Вопросы уголовной ответственности за преступления, связанные с нарушением медицинскими работниками профессионального долга

Медицинский работник как самостоятельный специальный субъект уголовной ответственности в Уголовном кодексе РФ не назван. К специальным субъектам ответственности в диспозициях большинства норм с квалифицирующим признаком «вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей», можно отнести наряду с медицинскими работниками представителей многих других сфер деятельности.

С рассматриваемым специальным субъектом, ненадлежащим образом исполняющим свои профессиональные обязанности, непосредственно связан еще ряд составов преступлений (ст. 124 УК - неоказание помощи больному, ст. 123 УК - незаконное производство аборта, ст. 128 УК - незаконное помещение в психиатрический стационар, ст. 235 УК - незаконное занятие частной медицинской практикой или частной фармацевтической деятельностью, ч.2 ст. 293 УК - халатность, ст. 236 УК - нарушение санитарно-эпидемиологических правил), хотя упомянутый квалифицирующий признак уже отсутствует, а ответственность могут нести и некоторые другие лица.

69

зову врача или транспортировке больного (работники милиции, следственных изоляторов и др.). Наибольший круг других лиц, в отношении которых предусмотрена уголовная ответственность, усматривается в составах ч. 2 ст. 293 УК РФ и ст. 236 УК РФ.

Объект рассматриваемой группы преступлений: регулируемые государством отношения между врачом, иными медицинскими работниками и пациентом в сфере здравоохранения, закрепленные в специальных документах, определяющих порядок оказания МП и выполнение других обязанностей.

Объективная сторона, во-первых, включает в себя неблагоприятные исходы (дефекты оказания МП), иные нарушения специальных правил (для составов ч. 2 ст. 293, ст. 236 УК РФ) - несоответствие действий медицинского работника существующим в современной медицине обычаям (правилам, нормам, стандартам) применительно к данному случаю. Во-вторых, обязательное наличие вредного результата МП (услуги) (за исключением формального состава ч. 1 ст. 123 УК РФ), вида, сущности и степени тяжести причиненного вреда - от легкого в ст. 235 УК, среднего - ст. 124 УК до тяжкого либо причинения смерти. В-третьих, наличие прямой причинно-следственной связи между этими нарушениями (дефектами МП) и неблагоприятными последствиями (исходами). 70 Для дифференцировки прямой причинно-следственной связи практическое значение имеют следующие критерии: объективные факторы ненадлежащего оказания МП и неблагоприятного исхода; субъективные препятствия ОМП со стороны больного; степень соблюдения общепринятых медицинских правил и рекомендаций; степень соблюдения соответствующих нормативных актов; сопоставление результатов оказания МП в разных ЛПУ37.

Субъективными причинами (что входит в понятие «могло») являются недостаток знаний и опыта, возраст, образование, квалификация, эмоциональное состояние.

Профессионализм должен проверяться в рамках компетентности по «горизонтали» и «вертикали».

когда лицо не усвоило знание, которое оно должно 37 Ромодановский, П.О. Значение исследования нежелательных исходов в медицине / П.О.Ромодановский и [др.]. - Актуальные вопросы судебной и клинической медицины// Ханты-Мансийск, 2007. - Выпуск 9.

было и имело возможность усвоить, оно несет ответственность за незнание.

Практически любое медицинское мероприятие имеет высокий риск неблагоприятного исхода, если со стороны исполнителей не будет проявлено максимальное внимание и предельная осторожность в ходе подготовки и проведения. Риск признается обоснованным, если цель не могла быть достигнута не связанными с риском действиями (бездействием), и лицо, допустившее риск, предприняло достаточные меры для предотвращения вреда (ст. 41 УК РФ).

Медицинский риск является разновидностью обоснованного риска, и уголовно-правовые условия его правомерности сводятся к следующим.

Первое условие предполагает достижение общественно полезного результата, заключающегося в сохранении жизни и здоровья человека как важнейших общечеловеческих ценностей.

Второе условие обоснованности риска предусматривает, что при наличии альтернативы медицинский работник должен выбрать путь лечения, не связанный с риском, чтобы избежать причинения вероятного вреда пациенту.

Третье условие определяет, что медицинский работник, допускающий риск при лечении больного, предпринимает достаточные меры, направленные на предотвра- 72 щение или снижение возможного вреда, т.е. действует на основе накопленного опыта, знаний и умений, руководствуется при этом соответствующими нормативными предписаниями (приказами, инструкциями и т.д.), использует достижения современной медицинской науки и практики.

Четвертое условие: пациент (законные представители несовершеннолетнего, для критических ситуаций - близкие родственники) должен быть согласен на применение рискованных медицинских действий.

Медицинский работник, нарушивший в ситуации риска перечисленные выше условия правомерности, повлекшие определенные вредные последствия для жизни и здоровья пациента, при наличии вины привлекается к уголовной ответственности.

Если при оценке конкретного случая будут установлены все условия правомерности, тогда следует признать, что вред был причинен при обстоятельствах правомерного риска и, следовательно, в действиях лица нет преступления. Если все-таки причинение вреда было результатом несоблюдения хотя бы одного условия правомерности, то за совершение таких действий лицо подлежит уголовной ответственности.

Таким образом, уголовная ответственность не наступает, если при неблагоприятном исходе лечения действия медицинского работника были правильными, если он сделал все, что следовало сделать в данной ситуации; если медицинский работник не мог предвидеть неблагоприятных последствий; если при объективно неправильных действиях не наступили вредные последствия или же отсутствует причинная связь между действиями и наступившими последствиями.

Преступления, связанные с нарушением медицинскими работниками профессионального долга, принято подразделять на неосторожные, получившие название «ятрогенные преступления» и умышленные - «врачебные преступления». В большинстве случаев речь идет о неосторожной форме вины в виде небрежности либо легкомыслия, причем небрежность встречается гораздо чаще. Под небрежностью понимают те обстоятельства, когда врач не предвидел возможности наступления вредных последствий своих действий (бездействия) для пациента, хотя при необходимой внимательности, предусмотрительности и надлежащем отношении к своим профессиональным обязанностям должен был и мог предвидеть эти последствия.

С учетом наличия в значительном количестве составов двойной формы вины, содержания ст. 27 УК 74

РФ и разноречивых комментариев к ней такое деление представляется несколько грубым.

Вместе с тем, есть ряд «врачебных» преступлений с умышленной формой вины и к деянию, и к последствиям. К ним можно отнести: принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации (ст. 120 УК РФ), квалифицированные составы убийства (п. «м» ч. 2 ст. 105 УК РФ), причинения тяжкого вреда здоровью человека (п. «ж» ч. 2 ст. 111 УК РФ). Поэтому классификацию в зависимости от формы вины производить на три, а не две группы, включив и преступления с двойной формой вины.

Можно констатировать, что Уголовный кодекс РФ не отражает специфики ятрогенных преступлений. С учетом изложенного их целесообразно рассматривать в единой группе преступлений, связанных с нарушением медицинскими работниками профессионального долга. Большинство составов преступлений, где может фигурировать рассматриваемый специальный субъект, за исключением ч.1 ст. 123, ст. 120, ч.1 ст. 128 УК РФ, являются материальными, т.е. включают последствия ненадлежащего исполнения профессиональных обязанностей и причинную связь между деянием и последствиями. Все вышеуказанные статьи уголовного закона являются бланкетными, требующими обращения к многочисленным подзаконным нормативным и локальным правовым актам (приказам, инструкциям, положениям, правилам).

С учетом изложенного выделим основные признаки преступлений, связанных с нарушением медицинскими работниками своего профессионального долга: 1)

субъектом является медицинский работник независимо от его должностного положения; 2)

совершение преступления при выполнении медицинских профессиональных обязанностей в результате нарушения правил оказания медицинс- 76 кой помощи или должностных инструкций или при бездействии; 3)

причинение вреда здоровью или смерть пациента; 4)

причинно-следственная связь между дефектом оказания МП и наступившими последствиями (неблагоприятным исходом).

Рассмотрим подробнее указанные составы преступлений.

Причинение смерти по неосторожности (ч.2 ст.

Неосторожная форма вины в данном составе может быть в виде легкомыслия или небрежности. В целом действия врачей могут проявиться: -

в поспешном и невнимательном сборе анамнеза или в игнорировании его, поверхностном, небрежном обследовании больного, что повлекло постановку ошибочного диагноза и неправильное лечение; -

в недостаточной подготовке, небрежном проведении обезболивания и оперативного вмешательства; -

в оставлении во время операции инородного тела (инструмент, марлевый тампон, перчаточный дренаж и др.) в полостях тела больного; -

в невыполнении правил послеоперационного вмешательства и др. Причинение смерти по неосторожности может быть и вследствие ненадлежащего исполнения средним меди- цинским персоналом своих профессиональных обязанностей (применено другое лекарственное средство вместо назначенного, вторичное использование одноразовых шприцов и т. д.).

Неосторожное действие медицинских работников, повлекшее смерть, в ряде случаев могут быть связаны: -

с неоправданным риском в процессе оказания помощи больному; -

с незаконным применением методов диагностики, лечения, лекарственных средств и др.

Согласно ст. 43 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан в практике органов и учреждений здравоохранения используются методы профилактики, диагностики, лечения, медицинские технологии, лекарственные средства, иммуннобиологи- ческие препараты и дезинфекционные средства, разрешение к применению в установленном законом порядке.

Неразрешенные к применению, но находящиеся на рассмотрении в установленном порядке методы диагностики, лечения и лекарственные средства могут использоваться исключительно: -

в интересах излечения пациента и после получения его добровольного письменного согласия; -

для лечения лиц, не достигших возраста 15 лет, при непосредственной угрозе их жизни и с письменного согласия их законных представителей.

