В отличие от всех других экономических теорий общественных классов, производственная теория ищет основы классового расчленения общества и образования классов, в последнем счете, в производстве и отношениях производства. Выразительницей этой теории является, главным образом, школа марксизма, воспринявшая в себя многие из положений, развивавшихся ранними английскими социалистами и французскими утопистами, но поставившие эти положения на более научную основу. Мы видели, что еще в эпоху великой французской революции французская общественная мысль выдвинула три направления в развитии идеи общественных классов: потребительное, распределительное и производственное1. Мы видели, что производственная идея классов смутно проявлялась еще у Тюрго и Неккера, в народных брошюрах во время собрания генеральных штатов, у некоторых из ранних английских и французских социалистов. И тем не менее производственное направление в разработке учения об общественных классах далеко еще не нашло себе сколько-нибудь законченного теоретического выражения даже в школе марксизма. Здесь в этом отношении еще многое не сведено в систему, разбросано, не связано в стройное целое. Большинство сторонников школы Маркса, в вопросе о социальных классах, обычно не идет дальше кратких определений понятия класса и установления общей базы классообразования. Одни из них определяют общественный класс как «более или менее обширный разряд лиц, находящихся в одинаковых отношениях производства к другим разрядам»; с точки зрения такого определения, «разделение общества на классы обусловливается существующими в нем производственными отношениями»538. Другие еще определеннее указывают, что «решить, что такое класс, можно только на основе экономической системы производства и той роли, которую играют в этом процессе человеческие группы»539. Третьи вообще считают, что «фундамент социального расчленения — положение, занимаемое классом в процессе общественного производства»540. Но попыток дать более или менее развитое учение о социальных классах в марксистской литературе мы находим немного. Среди этих последних можно указать отчасти на исследование американского писателя Гента о «Массе и классе» и, главным образом, на писания самих основоположников марксизма — Маркса и Энгельса. В своей книге «Mass and dass» Гент, однако, не выдерживает до конца производственной основы классов и нередко колеблется между нею и распределительными моментами541. Общественный класс является для Гента экономической категорией, почему он всюду говорит об общественных классах как об «экономических классах». Экономическим классом Гент называет «совокупность таких лиц, у которых общие специфические экономические функции и общие интересы и которые поэтому имеют одинаковое отношение к существующей экономической системе». Определяющим в данном случае, в представлении Гента, является производственный момент, отношение в производстве542. При этом Гент останавливает свое внимание на двух признаках: экономической функции и интересе. Последний он выводит из функции как явление производное; под «экономической» же функцией он понимает тот метод, вид или способ, при помощи которого индивиды в обществе обеспечивают себе жизнь, существование. Различие этих способов ведет и к различию интересов, и к различию отношений. Тождество функций и интересов создает класс, хотя бы индивиды этого класса были заняты в различных и разнообразных профессиях; таким образом, по мысли Гента, тождество экономических функций не предполагает еще тождества технической деятельности в производственном процессе. Развивая, однако, более детально свое положение о производственной основе класса («экономической функции»), Гент обнаруживает заметную склонность к отожествлению своей «экономической функции» с источником дохода. И идея Гента об одинаковости «отношения к экономической системе» довольно-таки близка по своему содержанию к идее одинаковости источников дохода. Так, например, к одному «экономическому» классу Гент относит булочника, литейщика, плотника и других разного вида рабочих на том основании, что у них у всех экономическая функция сводится к производству благ за заработную плату, т. е. их экономическая функция к том, что они наемные производители, живущие за заработную плату. Все владельцы средств производства, по мнению Гента, точно так же составят один класс, так как обладание этими средствами производства, которые приводятся в движение другими — наемными людьми, является для них источником их существования; все самостоятельно занятые производители, «хозяйчики», работающие собственными средствами без наемного труда, с точки зрения Гента, также составят отдельный класс543. В этих примерах Гента, поскольку он I юясняет свою мысль об основе, устанавливающей класс, скорее слышна основа распределительная, чем производственная. Высказываясь, таким образом, за момент отношений в производстве, как за решающий в классообразовании, Гент не выдерживает строго своей основы и не дает ей более подробного теоретического анализа. Касаясь вопроса о происхождении классов, Гент связывает последнее с появлением системы рабства, считая форму рабства самым ранним проявлением экономического класса и устанавливая двоякий путь образования классов: или мирный, или путь войны; в первом случае классы возникают вследствие накопления индивидуальной собственности; в последнем — благодаря завоеванию одного племени или расы другим племенем или расой544. В позднейшее время, однако, с развитием государства и промышленной жизни, завоевание начинает, по мнению Гента, играть все меньшую и меньшую роль в образовании классов. С падением же феодализма и возникновением новой формы производства, классы старого общества были просто трансформированы, идя навстречу новым развившимся отношениям. Так, по крайней мере, было, по мнению Гента, там, где экономическое развитие шло по сравнительно правильным линиям, как, например, в Англии и Германии. По отношению к этим странам Гент устанавливает идею исторической беспрерывности и преемственности в образовании классов. Как характерную черту новых классов капиталистического способа производства, развив- I нихся в силу исторической преемственности из феодализма, — черту, существующую, по крайней мере, в виде общей тенденции, Гент считает «классовую наследственность»: как общее правило в капиталистическом обществе, говорит он, всюду дети наследуют социальное положение своих отцов, которое остается в общем без изменения и для следующего поколения. Ясную классовую наследственность Гент находит даже в Америке, стране со сравнительно краткой историей и с менее правильными условиями экономического развития, чем где бы то ни было545. В любой более или менее устойчивой общине в Middle West35*, говорит Гент, где крупная промышленность не успела еще наложить своих глубоких следов, за 20-30-летний период времени можно заметить во многом значительные изменения в населении и громадное разнообразие занятий, а также образование множества новых; но в то же время фермеры настоящего поколения оказываются в большей части своей сыновьями или внуками фермеров предшествующего периода; точно так же и торговый, рабочий и даже ремесленный классы обнаружили такую же значительную малоподвижность, весьма незначительный сдвиг. Гент затрагивает, таким образом, сложный и малоразработан- ный вопрос в классовой проблеме, — вопрос о подвижности классов, их обновлении, росте, разложении и перемещении из одного класса в другой. Сам Гент не дает никаких строго статистических аргументов для подтверждения своего положения о классовой наследственной преемственности; к тому же он ограничивается соображениями, относящимся лишь к «низам», не касаясь «верхов» и средних слоев, где выводы могли бы быть и совершенно иными, чем он устанавливает. Переходя от теоретических соображений к конкретной действительности, Гент останавливается на классовом составе современного