ВВЕДЕНИЕ
В силу ряда причин в первые десятилетия XIX в. возникла необходимость реформирования системы внутриимперских связей, что и было предпринято в конце 1830-х гг. и в 1840-е гг. первоначально по отношению к Канаде. С этого времени фундаментальным принципом имперского строительства становится колониальное самоуправление, которое постепенно распространяется на все белые колонии. С самоуправлением неразрывно связан другой базовый процесс внутри имперского административно-политического поля, а именно - создание федеративных (или конфедеративных) объединений колоний под эгидой метрополии.
Развитие этих двух принципов - колониального самоуправления и федерализма - определило направление эволюции всего комплекса отношений колоний и страны-матери вплоть до конца существования империи.70-е гг. XIX в. были ознаменованы началом значительных преобразований как в Британской империи в целом, так и в Южной Африке - в частности. Новая мировая экономическая конъюнктура, изменение расстановки сил на международной арене заставили британскую интеллектуальнополитическую элиту испытать острую потребность в консолидации империи и подстегнули процесс трансформации империи. Именно Южная Африка в 1870-е гг. оказалась в фокусе усилий, направленных на укрепление внутриимперских связей.
Этот хронологический период является также переломным в истории самой Южной Африки. В конце 60-х гг. в связи с открытием крупных месторождений алмазов (и чуть позже - золота) субконтинент испытал грандиозное ускорение экономического развития. Учреждение ответственного правительства в Капской колонии в самом начале 70-х гг. знаменовало собой новый этап политического развития главной колонии Великобритании в регионе. В течение десятилетия новая система управления проходила своего рода апробацию. На начало 1870-х гг. приходится также открытие Суэцкого канала - событие, которое изменило геополитическое положение Южной Африки.
Интенсификация политических и экономических процессов в регионе спровоцировала во второй половине 70-х гг. попытку создать под эгидой Лондона Конфедерацию южноафриканских колоний и бурских государств. Эта попытка была наиболее решительной из всех, предпринятых до конца века. Начало 1880-х гг. ознаменовано окончательным провалом политики объединения Южной Африки, завершается также процесс отладки механизма функционирования ответственного правительства в Капской колонии.
Итак, в 1870-е гг. историческое время южноафриканского субконтинента значительно ускоряется: многократно увеличиваются скорость протекания исторических процессов и значимость произошедших изменений для дальнейших судеб региона.
Результаты и опыт административно-политических преобразований в Южной Африке в 70-х гг. XIX в. надолго определили тенденции развития как самой Южной Африки так и, в значительной мере, развитие административно-политической конструкции всей империи.Именно поэтому мы сосредоточили своё внимание на исследовании теории и практики колониального самоуправления, а также процессов формирования колониальных федеративных образований в рамках империи (на материале Южной Африки 1870-х гг.). Мы стремились изучить правовые и институциональные основы имперской системы управления, направление и факторы их развития, выявить специфику конкретно-практического механизма имперской и колониальной власти. Можно сказать, что «сверхзадача» этой книги заключалась в том, чтобы определить некоторые подходы к пониманию того, как особенности и динамика системы управления влияли на состояние внутриимперских связей, то есть, фактически, на историческую судьбу империи как некоей политико-административной целостности.
Здесь необходимо обозначить основные опорные точки того идейноконцептуального пространства, в рамках которого написана эта книга. Изучение устройства и функционирования имперской системы управления переселенческими колониями не выделилось до настоящего времени в качестве отдельной области исследований и было вплетено в контекст исследования смежных аспектов феномена Британской империи, прежде всего - внутриимперских отношений.
В историографии внутриимперских отношений, как мы полагаем, сложилась довольно специфическая ситуация. Базовые подходы и метафоры, использующиеся для осмысления административно-политической и правовой динамики империи, возникли в рамках официальной (в Британии) Кембриджской школы, которая начала формироваться более ста лет назад. С тех пор кембриджские интерпретации некоторых конкретных событий и процессов претерпели существенные изменения. Более того -
отдельные, частные, положения официальной школы были подвергнуты обоснованной критике в ряде фундаментальных исследований.