78

Причинение смерти по неосторожности следует отличать от невиновного причинения смерти, когда лицо: -

не предвидело возможности наступления смерти потерпевшего от своих действий (бездействия) и по обстоятельствам дела не должно было и не могло их предвидеть; -

хотя и предвидело возможность причинения смерти, но не могло этого предотвратить в силу несоответствия своих психофизических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам.

Для доказательства вины медицинского работника большое значение имеет установление причинно-следственной связи между неосторожными действиями и неблагоприятным исходом лечения.

В связи с этим представляет интерес уголовное дело № 14133336, возбужденное в 2002 г. Н-кой прокуратурой Красноярского края по материалам проверки о неполной диагностике и неправильном лечении пациента в травматологическом отделении ЦРБ. А. поступил через два часа после травмы (падение с крыши гаража). Обследование пациента ограничилось осмотром, однократным анализом крови и рентгеновским обследованием, обнаружившим перелом четырех ребер, причем рентгеновский снимок был низкого качества. В течение последующих

79

трех дней не было наблюдения лечащим врачом Ч. за состоянием крови в динамике, рентгеновских обследований, разными дежурными врачами проводились формальные осмотры больного. Назначенное консервативное лечение и настоятельно рекомендованный врачом активный поведенческий режим на фоне недиагностированного внутреннего кровотечения способствовали его продолжению и привели к смерти пациента на четвертые сутки пребывания в стационаре. Согласно заключению комиссионной СМЭ между упущениями в диагностике, лечении и наступившей смертью пациента имелась причинная связь.

Другой пример. 15 февраля в 2 часа 40 мин. Л. поступил в Б-кую узловую больницу Красноярского края после ДТП. Осмотрен хирургом А., который направил его на амбулаторное лечение. Утром 15.02.2006 г. при повторном обращении был поставлен диагноз: тупая травма грудной клетки справа, закрытый перелом 5,6,7,8,9 ребер справа с повреждением правого легкого, средний гемоторакс справа, напряженный пневмоторакс справа, коллапс правого легкого. 17.02.2006 г. хирургом Б. была проведена операция на грудной клетке. После операции больной скончался.

Согласно заключению служебной проверки: «.... при первичном обращении 15.02.2006г. мед.помощь оказана не в полном объеме, запись в медицинской документации сфальсифицирована. Стационарная помощь оказана несвоевременно». 80 Согласно выводам комиссионной СМЭ, «прямым следствием отсутствия динамического контроля и адекватных лечебных мероприятий является тяжелое состояние больного, острая дыхательная недостаточность в виде напряженного пневмоторакса и геморрагический шок.

В оказании МП больному Л. выявлены следующие недостатки и ошибки лечащих врачей: -

при первичном обращении не оценена должным образом тяжесть состояния больного, что привело к задержке с госпитализацией; -

обследовании при поступлении больному назначена ФЛГ а не обзорная рентгенография грудной клетки в двух проекциях, как более диагностически значимая и обязательная при подобных травмах; -

операция торакоцентез выполнена в недостаточном объеме в варианте дренирования только в 9-ом меж- реберье, без обязательного при коллапсе легкого дренирования во втором межреберье; -

не использован обязательный при коллапсе легкого вариант активного дренирования плевральной полости; -

при выполнении операции не использованы все диагностические возможности торакоцентеза (оценка пневмоторакса, пробы на продолжающееся кровотечение); - не обеспечен осмотр и наблюдение дежурного хирурга в динамике; -

больной с коллапсом правого легкого оставлен без обязательного в таких случаях динамического наблюдения дежурного хирурга;

-не осуществлен обязательный рентген-контроль после операции торакоцентеза; -

не осуществлен контроль за выполнением назначений (нет подписи медсестры); -

рентгенологом при описании снимка не указан уровень жидкости в плевральной полости; -

при полном коллапсе одного легкого нет постоянной кислородной поддержки; -

при выявленной гипотонии (АД 100/60 мм.рт.ст.) проведен недостаточный объем инфузии (всего 500 мл.).

В совокупности, вышеперечисленные ошибки привели к ухудшению состояния больного, нарастанию гипово- лемии и шока, сохранению коллапса легкого.

Тупая травма груди с переломами ребер, повреждением легких, напряженным пневмотораксом и кровопоте- рей в объеме 800 мл не является фатальной при условии своевременного оказания квалифицированной МП».

Расследованием по уголовному делу № 21022, возбужденному по заявлению С. по ч. 2 ст. 109 УК РФ Красноярской транспортной прокуратурой, установлено следую- 82 щее. С. заключила с Д. больницей ст. К. договор об оказании ей платных медицинских услуг по родовспоможению. 08 июля 2004 года С. поступила в указанную больницу и в 20.30 часов указанных суток родила девочку, которая 09 июля 2004 года скончалась в реанимации Детской городской больницы № 1. Причина смерти - неонатальная аспирация меконием. Беременность С. проходила нормально, состояние здоровья ее и ее ребенка опасений у врачей не вызывало.

Из протокола патологоанатомической конференции от 20.09.2004 г.: «...Заключение: 1. Неадекватная тактика ведения родов, а именно длительная неэффективная родостимуляция в I периоде, ведение II периода без необходимой эпизиотомии, с учетом предыдущего периода, привели к рождению ребенка в асфиксии. 2. Недооценка состояния плода при длительном родоусилении привело к внутриутробной аспирации мекония. 3. Реанимационные мероприятия, проведенные в родильном зале, специализированное лечение в ОРИТ в ранние часы жизни не могли позволить благоприятный исход данного случая. 4. Считать данный случай смерти условно-управляемым на этапе родовой деятельности при правильно выбранной тактике ведения родов».

Выводы СМЭ согласуются с протоком ПАК: «При оказании акушерской помощи С. в первом периоде родов

83

были допущены следующие дефекты: -

не обоснованно (без показаний) был дан медикаментозный сон-отдых при нормальном течении прелиминарного периода. Только патологический прелиминарный период, либо аномалии родовой деятельности (дискоор- динация, слабость, чрезмерная родовая деятельность) являются показаниями для дачи медикаментозного сна. В данном случае медикаментозным сном был прерван процесс вступления женщины в роды; -

для медикаментозного сна С. были одновременно введены препараты промедол, сибазон и ГОМК. Подобная медикаментозная нагрузка на роженицу и плод является чрезмерной, необоснованной, так как указанные препараты обладают спазмолитическим и вазодилатационным действием, одновременное их введение может вызывать сосудистый маточно-плацентарный коллапс с резким снижением кровотока в плаценте, вследствие чего привести к гипоксии плода. Медикаментозный сон-отдых дается либо промедолом и сибазоном, либо ГОМК с премедикацией; -

витаминно-энергетический комплекс (ВЭК) в данном случае был назначен после медикаментозного сна. Правильным является его назначение до медикаментозного сна; -

методика усиления родовой деятельности С. была выбрана правильно, но проводилась неверно;

84 -

отсутствовал контроль за состоянием околоплодных вод; -

не оценены результаты кардиотонографии.

Все вышеуказанные дефекты ведения родов состоят в причинной связи с развитием гипоксии плода - патологического состояния, вызванного недостатком кислорода, повышением уровня углекислого газа, накоплением продуктов неполного окисления в крови плода. Данное патологическое состояние сопровождалось парезом сфинктера ануса с выделением мекония (первородного кала) в околоплодные воды, а также возбуждением дыхательного центра головного мозга плода и совершением преждевременных дыхательных движений, что привело к аспирации мекониальных околоплодных вод, рождению плода в состоянии асфиксии тяжелой степени».

По уголовному делу № 2003/301, возбужденному 02.12.2003 г. прокуратурой Зырянского р-на Томской области в ходе расследования установлено, что Д., являясь лечащим врачом акушером-гинекологом роженицы Р., 14 октября 2003 г. в нарушении приказа Минздрава СССР №360 от 08.04.1980 г., информационного письма Управления здравоохранения Томской области № р-7-65 от 16.12.1994 г., графика дежурств медицинского персонала Зырянской ЦРБ за октябрь 2003 г., не явилась на роды Р., имея такую возможность, и появилась лишь около 20 часов 14 октября 2003 г., в тот момент, когда родился

85

мертвый ребенок и предотвратить наступление летального исхода у роженицы было невозможно. Являясь в тот день дежурной и, покидая рабочее место, о своем местонахождении медицинский персонал больницы в известность не поставила, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности, в силу своего опыта, компетентности, образования, учитывая высокую степень риска роженицы, должна была и могла предвидеть эти последствия.

Допрошенный в качестве свидетеля главный врач П. пояснил, что только в связи с расследованием данного случая узнал, что Д. применяла в отношении умершей роженицы препарат «Артротек», одним из противопоказаний которого является то, что он может усилить кровоточивость. Лично он считает, что данный препарат нельзя было применять ни в коем случае, тем более, что его применением МЗ РФ не разрешено, есть только научно-методические рекомендации. Любой новый препарат может применяться в больнице только с разрешения главного врача, т.е. он должен издать соответствующий приказ. После этого случая он издал приказ о запрещении применения «Артротека» в Зырянской ЦРБ. Кроме того, о назначении данного препарата в истории родов не было никаких записей. На заседании общества акушеров-гинекологов, проходившем в марте 2004 г., случай смерти Р. был расценен 86 как предотвратимый. Все присутствующие сошлись во мнении, что если бы Д. присутствовала на родах с начала, то Р. можно было спасти; ведение родов у беременной с высокой степенью риска акушеркой является просто недопустимым.

