. 137. Д. 68. Л. 72. 44

Восточная Европа в документах российских архивов. 1944—1953 гг. Т. II. 1948-1953. М.; Новосибирск. 1998. С. 90-91. 45

Восточная Европа в документах... Т. И. 1949—1953. С. 125—126. 46

Адибеков Г.М. Указ. соч. С. 139. 47

РГАСПИ. Ф. 575. On. 1. Д. 117. Л. 89-90. 48

Там же. Д. 154. Л. 22. 49

Там же. Д. 76. Л. 146. 50

Там же. Л. 149. 51

Там же. 52

Протокол третьего совещания Коминформа // Совещания Коминформа. 1947, 1948, 1949. Документы и материалы. С. 629—642, 631. 53

См.: Гибианский Л.Я. Коминформ в зените активности // Совещания Коминформа. 1947, 1948, 1949. Документы и материалы.

С. 535, 701-704. 54

Алибеков Г.М. Указ. соч. С. 152; Восточная Европа в документах... Т. II. 1948-1953. С. 395. 55

РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1379. Л. 44-46. 56

Восточная Европа в документах... Т. II. 1949—1953. С. 734—736. 57

Там же. С. 591. 58

Там же. С. 592-595. 59

Там же. С. 594. 60

Там же. 61

Там же. С. 593—594. 62

РГАСПИ. Ф. 575. Оп. 1. Д. 117. Л. 322. 324. 63

Там же. Л. 322-323. 64

Там же. Д. 287. Л. 108-111. 65

Там же. Л. 112. 66

Там же. Л. 111. 67

Адибеков Г.М. Указ. соч. С. 152—153. 68

Восточная Европа в документах... Т. II. 1949—1953. С. 594. 69

ГА РФ. Ф. 5283. Оп. 22. Д. 413. Л. 51. 70

РГАСПИ. Ф. 575. Оп. 1. Д. 213. Л. 161. 71

Там же. Л. 162—163. 72

Там же. Л. 161. 73

Там же. Л. 164. 74

Там же. 75

Там же. Д. 69. Л. 207. 76

Там же. Д. 117. Л. 32. 77

Там же. Д. 154. Л. 24. 78

Восточная Европа в документах... Т. II. 1949—1953. С. 909. 79

АП РФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 394. Л. 1. 80

РГАСПИ. Ф. 575. Оп. 1. Д. 288. Л. 208. 81

АП РФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 293. Л. 75. 82

См.: Гиренко Ю.С. Указ. соч. С. 398. 83

Аникеев А.С. Противостояние СССР—США в Юго-Восточной Европе и советско-югославский конфликт 1948 года. С. 141—142. 84

Там же. С. 142. 85

Восточная Европа в документах... Т. II. 1949—1953. С. 913. 86

Там же. С. 902—903. 87

Там же. С. 903. 88

Там же.