Сказка в массовом сознании

Реальные события, с которыми любой человек сталкивается ежедневно, очень часто развиваются, по всем знакомым с детства сказочным сюжетам. Эти события с лёгкостью воспринимаются и с такой же лёгкостью в них начинают верить, и не только верить, но и как бы пы-

186

хаются предугадать возможный исход, опираясь подсознательно на структуру сказки, усвоенную с самого раннего детства.

е. один герой или персонаж не может одновременно быть носителем нескольких полярных функций. Это связано с тем, что сказка утратит свою внутреннюю структуру, а от слушателя потребуются интеллектуальные усилия, которыми ребёнок ещё не обладает. Если герой сказки и все другие персонажи превратятся из социокультурных схем в живых людей, по такое поведение станет психологическим и будет определяться особой ситуацией и возможностью выбора, который не всегда бывает продиктован моральными принципами; выбор всегда сложен, особенно когда он многовариантен и неочевиден, как в сказке. Для показа таких психологических проявлений различных черт характера и морального давления на принятие решения героя и персонажей служит более интеллектуальный жанр - литература.

Поэтому можно сказать, что сказка - это особым образом сконструированное знаково-смысловое внутреннее пространство, позволяющее накладывать свою речевую структуру на окружающий мир и социальную и культурную структуру общества и воспроизводить их в особой, сказочной форме. Поэтому сказку можно рассматривать как ментальную карту, масштабировано воспроизводящую в своих речевых структурах, то каким образом сконструирована реальность. В зависимости от возраста потребителя сказок, у каждой сказки существует свой масштаб, позволяющий выделять основные особенности социальной и культурной жизни и представлять их в идеальном виде, а все многослойное психологическое поведение представлять в виде бинарной оппозиции: «хороший - плохой», «свой - чужой» и т. п. С возрастом, масштаб отображения реальности как природного, так и социокультурного пространства постоянно уменьшается, что позволяет вво-

187

дать в сказку новые персонажи, имеющие более разнообразные социальные и культурные модели поведения. Поведение персонажей в сказке с уменьшением масштаба начинает приближаться к некому усредненному пониманию окружающего мира и особенностей социокультурного пространства, в котором живут слушатели сказок. Масштаб таких сказок зависит от возраста - и чем старше возраст, то тем больше в одной единицы масштаба такой сказки традиционных социальных и культурных моделей поведения и отношений. Несмотря на эти изменения, масштаб сказки не может быть нулевым потому, что тогда речевые структуры заменят собой описываемый ими мир, т. е. они превратятся в реальность и перестанут быть некими моделями осознания и описания реальности.

Сказка для интерактов коммуникации хороша тем, что её структура проста и значит, легко усваивается. В её идеальной структуре содержится тридцать одна функция, выделенная Проппом, которая позволяет кодировать, в той или иной форме, практически все события жизни и делать их доступными для понимания, т. е. подаваться в виде знакомой схемы, у которой значительно ниже уровень критичности, что позволяет легко проникать в сознание воспринимающего слушателя.

188

Любая информация, направленная на массового слушателя, должна подвергаться предварительной кодировке. Необходимая для передачи информация или сообщение может быть представлено в виде структуры сказки в трёх основных случаях, а этих случаев может быть значительно больше. В первом случае, чтобы имеющемуся сообщению придать нереальный, сказочный вид, сделать его слегка несерьёзным, смягчить содержание, завуалировать неприятную информацию. Во втором случае придать сообщению такой вид, чтобы оно воспринималось с минимальным уровнем критичности. Для

этого необходимо снизить уровень важности сообщения до обычного уровня, придать ему характер рядового факта и не более того.

Сказка с её героями и их функциями кодирует самые простые и наиболее часто воспринимаемые элементы реальной жизни, структура подачи которых во многом парадоксальна из-за того, что эти события очень часто не мотивированы или мотивированы, но необычным образом именно для слушателя сказки.