Согласно заключению комиссионной СМЭ, при приеме данных родов, действия Д. не соответствовали общепринятым принципам и нормам ведения такой категории больных, содержащиеся в научно-практической литературе, ею были допущены диагностические, тактические и лечебные ошибки, совокупность которых повлекла смерть Р. от массивной кровопотери при разрыве матки в родах. Препарат «Артротек» мог привести к быстрым родам, о чем свидетельствует их общая продолжительность - 4 часа 26 минут.

Вместе с тем в заключении СМЭ указано: «вероятность летального исхода могла быть уменьшена только при условии срочного оперативного лечения и адекватной интенсивной терапии в течение 30-40 минут после наступившего ухудшения ее состояния в 19 часов 28 минут 14 октября 2003 г» В судебном заседании установлено, что в условиях Зырянской больницы срочное оперативное лечение и адекватную терапию в течение 30-40 минут провести невозможно. Отсутствие постоянной дежурной операци- онной бригады, включая медицинский персонал, постоянно дежуривших врачей непосредственно в больнице, отсутствие запасов крови в больнице, длительность расстояния от больницы до Томска и г. Асино для доставки крови исключает возможность срочного оперативного лечения и адекватной интенсивной терапии. Поскольку операционное лечение - это комплексные действия нескольких специалистов (хирург, анестезиолог-реаниматолог, врач акушер-гинеколог, младший обслуживающий персонал), одна Д. не может отвечать за неудовлетворительную организацию всего лечебного процесса в медицинском учреждении при оказании экстренной МП. Также установлено, что даже врач Громов при отсутствии запасов крови в больнице вынужден был брать кровь у себя для переливания роженице, и сам же после этой процедуры оказывал Р. медицинскую помощь.

Расследованием по уголовному делу № 21702 установлено: работая врачом-нейрохирургом травматолого-ор- топедического отделения МУЗ «Дорожная клиническая больница на ст. К. ОАО «РЖД», при проведении миелогра- фии (рентгеноконстрастное исследование позвоночника) ввел в спинномозговой канал больной М. рентгеноконс- трастное вещество «Гипак», через час у пациентки начались судороги, и она впала в кому, через несколько дней наступила смерть. Данный препарат был запрещен для 88 использования Приказом Минздрава РФ от 26.03.2001г. № 88 «О введение в действие отраслевого стандарта «Государственный информационный стандарт лекарственного средства. Основные положения». Указанным нормативным документом В. должен был руководствоваться в своей работе согласно требованиям п. 1, п.п. 2.1, 2.4, 3.1 Должностной инструкции для врача нейрохирурга, утвержденной 1.02.2005 г. главным врачом указанной больницы. Кроме того, о запрете использования данного препарата было указано на этикетке флакона на русском языке, который вскрывал врач В. перед введением препарата. Причиной смерти М. явилось токсическое действие контрастного вещества «Гипак», введенного в спинномозговой канал, с развитием асептического миэ- лоэнцефалита, отека головного мозга, миелопатии, длительным коматозным состоянием, сепсисом.

По уголовному делу № 23 установлено, что Ч. работала с 1994 г. медсестрой ванного отделения ЗАО «Курорт Ключи» и, в соответствии с должностной инструкцией, утвержденной генеральным директором данного учреждения, при выполнении своих профессиональных обязанностей должна была следить за состоянием здоровья отдыхающих как перед процедурой, так и после нее, вести отсчет пульса, при необходимости измерять артериальное давление, строго следить за технологией

89

отпуска лечебных процедур согласно назначений врача. 10.11.2005 г. при приеме сероводородной ванны отдыхающей 12-летней В., имеющей кожное заболевание нейродермит, комплекс соматических заболеваний со стороны сердца и сосудов, произошло развитие острой сердечной недостаточности, коллапс с потерей сознания. В результате ненадлежащего контроля за состоянием здоровья В. во время принятия ею сероводородной ванны со стороны медсестры ванного отделения голова В. погрузилась в воду и произошла механическая асфиксия от закрытия дыхательных путей водой по смешанному (аспирацион- но-асфиктическому) типу утопления. В дальнейшем состояние В. осложнилось развитием шока и полиорганной недостаточности со смертельным исходом.

Суд положил в основу приговора показания Ч. на предварительном следствии в присутствии адвоката, из которых следует, что перед процедурой давление и пульс не измеряла, во время процедуры к В. не подходила и обнаружила без сознания, голова была погружена в воду. Суд отнесся критически к показаниям подсудимой Ч. в той части, что после начала процедуры через 3-4 минуты она измеряла у В. пульс, что обнаружила потерпевшую без сознания, при этом в ванне воды было 15-20 см, голова В. не была погружена в воду. Суд признал виновным Ч. в совершении преступления, предусмотренного ч.2 ст. 90 109 УК РФ. Довод, изложенный в кассационной жалобе о том, что Ч. не обладала специальными медицинскими познаниями и не могла предотвратить потерю сознания, Пермский областной суд признал несостоятельным, указав, что потеря сознания В. не ставится в вину Ч. Однако отсутствие контроля за В. во время процедуры является ненадлежащим выполнением обязанностей, что привело к смерти по неосторожности.

Причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей (ч. 2 ст. 118 УК РФ). До 1997 г. данная норма не существовала в уголовном законе. Повышение ответственности в этих случаях связано с тем, что медицинский работник, использующий свои профессиональные обязанности, должен соблюдать наряду с общими, и специальные правила безопасности, обусловленные профессиональной деятельностью.

Под ненадлежащим исполнением лицом своих профессиональных обязанностей в данном случае следует понимать совершение деяний, не отвечающих полностью или частично требованиям нормативных правовых актов (законам, постановлениям, приказам, инструкциям и так далее), в результате чего причиняется тяжкий вред здоровью человека. По делам данной категории должно быть установлено, какие именно профессиональные обя-

91

занности нарушил виновный, осуществляющий функции в соответствии с данной профессией.

Г., работая врачом-стоматологом в г. Н., при введении 10%-ного лидокаина для обезболивания 5-летней Насте С., не проверив процентное содержание препарата, в 20 раз превысила его дозировку, после чего у С-вой развился коллапс, и она была доставлена в реанимационное отделение А-кой ГЦБ с диагнозом: острая передозировка лидокаина, гипоксический отек мозга, гипоксическая кома 2-3 степени. В реанимационном отделении девочка находилась двое суток, затем 20 дней в неврологическом отделении, после чего поставлена на учет к невропатологу, сохранились частые головные боли. Тем самым были нарушены п.п. 2, 8 инструкции врача-стоматолога Н- кой стоматологической поликлиники, разработанной на основании «Типовых должностных инструкций медицинского персонала амбулаторно-поликлинических учреждений», утвержденных Минздравом СССР 06.01.1982 г. Согласно заключению комиссионной СМЭ, повреждения относятся к тяжким по признаку опасности для жизни. Любопытны в отношении квалификации действий оперирующих двух врачей материалы проверки № 213 пр-06. Р. была госпитализирована 25.04.2002 г. в отделение челюстно-лицевой хирургии ГКБ № 6 г. Красноярска с диагнозом «перфорация дна верхнечелюстной пазухи 92 корнем пятого зуба», где ей проведена операция синусо- томия и пластика соустья, в процессе которой использовалась марлевая турунда длиной 20 см, которая была по небрежности оставлена. Длительное (в течение четырех лет) нахождение инородного тела в пазухе привело к развитию хронического воспаления (гайморита), сопровождавшегося сильным нагноением, болью, деформацией лица, длительными физическими и нравственными страданиями. 4.05.2006 г. в НИИ медицинских проблем Севера СО РАМН в процессе оперативного вмешательства данная турунда была обнаружена и извлечена. Комиссия экспертов пришла к выводу о причинении потерпевшей вреда здоровью средней тяжести по признаку отсутствия опасности для жизни. Подчеркнем, что на момент правонарушения существовала старая редакция ст. 118 УК РФ, охватывающая действия по неосторожному причинению вреда здоровью средней тяжести в результате дефективной МП, а на момент обнаружения признаков преступления указанные действия были декриминали- зированы. Поэтому в соответствии со ст. 10 УК РФ в данном случае действует правило об обратной силе уголовного закона, устраняющего преступность деяния 25.

По уголовному делу № 226/5505 - 04 установлено, что 24.06.2004 г. Е. заступила на смену в родильное отделение МУ «Родильный дом» г. Березники. В 13 часов 20 минут из отделения патологии в родильное отделение поступила Ш. с диагнозами: гипоплазия плаценты, преждевременное созревание плаценты, пуповина с обеих сторон вокруг шеи плода, 4 степень сужения таза, при которой родо- разрешение через естественные родовые пути невозможно. Е., действуя по преступному легкомыслию, осознавая, что имеются исключительные показания к проведению родов путем кесарева сечения и предвидя наступление родовой травмы ребенка при проведении родов естественным путем, самонадеянно избрала неправильный метод родоразрешения, назначив родоусиление в виде введения медицинских препаратов. В 22 часа 55 минут проявились признаки асфиксии плода в виде урежения его сердцебиения, затем после эпизиотомии родилась девочка с дистоцией плечиков, тяжелым травматическим повреждением центральной системы, судорожным синдромом, задержкой психомоторного развития, родовой травмой шейного отдела позвоночника, пневмонией, ишемическим поражением сетчатки и начавшейся атрофией диска зрительного нерва. Причинение тяжкого вреда здоровью новорожденной находится в непосредственной причинной связи с действиями врача акушера- гинеколога Ш. Однако судьей было вынесено постановление о прекращении уголовного дела в связи с истечением 94 срока давности уголовного преследования (два года после совершения преступления небольшой тяжести).

