ПРЕДИСЛОВИЕ

Среди людей, изучавших философию в институте по официально санкционированным учебникам, в которых рассказывалось о том, как все сложнейшие проблемы и загадки человеческого бытия, над разгадыванием которых великие умы бились в течение столетий, легко и просто разрешаются с позиций марксизма-ленинизма, бытует мнение, что советские философы в лучшем случае неумные люди, а в худшем — проходимцы и апологеты власти.

На самом же деле картина философской жизни в нашей стране гораздо интересней и сложней.

Начиная с 60-х годов, со времен хрущевской «оттепели», появилась целая генерация философов (тогда это были еще молодые люди), которые всерьез отнеслись к идее научного и гуманистического толкования ряда мыслей К.Маркса. Опора на научное знание казалась им в тех условиях единственно возможным и единственно надежным способом изменения той социальной действительности, которая их не удовлетворяла. Философия была понята ими как теория познания, точнее, как теория научного познания. Разная интерпретация теории познания, так же как разное истолкование фи- лософско-методологических идей К.Маркса, сразу же определили возникновение разных научных школ, вступивших в творческое соревнование друг с другом. Их

лидерами на первых порах были Э.В.Ильенков и А.А.Зиновьев.

Затем из этих школ выделились люди, в свою очередь основавшие новые школы: Г. П. Щедровицкий, Г.С.Батищев, М.К.Петров... Из школы А.А.Зиновьева вырос М.К.Мамардашвили, только школу он не основал, а был всегда как бы сам по себе, хотя влияние его было большим и продолжает расти сейчас, много лет спустя после его смерти.

В это время переживают творческий подъем некоторые философы предыдущего поколения. Ряд интересных v работ по философскому анализу истории науки издает Б.М.Кедров. Расцветает деятельность В.Ф.Асмуса в области истории философии. А.Ф.Лосев выпускает за это время больше работ, чем за все предшествующее время (хотя развивает в них в основном идеи, сформулированные им еще в 20-е годы). Новый этап начинается в деятельности С.Л.Рубинштейна, который во многом пересматривает свои старые философские позиции и создает оригинальную философско-антропологическую концепцию.

Именно в эти годы происходит как бы новое откры тие идей философов 20-х —30-х годов: А.А.Богданова, М.М.Бахтина, Л.С.Выготского, В.И.Вернадского, Я.Э.Голосовкера. Их книги переиздаются, их идеи обсуждаются. Издаются и такие работы этих мыслителей, которые не печатались при их жизни. Можно даже сказать, что именно в 60-е, 70-е годы эти идеи начинают по-настоящему жить собственной жизнью (участвовать в формировании новых концепций, находить сторонников и оппонентов и т.д.), чего нельзя сказать о том времени, когда они были впервые сформулированы.

В философии, развиваемой в Советском Союзе, появляется то, чего в ней не было на протяжении нескольких предшествующих десятилетий. Возникают стабильно су- \j шествующие и развивающиеся философские школы, исходящие из разных концептуальных позиций, спорящие друг с другом (при этом не только в Москве, но и в других городах страны, в частности, в Киеве, в чем была огромная заслуга П.В.Копнина, лидера киевской школы). Участники этих школ имеют возможность публиковаться

(хотя не без серьезных трудностей, о которых будет сказано ниже). Появились яркие философские индивидуальности.

Следует обратить особое внимание на то, что в процессе взаимных дискуссий обсуждается и разрабатывается ряд фундаментальных проблем теории познания и философии науки, в том числе таких, которые привлекут внимание наших западных коллег несколько позже.

С.Л.Рубинштейн развивает концепцию онтологии человеческого сознания, Г.С.Батищев — теорию «глубинного общения», Н.Н.Трубников формулирует ряд идей о времени человеческого бытия, М.К.Петров выстраивает оригинальную концепцию культуры и науки как ее части, Э.Г.Юдин обсуждает проблему взаимоотношения принципа деятельности и системного подхода...

Конечно, все эти дискуссии не имели выхода на широкую публику. Для тех, кто судил о нашей философии только по учебникам, всего этого как бы и не существовало. Вместе с тем наши философы сумели наладить неплохое профессиональное общение и взаимодействие с рядом представителей наук о человеке: психологами, социологами, историками науки, некоторыми лингвистами. В эти годы устанавливаются уважительные отношения философов с виднейшими нашими естествоиспытателями: П.Л.Капицей, И.И.Шмальгаузеном, В.А.Энгельгард- том и др. Исключительную роль в этом играл журнал

«Вопросы философии», который, особенно в 60-е и 70-е годы, когда главным редактором журнала был И.Т.Фролов, а его заместителем М.К.Мамардашвили, стал как бы своеобразным центром притяжения для многих наших интеллектуалов, при этом не только философов.

