ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ЗАРОЖДЕНИЯ ИДЕИ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ
Прежде чем учение об общественных классах могло получить себе сколько-нибудь заметное развитие и вырасти в ту или иную теорию, необходимо было, чтобы в общественном сознании предварительно выросла, хотя бы сначала и в неопределенной форме, сама идея об общественных классах, идея о том, что общество не однородно но своему составу, но что оно раскалывается на то или иное число разнородных составных частей или социальных групп, стоящих в известном между собою соотношении. Для возникновения такой идеи социального, расчленения, т.е. идеи социальных групп или общественных классов, само собой разумеется, необходимы были известные исторические предпосылки. Когда, как и где зародилась идея общественных классов и каковы исторические предпосылки ее возникновения? Как известно, всякие группировки предметов, явлений или отношений происходят на основе той общей формулы, что сходство соединяет, а различие расчленяет. Возникновение классового расчленения предполагает поэтому появление в обществе каких-то таких социальных различий между общественными слоями, которые резко отделяют эти слои одни от других, причем каждый такой обособленный и расчлененный социальный слой, в свою очередь, внутри себя спаивается уже на основе сходства, объединяющего всех членов данного слоя в обособленное целое. И чем быстрее идет процесс внутри группового соединения и уплотнения, тем яснее налицо выступает факт общего социального расчленения и обострения различий между социальными группами. И наоборот: чем быстрее и острее идет процесс расчленения между слоями, тем сильнее сплачивается каждый слой внутри себя. Мы имеем дело здесь, таким образом, с социальными процессами различного характера: с одной стороны, с про цессом дифференциации или распадением всего общества на различные составляющие его части; с другой стороны, с процессом интеграции, с соединением и уплотнением, происходящим внутри каждой из распавшихся частей общества. Мало того, по мере роста социальной дифференциации происходит нарастание связи и взаимной обусловленности и между дифференцированными частями общества в смысле роста той «органической солидарности», в отличие от «механической»8*, о которой говорит в «De la division du travail social» Дюркгейм. «Социальный прогресс, — говорит Дюркгейм, — не состоит в непрерывном разложении; наоборот, чем дальше, тем сильнее у обществ глубокое сознание себя самих и своего единства»88. Рост такого единства и такого рода интеграции еще не означает, однако, что в обществе сглаживаются различия между различными слоями. Растущее единство приходится понимать лишь как растущую связанность и взаимность, но не как рост социальной солидарности. Нас здесь интересует, однако, не самый процесс дифференциации общества, а лишь момент ее возникновения. Начало процесса социальной дифференциации относится к глубокому историческому прошлому. Если историки человеческой культуры и отмечают на заре человечества существования первобытных «обществ» с коммунистическим, социально недифференцированным строем жизни и хозяйства, то существование таких «обществ» относится собственно к доисторическому периоду общественной жизни. Вся же действительная история человеческого общества может рассматриваться как процесс беспрерывного социального дифференцирования, образования социальных групп, их взаимного обособления и внутреннего уплотнения и объединения. Самый переход от простого общения между человеческими индивидами, или состояния стадности, к обществу, к социальности, должен был характеризоваться и обусловливаться именно процессом образования социальных различий и появлением социального неравенства. Нередко это обстоятельство и служит соблазном для социологов понимать социальные (общественные) отношения просто как отношения неравенства. Во всяком случае, можно сказать, что с момента возникновения общества и общественных отношений уже начинается и процесс общественной дифференциации. В истории человечества этот процесс совпадает обыкновенно с разложением первобытной общины, вызываемым развитием производственной техники в первобытном хозяйстве. К этому моменту первобытная община достигает такой сте пени производительности труда, при которой образуется «избыточный продукт», т.