американского общества. Он иронизирует над теми из американских писателей, которые с негодованием отвергают существование классов в республиканской Америке, утверждая, что классов нет в стране равных. Гент не видит никаких сколько-нибудь серьезных оснований, на которых может строиться подобное отрицание. Напротив, он находит, что промышленная революция имела своим результатом огромную дифференциацию в Америке в видах и характере занятий, что привело к усилению коренных различий в отношениях хозяйствующих индивидов к производству и к системе производства546. Отношения между наемными рабочими, например, лишенными средств производства, и между собственниками-предпринимателя- ми в любом производственном процессе чрезвычайно различны. II обществе как в целом мы находим, говорит Гент, целую градацию различных общественных групп с различными отношениями друг к другу как в любом отдельно взятом производственном процессе, гак и в общественном производстве, в его целом. Дать, однако, точный классовый раздел общества в данный конкретной обстановке и в данный исторический момент Гент считает делом очень трудным. Легче установить, по его мнению, ясные различия между классами, если смотреть на общественную массу с I очки зрения двух крайних полюсов в этой массе, т. е. если считаться с разделом общества на типические два основные класса с ярко выраженными характерными различиями, так как функции, интересы и соотношения между крайними классами находятся в резком контрасте. Такими двумя крайними классами в обществе с современным режимом Гент считает класс наемных рабочих-производителей и капиталистов-предпринимателей547. Гент считает невозможным строить классовое деление общества на масштаб количественного равенства и различий в размере доходов, получаемых различными группами общества. Равенство доходов, по его мнению, не может еще означать равенства экономических функций, интересов, воззрений, верований и проч.; оно еще не создает равенства социального положения. Более прочным масштабом классификации общества Гент считает одинаковость экономических функций и общность интересов. С точки зрения >того масштаба, Гент считает подлежащим классовому учету далеко не все, однако, население. Некоторые категории населения, деятельность и отношения которых в общественном производстве не имеют экономического характера, Гент исключает из учета. Такими категориями он считает полицию, армию и флот, а также женщин, не принимающих участия в экономической деятельности ни в качестве наемных работниц, ни в качестве самостоятельно ведущих предприятие. Женщины, говорит по этому поводу Гент, которые вынашивают и выращивают детей и которые ведут домашнее хозяйство (make homes), конечно, представляют часть экономической жизни нации; но они не могут образовать собой отдельный экономический класс; их функция является подчиненной, вспомогательной к функции их мужей, отцов, братьев548. Гент находит необходимым иметь дело только с теми категориями населения, которые имеют более или менее непосредственное отношение к процессам общественного хозяйства: производству, распределению, обмену и общественной службе (service). В результате своего анализа, для Америки Гент получает следую щие пять экономических (общественных) классов: 1) класс, живущих на заработную плату производителей, не имеющих собственных средств производства; сюда принадлежат пролетарии, т. е. городские и сельские наемные рабочие; сюда же Гент относит изобретателей и специалистов-экспертов в прикладных знаниях. Последние, по мнению Гента, — истинные производители, созидательный и полезный труд которых двигает вперед производство и проникает через все его процессы; при этом в виде общего правила они живут на заработную плату; независимый, самостоятельный изобретатель и специалист прошлых лет — теперь уже крайне редкое явление в Америке, по мнению Гента; изобретатель наших дней, в целях жизненного заработка, обычно принужден в Америке заключать с предпринимателем-капиталистом контракт, уступая последнему все свои права на изобретения, сделанные во время занятий и службы в его предприятиях; таким образом, с точки зрения Гента, функции и интересы изобретателя те же, что и функции и интересы пролетариев, и, следовательно, классовое положение их как общее правило одинаково; 2) класс самостоятельных производителей, непосредственно работающих собственными орудиями производства; к этому классу принадлежат, главным образом, фермеры-земледельцы и ремесленники; основная функция фермера-земледельца — быть производителем, активно принимающим участие в физических процессах создания хозяйственных благ; от наемного производителя он отличается тем, что он владеет собственным капиталом и что продукт собственного производства он выносит на рынок; от классового положения пролетария положение класса самостоятельных производителей-одиночек резко отличается; впрочем, в смысле общности своих интересов, американские фермеры не обладают, по мнению Гента, таким единством интересов своего класса и отсюда — единством действий и общей воли, как класс пролетариата; среди них пока еще замечается большое различие экономических интересов и стремлений1; что же касается другой части представителей данного класса — ремесленников, то, по мнению Гента, это исчезающий класс (вернее — подкласс), и полное развитие капиталистической системы должно его окончательно элиминировать; ремесленников Гент определяет как самостоятельных производителей товаров, сбываемых непосредственному потребителю; особенно за последние годы Гент видит быстрое исчезновение их в Америке как в сельских, так и в городских округах; 3) класс общественных служащих (social servants); сюда / сит относит служащих в таких занятиях, которые непосредственно не являются производительными, но косвенно способствует росту производительности рабочих; таковы: учителя, священники, врачи, ар гисты, художники, писатели и лица, служащие в общественных учреждениях; не все из этих отдельных категорий и отдельных лиц каждой категории, в одинаковой степени, исполняют избранные ими общественные функции; но нормально их функции — нести социальную службу, создавать социальные услуги; 4) класс торгово-про- м ышленников и финансовых дельцов; это класс капиталистических 11 редпринимателей (traders), покупающих материалы и рабочую силу, как можно дешевле и продающих продукты своих производств, как можно дороже; их деятельность, таким образом,-складывается из купли-продажи, с одной стороны, и их производительной части (производительных процессов) — с другой; первая часть их деятельнос- I и даже более серьезна, чем вторая; 5) класс капиталистов, живущих только на проценты с капитала; это — праздные капиталисты, которые не сеют, не жнут, но пожинают через своих агентов добычу; они праздны, но свою экономическую функцию они выполняют; они отдают свои капиталы другим лицам, которые уже сами пускают их и дело; их интересы поэтому различны и не совпадают с интересами .1тих последних; 6) класс, обнимающий всякого вида лиц (retainers), занятия которых состоят в содействии торгово-промышленным и финансовым предпринимателям; на первом месте здесь стоят адвокаты, политики, частно-служащие и т. д.1 Оценивая взгляды Гента, высказываемые им по вопросу об общественных классах, мы находим: 1) в установлении числа классов в современном обществе Гент правильно разграничивает две стороны проблемы классов: одну — абстрактно-теоретическую и другую — конкретно-описательную; в первом случае он находит два основные класса, типические для современного капиталистического общества, которые раскалывают в общем и целом все общество на два крайних полюса, с резко выраженным антагонизмом; это — класс наемных рабочих-производителей и класс капиталистов-предпринимателей; во втором случае он находит шесть классов, характерных для американского общества; 2) в образовании общественных классов и разделении общества на