Тем не менее, наиболее общие положения Кембриджской школы оказались чрезвычайно устойчивыми, превратившись в своего рода стиль исторического мышления, в «самоочевидные» утверждения и т.п. Даже многие из тех историков, которые не считаются приверженцами Кембриджской школы и отвергают некоторые её интерпретации, при попытке описания имперской динамики в макромасштабе апеллируют - явно или неявно - к официальным доктринам.Жизнеспособность таковых доктрин, как нам представляется, заключена в том, что кембриджские историки нескольких поколений смогли описать преемственность и закономерность разных этапов развития империи, а также посредством одних и тех же метафор объяснить причины формирования империи, факторы её развития, её распад и трансформацию в Содружество. Но дело не только в этом. Кембриджский вариант осмысления имперской истории, безусловно, удобен с точки зрения выстраивания отношений между англо-саксонскими странами в современном мире. Более того - кембриджская схема оказалась способна привести в соответствие, «примирить» имперскую историю и современные британские демократические общественно-политические институты. Ведь империя представляется в кембриджских исследованиях как трансляция свободы и парламентаризма в различные регионы мира. Именно здесь, как мы полагаем, можно обнаружить слабое место кембриджских теоретических построений, в которых обнаруживается аксиологический подход. Имперская история понимается как овеществление, реализация в конкретно-практической плоскости, некоего комплекса ценностей, носителем которого являлся в прошлом и, что самое важное, является сейчас народ Британии.
Наиболее влиятельным среди тех исследователей, которые в XIX в. стояли у истоков изучения Pax Britannica, был кембриджский профессор Дж. Сили2. Главный его тезис заключался в том, что империя является продуктом неуклонного расширения пределов Англии и английской нации. Поэтому империя представляет собой, по его мнению, органичное и неразрывное целое, сложившееся естественным путём, а не в результате некой целенаправленной политики экспансии, так как многие колонии были приобретены буквально случайно.
Огромная популярность среди современников книги Дж. Сили «Расширение Англии», опубликованной в 1883 г., является одним из проявлений тенденций к консолидации империи, наметившихся в этот период. Именно в идеях Дж. Сили следует искать истоки концепций Кембриджской школы.Х. Эгертон - один из наиболее известных продолжателей Дж. Сили - издал в 1897 г. обобщённое изложение истории Британской империи3. Он развивал мысль о том, что самоуправление колоний позволяет придать их отношениям с метрополией характер свободной ассоциации, что должно было способствовать сохранению единства империи.
Большинство сочинений последней четверти XIX - начала XX в., касающихся внутриимперских отношений и принадлежащих перу специали стов в области конституционного права и историков, преследовали цель прежде всего систематического описания предмета. Таковы, например, обширные труды капского исследователя южноафриканской истории Г.М. Тила4, который в 1879 г стал хранителем колониального архива, а в 1891 г занял специально для него созданный пост Колониального Историографа. Работы Г.М. Тила представляют собой сочетание детально изложенной политической истории с обширными подборками источников.
После Первой Мировой войны стал очевиден тот факт, что доминионы превратились в почти независимые государства. Это не могло не повлиять на характер научного осмысления истории империи. На изучение в межвоенный период внутриимперских связей по-прежнему продолжала оказывать серьёзное воздействие Кембриджская школа. Однако в частных исследованиях некоторые историки обратили внимание и на другие факторы формирования внутриимперских связей, помимо распространения в империи принципов «свободной ассоциации» и парламентаризма, как это трактовалось официальной историографией.
Потребности консолидации антигитлеровской коалиции в период Второй мировой войны придали особую актуальность теме взаимоотношений доминионов и страны-матери. Этим обстоятельством можно объяснить переиздание в самый разгар войны - в 1943 г.
