4.4. Современный подход к проблеме рациональности и его значение в биологии

Классическое представление о рациональности охватывает период с XVII по XIX в. Идеалом науки было построение абсолютно истинной картины природы. Классический идеал чистого разума не желал иметь ничего общего с человеком - носителем разума. В рамках классического понимания истина - одна, а заблуждений - много, и эта единственная истина непременно победит заблуждения.

Неклассическая научная рациональность оформилась в результате открытия теории относительности Эйнштейна. Этот тип рациональности учитывает динамическое отношение человека к реальности, в которой большое значение приобретает его активность. Возникает понимание того, что субъект познания связан с определенной научной традицией, а знание относительно по отношению к реальности и средствам познания.

Постнеклассический тип рациональности характеризуется соотнесением знания не только с активностью субъекта и со средствами познания, но и с ценностно-целевыми структурами деятельности. Человек входит в картину мира не просто как активный ее участник, а как системообразующий фактор. Мышление человека с его целями и ценностными ориентациями несет в себе характеристики, которые сливаются с предметным содержанием объекта380.

Рациональности обычно противопоставляется мифология. Мифологию определяют как способ осмысления действительности на ранней стадии человеческой истории. Однако в настоящее время различают классическую мифологию как тип культуры, базирующийся на архаичных формах мировосприятия, и современную мифологию, как феномен, представляющий собой вкрапление мифа в немифологическую культурную традицию в результате сознательного целепо- лагания .

А.Ф. Лосев, говоря о взаимоотношении науки и мифологии, пишет: «Наука мифологична, не только первобытная, но и всякая. Если наука сама по себе не мифологична, то это отвлеченная, никуда не применяемая наука. Когда наука разрушает миф, то это значит только, что одна мифология борется с другой мифологией. Чистая наука тут ровно не при чем. Она применима к любой мифологии как более или менее частный принцип»1.

Плюрализм подходов к анализу рациональности дает положительные результаты, которые одновременно выступают как ориентиры для дальнейшего исследования. Современная философская мысль все более склоняется к убеждению в многообразии рациональностей, их исторической обусловленности. Различные виды рациональностей - это не альтернативы, а грани единого человеческого разума.

Попытки нахождения нового критерия научной рациональности принадлежат, прежде всего, представителям западной философии, которые начинают отступать от категорического отождествления рациональности с рациональностью науки. Эта традиция охватывает многообразные теории, авторы которых отличаются по своим общефилософским установкам.

Большой вклад в развенчание идеи науки как единственного источника рациональности был внесен постпозитивистами. Постпозитивизм возник в результате критического пересмотра методологических принципов неопозитивизма. Постпозитивистов интересуют вопросы возникновения новых теорий и распространения их в научном сообществе, а также признание или непризнание каких-либо теорий. В целом постпозитивизм, сосредоточиваясь на критике общих фундаментальных основ всех форм и этапов позитивистской традиции, решительно отвергает претензии позитивизма на то, чтобы стать единственной научной философией и философией науки.

М. Полани был первый, кто отметил, что большая роль в структуре научных теорий отводится личностному знанию. Личностное,

1 Лосев А.Ф. Диалектика мифа. - М.: Наука. 1990. - С. 407.

168 или неявное, знание - познание объекта исходя из наших представлений о нем как о части целого. Неявное знание, согласно Полани, не допускает полной экспликации и транслируется через непосредственное обучение мастерству научного поиска и личные контакты ученых. Научный опыт, по Полани, обусловлен страстным желанием исследователя достичь научной истины, то есть личностно окрашен381.

К. Поппер - автор метода фальсификации научных теорий, отвергал существование критерия истины, поскольку, даже случайно натолкнувшись на истину в своем научном поиске, мы не можем с уверенностью сказать, что это истина. Любую фантазию можно представить в непротиворечивом виде, а ложные верования часто находят подтверждения. «Нельзя выделять истину в научном знании», - говорит Поппер, - «но постоянно выявляя и отбрасывая ложь, можно приблизиться к истине»382.