В качестве иллюстрации сказанного выше приведем фрагмент одной из сказок и реальную ситуацию, произошедшую в политической жизни СССР. Пошёл Иван-дурак в запретные места туда, куда не знает дороги ни зверь лесной, ни птица не знает как туда долететь. Не успел он подойти к тем неведомым землям, будто как из под земли налетели на Ивана-дурака слуги Царя, схватили его посадили в мешок, а мешок тот затащили на мост, который лежал через реку и бросили в воду, тем самым желали его погубить. Но верный слуга Ивана-дурака, Конек-горбунок, бросился в воду ухватился зубами за мешок и вытащил, его на берег той неведомой земли. Тем и спас Конек-горбунок своего хозяина от смерти лютой. А теперь вспомним недавнее прошлое из политической жизни незадолго до развала СССР. На собрании народных депутатов выступил опальный Ельцин Б. Н. и публично заявил на все страну, что его неизвестные люди поймали, избили, посадили в мешок и бросили в воду с моста и только благодаря преданному охраннику

189

Коржакову А. В. он остался жив. А те страшные и неведомые силы, которые совершили такой страшный, общественный поступок, конечно же, были из ужасного царства всесильного КГБ.

В этой политической истории представлены из семи действующих лиц второй структурной модели сказки следующие: герой - Ельцин, помощник - Коржаков, отправитель (присутствует в неявной форме, так как неясны мотивы Ельцина отправиться в некое место К), вредитель не проявляет себя открыто, но совершенно очевидно, что имеется в виду КГБ как силы зла, оказывающие отрицательное влияние на судьбу героя, но при этом никак не проявляющие себя открыто. Отсутствует даритель (Ельцин не совершает никаких добрых дел, не совершает морального выбора, поэтому его не за что и некому одаривать), царевна (царевна может находиться там, куда стремился Ельцин. К кому он мог ещё стремиться, если не к женщине?) и ложный герой, в структуре этой сказки в нём нет необходимости. В этой истории достаточно хорошо прослеживается вторая структурная модель сказки, и поэтому она воспринимается как уже знакомая и распознанная модель поведения, что делает не только возможным, но и программируемым драматическое развитие событий. Когда эта «страшная» история рассказывалась на всю страну по центральному телевидению, то большинство слушателей ожидали именно что-то подобное в развитии событий и когда они услышали ожидаемое, т. е. воспроизводство уже знакомой им структуры сказки, мало кто сомневался в истинности происшедшего. В услышанной по телевидению истории, её структура позволила поверить большому количеству людей в её правдивость и найти виновного (вредителя): - КГБ, действующего по поручению М.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Механизмы, формирующие социальное и культурное поведение человека, не могут появляться из неоткуда. Для их формирования необходимы такие изменения в морфологических нейронных структурах головного мозга, которые позволят решать стоящие перед организмом как индивидом и организмами как совокупностью индивидов, вступивших в социальные и культурные отношения между собой, различные задачи. Решение комплекса многообразных задач, стоящих как перед индивидом, так и перед обществом, позволяет эти решения сохранять как знаки и смыслы и передавать их последующим поколениям. Если индивид воспринимает окружающий мир в виде

знаков и смыслов, то и поведение другого для него является таким же в его восприятии, и через восприятие поведения другого в виде знаков и смыслов собственное поведение становится не только осмысленным, но и превращается в знаковое поведение. Превращение собственного поведения в знаковое поведение, которое наделено смыслами для меня и для другого, делает собственное поведение значительно более осмысленным, т. е. позволяет контролировать себя, управлять собой, социальными и культурными правилами. Для формирования и управления социальными механизмами разрабатываются правила, которые надстраиваются над управляемыми ими структурами и превращаются в некий универсальный механизм - общество, позволяющее управлять вербальными и невербальными социокультурными процессами. Правила, управляющие поведением человека, подвержены изменениям, потому что в основе правил лежат смыслы, формируемые потребностями людей и реализуемые через поведение тела в социокультурном пространстве и времени.