Неоказание помощи больному без уважительных причин лицом, обязанным ее оказывать в соответствии с законом или со специальным правилом, если это повлекло по неосторожности -

причинение средней тяжести вреда здоровью больного (ч. 1 ст. 124 УК РФ), -

смерть больного либо причинение тяжкого вреда его здоровью (ч. 2 ст. 124 УК РФ).

В ст. 38 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан указано, что первичная МП является основным, доступным и бесплатным для каждого гражданина видом медицинского обслуживании. Согласно ст. 39, при состояниях, требующих срочного медицинского вмешательства (при несчастных случаях, травмах, отравлениях и т.д.), скорая МП осуществляется безотлагательно лечебно-профилактическими учреждениями независимо от территориальной, ведомственной подчиненности и формы собственности, а также лицами, обязанными ее оказывать в виде первой МП.

Эта статья предусматривает ответственность не только врачей, но и других медицинских работников (медсестра, фельдшер, акушерка, провизор и т.д.). Неоказание МП может иметь место только в форме бездейс-

95

твия, которое заключается в невыполнении действий, необходимых в данной ситуации для спасения жизни, облегчения страданий потерпевшего или его лечения (отказ выехать к больному, неоказание первой помощи раненому, отказ от принятия в лечебное учреждение больного, находящегося в опасном для жизни состоянии, отказ от обследования больного, а также сокрытие своей профессии).

Уважительными причинами, извиняющими пассивное поведение лица, обязанного оказать помощь больному, являются: форс-мажорные обстоятельства или непреодолимая сила, перечень которых неоднозначен. Обычно называют стихийные бедствия, природные катаклизмы, объявление чрезвычайного положения, комендантского часа и т.п.; состояние крайней необходимости (например, коллизия профессиональных обязанностей врача, которому одновременно оказать помощь разным пациентам); болезненное или переутомленное состояние самого медицинского работника, препятствующее выполнению профессиональных функций; отсутствие необходимых медицинских приборов, инструментов, препаратов, лекарств; физическое или психическое принуждение, исполнение приказа или распоряжения и.т.п.

Нельзя рассматривать в качестве уважительных причин неоказание помощи больному в нерабочее вре- 96 мя, в отпуске, его отказ от предоставленных ему транспортных средств, ссылки на отсутствие необходимых медицинских знаний, некомпетентность.

Вечером 24 мая 1999 г. 9-летний Виталий С. надел рукавицы и, включив электрическую соломорезку, начал срезать крапиву для коровы. Неожиданно рукавицу затянуло внутрь соломорезки, левая рука по локоть оказалась ампутирована, началось кровотечение. Односельчане, соседи действовали быстро и слаженно, помогая родителям доставить ребенка на автомобиле в П-кую районную больницу, расположенную в 10 км от села. Согласно записи в книге регистрации приемного покоя, Виталия С. доставили в 20 часов 10 минут. Дежурный хирург К. осмотрел рану, ввел новокаин и наложил жгут. При этом шприц и новокаин отец мальчика был вынужден приобретать самостоятельно в ближайшей аптеке.

Кровотечение не прекращалось. Завотделением хирургии Ч., осмотрев пострадавшего, заменил жгут марлевой повязкой, но полностью остановить кровотечение не удалось. Позднее, во время слушания в суде дежурившая в тот день медсестра Т. утверждала, что она приготовила операционную, но хирурги предложили родителям отвезти ребенка в К-кую ЦРБ, которая, по их мнению, была лучше оборудована. Свои действия они мотивировали требованиями п.4 приказа главврача П-кой больницы от

97

15 ноября 1994 г., предписывающем госпитализировать детей в возрасте до 14 лет с тяжелыми заболеваниями в К-кую ЦРБ. Однако в п. 5 того же документа указано, что в экстремальной ситуации следует провести консультацию с районным специалистом и по его рекомендациям принимать окончательное решение.

Данное требование не было выполнено. При этом оказалось, что ни машины «скорой помощи», ни бензина нет, и транспорт нужно искать самим родственникам пострадавшего. Оперативно решив и этот вопрос и готовые к отъезду, родители с пострадавшим ребенком еще почти 20 минут ожидали, пока соберется реаниматолог Д., которому было поручено сопровождать больного.

Согласно судебной оценке «врачи рану ребенку не промыли, кровотечение не остановили, кровяное давление не измерили, меры по переливанию и восстановлению потерянной мальчиком крови не приняли». В своих показаниях медсестра Т. также пояснила, что еще в П-кой больнице состояние ребенка резко ухудшалось: рефлексы и реакция начали притупляться, замедлилась речь, и врачи не могли этого не заметить.

Во время транспортировки кровотечение усиливалось, но анестезиолог не принял никаких мер, хотя медсестра дала в дорогу перевязочный материал и некоторые медикаменты. Во время судебного разбирательства 98 врач объяснил свое поведение тем, что в автомобиле не было соответствующих условий и аппаратуры для оказания помощи.

Хирурги К-кой ЦРБ, осмотрев пациента и, убедившись, что он находится в критическом состоянии, решили немедленно оперировать. Но через 10 минут после операции ребенок умер.

По заключению комиссионной судебно-медицинской экспертизы № 229, «МП была оказана неквалифицированно и не в полном объеме. В условиях хирургического стационара П-кой больницы врачи обязаны были принять все меры для полной остановки кровотечения на ампутированной конечности (перевязать крупные сосуды или наложить на них зажимы) и немедленно начать мероприятия по восполнению потерянной ребенком крови (переливание крови, кровезаменителей, плазмы), что не было сделано. Это привело к рецидиву кровотечения во время транспортировки ребенка в ЦРБ, ухудшению его состояния вследствие развития тяжелого геморрагического шока».

Подсудимые были осуждены к двум годам лишения свободы, но, в соответствии с Законом «Об амнистии», были освобождены и вернулись работать в больницу.

Другой пример неоказания помощи больному, приведшее к смерти. 24 апреля 2002 г. в терапевтическом

99

отделении Т-кой ЦРБ Красноярского края во время приема пищи пациент М. проглотил инородное тело (куриную кость), которая застряла в пищеводе26. Несмотря на обращение к медперсоналу своевременная помощь оказана не была. Лишь 26 апреля сделаны рентгеновские снимки, эндоскопия, был установлен диагноз: абсцесс пищевода в шейном отделе, когда состояние настолько ухудшилось, что наступила полная непроходимость пищевода. Пациент после консилиума был скорой помощью доставлен сначала межрайонную больницу в г. К., там помощь оказать также не смогли, 27 апреля доставили в К. краевую больницу. После проведения хирургической операции (диагноз: две перфорации пищевода, глубокая флегмона шеи, гнойный медиастит) пациент скончался в отделении гнойной хирургии.

В ходе расследования также установлено, что лечащий врач Ф., несмотря на ежедневные жалобы больного на боль в горле из-за застрявшей кости, писал в карте, что жалоб нет, состояние удовлетворительное. Пациент ходил на осмотр к ЛОР-врачу с амбулаторной, а не со стационарной картой, в которую ЛОР-врачом была записана рекомендация провести рентгеновское исследование. Об этой записи стало известно только в ходе следствия. Обвиняемый Ф. пояснил, что пациент от- казывался от эзофагоскопии в период с 22 по 26 апреля, однако в дневниковых записях письменных отказов не зарегистрировано.

По уголовному делу № 1027 установлено, что Т. не оказала помощь больному при следующих обстоятельствах. В соответствии со стандартами Пермской области «Объекты оказания скорой медицинской помощи населению Пермской области», утвержденной приказом УЗН по Пермской области № 446 от 25.11.2003 г. Т. в случаях утопления обязана: при прибытии на место вызова выяснить обстоятельства происшедшего, проверить наличие пульса на крупных сосудах шеи, сердцебиение, давление, реакцию зрачков на свет с целью диагностирования состояния больного, восстановить проходимость верхних дыхательных путей, сделать искусственное дыхание методом «изо рта в рот», непрямой массаж сердца, ввести необходимые лекарственные препараты с целью проведения реанимационных мероприятий, произвести экстренную госпитализацию с общественного места в ближайший стационар, при этом в пути проводить реанимационные мероприятия или вызвать специальную бригаду, двигаясь ей на встречу, при этом в пути проводить реанимационные мероприятия.

22.07.2005 г. около 16 часов, малолетняя Даша Саф- ронова во время купания в реке Сырка утонула в воде,

101 присутствующими гражданами была извлечена из воды, начаты реанимационные мероприятия и вызвана скорая медицинская помощь п. Новоильинский Нытвен- ского р-на. В результате проводимых мероприятий девочка стала подавать признаки жизни: появилась пульсация в артериях и венах, прослушивалось сердцебиение, легкие отторгали воду. Подойдя к пострадавшей, прибывшая фельдшер выездной бригады скорой МП Т., допуская, что девочка жива, без уважительных причин реанимационные мероприятия не провела, ограничившись инъкцией. Видя бездействие Т., присутствующие граждане, не обладающие специальными познаниями в области медицины и навыками по проведению реанимационных мероприятий, продолжили оказание неквалифицированной МП. Через непродолжительное время реанимационные мероприятия были прекращены. Пострадавшая была перенесена на носилках в автомобиль скорой помощи и доставлена к зданию Новоильинского поселкового участка милиции. В дороге Т. реанимационные мероприятия не проводила. По прибытии Т. сотрудники Уральского поселкового отделения милиции ОВД Нытвенского р-на о ее противоправном поведении сообщили главному врачу М. Последняя немедленно прибыла к зданию милиции, стала производить реанимационные мероприятия, о необходимости проведения 102 реанимационных мероприятий сообщила в отделение реанимации, после чего направила С. в сопровождении Т. в Нытвенскую ЦРБ. В пути Т. реанимационные мероприятия не производила, медицинскую помощь не оказывала. По прибытию в указанную ЦРБ проведены интенсивные реанимационные мероприятия и констатирована биологическая смерть.