е. производство дает больше продукта, чем нужно |,ля простого восстановления вложенного в производство и прошло- I w живого труда89. Образование избыточного продукта является поворотным пун- к гом в жизни первобытной общины. С этого момента является возможность для части общины не вкладывать своих сил в трудовой процесс для создания материальных ценностей, необходимых общине. С этого момента часть общины, освобождаясь от трудового уча- с гия в общинном производстве, может сохранить за собой лишь общее руководство социально-трудовым процессом и, обладая, таким образом, досугом, заняться делами управления общиной, организацией обороны и нападения, наукой, искусством и проч.; технически все это приводит к разделению труда и образованию профессий, социально — к образованию классов. Итак, можно сказать, что образование избыточного продукта, появившегося благодаря изменению производственной техники в первобытном хозяйстве, явилось важнейшей исторической предпосылкой образования социальных классов. Возникает вопрос, свойственно ли классовое расслоение и обществу докапиталистическому или же социальные классы — категория только капиталистического строя. И далее. Если социальные классы находят себе место уже в докапиталистическом хозяйственном строе, то рождается ли идея общественных классов уже в этом последнем или же идея классов возникает в общественном сознании лишь при капиталистическом производстве? Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо остановится несколько на характере классового расчленения. Обычно смешивают или профессию и сословие, или сословие и класс, или то и другое, и третье. Шеффле, Визе, Овербергу, Баумгартнеру, проф. Филипповичу и многим другим сословное расчленение представляется ничем иным, как расчленением, возникшим на основе различия профессий90. Между тем сущность явлений профессионального расчленения общества и сословного отнюдь не тождественны. Тот и другой ряд явлений лежат в совершенно различных плоскостях. Расчленение по профессиям— это расчленение чисто технического характера; профессиональное расслоение имеет дело с образованием различных в обществе групп, которые разделяет не различие взаимных отношений их друг к другу, а различие отношений их к объекту деятельности (сельское хозяйство, индустрия, транспорт и проч.). Такого рода техническое расслоение может доходить до огромного количества видов, подвидов, различных мелких подразделений; но среди бесконечного числа этих подразделений не образуется еще лестницы неравенства. Отсюда: профессия — категория техническая; это — категория естественно-технического порядка. Она присуща человеческому общению и доисторического периода и всех последующих стадий. Это — категория неисторическая, не социального порядка. Расслоение по профессиям как чисто техническое расслоение входит одинаково во все виды и типы социальной организации. С сословным расслоением оно отнюдь не должно быть смешиваемо. Сложнее разграничить сословное от классового расслоения. Но как в первом, так и в последнем, во всяком случае, речь идет уже о различиях во взаимных отношениях, о различиях социального характера. То и другое расслоение, однако, существенно различны, имея различные базы, на которых они покоятся. Сословное расслоение — это область явлений и отношений правно-политического порядка; это расслоение на основе правно-политических разграничений, правно-политических различий; последние образуют лестницу социального неравенства в области правно-политических отношений с различными ступеньками, начиная с самой верхней, содержащей всю полноту прав и всяческих привилегий, и кончая самой нижней, где отсутствуют права и где нередко одни только обязанности. Социально неравные группы сословного расслоения выявляются таковыми и возникают не на почве отношений социально-трудового процесса, не на почве отношений хозяйства, а на почве, главным образом, отношений права и государства. Сословие — правно-по- литическаЯу юридическая категория и как таковая историческая категория, она может иметь различные формы проявления в зависимости от исторических условий, в которых развиваются отношения права и государства. В отличие от сословного, классовое расслоение возникает на основе экономических отношений; область классового расслоения — область общественно-хозяйственных отношений; это расслоение на основе различий социально-хозяйственного свойства. Класс в дан ном случае — уже не техническая и не юридическая категория, а экономическая и, следовательно, также историческая категория. Здесь м ы также имеем лестницу социального неравенства отношений, ко- трая в общем, в абстракции, сводится