Такие речевые структуры, как миф и сказка, не являются по своему строению произвольными, случайно возникшими структурами. Миф во многом связан с ритуалом и является в некотором роде транслятором озвученных ритуальных структур или структур, которые могут быть выражены только речью, но по своим функциям соответствуют ритуалу. Но, несмотря на это, миф не является звуковой копией ритуала, а сохраняя его основные функции, надстраивает над ними новые структуры и тем самым превращается в новый самостоятельный механизм, имеющий иные функциональные возможности, значительно превосходящие ритуал. В мифе наиболее полно проявляют себя различные формы существования сознания. Так сознание, сформированное чувственно воспринимаемой экологической информацией, выделяет в окружающем мире знаки- образы, смыслом которых являются

191

эмоции. Такое сознание позволяет переживать экологическую информацию как чувственное восприятие мира или как знаки-образы, т. е. выделять из элементов окружающего мира знаки- образы, которые фиксируются памятью и сопрягаются с элементами окружающего мира. Знаки- образы формируются и существуют во внутреннем пространстве, несмотря на то, что они сопряжены с элементами окружающего мира, что даёт возможность ими оперировать вне потока чувственного восприятия окружающего мира. Речевое сознание целиком и полностью существует только во внутреннем знаково-смысловом пространстве, состоящим из знаков-образов, знаков- имён и знаков-символов. Поэтому в речевых структурах мифа представлены чувственное восприятие окружающего мира и речевое сознание. То есть окружающий мир одновременно воспринимается органами чувств и это восприятие мира дополняется речевыми смыслами, которые расширяют границы чувственного восприятия окружающего мира, но мира не как некой абстрактной схемы в сознании, а как непосредственное чувственное переживание. То, что сообщается в мифе, одновременно присутствует в окружающем мире как смысловая его сторона и отсутствует как непосредственное восприятие органами чувств. Поэтому миф существует на границе внешнего чувственно воспринимаемого и внутреннего знаково-смыслового пространства, которое ещё не разделено, что делает существование духов и богов таким же реальным, как и само чувственное восприятие окружающего мира. Между внешним и внутренним миром ещё не пролегла граница их разделения на самостоятельные миры, каждый из которых может существовать независимо от других.

Сказка выполняет несколько иные функции по сравнению с мифом. В сказке происходят социокультурные смысловые синтезы, позволяющие воспринимать окружающий мир и общество в виде неких простых схем, которые воспроизводят необходимые смыслы для понимания и освоения мира, доступные для детей. Поэтому сказка, как и миф, существует на границе двух миров - внешнего и внутреннего, между которыми не существует чёткой границы. Все персонажи сказки существуют в этом едином смысловом пространстве, что делает их реальными во внутреннем пространстве, которое не отграничено от внешнего окружающего мира. Между сказкой и игрой также существует много общего с той лишь разницей, что игроки разыгрывают игру в физическом пространстве, а сказка разыгрывается во внутреннем пространстве и времени, где в качестве игроков присутствуют персонажи сказки. Сказка не дублирует игру, так как позволяет воспроизво-

192

дить значительно более широкий диапазон действий, которые не могут быть воспроизведены в игре. Поведение сказочных персонажей значительно более управляемо и предсказуемо, чем поведение игроков в игре, что позволяет сказке превратиться в особую речевую форму и формироваться правилами речевых структур, отображающих в знаках и смыслах мир человеческих отношений. Такие речевые структуры, как сказки и мифы, позволяют не только обучаться необходимому поведению, но и предварительно моделировать его в сознании, что делает такое поведение более осмысленным. Мифическое восприятие мира невозможно при чтении мифа как текста, так как отсутствует чувственная составляющая мифа, именно в которой и разворачиваются все действия мифа, не только разворачиваются, но и постоянно подтверждаются непрерывным чувственным восприятием окружающего мира. Поэтому миф в виде печатного текста превращается в рассказ, т. е. существует только во внутреннем знаково-смысловом пространстве и не обладает силой воздействия.