По данному уголовному делу мировым судьей был вынесен оправдательный приговор. В суде апелляционной инстанции оправдательный приговор отменен, вынесен обвинительный приговор. В кассационной инстанции обвинительный приговор отменен в связи с недоказанностью наличия причинно-следственной связи между бездействием медицинского работника и смертью девочки. В судебном заседании была проведена дополнительная комиссионная СМЭ, однако в связи с противоречивостью ее выводов, по ходатайству обвинения назначена повторная СМЭ, проведение которой поручено Российскому центру СМЭ министерства здравоохранения РФ. Уголовное дело в настоящее время находится в суде апелляционной инстанции.

Заражение другого лица ВИЧ- инфекцией вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей (ч. 4 ст. 122 УК РФ). Прежний уголовный кодекс не содержал такого состава преступления.

Субъектом данного преступления могут быть врачи, медицинские сестры, которые могут заразить ВИЧ-инфекцией больного в результате несоблюдения правил предосторожности. Практике известны случаи заражения ВИЧ-инфекцией в результате несоблюдения медперсоналом правил подготовки медицинских приборов и оборудования к повторному использованию (некачественная стерилизация скальпелей, катетеров и пр.), повторного использования одноразовых шприцев, нарушения правил переливания крови и т.д. Должностные лица медицинских учреждений, не обеспечившие соблюдение указанных правил, если это повлекло заражение ВИЧ- инфекцией, несут ответственность за халатность (ч. 2 ст. 293 УК РФ).

Халатность (ч. 2 ст. 293 УК РФ). Это неисполнение или ненадлежащее исполнение должностным лицом своих обязанностей вследствие недобросовестного или небрежного отношения к службе, если это повлекло причинение по неосторожности тяжкого вреда здоровью или смерть человека.

Неисполнение должностным лицом своих обязанностей означает его бездействие, характеризующиеся непринятием мер по службе, несовершением конкретных действий, входящих в круг полномочий указанного лица. Под ненадлежащим исполнением обязанностей следует 104 понимать совершение должностным лицом действий не в полном объеме либо вопреки установленному порядку или правилам.

Халатность предполагает в обязательном порядке, что исполнение соответствующих обязанностей входило в круг правомочий должностного лица учреждения здравоохранения, закрепленных в конкретном законе либо ином нормативном правовом акте, а также в соответствующих должностных инструкциях, приказах, распоряжениях и так далее. Отсутствие надлежаще оформленного правового акта о круге обязанностей должностного лица исключает ответственность за халатность. Кроме того, для вменения лицу указанных в статье 293 УК РФ последствий необходимо установление причинной связи между его ненадлежащим действием (бездействием) и последствиями.

Халатность является преступлением только тогда, когда в результате ненадлежащего выполнения обязанностей причиняется существенный вред. Последствием халатности могут быть тяжкие последствия или смерть. Так, отказ главного врача больницы госпитализировать больного, который вследствие неоказания медицинской помощи умирает, следует квалифицировать как халатность (ч. 2 ст. 293 УК РФ).

Субъективная сторона халатности характеризуется неосторожной виной. Если отношения должностного лица к неисполнению или ненадлежащему исполнению своих обязанностей характеризуется недобросовестностью, то в этом случае отношение указанного лица к последствиям деяния выражается в форме легкомыслия. Если же отношение должностного лица к неисполнению или ненадлежащему исполнению своих обязанностей характеризуется небрежностью, то отношение его к последствиям преступления может выражаться только в форме небрежности. Как в одном, так и в другом случае речь идет о неосторожной вине должностного лица.

Действия, выполняемые как профессиональные функции, хотя бы и приводящие к тяжкому вреду здоровью или смерти пациента, не могут оцениваться как халатность. В таких случаях содеянное может квалифицироваться только по статьям, предусматривающим преступления против жизни и здоровья.

На практике существует проблема разграничения данного состава с преступлениями, предусмотренными ст.ст. 124, 118 УК РФ. В значительном количестве изученных уголовных дел в ходе предварительного следствия действия врачей-клиницистов, не являющихся должностными лицами, связанные с упущениями в лечении, неправильной диагностике, квалифицировались как халатность.

20.03.2003 г. в прокуратуру Каргасокского р-на Томской области поступило заявление от гр. К. о том, что 106 врачи родильного отделения ненадлежаще исполнили свои обязанности, в результате чего его жена К. родила мертвого ребенка. Роды принимала сначала дежурный врач-гинеколог Т., допустившая передозировку стимулирующих препаратов, а со второго периода родов и заведующая Б., которая ранее, будучи лечащим врачом К., неправильно составила план родов.

В выводах СМЭустановлены многочисленные дефекты МП: -

выбор метода родоразрешения был неадекватен фактической степени акушерского риска при наличии 1) анатомического сужения таза; 2) перенашивания беременности; 3) неэффективности терапии патологического подготовительного периода; -

допущена передозировка стимулирующими препаратами.

Итогом проверки данных материалов было вынесение постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием в действиях указанных лиц состава преступления, предусмотренного ст. 293 УК РФ.

В данном постановлении было указано: «Т. допустила ошибку в выборе способа родоразрешения, однако преступной халатности следствием не установлено». Данный случай демонстрирует пробел российского уголовного закона в части ответственности за неосторожные действия, вызвавшие гибель плода, поскольку в медицине начало жизни связывается с момента зачатия, с юридической точки зрения жизнь начинается с момента прерывания анатомической связи с матерью, причем вопрос о моменте начала жизни до конца не урегулирован. Поэтому квалификация при отсутствии специальной нормы происходит по общей норме, предусматривающей ответственность по ст. 293 УК РФ.

С учетом появления в основном составе причинения крупного ущерба27 возникают еще большие трудности с привлечением к уголовной ответственности за указанные выше действия, вызвавшие гибель плода.

Незаконное производство аборта (ст. 123 УК РФ). Производство аборта признается незаконным, если в нарушение установленных органами здравоохранения правил искусственно прерывается беременность, хотя и с согласия женщины. Согласие женщины на производство этой операции является обязательным признаком данного преступления. В противном случае виновные при наличии оснований должны нести ответственность за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью.

Незаконным признается аборт, произведенный не просто лицом без высшего медицинского образования, а лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля. Иными словами, субъектом преступления может быть врач, специальность которого не дает ему права производить подобные операции (терапевт, стоматолог и пр.), если при этом не было состояния крайней необходимости (например, при срочном производстве аборта по медицинским показаниям на борту морского судна, находящегося в автономном плавании, и т.п.). Субъектом преступления могут быть также акушерки, сестры и иные лица, имеющие среднее медицинское образование, а также лица, которые не имеют никакой медицинской подготовки.

Производство аборта допускается только в медицинских лечебных учреждениях. Если же такая операция совершается на дому, в служебных или иных помещениях, а не в помещениях, предназначенных для производства операции искусственного прерывания беременности, то такие действия также уголовно наказуемы.

Способ прерывания беременности не имеет значения для решения вопроса об отнесении производства аборта к противоправному, он лишь учитывается при определении степени опасности содеянного. Уголовная ответственность наступает независимо от того, произведен ли аборт при наличии или отсутствии медицинских показаний, в санитарной или антисанитарной обстановке, за вознаграждение или бескорыстно.

В части 3 данной статьи предусмотрена ответственность за наиболее опасный вид незаконного аборта, если

109 действия виновного повлекли по неосторожности смерть потерпевшей либо причинение тяжкого вреда ее здоровью. Понятие тяжкого вреда включает, в частности, утрату способности к оплодотворению и деторождению, инвалидность, неизлечимую болезнь и др.

Ст. 36 ОЗоОЗГ уточняет ряд положений, касающихся законного производства аборта. Аборт может быть проведен только в учреждениях, имеющих лицензию на этот вид медицинской деятельности, врачами, имеющими специальную подготовку, т.е. акушерами или гинекологами, либо врачами, прошедшими соответствующую специализацию. Право самостоятельно решать вопрос о материнстве принадлежит исключительно женщине. Искусственное прерывание беременности проводится по желанию женщины при сроке до 12 недель, а по социальным показаниям — до 22 недель. При наличии медицинских показаний и согласия женщины аборт производится независимо от срока беременности. Перечень медицинских показаний определяется Министерством здравоохранения РФ (Приказ Минздрава от 28 декабря 1993 г. № 302 «Об утверждении перечня медицинских показаний для искусственного прерывания беременности»), а социальных — Правительством РФ.

Согласно Постановлению Правительства РФ от 11 августа 2003 г. N485 «О перечне социальных показаний 110 для искусственного прерывания беременности» и ст. 36 Основ к числу социальных показаний относятся: 1)

наличие решения суда о лишении или об ограничении родительских прав; 2)

беременность в результате изнасилования; 3)

пребывание женщины в местах лишения свободы; 4)

наличие инвалидности I - II группы у мужа или смерть мужа во время беременности.

При наличии косвенного умысла в отношении смерти потерпевшей виновный, производящий аборт, должен нести ответственность по п. «г» ч. 2. ст. 105 УК РФ, т.е. за убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности. Например, если врач произвел аборт в антисанитарных условиях или в обстановке, не гарантирующей ликвидации тяжких последствий.