- работы Д.Л. Кейра «Конституционная история современной Британии»5. Автор также является представителем того весьма влиятельного в британской историографии подхода, в рамках которого развитие административнополитической структуры империи осмысливается как распространение на всю империю британской конституционной традиции, принципов парламентаризма и свободы. Отсюда следует, что британская политика в сфере управления была направлена на достижение взаимовыгодной кооперации между теми, кто управляет, и теми, кем управляют. Британский суверенитет, по мнению автора, расширялся на основе некоего «согласия», консенсуса, что расценивается исследователем как наилучший способ обеспечения длительного существования этого суверенитета. Фундаментальная важность «принципа согласия и сотрудничества» в имперской системе управления, сконструированной по британскому образцу, была, на взгляд Д.Л. Кейра, проиллюстрирована всей историей заокеанских владений Короны. В «великих самоуправляющихся колониях» развитие статуса Доминиона означало ослабление имперского контроля как над внешней, так и над внутренней политикой. Свобода самостоятельно решать свои внутренние дела была предоставлена самоуправляющимся колониям в той мере, в какой они пожелали. Таким образом, связь между самоуправляющимися колониями и страной-матерью приобрела добровольный характер.После Второй Мировой войны стал ясен конечный итог эволюции имперского организма, появилась возможность приступить к обобщению накопленного научного материала и его глубокому теоретическому осмыслению. В это время начинает формироваться круг идей, интерпретаций и подходов к изучению имперского строительства, которые, видоизменяясь и дополняя друг друга, сосуществуют по сей день.
В новых исторических условиях продолжали развиваться и приобрели окончательный вид концептуальные взгляды Кембриджской школы на специфику внутриимперских связей. В 1959 г. завершилась начавшаяся ещё в 1929 г. публикация «Кембриджской истории Британской империи». Являясь идейными наследниками Дж. Сили, кембриджские историки трактуют имперскую политику как распространение британских принципов «парламентаризма и свободы» на всё имперское пространство. Авторы третьего тома (1870 - 1914 гг.) этого труда - Е.А. Беньянс, Д.Р. Батлер и др. - обозначают ряд существенных моментов, касающихся целей, динамики и характера империи в рассматриваемый в данном исследовании период6.
Отношения между метрополией и колониями, на взгляд Е.А. Беньянса, выстраивались на основе некоего комплекса фундаментальных этических и политических принципов, присущих британской нации и британской политической системе. Эти принципы распространялись из страны-матери в колонии, определяя конечную цель и природу империи. Она строилась на основе «эластичности отношений», источник которых - «дух свободы», присущий британскому парламенту. Империя стремилась создать систему международных отношений на базе «великих человеческих ценностей». Эта «ассоциация государств» на всех стадиях своего существования обслуживала интересы своих частей. Империя вполне закономерно, по мнению кембриджских историков, переросла в сообщество наций, задачей которого является кооперация и сотрудниче ство. Этот процесс стал возможным, поскольку в основе империи лежали толерантность и самоуправление, а не безоговорочное доминирование метрополии. Кроме того, викторианцы, добавляет Д.Р. Батлер, ощущали чувства ответственности и долга по отношению к колониям и полагали, что обязанность Британии - создать в колониях «хорошее управление». Причём, «гуманитарные» мотивы колониальной политики имели приоритет перед коммерческими.
Из этих принципиальных положений вытекает представление кембриджских исследователей о колониальном самоуправлении, которое, по мнению авторов, изменило сущность империи, но не разрушило саму империю. Самоуправляющиеся колонии сохранились как части целого, но шаг за шагом расширяли свою автономию. Этот постепенный процесс определил и выявил характер внутриимперских связей - отношений колоний и метрополии, которые кембриджские историки, используя далеко не новую метафору, уподобляют отношениям родителей и взрослеющих детей.
В этом же ключе Е.А. Беньянс объясняет феномен конфедеративных (или федеративных) образований внутри империи. Британская политика, указывает он, всегда «поддерживала усиление, национальное развитие и национальный дух Великих колоний, поощряя объединение... смежных территорий в большие союзы, способные организовать. национальную жизнь»7. Канадская Конфедерация, Австралийское Содружество и Южноафриканский Союз рассматриваются в кембриджской версии имперской истории как начало формирования Британского Содружества наций.
