ПРЕДИСЛОВИЕ

А тех, у кого в руках власть, мы не выбирали.

(плакат в руках демонстранта)

Каковы основы легитимного господства в эпоху глобализации? Тревога, заключенная в этом вопросе, который невысказанным присутствует за контроверзами нашего времени, торопит написание данной книги.

Мы еще убаюкиваем себя верой в то, что знаем, к каким инстанциям нужно обращаться, чтобы, наконец, подступиться к проблемам общего благосостояния. Но потом читаем на газетной странице, посвященной вопросам экономики, что потоки капитала текут туда-то и туда-то по правилам мирового рынка, которые не подчиняются требованиям налоговых органов национальных государств. Экспорт рабочих мест, гибкая локализация производства, информационные потоки, глобальные миры символов, супернациональные организации — Всемирный банк, Международный валютный фонд, Европейский союз — вторгаются в нашу жизнь. Надо отдавать себе отчет в том, что глобальные экологические кризисы или интернациональная политическая экономия — ключевые проблемы, о которых спорят эксперты, — определяют ход политики. Специалисты в области правого популизма убеждают, что уже не только государства создают интернациональные законы и осуществляют интернациональное право. Локальные группы активистов действуют в глобальном масштабе: глобальные концерны высказываются по локальным проблемам, но в то же время уклоняются от своей обязанности платить промысловые налоги; под предлогом соблюдения прав человека угрожают военным вторжением в чужие государства и осуществляют эти вторжения.

В настоящее время происходит — такова основная мысль этой книги — творческое разрушение легитимного миропорядка, при котором доминируют национальные государства. Это в высшей степени амбивалентное развитие, скрывающее в себе (наряду с многими другими сценариями) возможность космополитического взгляда или дальнейшее развитие политики к космополитическому государству. Речь, стало быть, идет не о clash of civilizations3, а о борьбе за человеческую культуру, в которой уживались бы самые разные традиции. Никакая стена не защитит государства центра от гуманитарных катастроф в других частях света. Новые угрозы существованию цивилизации не делают различий между расами, нациями и континентами.

Новый космополитический реализм витает в воздухе! Но чтобы из понятия космополитизма, который самое позднее с эпохи Канта принадлежит к философско-политической традиции западной цивилизации, могла возникнуть реалистическая критика господствующего порядка вещей, его необходимо сначала очистить от хлама, подвергнуть «спасительной критике» (Вальтер Беньямин). Под словом «космополитический» я не имею в виду идеалистически-элитарное понятие, служащее в качестве идеологического оружия имперским притязаниям транснациональных элит и организаций; мне видятся ценности признанного, живого многообразия, пронизывающие все социальные позиции и исторические контексты в духе космополитического common sense, который касается больших групп людей и ведет к тому, чтобы придать нужное направление на первый взгляд хаотическому развитию.

В начале третьего тысячелетия основной принцип национальной реальной политики: «национальные интересы достигаются в национальных границах» — следует заменить принципом космополитической реальной политики: «наша политика тем национальнее и успешнее, чем она космополитичнее».

Противоречивые культурные течения сталкиваются на узком пространстве и вступают в нередко насыщенные конфликтами связи. Двуязычие, т. е. способность освободиться от фиксации на привычном, возможность жить во многих местах, легкость передвижения, все большее количество людей с двойным гражданством, жизнь, не замкнутая национальными границами, — все это создает сложное переплетение частичных лояльностей, но не ведет к отказу от изначально обретенной идентичности. Имея корни и крылья, провинциализм, сопряженный с богатым опытом и практикой космополитизма, мог бы стать общим цивилизационным знаменателем создающихся на основе мировой культуры гетерогенных обществ и, следовательно, ответить на болезненно затрагивающий всех вопрос: в каком устройстве нуждается современный мир?

Такое признание различий (не путать с предписываемой сверху любовью к иностранцам!) открывает широкие возможности, но само не лишено явных внутренних противоречий. Дело не только в растущей пропасти между богатством и бедностью, нишами благосостояния и ловушками бедности, между севером и югом, но прежде всего в создании условий для достойной жизни, в возможности и невозможности существования минисоциального государства в глобальном масштабе, «глобализированного кейнсианства», даже если он сохранит ориентацию на minima moralia основных потребностей. Дело в значительно большем.

Космополитический взгляд, таким образом, связывает уважение к достоинству культурной инаковости с заинтересованностью в выживании каждого индивида. Иными словами, космополитизм — это очередная великая идея, которая приходит на смену исторически исчерпавшим себя национализму, коммунизму, социализму, неолиберализму. Эта идея могла бы сделать невозможное возможным—добиться, чтобы человечество пережило xxi век, не впадая в новое варварство.

Экономика мирового рынка в силу своей принудительной динамики изменила правила мировой политики. Из-за размывания границ между экономикой, политикой и обществом начинается новая борьба за власть и противостояние власти. Более того, заново согласовываются сами правила легитимного господства. Но знание о неотвратимом появлении космополитического модерна—это не торжествующее, а в высшей степени амбивалентное знание. Да и может ли быть иначе, учитывая опыт с разгулом тоталитарной политики в катастрофическом хх веке? Ретроспективное обозначение мира идей, выстроенных по национально-государственному принципу экономики, общества и политики как первого модерна, и отграничение его от еще расплывчатого второго модерна с его глобальными экологическими и экономическими кризисами, обостряющимся транснациональным неравенством, индивидуализацией, непостоянным заработком и другими вызовами культурной, политической и военной глобализации, — все это способствует преодолению протекционистского рефлекса, который не только в Европе после краха биполярного миропорядка ведет к интеллектуальному и политическому застою.

Эта книга в большей мере обязана беседам с друзьями и коллегами, чем любая другая, вышедшая из-под моего пера. Эдгар Гранде, в идеях которого нашла воплощение креативность нашего совместного мюнхенского исследовательского проекта о рефлективной модернизации, в продолжавшихся дни напролет беседах активно способствовал выработке внутренней формы произведения. Кристоф Лау, который в качестве одной из креативных опор этого исследовательского центра тоже эмпирически помогал в разработке теории рефлективной модернизации, со свойственным ему остроумным интеллектуализмом предлагал все новые варианты текста этой книги. Многим я обязан и беседам с Борисом Хольцером, который лучше многих разбирается в противоречивых культурах общественных наук. Альмут Кляйне не просто помогла написать эту книгу—она ее выстрадала.

Хочу также высказать свою сердечную признательность фонду концерна «Фольксваген», щедрая стипендия которого помогла выполнить данную работу.

Ульрих Бек