Незаконное помещение в психиатрический стационар (ст. 128 УК РФ). Объективная сторона данного преступления состоит в активных действиях по принудительному либо обманному помещению в психиатрическую больницу для специального психиатрического лечения заведомо здорового или психически больного, однако на момент помещения не нуждающегося в этом человека. Конкретный порядок госпитализации граждан в психиатрическую лечебницу определен законом РФ от 2 июля 1992 г. «О психиатрической помощи и га- рантиях прав граждан при ее оказании»43. Ст. 4 Закона устанавливает, что психиатрическая помощь оказывается при добровольном обращении лица или с его согласия. Статья 11 Закона предписывает, что лечение лица, страдающего психическим расстройством, проводится после получения его письменного согласия. Лечение может проводиться без согласия лица, страдающего психическим расстройством, или без согласия его законного представителя только при применении принудительных мер медицинского характера по основаниям, предусмотренным Уголовным кодексом РФ, а также при недобровольной госпитализации.

Противоправным и уголовно наказуемым является помещение любого физического лица в психиатрическую больницу при отсутствии указанных в этом законе оснований и без его согласия, а также, если согласие госпитализируемого или его законных представителей было получено с помощью обмана, шантажа, угроз и т.п. Состав данного преступления в действиях медицинского работника образует не только само осуществление недобровольной госпитализации, но и ее незаконное продление, безосновательный отказ в выписке лица, поступившего в стационар добровольно и др.

Субъектом может быть врач-психиатр, который

единолично или в составе комиссии принял такое реше- 43 В редакции Федеральных законов от 21.07.1998 № 117-ФЗ, от 25.07.2002 № 116-ФЗ, от 10.01.2003 № 15-ФЗ. 112

ние. Если такое решение было принято главным врачом, его заместителем, заведующим отделением либо вышестоящим должностным лицом, то их действия подлежат квалификации по ч.2 ст. 128 УК РФ.

Вместе с тем нарушение формального порядка помещения в больницу при наличии медицинских показаний к госпитализации не влечет уголовной ответственности.

10.05.2006 в РУВД Центрального р-на г. Челябинска поступило заявление от З. о незаконном помещении ее в психиатрический стационар с диагнозом органическое расстройство, галлюцинаторно-параноидный синдром в целях завладения ее квартирой. По данному факту проверка длилась 8 дней, в ходе которой был проведен опрос одной соседки. Никто из медицинских работников не опрошен, основания помещения в стационар не проверены. Вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Такое же решение было вынесено 07.06.2004 г. по материалам проверки коллективной жалобы, поступившей 28.11.2003 г. от 8-ми человек в прокуратуру Челябинской области о фальсификации амбулаторных карт Челябинской клинической специализированной психоневрологической больницы № 1 (ЧОКСПНБ-1), постановки на учет и незаконной госпитализации в 1987 г. Произведя проверку по данному факту, прокуратура Трактороза- водского р-на г. Челябинска пришла к выводу, что хотя формально в действиях врачей-психиатров усматриваются признаки преступления, но с момента события истек 10-летний срок давности привлечения к уголовной ответственности.

Незаконное занятие частной медицинской практикой или частной фармацевтической деятельностью (ст. 235 УК РФ). Под медицинской практикой понимается деятельность по диагностированию состояния здоровья, оказанию больным лечебных услуг, наблюдению и уходу за ними. Она может осуществляться как амбулаторно, так и в стационарных условиях28.

Фармацевтическая деятельность заключается в изготовлении и производстве лекарственных форм, их отпуске населению и лечебным учреждениям, изысканием и хранением лекарственных средств.

Основы законодательства РФ об охране здоровья граждан устанавливают, что право заниматься медицинской и фармацевтической деятельностью имеют лица, получившие высшее и среднее медицинское и фармацевтическое образование в России, имеющие диплом и специальное звание, а также сертификат специалиста и лицензию на осуществление медицинской и фармацевтической деятельности (ст. 54 Основ).

В ст. 56 Основ говорится, что частной медицинской практикой имеют право заниматься лица, получившие диплом о высшем или среднемедицинском образовании, сертификат специалиста и лицензию на медицинскую деятельность. Статья 57 Основ предусматривает право на занятие народной медициной (целительством), что также относится к медицинской практике граждан России, получивших диплом целителя (его выдает Минздрав или орган управления здравоохранением соответствующего субъекта РФ).

По смыслу ст. 235 УК РФ незаконным будет не только занятие частной практикой либо фармацевтической деятельностью без получения лицензии, но и продолжение такой деятельности после окончания срока выданной лицензии либо изменение вида деятельности по сравнению с указанным в лицензии без изменения самой лицензии. Ответственность за данное преступление наступает в случае причинения вреда здоровью хотя бы одному человеку. При этом вред может быть любой тяжести, вызванный проведенными медицинскими мероприятиями или принятием лекарственных препаратов.

Общественная опасность данного преступления состоит в том, что его совершение сопряжено с нарушением права человека на квалифицированную МП,

115

созданием угрозы гибели людей либо ухудшением состояния их здоровья.

Объективная сторона преступления характеризуется занятием частной медицинской практикой или частной фармацевтической деятельностью лицом, не имеющим лицензии на избранный вид деятельности, если это повлекло по неосторожности причинение вреда здоровью человека.

Субъективная сторона преступления характеризуется неосторожной виной по отношению к вредным последствиям, хотя само по себе незаконное занятие частной медицинской практикой или частной фармацевтической деятельностью осуществляется сознательно. Нарушение санитарно-эпидемиологических правил (ст. 236 УК РФ). Объективная сторона преступления выражается как в активных действиях (например, использование при вакцинации медицинских иммунобиологических препаратов, не прошедших сертификацию), так и в бездействии (непроведение ограничительных мероприятий на основании предписаний главных государственных санитарных врачей; уклонение от изоляции и госпитализации инфекционных больных и т.д.), повлекших общественно опасные последствия в виде массового заболевания или отравления людей (ч.1) либо смерти человека (ч.2). Ст.11 Основ в обобщенно указыва- 116 ет меры по обеспечению санитарно-эпидемиологического благополучия населения (соблюдение гигиенических и противоэпидемических мероприятий, соблюдением санитарных правил, норм и гигиенических нормативов, системой государственного санитарно-эпидемиологического надзора, а также комплексом других организационных, правовых и экономических мер), дальнейшая конкретизация предусмотрена Законом от 30 марта 1999 г. № 52-ФЗ «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения». В соответствии с данным Законом под санитарно-эпидемиологическим благополучием понимается состояние здоровья населения, среды обитания человека, при котором отсутствует вредное воздействие факторов среды обитания на человека, и обеспечиваются благоприятные условия его жизнедеятельности.

Санитарные правила, нормы, гигиенические нормативы - это нормативные акты, устанавливающие критерии безопасности и (или) безвредности для человека факторов среды его обитания и требования к обеспечению благоприятных условий его жизнедеятельности.

Субъективная сторона преступления характеризуется неосторожной виной в виде легкомыслия или небрежности по отношению к указанным в законе последствиям. Нарушение же санитарно-эпидемиологических правил может быть как осознанным, так и неосознанным. Субъект преступления - лицо, обязанное соблюдать правила, установленные для борьбы с распространением массовых заболеваний или отравлением людей (в качестве таковых наряду с работниками и должностными лицами медицинских учреждений, Роспотребнадзора могут выступать и другие лица, например, работники предприятий общественного питания и др.).

В Ростовской области было несколько вспышек внутрибольничной инфекции в отделениях новорожденных, которые приводили к болезни и даже смерти детей. Были установлены факты грубого нарушения санитарно-эпидемиологического режима на всех этапах работы медперсонала, а также недостатки, связанные с невыполнением капитального и текущего ремонта, который в значительной степени зависел не от администрации больницы, а от наличия горячей воды.

К числу рассматриваемой группы преступлений относится и новый состав преступления, предусмотренный ст. 120 УК РФ, - принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации. Под трансплантацией в медицине понимается пересадка органов и (или) тканей органа того же вида. Как метод лечения она представляет собой двуединую операцию, при которой жизнь или здоровье больного - реципиента спасается за счет причинения вреда здоровому человеку - донору. 118

В настоящее время трансплантация признается в России одним из эффективных средств спасения жизни и восстановления здоровья человека. Количество людей, нуждающихся в пересадке органов, непрерывно возрастает. «Развитие медицины направлено на то, чтобы новые ее достижения стали обычным методом ее лечения, широко применяемым на практике»45. Помогая выживанию человека, трансплантология, безусловно, содержит в себе гуманистическое начало. Академик В. Шумаков, директор Института трансплантологии и искусственных органов, сделавший более 100 пересадок сердца и 150 пересадок почек, сетует на нехватку донорского материала и косность мышления россиян по отношению к проблеме трансплантологии в отличие от зарубежных стран46. Но внедрение достижений трансплантологичес- кой мысли в клиническую практику требует соблюдения определенных правовых условий в целях предотвращения неконтролируемого применения достижений медицинской науки, то есть специального правового регулирования условий и порядка изъятия в лечебных целях ex mortuo и ex vivi человеческих трансплантатов, охраны жизни и здоровья реципиентов и живых доноров. Еще в

далеком сентябре 1937 г. СНК СССР принял постановле- 45

Сахаров А.Д. Тревога и надежда. М.: Интер-версо, 1991. С. 45. 46

«Пусть хотя бы часть моего мальчика будет жить в другом человеке» - так заявила жительница США, мать погибшего ребенка // ОРТ, программа «Независимое расследование» от 5 ноября 2001 г.

119

ние, разрешавшее забирать человеческие органы у умерших людей. Как свидетельствуют публикации в российской прессе, первыми специальными донорами в бывшем Союзе были узники ГУЛАГа.