к двум основным различным оощественным группам-ступеням: одной — вкладывающих в обще- 11 венное производство свою рабочую силу и труд, другой — не ра- (к> тающих, но лишь распоряжающихся рабочей силой и продуктом 11 роизводства. В конкретной действительности между этими двумя сту- пенями расположено множество самых разнообразных социальных I рупп-ступеней, тяготеющих к двум основным. В распределительном процессе их выявляется столько, сколько имеется вообще различных видов общественного дохода. В потребительно-меновом процессе этих социально различных групп еще больше. Все три перечисленных вида общественной дифференциации ис- I орически далеко не совпадают, не развиваются одновременно. Лишь I схническое расслоение по профессиям проходит через все стадии социальной эволюции; оно всегда будет иметь место, где соверша- I* I ся процесс воздействия человека на природу на почве разделения труда. Наоборот, сословное расслоение обнимает собою период только простого товарного производства, т. е. — в общих чертах—строй ан тичного и феодального хозяйств. Сословный строй этого периода покоится всецело на общественно разрозненном, мало общественно связанном строе отношений простого товарного хозяйства, где производство организуется больше ради потребления, а не ради производства; где связь между хозяйственными ячейками крайне незначительна; где производители разъединены стенками частных хозяйств; где обмен ограничен узким кругом и тесными рамками; и где ися почти сфера хозяйственных отношений носит характер частнохозяйственных отношений, а не социально-производственных. При I аких условиях общественно-хозяйственной жизни докапиталистического общества вся социальная связь, которой скрепляется целостность и сила любого народа, любого общества, переходит в область сословной организации и сословных взаимоотношений. Но по мере роста народно-хозяйственной связи развития общественных отношений сословный строй теряет значение, и когда сословная организация стала на дороге развивающегося капитализма, она была сметена последним и разрушена, и, таким образом, сословное расслоение в новом общественном строе отпало. Период капиталистического производства (товарного производ- с тва в расширенных размерах) уже не знает ни сословий, ни сословной организации. «Сословный дух» в нем остается лишь в виде последних остатков старого общества и то лишь в наиболее отсталых странах. В капиталистическом обществе сословия отмирают, прав- но-политические ограничения отпадают. В современном бессословном обществе государство достигает правно-политической свободы, хотя и не достигает вполне политического равенства; здесь все уравнены в гражданских правах и личных обязанностях; неравенство здесь есть уже неравенство лиц, а не сословий91. На место сословного расслоения в капиталистическом обществе выступает уже в чистом своем виде классовое расслоение, классовый строй. «Всюду, где цивилизация достигла более или менее высокой ступени развития, мы можем заметить,— говорит Фальбек,— две различные фазы в истории развития классов. В первом периоде социальные различия накапливаются и, так сказать, выкристаллизовываются без посредствующих переходных стадий и с очень ясными легальными различиями. Во втором периоде стены различий падают и легальные различия исчезают... Первый период рождает касты и сословия, санкционируемые религией и правом; второй — классы в собственном смысле, свободно конституируемые»92. Итак, классовый строй становится на смену сословного. Но это еще не значит, что классовое расслоение общества рождается лишь с капиталистическим строем хозяйств. Класс как экономическая категория существует уже с того момента, как только возникает социально-трудовой процесс с обособленными в нем экономическими различными общественными группами, т. е. с момента образования избыточного продукта и обособления между группой непосредственных производителей и группой командующих руководителей, т. е. обособления между хозяином и работником. И таким образом общественные классы и классовое расслоение присущи одинаково, как докапиталистическому обществу с простым товарным производством, так и новому обществу, с капиталистическим хозяйственным строем. Разница лишь в том, что в простом товарном хозяйстве с его слабо выраженными и малоразвитыми общественно-хозяйственными отношениями классовые категории хозяина и работника как социальные категории не получали ясного социального проявления; эти категории здесь проявлялись в таких