Большим событием не только в философской, но и в культурной жизни страны в целом было издание в 60-е и 70-е годы пятитомной «Философской энциклопедии». Это была по тем временам необычная попытка дать более или менее объективное изложение не только марксистского решения тех или иных философских проблем, но и их немарксистской интерпретации. «Энциклопедия» ввела огромный массив историко-философского знания, в ней впервые за многие годы было рассказано о русских религиозных философах, идеи которых в то время нельзя было обсуждать на академическом уровне. Осуществить такого рода издание даже в это время (более либеральное по сравнению с тем, которое ему предшествовало) было исключительно трудно. И все-таки это удалось сделать.

Я вспоминаю 60-е и 70-е годы как время большого энтузиазма и веры многих философов (при всем резком неприятии ими официального марксизма-ленинизма) в то, что в марксизме есть такие идеи, которые можно и нужно всерьез принимать и разрабатывать, конечно, учитывая и многое другое, в том числе некоторые идеи немарксистской философии. Пожалуй, только во второй половине 70-х годов, в 80-е годы некоторые из наших известных философов стали выходить за пределы марксизма. Я могу сказать это определенно, по крайней мере, о Г.С.Батищеве (который был до этого одним из самых оригинальных интерпретаторов гуманистических идей молодого Маркса), о М.К.Мамардашвили (который, как я уже говорил, свою концепцию «превращенных форм» создал в связи с изучением «Капитала»)1. В каких-то

пунктах за пределы марксизма, безусловно, выходит философская антропология позднего С.Л.Рубинштейна. Думаю, что это же можно сказать и об антропологии Н.Н.Трубникова.

Впрочем, нужно заметить, что идеологической критике, притом нередко очень жестокой, подвергались все философы, о которых идет речь в этой книге, независимо от того, считали ли они сами себя марксистами.

В последнее время в некоторых изданиях была высказана точка зрения о том, что советские философы в последние 30 лет занимались в основном тем, что всячески приспосабливались к существовавшему режиму и отдавали в печать только то, что этот режим мог одобрить. Но дело не только в характере того, что эти философы публиковали, продолжают рассуждать те, кто придерживается этой точки зрения. Самое страшное, считают эти авторы, в том, что советские философы не писали ничего «в стол», для себя, не рассчитывая на публикации. Иными словами, никаких других идей, кроме тех, которые могли быть официально одобрены, у них вроде бы и не было.

Подобным образом могут рассуждать только те люди, которые не имеют ни малейшего представления о том, что в действительности происходило в это время. Почти у всех философов, о которых говорится в этой книге, осталось огромное рукописное наследие. Речь идет о тех текстах, которые они не могли опубликовать при жизни. \/ Что-то из неопубликованного читалось близкими, друзьями, учениками, обсуждалось на семинарах, передавалось из рук в руки. Значительная часть так и осталась неизвестной даже друзьям. Так, например, крупнейшая философская работа С.Л.Рубинштейна «Человек и мир» была опубликована только после смерти автора, да и то не полностью. (Полное ее издание относится только к концу 1997 г.) Большая часть того, что написал М.К.Петров, не была опубликована при жизни автора (эти публикации начинаются только сейчас).

Данная книга — это одна из первых попыток дать более или менее объективный анализ того, что на самом деле происходило в нашей философии в 60-е —80-е годы нашего столетия. Попытка эта существенно ограничена по ряду причин. Во-первых, потому, что не публикуются статьи о ныне живущих и работающих философах, хотя роль некоторых из них в ряде случаев была исключительной (это относится, например, к А.А.Зиновьеву, имя которого я уже неоднократно упоминал в этом предисловии). Во-вторых, потому, что о некоторых философах, деятельность которых была значительной, просто не удалось написать специальных текстов, отдельные сюжеты истории нашей философской мысли в эти годы не изучены достаточно основательно. Поэтому данная книга не обстоятельная монография, а очерки, подготовительный материал для будущей истории. Все же, как представляется, такая книга имеет смысл. Ведь нужно как-то начинать осмысливать наше недавнее прошлое. Кажется, что мы уже созрели для этого. Это нужно и для того, чтобы освобождаться от старых и новых мифов, и для того, чтобы отдать дань памяти тем замечательным людям, которые жили, страдали и творили в трудное время.

В книгу вошли в основном статьи, опубликованные в последние годы в журнале «Вопросы философии». Некоторые статьи написаны специально для данного издания. 10

«ФИЛОСОФИЯ НЕ КОНЧАЕТСЯ...» Кн. II

Публикуемые материалы делятся на две части. В первой обсуждаются общие вопросы, характеризующие ситуацию, в которой жили и работали философы в эти годы. Вторая часть посвящена анализу творчества отдельных мыслителей.

В.А.Лектпорский