Трактовка Кембриджской школы, таким образом, смогла приспособиться к реалиям как империи, так и Британского Содружества, продемонстрировать преемственность и закономерность в развитии этих двух образований. Это, безусловно, свидетельствует о большой способности рассмотренных теоретических построений объяснять историческую реальность. Вместе с тем, нельзя не обратить внимание на их очевидную апологетическую окраску и невнимание к некоторым «неудобным» фактам.
Уже в начале 60-х гг. дискуссии вокруг имперской проблематики вспыхнули с новой силой, что было связано с выходом в свет работы 7
The Cambridge History of the British Empire Vol. III... Р. 5. 10
кембриджских историков нового поколения Р. Робинсона и Д. Галлахера «Африка и викторианцы»7. Исследователи отрицали утвердившееся в либеральной историографии представление датского историка К. Боделсена о господстве сепаратизма и антиэкспансионизма до 70-х гг. XIX в. По мнению Р. Робинсона и Д. Галлахера, эпоха фритреда, так же как и последующий период, характеризовалась расширением Британской империи, и не только, по терминологии исследователей, «официальной империи», но и «неофициальной» - сфер британского влияния вне пределов формальной юрисдикции Британии. Фундаментальными причинами экспансии в концепции Р. Робинсона и Д. Галлахера выступают стратегические соображения. Такая трактовка, фактически целиком повторяет официальные объяснения колониальных захватов, даваемые современниками событий. Империализм, по мнению Р. Робинсона и Д. Галлахера, был результатом кризисов на периферии, локальных вызовов с той стороны фронтира. Империя расширялась сама собой усилиями властей на местах, стремящихся посредством экспансии решать частные задачи.
Идея об «империализме фритреда» нашла широкую поддержку в историографии. Однако необходимо отметить, что большинство историков скептически относятся к «стратегической» и «периферийной» трактовке причин экспансии. Эта интерпретация не могла удовлетворить все потребности развивающейся историографии Британской империи. В частности, это выразилось в том, что одно из крупнейших исследований в области административно-политической структуры империи, вышедшее в свет вскоре после публикации фундаментальной монографии «Африка и викторианцы», отрицало основные тезисы Робинсона и Галлахера. В 1966 г. глава исторического факультета университета Ботсваны, Лесото и Свазиленда К.Ф. Гудфеллоу опубликовал работу «Великобритания и Южноафриканская Конфедерация, 1870 - 1881 гг.»8. Автор выдвинул отличную от кембриджской трактовку факторов имперского строительства, а также попытался решить для частного случая проблему роли личности в истории.
Колониальная политика и, как следствие, формирование административно-политической структуры империи, полагает К.Ф. Гудфеллоу, находились под влиянием двух объективных факторов. Первый из них - постоянное стремление британского правительства к сокращению расходов на колонии. Современники нашли наиболее удобный путь удовлетворения этого стремления - развитие колониального самоуправления и создание конфедеративных колониа льных образований внутри империи. Второй фактор - необходимость поддержания и укрепления стратегической безопасности империи. Эти два фактора, являющиеся, по мнению К.Ф. Гудфеллоу, составляющими национального интереса, попеременно выходили на первый план при разработке и реализации колониальной политики.
Однако это всего лишь один компонент рассматриваемой концепции. К.Ф. Гудфеллоу, исходя из тезиса, что история создаётся руками людей, сосредотачивается на «происхождении намерений лиц, ответственных за политику». Подобные намерения, как полагает исследователь, проистекали из взаимодействия личностных особенностей, мотивов этих людей и «силы обстоятельств», в которые эти люди были поставлены. Спекулируя по поводу соотношений человеческой воли и объективных внешних условий человеческой деятельности, К.Ф. Гудфеллоу выделяет два «полярных типа» таких соотношений. В первом случае речь идёт о предельно мощном давлении обстоятельств на индивида; под вторым типом подразумевается отсутствие значимого воздействия внешних факторов. Если человек находится в ситуации, приближающейся к первому «полярному типу», он может, как максимум, всего лишь с незначительной долей успеха бороться с неблагоприятными обстоятельствами. Однако если человек оказывается в противоположной ситуации, то на политический курс оказывают решающее воздействие его воззрения, индивидуальные психологические особенности и т.п. Первый вариант формирования политики предусматривает доминирование двух указанных выше объективных факторов - стремления к безопасности и экономии. Причём, К.Ф. Гудфеллоу отдаёт предпочтение экономии. Второй вариант означает, что политика воплощает личные устремления людей, руководящих ею, и чаще всего, полагает Гудфеллоу, это - «имперские мечты о расширении и процветании».