П. Фейерабенд исходит из концепции свободного общества, где «все традиции имеют равные права». Он отстаивает научный и мировоззренческий плюрализм, согласно которому развитие науки предстает как хаотическое нагромождение произвольных переворотов, не имеющих рационального объяснения. П. Фейерабенд писал: «Наука гораздо ближе к мифу, чем готова допустить философия науки» .

Американский философ и методолог Л. Лаудан отказывается от попыток связать историю науки с процессом приближения к истине. Понятие «приблизительной истины» приводит, по мнению Лаудана, к замкнутому кругу, поскольку необходимо знать, к чему нужно приближаться, поэтому истинностные оценки неприемлемы. Тем не менее, выбор между парадигмами и теориями является рациональным процессом, поскольку принимаемые учеными нормы могут быть подвергнуты критической оценке с точки зрения более прогрессивной традиции.

Американский логик и философ Х. Патнэм считает, что единственным критерием истинности высказывания может служить его ра- циональная приемлемость или гарантированная подтверждаемость. Истина плюралистична, различные реальности не чужды друг другу, поэтому возможно взаимопонимание между людьми384.

Английский философ В. Ньютон-Смит считает, что теоретические положения истинны или ложны в зависимости от того, каким оказался мир сам по себе. Поэтому можно рационально решить, какая из теорий ближе к истине. Ньютон-Смит полагает, что исторически сложившаяся последовательность теорий такова, что они располагаются по мере большего приближения к истине385.

Таким образом, постнеклассическая трактовка истины признает не только наличие субъекта в социальной реальности, но и его практическую роль в конструировании самой реальности. Мышление человека с его целями и ценностными ориентациями несет в себе характеристики, которые сливаются с предметным содержанием объекта. Субъектом познания в таких концепциях чаще всего выступает общество. Объективность знания во всех моделях научной рациональности достигается стремлением субъекта познания к воспроизведению научной реальности.

Рациональному подходу ранее противопоставлялся подход религиозный, который всегда рассматривался как разновидность мифологического. Религиозное знание базируется на вере и с материалистической точки зрения устремляется за пределы рационального в сферу сверхъестественного. Оно базируется на откровении и на авторитете догматов. Однако еще в средневековой Европе выделялся религиозный тип рациональности, подчиненный рациональному обоснованию веры и разумному объяснению религиозных догматов. Культура средневековых диспутаций подготовила аппарат логической доказательности и обоснования, переход от неформализованных к формализованным формам рациональности386.

Вера - основное понятие религии - является в то же время важнейшим компонентом духовного мира человека и элементом познавательной деятельности.

Вера (в пер. с лат. истина) - это глубокое, искреннее, пронизанное эмоциями принятие какого-то положения или представления, иногда предполагающее определенные рациональные основания, но обычно обходящееся без них. Вера позволяет признать некоторые утверждения достоверными и доказанными без критики и обсуждения387. Религиозная вера есть поклонение надчеловеческим духовным силам (С.Н. Трубецкой).

И. Кант различал веру в собственном смысле слова и историческую веру. Вера в собственном смысле - это то, что не определено объективными, не зависящими от природы и интереса субъекта основаниями истинности. Вера в историческом смысле - это принятие истины по свидетельству других388.

Н.А. Бердяев определил веру как обличение вещей невидимых, в противоположность знанию, как обличение вещей видимых389.

Вера, как доинтеллектуальный акт, предшествовала появлению знания. Поэтому соотношение знания и веры не может быть решено в пользу одного или другого. В широком контексте вера обычно противопоставляется рационализму. Однако некоторые философы (В.П. Го- ран) различают гносеологический рационализм, который смыкается с мистико-иррационалистической ориентацией, и мировоззренческий рационализм, в основе которого лежит сенсуализм, признающий, что объекты материального мира, воздействующие на органы чувств, есть единственный источник сведений об окружающем мире390.

Современные парадигмы познания в различных науках, соединяющие научный и вненаучный подходы, предстают во множестве вариантов. Раньше от науки ожидали объяснений и предсказаний. В настоящее время эти функции не признаются в качестве находящихся исключительно в компетентности науки. Науке также вменяется в обязанность рефлексия и призвание к духовной ответственности. Из всего вышесказанного следует, что позиции демаркационных аргументов, используемых эволюционистами для доказательства своей теории, изрядно пошатнулись. Л. Лаудан называет это «концом демаркационной проблемы».