классы Гент пытается установить производственную основу, но эта основа его страдает неопределенностью и неясностью; основной масштаб, из которого исходит Гент при делении общества на классы, сводится к «экономической функции», которую выполняет в обществе та или другая общественная группа; под экономической функцией Гент разумеет, главным образом, про изводственную функцию, т. е. положение и отношение в производстве; но нередко эта «экономическая функция» сводится у него просто к различным источникам дохода; 3) особенно много неясности, с точки зрения производственной основы, вызывают классы третий и шестой в классификации Гента; почему «экономическая функция» врача и учителя (третий класс) отличны от «экономической функции» адвоката и политика (шестой класс), — это остается невыясненным. Довольно близко к производственной основе классов стоит и А. Богданов в своей конструкции понятия класса и учения о социальных классах, развиваемого им в «Эмпириомонизме» (книга III)549. К сожалению, автор излагает свои мысли в такой туманной, метафизической форме, что уловить правильно сущность его построений в некоторых случаях весьма затруднительно. Первобытное общество, говорит Богданов, чуждо разделения на классы; его «жизненное единство», по своей степени, напоминает жизнь организма типа низших многоклеточных, вроде кишечно-по- лостных или лучистых550. Начало дробления общества на классы и социальные группы лежит, по мнению Богданова, там же, где и начало всякого вообще социального развития — в техническом прогрессе. Под техникой Богданов понимает, однако, не простое только воздействие человека на природу; техника для него означает скорее социально-технический процесс, обнимающий собою социальнопроизводственную деятельность людей, их производственные отношения, «социальную характеристику которых дает “экономика”». Развитие социально-технического процесса вело, согласно Богданову, к дифференциации двоякого рода: с одной стороны, шло разделение общественного труда в смысле чисто технического дробления, в сторону технической специализации; с другой стороны, совершалось отделение «организаторской функции от исполнительской» и образование отношений «господства и подчинения». Деление первого рода приводит, по Богданову, к образованию «социальных групп» (земледельцев, ремесленников, торговцев и т. п.); деление второго рода ведет к образованию «классов»551. Таким образом, говорит Богданов, основа социальных делений «лежит в техническом процессе, в “производстве”, но их формирующий момент есть идеология, или, вернее, идеологии»552. С точки зрения Богданова, для появления «классов» еще недостаточно отделения организаторских функций от исполнительс- м!Х, еще недостаточно появления господствующих и подчиненных; для этого нужно еще образование различных идеологий, образование различий «в области мышления и норм»; «можно сказать, — говорит Богданов, — что настоящая отдельность социальных групп и классов начинается там, где из разделения труда рождается взаимное непонимание людей»553. Класс «организаторов» возникает, по мнению Богданова, обыкновенно раньше, чем класс «исполнителей», так как у первого име- г I ся определенное миропонимание и выработанная система норм уже в го время, когда последний остается еще «аморфной социальной массой» и не имеет еще собственной идеологии; у него есть только «зародышевая комбинация»; рабовладельцы античного мира были настоящим классом, — а рабам так и не удалось никогда возвысить- ся до степени класса. Производственные функции организаторско- I о класса состоят при этом в том, чтобы «обдумывать» планы для трудовых процессов, «распоряжаться» исполнением их и «контролировать» последнее; роль организаторов, таким образом, — воздействовать на природу в трудовом процессе не непосредственно, а через исполнителей; для организаторов непосредственный объект деятельности — не природа внесоциальная, а другие люди; и орудие .>той деятельности — не средства производства, а средства общения554. «Для упрощения вопроса», т. е. в абстракции, Богданов находит в обществе два типические класса: класс господствующих и класс I юдчиненный. Для современного капиталистического общества—это буржуазия и пролетариат. И так как свой критерий классового деления Богданов основывает на дифференциации организаторской и исполнительской роли в производстве, то мелкую буржуазию он не считает классом; для него мелкая буржуазия — недифференцированный социальный тип, эмбрион двух классов одновременно, буржуазии и пролетариата, аморфная масса, из которой кристаллизуются классы; отсюда выводит Богданов и ту «неустойчивость идеологического типа, которая свойственна мелкой буржуазии, но несвойственна настоящим “классам”, с установившимися тенденциями социального подбора»555. Богданов останавливает свое внимание также на вопросе и о «смене классов», и о тенденциях их развития, причем и в данном случае основным, «разлагающим моментом» является у него «рост общественной системы и изменение способов производства»556. В классовом развитии общества Богданов различает два типа как наиболее общих, «предельных»: тип классического рабства и тип капитализма. В первом выступают в качестве основных, типических классов рабовладельцы (организаторский класс) и рабы (исполнительный класс); во втором — предприниматели (класс организаторов) и рабочие (класс исполнителей). Общее между этими двумя типами Богданов видит в том, что организаторский класс и того и другого типа, «прогрессивно удаляясь от технически-производственного процесса, теряет с течением времени реально-организаторскую функцию, превращаясь в класс паразитический и неизбежно вырождаясь, а вместе с тем теряя и свою социальную силу». Вместе с тем в развитии того и другого типа Богданов находит и существенное различие: в типе рабства прогресс эксплуатации сопровождался отсутствием технического прогресса, паразитическое развитие господствующего класса шло рядом с вырождением от истощения класса подчиненного, совершалась общая деградация всего социального целого, классовая борьба отсутствовала, вырождение обоих классов завершалось разложением и крушением всего общества; в типе капиталистическом, напротив, замечается быстрый технический прогресс, сопровождаемый развитием классовой борьбы, крушение прежнего организаторского класса и переход общества от классового развития к интегрально-гармоническому развитию557. Тот общий социологический фон, на котором совершается социальный процесс классообразования в обществе, Богданов представляет себе как некоторого рода социальный отбор, происходящий в борьбе за существование на почве социального приспособления. Социальный мир рисуется Богданову высшей формой биологической организованности558. В данном отношении, в своем социологическом обосновании явлений классообразования, Богданов нередко приближается к биологической основе, в духе естественно-органических теорий, что уже мало гармонирует с его производственной основой классов. Вместе с тем, вводя в число важных и основных признаков классообразования наличность определенной, резко оформленной идеологии, Богданов еще более удаляется от своей производственной основы классов, внося в свою конструкцию классов психологический момент как классообразующий фактор. Все это сообщает конструкции Богданова по вопросу о социальных классах неустойчивость и ведет ее к ряду противоречий: например, в античном мире Богданов находит два типические класса: класс господ и класс рабов; к то же время он не считает рабов «настоящим» классом, так как у рабов отсутствовала, по его мнению, определенная классовая идеология; но если рабы древнего мира ненастоящий класс, то не может быть и типа рабства как типа классового развития, так как последний во всяком случае предполагает два «настоящих» класса, по крайней мере. Без аргументации остается и сомнительное утверждение Богданова о том, что в древнем мире «классовая борьба