Гудфеллоу специально оговаривает, что его размышления относятся к политике создания Конфедерации в Южной Африке в 70-е гг. XIX века. Эта политика, как видится исследователю, имела своим основанием не объективные потребности в объединении субконтинента, а личностные мотивы министра по делам колоний лорда Карнарвона, поскольку он имел возможность формулировать и реализовывать свои намерения вне зависимости от внешних обстоятельств.
Гудфеллоу отрицает тезис Д. Гобсона и В.И. Ленина о превалировании коммерческих буржуазных интересов в процессе выработки и осуществления колониальной политики. Вместе с тем, южноафриканский историк выступает против утверждения Р.Робинсона и Д. Галлахера о том, что «новый империализм» в Южной Африке в течение трёх последних десятилетий XIX века был всего лишь ответной реакцией на периферические импульсы, а именно - на возросшее число локальных кризисов, угрожавших границам британских владений.
Утверждая, что в 70-е гг. XIX в. ещё не существовало достаточно развитых объективных экономических предпосылок интеграции Южной Африки, К.Ф. Гудфеллоу невольно солидаризируется с марксистской интерпретацией этой проблемы в советской исторической науке9.
Дискуссии вокруг концепции Робинсона и Галлахера имели большое значение для формулирования основных положений другого фундаментального труда, имеющего непосредственное отношение к проблеме трансформации имперской системы управления. Опубликованная в 1982 г. работа С.Стембриджа «Парламент, пресса и колонии»10, посвящённая формированию политического курса метрополии в сфере внутриимперских связей, охватывает период с середины XIX в. до 1880 г. Это самое масштабное и детальное исследование из всех, касающихся эволюции внутриимперских связей.
С. Стембридж вследствие намеренного ограничения объектов исследования (парламент и пресса) концентрирует своё внимание на исходивших из метрополии импульсах, формировавших колониальную политику и, в том числе, определявших развитие имперской системы управления. Исследователь предпочитает анализировать мотивы имперской политики не как некие константы, а как довольно быстро изменяющиеся комбинации разнообразных факторов, среди которых объективные текущие потребности метрополии, партийные позиции, флуктуации общественного мнения и т.п. Причём, одна такая комбинация легко сменяла другую в зависимости от складывающейся ситуации. С этих позиций С. Стембридж отрицает господство «сепаратистской» политики до начала 70-х гг., равно как и взлёт «империалистических» устремлений метрополии после этого рубежа. По его мнению, в XIX в. имела место преемственность политики, которая была направлена на расширение, интеграцию и укрепление империи в том случае, если это не требовало больших расходов и опасных войн. И напротив, если империя требовала много средств и вовлекала Британию в неудачные войны, правительство обычно отказывалось от амбициозных экспансионистских планов. Подобной прагматичной тактики одинаково придерживались как либеральные, так и консервативные кабинеты.
Истоки колониального самоуправления С. Стембридж видит в ситуации, сложившейся в 30 - 40 гг. XIX века, когда жёсткий административный контроль не устраивал ни наиболее развитые переселенческие колонии, ни многих политиков в Лондоне, стремившихся сократить расходы страны-матери. Представители Манчестерской школы рассматривали империю как экономически невыгодную форму взаимоотношений переселенческих колоний и метрополии. Вместе с тем, стремление ортодоксальных консерваторов удержать колонии любой ценой также было опасно для сохранения империи, поскольку делало её слишком дорогой и, следовательно, непопулярной в глазах британских налогоплательщиков. Колониальное самоуправление, которое вместе с политической автономией возлагало на колонии и значительную часть расходов по их содержанию, являлось наиболее оптимальным вариантом выхода из сложившегося положения, поскольку сохраняло империю и, в то же время, удешевляло её. Развитие самоуправления, считает С. Стембридж, - это средний путь между распадом империи и её консолидацией на основе имперской федерации. Этот средний путь и привёл империю к «благоприятному миру» Британского Содружества наций.