Мир, в котором истина одна, а заблуждений много, прекратил свое существование. Все изменения научных теорий получают релятивистскую трактовку. Наряду с истиной и истинами появляется множество правд: как научных, так и вненаучных представлений об истинном и должном. Данный плюралистический философский подход очень хорошо передан в стихотворении А.К. Толстого «Правда», написанном еще в 1858 г.:

Ай ты, гой еси, правда-матушка! Велика ты, правда, широка стоишь! Ты горами поднялась до поднебесья, Ты степями государыня раскинулась, Ты морями разлилася синими, Городами изукрасилась людными, Разрослася лесами дремучими! Не объехать кругом тебя во сто лет,

Посмотреть на тебя - шапка валится! * * *

Поскакали добры молодцы, Все семеро братьев удалыих, И подъехали к правде с семи концов И увидели правду с семи сторон. И, вернувшись на свою родину, Всяк рассказывал правду по-своему; Кто горой называл ее высокою, Кто городом людным торговыим, Кто морем, кто лесом, кто степию. И поспорили братья промеж собой, И вымали мечи булатные, И рубили друг друга до смерти, И рубяся, корились, ругалися, И брат брата звал обманщиком. Наконец полегли до единого Все семеро братьев удалыих; Умирая ж, каждый сыну наказывал,

Рубитися наказывал до смерти, Полегти за правду за истину; То ж и сын сыну наказывал, И доселе их внуки рубятся, Все рубятся за правду за истину, На великое себе разорение.

Все вышесказанное как нельзя лучше характеризует развитие биологии. Гносеологическим идеалом научной рациональности всегда выступает теория, поскольку именно здесь достигаются всеобщность, системность, конкретность и объективность. К необходимости пересмотра концепции рациональности в биологии привело реальное изменение самих естественно-научных теорий. Была предпринята попытка подтверждения преимущества гносеологического статуса научной теории в биологии, а также методов создания научных теорий. Одна из важнейших эпистемологических проблем биологии состоит в осмыслении идеалов и норм построения теории, поскольку считалось, что науку можно отделить от ненауки ссылкой на несомненные факты, которые впоследствии складываются в неоспоримую теорию392. В методологии естественных наук доминировал индуктивистский подход, согласно которому наиболее общие положения естественных наук непосредственно выводятся из опытных данных путем прямых индуктивных обобщений. Этот упрощенный взгляд отвергнут в современной философии науки. Данное обстоятельство нашло отражение в четко сформулированном высказывании А. Эйнштейна: «Нет логического пути, ведущего от опытных данных к теории». В отличие от математиков ученые-естественники редко обеспечивают строгие логические выводы (дедуктивные доказательства) для обоснования своих теорий393. Напротив, в естественно-научных аргументах, в частности в «многочисленных доказательствах» синтетической теории эволюции, прежде всего, задействованы индуктивные выводы, о которых мы упоминали выше. Это биогенетический закон, основанный на данных эмбриологии, вывод о происхождении от общего предка по данным морфологии, построение «древа жизни» и «родословного древа человека», основанные на данных палеонтологии и др. Но увеличение количества опытов само по себе не делает эмпирическую за- висимость достоверным фактом, поскольку индукция всегда имеет дело с незаконченным, неполным опытом. Об этом свидетельствуют также многочисленные вышеупомянутые эксперименты по синтезу высокомолекулярных органических соединений с целью доказательства происхождения живого из неживого (гл. 1). По словам Л. Лаудана, попытки разграничить науку и ненауку претерпели изменения. Демаркационные критерии стали не гносеологическими, а методологическими394. Этот подход также столкнулся с затруднениями, поскольку стало повсеместным расхождение во мнении, что же представляет собой научный метод395. То, что называлось в естественных науках «диалектическим методом», себя не оправдало: «Телеологический характер диалектики не согласуется с понятием закона природы, играющим центральную роль в методологии естественных наук»396. Диалектическая рациональность представляет собой особый тип рациональности, несовместимый, в частности, с рациональностью естественно-научного мышления и ведущий к неразрешимым парадоксам397.