отсутствует». Она носит здесь, как мы говорили выше (см. введение), своеобразные формы, но она не только существовала, а нередко находила себе весьма яркое проявление. Резюмируя вкратце конструкцию понятия класса и образования классов, развиваемую Богдановым, мы находим, что 1) Богданов считает определяющими общественные классы признаками: роль в I фоизводстве (организаторская или исполнительная), обособленность идеологии и отношение господства и подчинения; что 2) производственный признак еще не является у него основным, необходимо ведущим за собой наличность двух остальных: психологического и политического; по Богданову, исполнительная роль в производстве может и не сопровождаться обособленной идеологией; что 3) производственная основа, таким образом, в конструкции классов Богдановым строго не выдержана; что, наконец, 4) в социологическом освещении Богдановым процесса классообразования проскальзывают идеи, близкие к естественно-органическим теориям (социальный отбор, биологическая организованность и т. п.). Наиболее полное и богатое по своим идеям учение об общественных классах, построенное на производственной основе, мы находим у самих основоположников марксизма — у Маркса и Энгельса. Учение Маркса и Энгельса в данном случае пополняют одно другое. То, что у Маркса неясно, не развито и вызывает сомнения, нередко находит себе разъяснение и определенность, при сопоставлении положений Маркса с взглядами на тот же предмет Энгельса, — и обратно. К тому же один из главных источников, по которому мы знакомимся с большинством основных положений Маркса и Энгельса по вопросу о социальных классах, принадлежит перу обоих авторов одновременно:это— «Коммунистический манифест», составленный, как известно Марксом и Энгельсом совместно. При знакомстве с учением Маркса об общественных классах приходится считаться с двумя обстоятельствами, затрудняющими правильность понимания его учения: во-первых, с тем, что Маркс нигде не подвергал вопроса о классах специальному исследованию и изложению, нигде не останавливался над этой проблемой как самостоятельной проблемой; все учение его о классах лишено поэтому цельности, разрознено, разбросано по частям; начатая же последняя глава «Общественные классы»36* в III томе «Капитала», оборвалась, как известно, на второй же странице; во-вторых, с тем, что терминология, к какой он прибегает при изложении различного рода положений, в связи с вопросом о социальных классах, страдает недостаточной определенностью; самое понятие «класс», «классы» у Маркса нередко употребляется в различном значении: обозначая понятием класса две крупные категории лиц, на которые распадается общество в процессе общественного производства, Маркс в то же время нередко называет классами и отдельные фракции этих делений, частичные подразделения этих больших общественных категорий (классов); так, например, именуя общественным классом буржуазию, Маркс часто называет классом и отдельные слои буржуазии: финансовую аристократию, промышленную буржуазию, мелкую буржуазию и т. д.; в таком же смысле фигурирует нередко у Маркса с эпитетом класса и мещанство, и крестьянство, и низшие слои общества, составленные из общественных отбросов, подонков общества и проч.559 Чтобы правильно определить действительные взгляды Маркса по вопросу о социальных классах, необходимо поэтому не считаться строго с марксовой терминологией, обращать внимание не на форму выражения, а на сущность тех или иных положений, высказываемых Марксом по данному предмету, и вместе с тем руководствоваться как общей социологической конструкцией мировоззрения Маркса, так и методом марксового учения. В последнем отношении особенно важно иметь в виду, что Маркс во всех своих теоретических построениях исходил из социальной (общественной) точки зрения, пользуясь при этом в широком объеме абстракцией и представляя всякую общественно-хозяйственную категорию, в том числе, следовательно, и категорию общественного класса, в виде общественного отношения, обусловленного отношениями в производстве. Не следя строго за употреблением термина «класс», Маркс, тем не менее, с полной определенностью различает классовое расчленение общества от сословного. Так, в «Нищете философии», отвечая на вопрос, не несет ли с собой новое общество, которое вырастает па развалинах современного буржуазного строя, и новое классо- иое господство, Маркс говорит: «Условием освобождения рабочего класса является уничтожение всяких классов, подобно тому, как условием освобождения третьего сословия, буржуазии, было уничтожение всяких сословий»560. Согласно Марксу, феодальное общество, с его сословным строем и сословными различиями, знало классовые противоречия; между тем как выросшее на развалинах феодализма буржуазное, капиталистическое общество, также с классовыми противоречиями, ни сословий, ни сословных противоречий уже не знает. В чем же видел Маркс основу классового расслоения общества? Ван Оверберг, как мы видели, полагает, что Марксова основа классового расслоения — в факте владения или невладения средствами производства как источником существования. Но в начатой главе об общественных классах, в заключительных строчках Ш-го тома «Капитала», Маркс не оставляет сомнения в том, что источнику доходов в качестве основы образования классовых различий, а также и размерам этих доходов, он не придавал значения. Наоборот, «с этой точки зрения, — говорит Маркс, — врачи и чиновники, например, также образовали бы два класса, так как они принадлежат к двум различным общественным группам, в каждой из которых доходы членов образуются из одних и тех же источников»561. Основа социальных классов, по Марксу, следовательно, ни в источниках доходов, ни в размерах их. Разделение труда Маркс точно так же не считает классообразующей основой, как это видно из полемики его с Прудоном о разделении труда562. Равным образом и в «общности интересов» Маркс не видел решающей классообразующей основы; он никогда не придавал решающего значения психологическому фактору. Совокупность интересов, которые вырабатывались в том или ином классе, психологию класса Маркс, наоборот, всегда выводил из условий материального производства. «На различных формах собственности и социальных условиях существования, — говорит он, — поднимается целая надстройка разнообразных специфических восприятий, иллюзий, типов мышления, мировоззрений. Каждый класс воз водит и формирует эту надстройку сообразно своей материаль ной основе и окружающим общественным отношениям»563. Не придает значения Маркс в данном случае также ни сознанию классом своих интересов, ни степени этого сознания. Сознание в представ лении Маркса — само продукт социальных отношений; различие мнений Маркс выводит из различия положений, созданного социальным строем564. Нетрудно убедиться, в чем ищет Маркс основу образования классов, если принять во внимание его метод и те социологические предпосылки, на которых зиждется все учение Маркса. Для Маркса, прежде всего, категория социального класса — экономическая категория; Маркс не допускает поэтому иной основы образования классов, как только экономическую; «массу населения, — говорит Маркс, — превратили в рабочих, прежде всего, экономические условия»565. Но всякая экономическая категория, с точки зрения Маркса, есть общественное отношение производства; «экономические категории являются лишь теоретическими выражениями, абстракциями общественных отношений производства»566. Весьма понятно отсюда, если Маркс ищет классообразующую основу в производственных отношениях. И в «Die Klassenkampfe in Frankreich» Маркс прямо говорит, что «всякого рода классовые различия покоятся на “производственных отношениях”»567. Что именно в производственных отношениях видит Маркс классообразующую основу, подтверждают и слова Энгельса в предисловии к третьему изданию «Der 18 Brumaire» Маркса. «Работу написал ведь именно Маркс,— говорит Энгельс, — который впервые открыл