Цель использования органов и тканей потерпевшего - абсолютно новое, ранее неизвестное российскому уголовному законодательству обстоятельство, повышающее ответственность за убийство. Включение в часть 2 ст. 105 УК РФ этого признака обусловлено возможностью использования в преступных целях прогрессивных достижений медицины. Повышенная общественная опасность убийств такого рода обусловлена изощренным, трудно раскрываемым способом, подрывающим доверие к лечебным учреждениям и трансплантологи- ческой деятельности. Официальные расследования также не подтвердили фактов убийств в целях трансплантации в России29, в то время как, по неофициальным данным МВД РФ, в различных регионах страны существуют подпольные клиники, производящие незаконные изъятия и пересадки органов и тканей человека. Нами получены по специальному запросу из ГИЦ МВД РФ статистические данные по данному пункту ч. 2 ст. 105 УК РФ за период 19982006 гг. по всем регионам РФ с нулевыми показателями. Между тем СМИ повествуют о массовых захоронениях в районах национальных конфликтов, где обнаружены прооперированные люди, у которых отсутствуют органы, имеющие критическое значение для жизни человека, об обнаруженных трупах детей с профессионально вырезанными у них органами и тканями48. Достаточно подробно излагались некоторые сведения в прессе, романах, специальных фильмах49. Однако анализа этих фактов ни Генеральная прокуратура, ни МВД РФ не проводили. Широкую известность получили факты поставки для нужд трансплантологии мертворожденных детей из Украины в ФРГ, Италию, Швейцарию, США и Канаду, международное расследование по которым ведут Интерпол и сотрудники Генеральной прокуратуры Украины. Многочисленные факты, свидетельствующие о пересадках в Европе детских органов, доставленных из Латинской Америки, приводились в докладе комиссии Европейского Парламента в июле 1997 года. Трансплантаты 48

Жаворонков Г. Смерть назначена на завтра // Понедельник (пресс-обозрение).1994. - № 46. 49

Продал глаз - купил «Мерседес»» // Караван. - 1998. - 20 февраля. -

С. 58 (о продаже органов безработными); Фоменко О. «Запчасти» человека: преступления и наказания // Фемида. - 1999. - №3. -С. 52-55; Рожыцин Ю. Проклятие Вавилона: Роман / Простор. - 1998. -

№ 4,5,6,7; «Моя почка. Что хочу, то и делаю» // Караван. - 1998. -

30 января (о нелегальном бизнесе в Эстонии); Листьев В. Бизнес на трупах // Караван. - 1998. - 28 августа. - С.8. нередко поставляются через посредников, через промежуточные пункты, причем зачастую меняются хозяева и направления, что дает дополнительные возможности для нелегальных поставок. Только из Бразилии через Мальту в Италию ежегодно отправляется 5-6 тысяч комплектов органов.30 В свете сказанного представляется, что уголовно-правовая доктрина должна быть готова к адекватной интерпретации возможного роста преступных проявлений в сфере трансплантологии, а криминалистика - к разработке видовой и частных методик по расследованию таких преступлений.

В законодательстве многих стран вопросы трансплантации детально регламентированы в зависимости от вида смерти донора. Так, во Франции запрещается использовать трупы самоубийц и жертв преступлений, но разрешается брать трупы погибших от автоаварий. В Бразилии для пересадки запрещено пользоваться органами человека, который стал жертвой преступления или автокатастрофы. В Италии разрешается производить пересадку органов любого умершего лица, за исключением случаев, когда это лицо при жизни выразило свое несогласие.

В России правовое регулирование условий трансплантологии осуществляется Основами законодатель- ства РФ «Об охране здоровья граждан», Законами «О трансплантации органов и (или) тканей человека» от 22 декабря 1992 г., «О донорстве крови и ее компонентов» от 9 июня 1993 г., «О погребении и похоронном деле» от 12 января 1996 г., Инструкцией о констатации смерти человека на основании диагноза смерти мозга от 20 декабря 2001 г. и иными нормативными актами Министерства здравоохранения и социального развития».

Статья 1 Закона «О трансплантации...» предусматривает, что трансплантация органов и (или) тканей от живого донора или трупа применяется только в случае, если другие медицинские средства не могут гарантировать сохранение жизни больного (реципиента) либо восстановление его здоровья; изъятие органов и (или) тканей у живого донора допустимо только в случае, если его здоровью по заключению консилиума врачей-специалистов не будет причинен значительный вред и может иметь место исключительно с согласия живого донора; органы и (или) ткани человека не могут быть предметом купли-продажи; купля-продажа таких органов и (или) тканей, а также реклама этих действий влекут уголовную ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации.

Упомянутый закон не лишен недостатков. Он был принят без широкого обсуждения, должной гласности, без консультаций со специалистами ВОЗ. Законодатель

123 не в должной мере признал донорство государственно- значимой деятельностью. Закон исходит из презумпции согласия человека на изъятие органов (тканей) после его смерти, диссонируя с положениями закона «О погребении и похоронном деле», касающимися анатомического дара. Было бы правильнее, на наш взгляд, исходить из презумпции его несогласия.

Возможность при соблюдении определенных условий изъятия органов и (или) тканей человека для трансплантации, равно как и запрет принуждения к их изъятию закреплены также статьей 47 Основ31.

В соответствии с законом «О трансплантации органов и (или) тканей человека, под органами или тканями человека следует понимать: сердце, легкие, почки, печень, костный мозг и другие органы и ткани, перечень которых устанавливается Министерством здравоохранения и социального развития РФ и Академией медицинских наук России.

Данный закон не распространяется на органы, их части и ткани, имеющие отношение к процессу воспроизводства человека, включающие в себя репродуктивные ткани (яйцеклетку, сперму, яичники, яички и эмбрионы), а также на кровь и ее компоненты. Из этого можно было бы сделать вывод, что осуществление принуждения к изъятию орга- нов и (или) тканей человека, пересадка которых не регламентируется названным Законом, не является предметом преступления, предусмотренного ст. 120 УК РФ.

Однако, по мнению Ю.И. Скуратова, В.М. Лебедева, А.Н. Красикова, это будет неправильно. Аргументируют свое утверждение они тем, что: во-первых, Уголовный закон не конкретизирует, к изъятию каких органов и (или) тканей принуждается потерпевший; во-вторых, донорство, трансплантирование регулируется не только Законом РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека», но и другими нормативными актами (например, Законом РФ от 01.06.1993 г. «О донорстве крови и ее компонентов»). Поэтому принуждение человека к согласию на изъятие любых органов и (или) тканей для трансплантации, как утверждают авторы, также образует состав данного преступления52. Согласимся в целом с данным подходом, уточнив, что из данного перечня следует исключить кровь, которая является средой, и поскольку ее нельзя отнести ни к органам, ни к тканям, действие закона «О трансплантации...» на нее не должно распространяться.

Изъятие биоматериала у трупа производится в отделениях судебно-медицинской экспертизы, в патологоа-

натомических бюро и отделениях лечебно-профилакти- 52 Комментарий к Уголовному кодексу РФ / Под ред. Ю.И. Скуратова и В.М. Лебедева. - М., 1998. - С. 274 ческих учреждений с согласия главврача соответствующего государственного медицинского учреждения32.

Дополнительно должно быть получено согласие на отчуждение анатомических сегментов от судебно-медицинского эксперта, об эксплантации необходимо уведомить прокурора. Вопрос о возможности изъятия биоматериалов разрешается судебно-медицинским экспертом после специального предварительного осмотра трупа на предмет осложнения эксплантацией судебно-медицинской диагностики (насильственных причин смерти, механических повреждений и т.д.), недопустимости обезображивания мертвого тела, наличия противопоказаний: инфекционных заболеваний (гепатит, пневмония и т.д.), острых и хронических воспалительных процессов (аппендицит, холецистит и т.д.), подозрений на отравление, в том числе этиловым алкоголем и т.д33.

Изъятие биоматериалов оформляется специальным актом, который подписывается производившим отчуждение анатомических сегментов хирургом, врачами, констатировавшими смерть лица, в том числе судебно- медицинским экспертом. Полученный донорский материал упаковывается в ампулы, банки и пакеты, к кото- рым прикрепляется паспорт с указанием номера серии по журналу регистрации доноров-трупов, полного названия трансплантата и даты заготовки. После использования биоматериала паспорт вклеивается в историю болезни реципиента.

Противозаконное изъятие органов или тканей человека предусмотрено российским уголовным законодательством в виде квалифицирующих признаков составов убийства (п. "м" ч. 2 ст. 105), причинения тяжкого вреда здоровью человека (п. "ж" ч. 2 ст. 111) и торговли людьми (п. "ж" ч. 2 ст. 127-1). При убийстве, предусмотренном п. "м" ч. 2 ст. 105 УК РФ, органы или ткани используются в основном для трансплантации и таким образом выступают в качестве предмета различных сделок, например купли-продажи. В соответствии с Законом РФ «Об охране здоровья граждан» органы и ткани человека не могут быть предметом купли-продажи и коммерческих сделок. В виде исключения законодательство допускает изъятие органов и тканей человека для трансплантации при соблюдении условий, предусмотренных Законом РФ от 22 декабря 1992 года «О трансплантации органов и (или) тканей человека». К таким условиям, в частности, относится наличие согласия как донора, так и реципиента, и если здоровью донора по заключению консилиума врачей-специалистов не будет причинен значительный вред.

Из Закона следует, что высокая степень общественной опасности умышленных преступлений в сфере трансплантологии объективно обусловлена тем, что они немыслимы без участия высококвалифицированных специалистов в области медицины и, в частности, хирургов. Такие преступления совершаются лишь в результате коллективных усилий «охотников за человеческим материалом» и медицинских работников. Закон не предусматривает вопросов ответственности общего и специального субъекта, участников организованных групп или преступных организаций.