формах, социально-производственная сущность которых затемнялась различного рода нехозяйственными наслоениями, главным образом, правно-политического характера. В античном хозяйстве, например, отношения хозяина и работника выступали в форме отношений господина и раба так же, как в феодальном хозяйстве — в форме отношений феодала и крепостного. Но < оциалъноэти категории почти ничем не были связаны. Отношения между господами и рабами так же, как и между феодалами и крепо- I пыми, не выходили за пределы частно-хозяйственных отношений. ( оциально связанных отношений между ними в сущности не было, I нк как общественная связь между отдельными хозяйствами того времени была вообще довольно слаба. Но все же сословный строй ан- I и много мира, который зиждился именно всецело на неразвитости социально-производственных отношений античного общества, не мог не отражать на себе классовых различий двух общественных отношений: хозяина и работника, господина и раба, работающих производителей и неработающих распорядителей. Последнего рода отношения нашли свое выражение в борьбе между сословиями. Сословие обездоленных (плебс, мелкое крестьянство) обычно воплощало в себе настроения и отношения неиму- II *его класса производителей; оно вело «освободительную» борьбу как ()ы за всех угнетенных; в то время как отношения господствующего класса имущих целиком воплощались в высшем сословии крупных хмельных собственников (знати, патрициев). Это еще не говорит, однако, и за то, что класс как социально-хозяйственная категория в античном обществе сливался с сословием, т. е. что каждое борющееся сословие являлось по своим хозяйственным отношениям в сутцнос- I и вполне определенным социальным классом, лишь облеченным в костюм правно-политической категории сословия. Отнюдь нет. Сословная борьба древнего мира показывает нам, что класс производителей (рабы) оставался, например, почти вне общественной жизни, что борьба сословная происходила только между «непроизводительными» группами античного общества. «В древнем Риме, — говорит Маркс, — классовая борьба происходила исключительно внутри привилегированного меньшинства, между свободными богачами и свободными бедняками, тогда как вся производительная масса населения, рабы, представляла собою лишь пассивный пьедестал для борющихся сторон»1/9\ Сословная борьба, повторяем, в своих конфликтах отражала борьбу классов, вскрывая социальные антагонизмы общественного хозяйства, основанного на отчуждении общественного продукта от его производителей. Как ни слабо, но в борьбе сословий все же выступало социальное неравенство производительных отношений, выражавших в неравенстве распределения и неравенстве потребления, а также и в факте постоянного вытеснения одной частью населения, частью имущих крупных собственников, другой части малоимущего населения, постепенно падавшего в ряды пролетари ев, — свободных, но с полуголодным существованием и одной ногой стоявших на пороге к потере свободы и к полной зависимости. Можно сказать поэтому, что в борьбе сословий античного общества звучит уже социальная борьба классов, хотя эта борьба и принимает своеобразную форму сословной борьбы, единственно возможную по тому времени форму, которая, хотя бы и косвенно, могла отразить на себе социально-хозяйственные отношения. То же самое приложимо и к сословной борьбе средневековья. И в ней отраженно просвечивалась социальная борьба классов. И здесь борьба шла под флагом «освободительного движения» от ига и господства сильных. И здесь, как и в античной борьбе, во главе «освободительного» движения стояли наиболее бесправные сословия (горожане и крестьяне). Третье сословия выступало, как известно, в борьбе с феодалами под знаменем борьбы за свободу, равенство и братство, принимая на себя защиту слабого против сильного, бесправного и обездоленного против привилегированной и имущей части населения. И здесь, следовательно, отражалась борьба классов, неравенство социальных отношений. «Выросшее на развалинах феодализма, — говорят авторы, “Коммунистического манифеста”, — современное буржуазное общество не уничтожило различия классов. Оно только поставило новые классы на место старых, выработало новые способы угнетения и новые виды борьбы»10*. Итак, отвечая на поставленный выше вопрос, мы приходим к тому, что социальные классы, являясь экономической категорией, вырастающей на основе социально-производительных различий, находят себе место как в докапиталистическом (античном и феодальном), так и в капиталистическом