великий закон движения истории, закон, согласно которому все исторические конфликты, разыгрываются ли они в политической, религиозной, философской или иной идеологической области, представляют в действительности лишь более или менее ясное выражение борьбы общественных классов, а существование и, следовательно, столкновения этих классов в свою очередь обусловливаются уровнем развития их экономического положения, характером и способом их производства и обусловленного последним обмена. Этот закон, имеющий для истории такое же значение, как для естествознания закон о превращении энергии, — этот закон и здесь дал ему ключ к пониманию истории второй французской республики»568. Энгельс здесь определенно подчеркивает основную мысль Маркса, что общественные классы определяются характером и способом производства и, следовательно, производственными отношениями. Устанавливая основу общественных классов и сводя последнюю к отношениям производства, Маркс не ограничивается, однако, одним указанием на классообразующую причину; из производственных отношений он выводит и характерные черты классовых отношений; эти черты,— во-первых, классовый антагонизм, во-вторых, классовая борьба и, в-третьих, отношения господства и подчинения. Для Маркса всякое производство, создающее классовые различия, есть производство, основанное на классовом противоречии. Отсюда и все социальные отношения', которые в основе своей суть производственные отношения, в представлении Маркса, также покоятся на антагонизме569. «С самого начала цивилизации, — говорит Маркс в “Нищете философии”, — в основу производства был положен антагонизм профессий, сословий, классов, наконец, антагонизм накопленного и непосредственного труда. Без антагонизма нет прогресса: таков закон, которому следовала цивилизация до наших дней. До настоящего времени развитие производительных сил совершалось благодаря этому антагонизму классов»570. Вообще антагонизм классов Маркс неразрывно связывает со способом производства: «индивидуальный обмен, — говорит он, — равным образом соответствует определенному способу производства, который в свою очередь, тесно связан с антагонизмом классов»571. Говоря, однако, об антагонизме, о противоположности интересов, Маркс всюду подчеркивает, что «эта противоположность интересов вытекает из экономических условий, развивая, в данном случае, то, на что указывали еще ранние английские социалисты»572. Вместе с идеей классового антагонизма через всю экономическую и социологическую конструкцию Маркса красной нитью проходит и идея борьбы классов. Антагонизм и борьба классов у Маркса в данном случае неразрывно связаны и взаимно обусловлены. Всюду, где производство построено на классовом антагонизме, Маркс видит и борьбу классов. Вместе с этим Маркс отмечает еще третью специфическую черту, характеризующую классовые отношения; это — отношения господства и угнетения. «Угнетенный класс, — говорит Маркс, — есть неизбежное условие существования всякого общества, основанного на антагонизме классов»573. «Всякое до сих пор существовавшее общество основывалось, — говорит в другом месте Маркс, — как мы видели, на противоположности угнетаемых и угнетающих классов»574. Особенно такой именно характер отношений классов, т. е. характер господства и подчинения, отмечает Маркс для капиталистического производства: «...специфичес- ки-капиталистический способ производства, — говорит Маркс в 1-м томе “Капитала”, — ... со своими методами, средствами и условиями, сам стихийно возникает и развивается лишь на основе формального подчинения труда капиталу: на место же формального теперь является реальное подчинение труда капиталу»575. Эта последняя черта классовых отношений, устанавливаемая Марксом для всякого производства, построенного на классовом антагонизме, для Зомбарта является, как мы видели, единственной основой, на которой Маркс якобы строит классовое образование в жизни обществ. Из вышеизложенного легко убедиться, насколько узко истолковывает учение Маркса по вопросу об общественных классах Зомбарт. Итак, основу общественных классов Маркс видит в способе производства и производственных отношениях, которые неизбежно приводят общество к классовому антагонизму, классовой борьбе и отношениям господства и подчинения. Эту множественность признаков надо понимать, однако, не в смысле Шмоллера или Богданова, а в том смысле, что основным фактором классообразования являются производственные отношения, остальные же существуют и действуют не сами по себе, а являются лишь производными, вытекая из первого как следствие из причины. Сколько же и какие именно классы находит Маркс, по крайней мере, в современном обществе? Французская общественная мысль накануне великой революции развивала, как мы видели, главным образом, идею двух классов. Наоборот, физиократы школы Кенэ и А. Смит выставляли идею трех классов. Английские ранние социалисты и французские социалисты-утописты, за немногим исключением, выступали с идей также двух классов. Распределительные теории доводят число классов, как мы видели, до 4-5-6. Что касается учения Маркса, которое являлось по духу дальнейшим развитием ранней английской социалистической мысли, то оно должно бы быть ближе к идее двух классов, чем смитовской формуле трехчленного разделения. Так оно и на самом деле, в чем не трудно убедиться из учения Маркса. Тем не менее и в данном пункте учение Маркса не избежало неверных толкований. Так, например, ван Оверберг приписывает Марксу, как мы видели выше, идею трех классов. Уже в «Коммунистическом манифесте» определенно говорится, что «общество все более и более разделяется на два большие враждебные лагеря, на два большие, стоящие друг против друга, класса: буржуазию и пролетариат». Далее, в «Die Klassenkampfe in Frankreich», описывая июльское восстание 1848 года во Франции, Маркс говорит: «Это была первая великая битва между обоими классами, на которое распадается современное общество»576. Для Маркса социальный класс — производственная категория прежде всего. В производстве же Маркс находит, поскольку он считается только с его абстрактными формами, лишь два основных действующих агента: наемный труд и капитал (для капиталистического хозяйства). «Капиталистический процесс производства, — говорит Маркс, — рассматриваемый, как нечто связное, или как процесс воспроизводства, производит не только товары, но, кроме того, производит и воспроизводит и самое отношение, именуемое капиталом, т.е. с одной стороны — капиталиста, с другой — наемного рабочего»577. Для Маркса в данном случае «существуют вообще только два исходных пункта: капиталист и рабочий; третьи лица всех разрядов или должны получать деньги от этих двух классов за какие-нибудь услуги, или, поскольку они получают деньги без всяких услуг со своей стороны, они являются совладельцами прибавочной ценности в форме ренты, процента и проч. В капиталисте мы должны видеть единственного владельца прибавочной ценности. Что же касается рабочего, то, как уже сказано, он представляет только вторичный исходный пункт, тогда как капиталист — первоначальный...»578 Еще определеннее говорит Маркс о двух производственных агентах — и только о двух именно — в «Theorien iiber den Mehrwert». «Прошлый и живой труд, — читаем мы во 2-м томе, — суть два фактора, на взаимной противоположности которых покоится капиталистическое производство. Капиталист и наемный рабочий суть единственные функционеры и факторы производства, взаимоотношения которых вытекают из сущности капиталистического производства... Производство, как замечает Джеймс Милль, могло бы беспрепятственно продолжаться, если бы даже частные землевладельцы исчезли, а место их заступило бы государство. Они — землевладельцы — отнюдь не необходимые производственные агенты для капиталистического производства, хотя для последнего и необходимо, чтобы земельная собственность кому-нибудь принадлежала, например, государству, но лишь бы только не рабочим. Это коренящееся в сущности капиталистического способа производства — в отличие от феодального, античного и проч. — сведение непосредственно участвующих в производстве классов (а отсюда — и непосредственных участников в дележе производственной ценности и того продукта, в котором реализуется эта ценность), к капиталистам и наемным рабочим, и исключение отсюда землевладельцев, приходящих лишь post festum57*, благодаря определенным отношениям собственности, не выросшими,а почве капиталистического способа производства, а перенесенным к нему из феодального хозяйства, ...