Объективную сторону ст. 120 УК РФ составляет принуждение жертвы к изъятию ее органов или тканей путем насилия или угрозы его применения. Другие способы склонения потерпевшего к согласию на изъятие органов или тканей (уговоры, подкуп, обман, шантаж) не образуют состава данного преступления. Преступление следует считать оконченным, когда виновным путем насилия или угроз добился согласия потерпевшего на изъятие у него органов или тканей. Фактическое изъятие органов или тканей требует квалификации по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 120 УК РФ и п. «ж» ч.2 ст. 111 УК РФ, предусматривающей причинение умышленного вреда здоровью в целях использования органов и тканей потерпевшего. 128

Причинение тяжкого вреда здоровью в целях использования органов или тканей потерпевшего (п. «ж» ч. 2 ст. 111 УК РФ). Под вредом здоровью понимаются либо телесные повреждения (нарушение анатомической целостности органов и тканей или их физиологических функций), либо заболевания или патологические состояния, возникшие в результате воздействия различных факторов внешней среды (механических, физических, химических, биологических, психических).

Умышленно тяжкий вред здоровью с целью использования органов или тканей потерпевшего причиняется, прежде всего с тем, чтобы сломить сопротивление потерпевшего, препятствующего изъятию этих органов и тканей. Это деяние выражается также в принудительном изъятии у лица какого-либо внутреннего органа путем проведения хирургической операции. Субъектом этого преступления может быть и медицинский работник. Субъективная сторона преступления характеризуется умышленной виной. Умысел при этом может быть прямым и косвенным.

Убийство в целях использования органов или тканей потерпевшего (п. «м» ч. 2 ст. 105 УК РФ). Введение с 1997 г. этого квалифицирующего признака обосновывается развитием медицины и расширением возможностей пересадки органов и тканей одного человека другому.

Если при этом виновный преследует корыстные цели, то содеянное должно квалифицироваться также по п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

Субъектом данного преступления может быть любое лицо, включая медицинского работника. Однако вряд ли такое преступление может быть совершено без участия лица, обладающего познания в медицине.

Органы и ткани могут быть изъяты как путем насилия и лишения жизни потерпевшего, так и под различным благовидным предлогом (например, проведения «необходимой» для потерпевшего медицинской операции, которая может закончиться для него смертью). По мнению Ю.И. Скуратова, В.М. Лебедева, Э.Ф. Побегайло, рассматриваемое преступление может совершаться и в целях использования органов и тканей потерпевшего не только для трансплантации. Возможны и иные цели (например, при каннибализме, садизме, половом фетишизме, в промышленных целях и другое). Главное здесь, считают они то, что убийство совершается в целях использования органов и тканей потерпевшего, характер же их использования может быть различным34.

Полагаем, что отсутствие в правоприменительной практике уголовных дел по п. "м" ч. 2 ст. 105 УК РФ объ- ясняется чрезвычайной сложностью получения доказательств, необходимых для привлечения виновных к уголовной ответственности. В качестве примера можно привести пока негативный опыт расследования уголовного дела № 14008283, возбужденного 1.07.2004 г. районной прокуратурой г. К. по ч.2 ст.109 УК РФ. 30.10.2003 г. в 1 час 30 мин. после ДТП пострадавшая 23-летняя Э. доставлена автомашиной скорой МП в ГБСМП. В 4 час. 20 мин. сделаны снимки (задержка оказания МП), обнаружен перелом 7-го ребра, незначительный разрыв легкого и пневмоторакс справа. Аллергический анамнез вопреки правилам врачом-хирургом Р. не составлен, несмотря на настойчивые просьбы родителей пострадавшей, не проведены аллергические тесты. В перевязочном кабинете проведено два оперативные вмешательства (сначала лапорацентез - без необходимости, затем торакоцентез - для выведения воздуха из легких). Для анестезии использован лидокаин, на который у пострадавшей имелась аллергия. Произошла внезапная остановка сердца. Реанимационной бригады и средств реанимации в кабинете не было. Прибывшая реанимационная бригада не восстановила жизненно важные функции. Смерть констатирована фактически 30.10.2003г. около 5 час., в истории болезни - в 3 час. 10 мин. Врач Р. в спецсообщении в дежурную часть районного УВД указывает неверные сведения о времени смер- ти (в 1 час. 30 мин., хотя смерть наступила около 5 час.) и диагнозе пострадавшей от ДТП (ЗЧМТ, сотрясение головного мозга, закрытая травма тела), хотя фактически диагностированы только закрытая травма грудной клетки, перелом одного ребра, что соответствует причинению вреда здоровью средней тяжести.

В медицинских документах имелись многочисленные несоответствия временных показателей и нарушения инструкций, о чем было указано в выводах комиссии по проверке качества МП: 1) рентгенография - в 3.03, осмотр уролога - 4.00, констатирована смерть - 3.10; 2) отсутствует запись обоснования проведения операции, не оформлено информационное согласие; 3) не проведена аллергическая проба на лидокаин; 4) перед оперативным вмешательством не проведена промедикация; 5) неправильно указана концентрация лидокаина: 2% вместо 0,5 %, в протоколах операции по 4 мл 2%, а в посмертном эпикризе - по 10 мл 2%; 6) в рецензии на историю болезни - многочисленные исправления и несоответствия (временные, концентрации лидокаина), сомнения в достоверности сроков проведения лечебных мероприятий.

По утверждению отца погибшей, превышение дозировки лидокаина было сделано умышленно с целью убийства и незаконной трансплантации почки, о чем имелась оперативная информация. Однако данная версия в ходе 132 расследования не проверена. Настораживают и другие факты: дело возбуждено лишь спустя 9 месяцев после смерти пациентки, после многочисленных служебных проверок; при хорошо известных лицах, причастных к событию, дело приостановлено в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности.

Актуальность рассмотрения умышленных преступлений, совершаемых медицинскими работниками, возрастает в связи с встречающимися случаями производства незаконных экспериментов на людях. Ранее нами упоминался случай применения неразрешенного препарата «Артротек» роженицам, о чем не значилось в медицинской документации, что могло привести к рождению мертвого ребенка и смерти женщины. К сожалению, пробел уголовного закона не позволил следователям дать соответствующую правовую оценку данным действиям.

Широкий общественный резонанс вызвала история, опубликованная в газете «Известия». В конце 2006 года в Волгограде 112 детям возраста 1-2 лет под видом плановой вакцинации вводили незарегистрированный и неисследованный иммунобиологический препарат (МИБЛ), причинив вред здоровью детей. Подозреваемыми являются сотрудники частной фирмы НУЗ Отделенческой клинической больницы (ОКБ) на станции Волгоград-1» Ольга

133 Аликова (заместитель главного врача), Татьяна Слизова (заведующая педиатрическим отделением) и Светлана Алексеева (врач-педиатр), заказчик испытаний - бельгийская фирма «Глаксо Смит Кляйн Байолоджикакалз». С целью привлечения родителей с детьми в указанную частную клинику Аликовой была устроена рекламная кампания новой прививки под видом благотворительной акции. В то же время из Волгоградского управления Роспотребнад- зора в шесть муниципальных поликлиник пришли письма с рекомендациями направлять детей в указанную клинику «для сравнения эффективности отечественных и зарубежных вакцин в рамках Европейской недели иммунизации». Автором писем была начальник эпидемиологического отдела Елена Краснова, работающая по совместительству эпидемиологом в больнице, где проводились испытания. Исполнители эксперимента получили солидное возна- граждение35. В публикации назван еще один непосредственный организатор эксперимента - Игорь Смоленков, давший рекомендацию исследователям включать в число испытуемых даже детей с невралгическими нарушениями, несмотря на запрет заказчика. После этой неприятной истории он выехал за пределы России, не явившись по повесткам в прокуратуру.

Российский уголовный закон, в отличие от других стран, не содержит норм ответственности за по- добные действия; ответственность, на наш взгляд, должна наступать за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью. Ст. 29 Основ содержит прямой запрет производства экспериментов лишь в отношении задержанных, заключенных под стражу, отбывающих наказание в местах лишения свободы либо административный арест. Медицинские эксперименты должны осуществляться под контролем государственных или негосударственных учреждений здравоохранения. Еще на 27 сессии Всемирной медицинской ассамблеи в Хельсинки (1964 г.) были приняты, а на 24 сессии в Токио (1975 г.) пересмотрены Руководящие рекомендации для врачей, проводящих медико-биологические исследования, включающие опыты на людях.

При экспериментировании деяние всегда умышленно (И.И. Карпец), экспериментатор, совершая какие-либо действия, действует умышленно, часто идет на риск, желает наступления благоприятных последствий, но в тоже время допускает возможность наступления вредных последствий, надеясь предотвратить их. Нарушения правил проведения медицинского эксперимента есть частный случай преступлений, ставящих в опасность жизнь и здоровье человека. И.И. Карпец, В.А.Глушков предложили ввести в УК норму об ответственности за незаконное экспериментирование36. Внутригосударственное право должно стать барьером на пути любого злоупотребления научными достижениями, стоять на страже прав, интересов, жизни и здоровья человека. В законе следует также предусмотреть перечень запрещенных медицинских экспериментов, которые противоречат нормам морали. Участники эксперимента имеют право на вознаграждение и возмещение возникшего вреда за счет учреждения, проводящего эксперимент.

Таким образом, рассмотренные выше составы преступлений, имеющие различные объекты посягательств (здоровье и жизнь человека, здоровье населения, свободу личности, санитарно-эпидемиологическое благополучие населения) с учетом специфики субъекта (медика) и профессиональной (медицинской) деятельности, на почве которой они совершаются, образуют группу преступлений, связанных с нарушением медицинскими работниками профессионального долга.