обществах. Само собой разумеется, что и те характерные черты социальной дифференциации, которые вырастают на основе социально-производственных различий, именно — социальный антагонизм и социальная борьба между классами, свойственны одинаково как докапиталистическому обществу, так и капиталистическому. Но, как мы видели, в период простого товарного производства классовая борьба выступает в форме борьбы сословий; в капиталистическом же обществе, где сословия исчезают, она выступает уже в своем чистом виде, не затемненном правно-политическими отношениями. Основные отношения в производственно-трудовом процессе — руководство и трудовое исполнение, господство и подчинение, поступление общественного продукта в руки нетрудовой части общества, присвоение избыточного продукта непроизводителями, богатство немногих и полуголодное существование трудящихся масс — имеют место, хотя бы и в различных формах, на протяжении всей человеческой истории. В исто- ричсском процессе развития менялись способы производства, меня- пн ь формы социальной борьбы, менялась социальная организация, по общий характер отношений между двумя основными слоями об- 111,(\ гва оставался неизменным от первичной ступени социальной диф- фгрснциации и до новейшей крупнокапиталистической; менялись формы, сущность отношений сохранялась, так как сохранялись сущ- пос гь и характер производственных отношений, построенных на ан- I а\ онизме. «Повсюду, — читаем мы в “Капитале”, — где средства про- п то детва находятся в монопольном владении одной части общества, работник — свободный или не свободный — должен прибавлять добавочное рабочее время к тому рабочему времени, которое необхо- шмо для поддержания его жизни, чтобы произвести средства суще- • i вования для владельцев средств производства, будет ли таким владельцем афинский коЛод кауабод11* этрусский TeoKpaT,civis romanus12*, нормандский барон, американский рабовладелец, валахский боярин, овременный лендлорд или капиталист»1713*. Эта историческая беспрерывность и лишь внешний трансформизм указанных социальных отношений покоится не в чем ином, как лишь в общем характере развития производительных сил, ос- I лощемся до известной степени одинаковым для различных исторических стадий социальной эволюции. Недостаточная развитость производства, производственной техники, надо полагать, обусловливало и обусловливает и до сих пор факт социального неравен- v I ва, наличность в обществе отношений господства и подчинения. 11ока будет иметь место эта недостаточная развитость, сохранятся неизменными и отношения между социальными группами и суще- II вование их обособленности. Если классы и классовое расслоение присущи одинаково и дока- питалистическому обществу и капиталистическому, то не возникает ли идея общественных классов уже в античной общественной мыс- ли, так как в античном обществе имелись уже и социальное неравенство, и антагонизм, и классовая борьба? Действительно, мы находим, что античная общественная мысль в лице своих отдельных выдающихся представителей: философов, общественных деятелей того времени, народных вождей и борцов ЛЛ угнетенные массы обездоленного населения — уже отдавала себе некоторый отчет в социальном расчленении античного общества, устанавливая в нем и наличность социального антагонизма и социальную борьбу между антагонистическими элементами общества. Даже в еще более ранние эпохи, еще на заре человеческой культуры, вопросы социального неравенства тревожат человеческую мысль. Уже в легендах и мифах древних народов, среди религиозной мистики того времени, отразились искания человеческой мысли, мучившейся над разрешением великой тайны социального неравенства93. «Хотя деление на классы, — говорит уже цитированный нами проф. Фалъбек, — принадлежит к наименее исследованным еще областям в жизни народов, оно, однако, всегда было предметом человеческого размышления. Красноречивым свидетельством подобного рода исканий являются мифические объяснения происхождения различных классов и смысла их существования»94. В античном сознании идея социального неравенства находит себе уже несколько более определенное выражение. Уже Платон говорит о современном ему государстве, что «такое государство необходимо представляет из себя как бы два государства: одно составляют бедные, другое — богатые, и все они живут вместе, строя друг другу всяческие козни»3/14\ Известный Менений Агриппа точно так же находил, что «не только у нас и не в первый раз беднота восстает против богачей, низшие против