являются differentia specifica58* капиталистического производства, адекватным теоретическим его выражением»1. Из вышеприведенного не может быть никакого сомнения в том, что смитовскую формулу трех основных общественных классов в современном обществе — землевладельцев, капиталистов и рабочих— в смысле производственных категорий, Маркс отвергал; для него землевладельцы — не агенты производства; поэтому среди классов, на которые распадается капиталистическое современное общество, в его чистом виде, Маркс различает лишь две категории: буржуазию (капиталистов) и пролетариат (рабочих). Не мог Маркс выдвигать и идею среднего класса, существующего наряду с буржуазией и пролетариатом в качестве еще третьего социально-производственного агента, из которого складывается в абстракции современное капиталистическое общество, как это приписывает Марксу Оверберг. Маркс нередко говорит о среднем слое населения, но всякий раз лишь тогда, когда оставляет путь абстрактного рассмотрения производственных категорий в современном хозяйстве. Капиталистическое общество, взятое in abstracto, в представлении Маркса, не знает и не может знать категории лиц, владеющих средствами производства и живущих применением к последним собственной рабочей силы, без помощи наемного труда: капитал как определенное отношение знает лишь категории наемных рабочих и капиталистов. Конкретная жизнь, конечно, не может быть исчерпана двумя общественными классами: буржуазией и пролетариатом. Это пре- красно понимал и Маркс, отмечая существование в конкретной 1 К. Marx. Theorien iiber den Mehrwert. Stuttgart, 1885. В. II, Th. 1, стр. 292-29439'. действительности Франции 40-х годов «массу нации, стоящую между буржуазией и пролетариатом»; но социальный класс — для него абстрактная категория так же, как всякая экономическая категория, и таких абстрактных категорий в производственном капиталистическом процессе, в его чистом виде, Маркс находил только две: класс буржуазии и класс пролетариата, с вполне очерченными признаками и особенностями и с вполне определенными взаимоотношениями: особой ролью в производстве, взаимным антагонизмом, борьбой и отношениями господства и подчинения. Устанавливая и развивая идею двух социальных классов с вышеуказанными чертами и отношениями между ними, Маркс находит классовые отношения присущими не только современному капиталистическому обществу, но и обществу докапиталистическому. «Коммунистический манифест» начинается известными словами, что «вся история общества была до сих пор историей борьбы классов»60*; что, далее, «в исторические эпохи, предшествующей нашей, мы находим почти повсюду полное расчленение общества на различные сословия, целую лестницу различных общественных положений»61*; что «выросшее на развалинах феодализма современное буржуазное общество не уничтожило различий классов; оно только поставило новые классы на место старых, выработало новые способы угнетения и новые виды борьбы»62*; что отличие нашей эпохи от прошлой лишь в том, что «эпоха буржуазии... упростила различие социальных положений»63*; что «все доныне существовавшие виды социальной организации основывались на противоположности угнетаемых и угнетающих классов»64*. Не только капиталистическое, но и античное, и феодальное производства Маркс считает построенными на классовом противоречии. В отношениях, развивавшихся всеми этими производствами, он находит и отношения антагонизма, и отношения борьбы, и отношения господства и угнетения. «Свободный и раб, — говорит Маркс в “Коммунистическом манифесте”, — патриций и плебей, сеньор и крепостной, цеховой мастер и подмастерье, короче — угнетатель и угнетаемый находились в вечной вражде друг с другом, вели непрерывную, то скрытую, то явную борьбу»65*. Начальным моментом таких антагонистических социальных отношений Маркс считает начало цивилизации. «С самого начала цивилизации, — говорит он, — в основу производства был положен антагонизм профессий, сословий, классов, наконец, антагонизм накопленного и непосредственного труда; без антагонизма нет прогресса: таков закон, которому следовала цивилизация до наших дней»1766*. Таким образом, начальный момент возникновения классов Маркс относит к такому периоду в истории развития человеческого хозяйства, когда уже появился избыточный продукт, создавший условие для накопления, и когда уже на этой почве произошло разделение труда и отделение производителя от продукта его труда, т. е. разделение общества на трудовое (производительное) и нетрудовое (непроизводительное) население. Согласно Энгельсу, такой период нужно считать с момента разложения первобытной общины (Предисловие к третьему нем. изданию «Манифеста», L883 г.). Идея существования общественных классов и в античном, и в феодальном обществе вполне гармонирует с общей конструкцией как экономического, так и социологического учения Маркса. Современный капитализм, с его резко выраженными классовыми противоречиями, для Маркса вовсе не является как deus ex machinal7*; он связан исторически и неразрывно со всем прошлым общественного хозяйства; отношения капиталистического хозяйства для Маркса — исторические категории, отнюдь не вечные категории; от момента первого «присвоения» избыточного продукта при системе древнего рабства и до развитых и изощренных форм эксплуатации хозяином работника нашей эпохи лежит один общий путь беспрерывной борьбы за освобождение и раскрепощение работника, борьбы труда против его угнетения и порабощения; менялись формы этой борьбы, менялись виды угнетения, по мере изменения техники и способов производства, но классовые противоречия производственного процесса оставались и останутся, пока производительные силы общества не созреют настолько, что цепи господства и подчинения окажутся лишними. Эти идеи проходят через всю систему мировоззрения Маркса. К сожалению, Маркс нигде не останавливается над изучением и исследованием форм, в каких выливались классовые отношения античного строя и феодального. Его все внимание было сосредоточено на анализе современных социальных отношений капиталистического производства, историю которых Маркс начинает с момента разложения феодально-сословного строя и возникновения буржуазии. Общая картина возникновения и роста класса буржуазии у Маркса, в общих чертах, совпадает в данном случае с тем, как изображали историю этого класса французские историки. История класса буржуазии в изображении Маркса такова: современная буржуазия выросла на развалинах средневековья; сначала из средневековых крепостных образовалось бюргерское население первых городов, а затем из него развились первые элементы буржуазии; особенно сильный толчок к росту буржуазии дало открытие Америки; расширение рынков, колонизация Америки, развитие морских путей и средств сообщения голкнуло вперед торговлю и промышленность, способствуя быстрому разложению феодального хозяйства и феодальных отношений; цеховой способ производства, не поспевая работать на разрастающиеся рынки, уступает место мануфактуре; за нею идут пар и машина, революционизируя промышленность; вместе с этим вырастает значение и сила буржуазии; буржуазия свергает с себя феодальные цепи дворянства и затем абсолютической власти и захватывает в свои руки политическую власть; с этого момента наступает господство капитала, открытое, прямое и бессердечное; накопление богатства, образование