высших, но, можно сказать, во всех государствах, как в мелких, так и в больших, существует враждебная противоположность между большинством и меныпиством»95. Такую же идею борьбы между богачами и неимущими мы находим и у римского историка Саллюстия, который по поводу антипатий низших масс народа к революционным замыслам Катилины замечает, что «это направление вообще свойственно самой природе всего этого класса (т. е. низшим слоям народных масс). Ведь всюду неимущий относится к собственнику с завистью и недоброжелательством; он увлекается зачинщиками смут, ненавидит существующее и стремится к новым порядкам. Будучи проникнут недовольством своим положением, tin жаждет всеобщего переворота; мятеж и возмущение питает его; • му нечего опасаться потерь при этом перевороте, так как ведь бедноте нечего терять»96. Но все приведенные проявления античной общественной мыс- III оставались лишь не больше, как отдельными проблесками идеи ьл лссов, которая в докапиталистическом обществе не могла вылиться н определенную форму, укрепиться в общественном сознании и по- | s чить дальнейшее движение и развитие. Для последнего еще недо- 1 I а точно созрели в докапиталистическом хозяйстве общественные отношения. Хотя и в античном обществе существовал «социальный попрос», хотя и было здесь сознание о «двух государствах в государ- * I не», хотя и были социальные конфликты между имущими и не- нмущими, но, тем не менее, во всем этом еще недостаточно было данных для того, чтобы идея классов могла найти себе прочное место в общественном сознании. Хотя борьба сословий античного обще- i тва косвенно и была отражением антагонизма производственных отношений, но непосредственно в ней не слышно было жизненных пн гересов действительных производителей, действительных предста- н и гелей трудового элемента общества, которые бы противостояли i воим антагонистам, собственникам средств производства; эти произ- ш ущтельно-трудовые элементы римского общества—рабы — остава- лись здесь вне сферы социальных отношений и социальной борьбы. 11дея общественных классов могла выявиться лишь тогда, когда про- нлводители-работники как класс выступили на социальную арену. 11оследнее могло произойти после того только, когда производители могли быть объединены самим характером производственной техники новой эпохи; когда пала замкнутость частных хозяйств; когда производственные отношения в своих общественных проявлениях потеряли закрывавшую их правно-политическую оболочку; когда сословная группировка отпала и классовое строение общества пришло на смену сословного строя в своем чистом виде, уже ничем не затемненном. Все это могло произойти только с падением феодального общества, когда на развалинах старого феодализма на- чинали уже вырисовываться контуры мощного и грандиозного ддания капитализма. Впервые это произошло в наиболее развитых ч ранах той эпохи — в Англии и Франции, где в конце XVIII-ro века идея общественных классов впервые нашла себе зарождение и толчки для дальнейшего развития. Итак, историческими предпосылками зарождения идеи обществен - ных классов служили, как мы находим, следующие обстоятельства: вопросы социального неравенства тревожат человеческую мысль. Уже в легендах и мифах древних народов, среди религиозной мистики того времени, отразились искания человеческой мысли, мучившейся над разрешением великой тайны социального неравенства97. «Хотя деление на классы, — говорит уже цитированный нами проф. Фалъбек, — принадлежит к наименее исследованным еще областям в жизни народов, оно, однако, всегда было предметом человеческого размышления. Красноречивым свидетельством подобного рода исканий являются мифические объяснения происхождения различных классов и смысла их существования»98. В античном сознании идея социального неравенства находит себе уже несколько более определенное выражение. Уже Платон говорит о современном ему государстве, что «такое государство необходимо представляет из себя как бы два государства: одно составляют бедные, другое — богатые, и все они живут вместе, строя друг другу всяческие козни»3/14\ ИзвестныйМененийАгриппаточно также находил, что «не только у нас и не в первый раз беднота восстает против богачей, низшие против высших, но, можно сказать, во всех государствах, как в мелких, так и в больших, существует враждебная противоположность между большинством и меныниством»99. Такую же идею борьбы между богачами и неимущими мы находим и у римского историка Саллюстия, который по поводу антипатий