и рост капиталов — важнейшие условия существования и господства буржуазии; но господство капитала предполагает существование наемного труда, пролетариата; рост капитала и буржуазии означает вместе с тем и рост пролетариата; отсюда — буржуазия, развиваясь, готовит себе и своих собственных могильщиков579. В классе буржуазии Маркс различает ряд различных слоев, подразделений, фракций и целую лестницу градаций, начиная от биржевых тузов и железнодорожных королей и кончая мелкими торгашами. Внизу этой лестницы стоит масса мелкой буржуазии и крестьянства, которая в конкретной действительности представляет собою уже «переходные», «промежуточные» слои, лежащие между буржуазией и пролетариатом. Состояние переходности, двойственности и промежуточности этих слоев, этого «промежуточного класса», по выражению Марксау налагает на них, по мнению Марксау особый отпечаток580. В качестве основной тенденции развития всех этих слоев, которые Маркс называет также «средними слоями», «средним классом», Маркс устанавливает тенденцию к более или менее быстрому разложению их, отрыванию от собственных средств и орудий производства и вовлечению в ряды пролетариата, так как «их незначительный капитал недостаточен для крупного производства и не выдерживает конкуренции больших капиталов»; к тому же «их технические приемы теряют свое значение при новых способах производства»70*. Правильность и жизненность этой тенденции, устанавливаемой Марксому постоянно оспаривается в социально-экономической литературе, но новейшие данные американских цензов, германских профессионально-промысловых переписей, а также подоходной статистики, при применении правильных методов, вполне поддерживают эти тенденции581. Параллельно с историей образования и роста класса буржуазии, Маркс дает и историю образования и роста класса пролетариата. Эта история для Маркса есть история накопления капитала. Она есть, по словам Маркса, история экспроприации непосредственного производителя, разложение частной собственности, основанной на собственном труде. Уничтожение мелкого производства, превращение индивидуальных и разрозненных средств производства в концентрированные и общественные, отнятие орудий труда у народных масс — эта ужасная и трудная экспроприация народной массы составляет доисторический период в жизни капитала582. Она обнимает собою, говорит Маркс, целый ряд насильственных способов; совершается с самым беспощадным вандализмом; первым этапом ее является освобождение производителя и продавца рабочей силы от господства цеха, с его стесняющими уставами и регламентацией; затем следует освобождение от крепостной зависимости; далее идет отнятие земли у сельского производителя, крестьянина, составляющее основу всего этого тяжелого процесса насильственного отрывания больших масс людей от их орудий производства и средств существования. История этой экспроприации в глазах Маркса принимает в различных странах различную окраску и проходит через различные фазы, в различной последовательности в различные исторические эпохи2. Подобное образование пролетариата Маркс считает результатом самого способа капиталистического производства. «Процесс, создающий отношение, именуемое капиталом, — говорит Маркс, — не может, следовательно, быть не чем иным, как процессом отделения рабочего от условий его труда, процессом, превращающим, с одной стороны, общественные средства существования и производства в капитал, с другой стороны — непосредственных производителей в наемных рабочих»3. Вместе с этим Маркс подробно останавливается и на характеристике и тенденциях развития класса промышленного пролетариата, находящегося под воздействием двух сил: интересов капитала и собственных интересов наемного труда. Как равнодействующая этих двух противоположных сил, в конце концов, является, по мнению Маркса, самоорганизация и самодеятельность пролетариата, рост его самосознания и политической силы, — что дает ему надежду на свержение господства капитала и создание нового общественного строя без классового производства, без классового расслоения, без классовых антагонизмов и борьбы. V. Производственная теория общественныос ^ . - 3 6 3 В учении Маркса об общественных lo^- оросанность и разрозненность, мы вид^^^003*’ несмотРя на его развод ержание, почти целиком охватываюххг * таким образом, глубокое (шему классов. В основу разрешения это^ В °^щих чеРтах всю про- к сожалению, нигде не ставил в качесх^ Проблемы, которое Маркс, исследования, легли, как мы видели, самостоятельной задачи илводственных отношений как основ;ы ^^ГЮЩ'ие иДеи: 1) идея про- щества; отсюда — идея социального ^пассовото расслоения об- иой категории; 2) идея двух социальцЬ;^1асса как пРоизводствен- и развивающихся на основе материаль*^ Х классов, образующихся с мая как абстракция, как наиболее 4Hct^r° пРоизв°Дства> понима- венных отношений современного кап^°е выРажение производст- 3) идея антагонизма, борьбы, господс^;^аЛИСТИЧеСКОГО общества; ризующих взаимоотношения социаль^ ^ И угнетения как характе- щих из производственной основы K7iae^IX классов чеРт> вытекаю- преемственности классовых образован ^ иДея исторической развития и беспрерывности социалы-^^* В пР°Чессе социального гося в постепенном освобождении труд ° пРогРесса> выражающе- раскрепощения работника; 5) идея о гря ОТ госп°Дства капитала и вого строя, возможного на высокой cTVl^eM °^ществе ^ез классо- тельных сил. Все эти идеи высказывали СНИ Развития пР°изводи- иной форме и ранними английскими сот^Ь И Развивались в т°й или ми историками великой революции и 11алистами>и французски- утопистами; но в руках Маркса все эт^ ^НцУзскими с°Чиалистами- прочное экономическое обоснование j* **деи нашли себе впервые логическое освещение, а вместе с тем и ^ азвитие и широкое социо- ^аучную обработку. Весьма близкое к Марксу учение по классах, близкое и по форме и по содер ВопРосу °б общественных бывший, как известно, alter ego22’ Мар^.^стр. Ill, IV. (Предисловие Фр. Энгельса) 7S**aParte* ^r^tte Auflage, Hamburg, довольствовался больше общей социологической схемой, а всю силу своего детального внимания отдавал экономическому анализу отношений капитала и капиталистического способа производства. Вопреки представлению некоторых критиков марксизма, нет никакого сомнения относительно того, что основу происхождения и образования социальных классов Энгельс видит в условиях производства. Классовые отношения, в представлении Энгельса, вообще являются экономическими отношениями583. «Ясно, как день, — говорит Энгельс, — что происхождение и развитие двух больших классов (пролетариата и буржуазии) вызваны чисто экономическими причинами. Равным образом, ясно, что как в борьбе между землевладением и буржуазией, так тем более в борьбе между буржуазией и пролетариатом дело идет в первой линии, об экономических интересах, для проведения которых политическая власть должна служить только средством. Буржуазия и пролетариат возникли вследствие изменения экономических отношений, точнее говоря — изменения способов производства. Оба эти класса развились под влиянием перехода сначала от ремесленных цехов к мануфактуре, затем от мануфактуры к крупной промышленности, с машинным и паровым производством»584. Мысль о производственной основе классов Энгельс постоянно повторяет и развивает, придавая вообще производственным отношениям основную роль в объяснении «истории культуры». Новые события заставили, по мнению Энгельса, заново перестроить всю историю, причем обнаружилось, что она была историей борьбы классов, что эти взаимоборющиеся классы общества всегда являются результатом отношений производства и обмена, словом, экономических отношений своей эпохи, что всякого рода экономическая структура общества образует реальную основу, из которой можно в последнем счете объяснить всю надстройку правовых и политических учреждений так же, как и религиозных, философских и всяких иных идей любого исторического периода585. Саму борьбу классов Энгельс также вйводит из соответствующих условий производства, причем, по его мнению, эта «борьба между двумя классами, созданными существующим способом производствам постоянно воспроизводимыми этим способом при все большем обострении их взаимоотношений, охватила все цивилизованные страны и разгорается с каждым днем»586. Указывая на производственную основу общественных классов, Энгельс нередко ставит в связь возникновение и развитие классов и с отношениями распределения. Это дает повод некоторым из его критиков заключать, что основу общественных классов Энгельс видел не в производстве, а в распределении. Но, с одной стороны, Энгельс, как мы видели только что, весьма определенно подчеркивает производственный момент как классообразующую основу; с другой стороны, само распределение Энгельс считает отражением производственных отношений, полемизируя в данном случае с Дюрингом, который отрицал причинную связь отношений распределения с отношениями в производстве и определял их'не из способа производства, а как результат акта свободной воли, как результат соотношения социальных сил587. Устанавливая производственную основу социальных классов, Энгельс различает, подобно Марксу, два основных класса, на которые распадается, по его мнению, общество. Эта идея двух классов является у Энгельса то в общей форме, присущей одинаково всем ступеням исторического развития общества, с момента возникновения классов, т. е. с начала цивилизации и появления товарно-менового хозяйства до настоящего момента развитого товарного хозяйства, с крупнокапиталистическим способом производства; то в исторической форме, соответствующей каждой данной системе хозяйства. Два класса в первой общей форме — это эксплуатирующий класс и класс эксплуатируемых, или класс господствующий и класс управляемых, класс избранных и класс угнетаемых. Существование этих классов Энгельс объясняет относительной неразвитостью общественного труда, недостаточной его производительностью. До тех пор, думает Энгельс, пока действительно трудящееся население так много занято своим необходимым трудом, что у него не остается времени для заботы об общих делах и нуждах общества — руководстве трудом, государственной деятельности, науке, искусстве и проч., — до тех пор должен всегда существовать особый класс, который заботился бы об этом, будучи свободен от действительного труда, причем он никогда не упустит случая навалить на трудящиеся массы как можно больше трудового бремени в свою собственную пользу588. Только тогда явится лишним, по мнению Энгельса, господствующий и эксплуатирующий класс, когда производительность общественного труда достигнет сравнительно высокой степени; по достижении этого предела в степени производительности, существование господствующего и эксплуатирующего класса станет даже препятствием к дальнейшему развитию производительных сил общества; эта степень производительности труда, по мнению Энгельса, уже наступила589. Общая идея двух классов у Энгельса находит себе различные формы проявления в различные эпохи исторического развития общественного хозяйства; в более раннюю историческую эпоху мы встречаем два класса — в виде рабовладельцев и рабов; позднее два класса — в виде феодалов и крепостных; в новейшее время также два класса — в виде капиталистов и наемных рабочих. Эта мысль выражена у Энгельса, к сожалению, в недостаточно ясной форме и остается у него недоразвитой590. Во всяком случае, Энгельс всюду говорит о борьбе двух общественных классов и по отношению к современному общественному строю различает так же, как и Маркс, два класса: буржуазию и пролетариат. Взаимоотношения между этими двумя основными классами общества Энгельс изображает точно такими же чертами, как это мы видели и у Маркса. Они сводятся к отношениям а) антагонизма, Ь) борьбы и с) господства и угнетения. В данном случае Энгельс ничего нового не прибавляет, лишь развивая положения Маркса. Все эти отношения между классами капиталистического общества Энгельс также объясняет условиями капиталистического способа производства, содержащего в себе неизбежные противоречия, ведущие к господству и борьбе591. Над чем подробнее останавливает свое внимание Энгельс, так это над вопросом об образовании общественных классов. Со времени «Коммунистического манифеста», говорит Энгельс, уже давно стало общим местом, что весь наш современный экономический строй представляет результат социальной истории, развивавшейся в классовых противоречиях, в отношениях господства и рабства; но теперь речь идет не об этом, а о том, чтобы объяснить возникновение классов и отношений господства. Объяснить происхождение взаимоотношений господства и рабства «насилием», как это делает Дюринг, Энгельс считает невозможным. Между тем, выяснить происхождение господства и рабства Энгельс считает весьма важным, потому ч го с появлением рабства и господства возникают классы и классовые про гиворечия. Эти отношения рабства и господства возникли, по мне- м и ю Энгельса, двояко. Один путь возникновения — наиболее простой и естественный; он сводится к тому, что в первобытных земледельческих общинах, не знающих социального неравенства и классов, на известных ступенях развития, в силу чисто экономической необходимости, появляются общественные должностные выборные лица, которые следят за общинной жизнью и правильностью исполнения членами общины общинных обязанностей ради общих интересов общины; в подобного рода общинных должностях, выросших па чисто экономической почве, зародыши будущей государственной власти; с ростом производительных сил, с растущей плотностью населения, с расширением общины и слиянием нескольких общин в одну большую общину, с усложнением ранее несложной общинной жизни, необходимость в учреждении органов для охраны общинных интересов и координирования общинных отношений разрастается; благодаря наследственности в отправлении должностей, эти органы постепенно обособляются, становятся более независимыми и в конце концов забирают в свои руки господство над обществом; таким образом, по мнению Энгельса, возникает политическое господство на основе отправления общественной службы; отсюда — и возникновение господствующего класса. Другой путь образования общественных классов и классового расчленения, по мысли Энгельса, идет наряду с первым; это путь войны и превращения военнопленных в рабов; он стал возможным тогда лишь, когда община достигла такой степени производительности труда, когда рабочая сила могла произвести больше, чем требовалось для ее простейшего поддержания; с этого момента рабочая сила стала ценностью и явилось более целесообразным ставить на работу побежденных в качестве рабов, чем их пожирать или убивать; отсюда — рабство, которое скоро стало господствующей формой производства592. Отсюда — господа-победители и рабы-побежден- ные. С пояЁлением рабства, говорит Энгельс, которое в эпоху цивилизации достигло наибольшего развития, произошло и первое главное деление общества593. Таковы, в общих чертах, положения, развиваемые по вопросу о классах Энгельсом. Мы видим, насколько близко к Марксову учение Энгельса. Мы видим, что основные пункты классовой проблемы Энгельсом опре делены точно так же, как и Марксом, но что многие детали этой проблемы остаются еще далеко не развитыми и не разрешенными и у Энгельса. Мы видим, что историческая сторона проблемы классов, особенно вопрос о возникновении и развитии социальных классов, от начала цивилизации до нашей эпохи развитого крупного капитализма, только намечен ими; выясняется только общая постановка этого вопроса и общий путь его разрешения, но еще многое здесь остается и у Маркса, и у Энгельса неясным и неразработанным. И все же общая схема теоретического разрешения проблемы социальных классов у них уже дана и самый метод ее разрешения установлен, как нам кажется, правильно. Прочное начало науки о классах и классовом строении общества положено.