низших масс народа к революционным замыслам Катилины замечает, что «это направление вообще свойственно самой природе всего этого класса (т. е. низшим слоям народных масс). Ведь всюду неимущий относится к собственнику с завистью и недоброжелательством; он увлекается зачинщиками смут, ненавидит существующее и стремится к новым порядкам. Будучи проникнут недовольством своим положением, он жаждет всеобщего переворота; мятеж и возмущение питает его; му нечего опасаться потерь при этом перевороте, так как ведь бед- иоге нечего терять»100. Но все приведенные проявления античной общественной мысли оставались лишь не больше, как отдельными проблесками идеи классов, которая в докапиталистическом обществе не могла вылиться it определенную форму, укрепиться в общественном сознании и побить дальнейшее движение и развитие. Для последнего еще недо- t гаточно созрели в докапиталистическом хозяйстве общественные отношения. Хотя и в античном обществе существовал «социальный вопрос», хотя и было здесь сознание о «двух государствах в государстве», хотя и были социальные конфликты между имущими и неимущими, но, тем не менее, во всем этом еще недостаточно было данных для того, чтобы идея классов могла найти себе прочное место в общественном сознании. Хотя борьба сословий античного общества косвенно и была отражением антагонизма производственных отношений, но непосредственно в ней не слышно было жизненных и нтересов действительных производителей, действительных предста- вителей трудового элемента общества, которые бы противостояли «люим антагонистам, собственникам средств производства; эти производительно-трудовые элементы римского общества—рабы—остава- лись здесь вне сферы социальных отношений и социальной борьбы. Идея общественных классов могла выявиться лишь тогда, когда про- изводители-работники как класс выступили на социальную арену. 11оследнее могло произойти после того только, когда производители могли быть объединены самим характером производственной техники новой эпохи; когда пала замкнутость частных хозяйств; когда производственные отношения в своих общественных проявлениях потеряли закрывавшую их правно-политическую оболочку; когда сословная группировка отпала и классовое строение общества пришло на смену сословного строя в своем чистом виде, уже ничем не затемненном. Все это могло произойти только с падением феодального общества, когда на развалинах старого феодализма начинали уже вырисовываться контуры мощного и грандиозного здания капитализма. Впервые это произошло в наиболее развитых странах той эпохи — в Англии и Франции, где в конце XVIII-ro века идея общественных классов впервые нашла себе зарождение и толчки для дальнейшего развития. Итак, историческими предпосылками зарождения идеи обществен- ных классов служили, как мы находим, следующие обстоятельства: 1) образование избыточного продукта вследствие развития первобытной техники и последовавший за этим рост социального неравенства по всем линиям общественных отношений; 2) переход от простого товарного хозяйства к капиталистическому и отмирание сословной организации; 3) выступление на арену социальной борьбы объединенного новой производственной техникой класса непосредственных производителей, что впервые произошло лишь в конце XVIII-го века (во Франции и Англии). Мы видим, что первые контуры проблемы социальных классов могли стать выявляться лишь с конца XVIII-ro века и то лишь в наиболее передовых для того времени странах, каковыми были Англия и Франция. Вот почему важнее всего было бы проследить судьбы в развитии проблемы классов именно на этих странах. В нашу задачу, однако, не входит представить полностью историю развития этой проблемы. Мы ограничимся лишь некоторыми важнейшими моментами, сыгравшими более или менее видную роль в образовании теории общественных классов. Такими важнейшими моментами в истории развития идеи и учения о классах мы находим: для Англии — эпоху, во-первых, промышленной революции, с ее ближайшими результатами, вызвавшими в общественной мысли Англии первые зародыши социалистического учения; во-вторых, эпоху выступления ранних английских социалистов15* и демократов 30-х годов XIX-го столетия; для Франции — эпоху великой революции16*, учение французских социалистов-утопистов17* и французских историков эпохи реставрации18*, а также труды парижского социологического общества (в 1903 г.), специально посвященные проблеме общественных классов. К раскрытию этих моментов в развитии проблемы классов мы и переходим.