Обозначенный выше исследовательский подход проявляется и в объяснении С. Стембриджем причин и природы политики Конфедерации в Южной Африке. Стремясь расширить имперское влияние в регионе без увеличения ответственности и расходов, и либералы, и консерваторы рассматривали Конфедерацию во главе с Капом как своего рода агента в Южной Африке. Конфедерация могла бы эффективно защищать имперские интересы, не вовлекая Британию в дорогостоящие «туземные войны» и позволяя сократить административные расходы.
В течение последнего десятилетия - очевидно, под воздействием постмодернистского «постколониального» направления - можно наблюдать некоторое ослабление внимания англосаксонской историографии к административно-политической истории империи. На этом фоне в тот же период произошёл всплеск интереса к развитию внутриимперских связей в российской историографии. Несмотря на методологический плюрализм, работы российских историков объединяет комплексный подход к интерпретации факторов имперской политики. Кроме того, отечественные историки в своих исследованиях были изначально свободны от ценностных отправных точек Кембриджской школы, что, конечно же, не помешало использовать многие безусловные достижения этого влиятельнейшего направления англосаксонской историографии. Необходимо заметить, что проблема внутриимперских отношений вызывала интерес и у дореволюционных, и у советских историков; и современный всплеск исследований в этой области имеет под собой прочный информационно-фактологический и интеллектуальноисториографический фундамент.
В 1996 г. появилась крупная работа В.В. Грудзинского «На повороте судьбы: Великая Британия и имперский федерализм (последняя треть XIX - первая четверть ХХ вв.)»11. Монография посвящена проблеме трансформации Британской империи в течение довольно длительного периода её существования. Автор сосредотачивается на проектах и конкретно-политических усилиях некоторой части британской политической элиты, направленных на спасение империи - на укрепление связей страны-матери с переселенческими колониями посредством создания имперской федерации. Другой линией размышлений исследователя являются вопросы, связанные с идеологическим и социально-психологическим факторами имперской эволюции. В.В. Грудзинский приходит к заключению, что британский империализм испытывал сильнейшее воздействие, а точнее - противодействие со стороны либеральных ценностей. «Духовный потенциал либерализма», с присущими ему индивидуализмом и разумным эгоизмом, препятствовал укреплению имперских идеалов в сознании англосаксов. Развитие парламентаризма и национального сознания в доминионах также подрывали тенденции интеграции империи.
«Общество, - пишет В.В. Грудзинский, - не способно уйти от самого себя»12. Внутриимперские отношения стабилизировались и укреплялись в последней трети XIX века в ответ на геополитические вызовы новой эпохи империализма; но спустя несколько десятилетий базовые принципы британского сознания и политической традиции обусловили торжество концепции «малой Англии» - «возвращение на круги своя». Истоки колониального самоуправления российский исследователь видит в компромиссе между возрастающей потребностью передовых колоний в политической и экономической самостоятельности, с одной стороны, и стремлением сохранить единство империи - с другой. Такая политика понимается как своего рода третий путь «между Сциллой безусловного единства и Харибдой полного разделения». Однако этот третий путь означал, в конечном итоге, дрейф самоуправляющихся колоний в направлении к независимости.
В исследовании Н.В. Дроновой «Люди и идеи: судьбы Британской империи в оценке современников (70-е гг. XIX века)» приоритетное внимание уделяется идейному контексту формирования имперской политики и разрешения проблем имперского развития14. Империя, полагает Н.В. Дронова, на протяжении XIX века дважды стояла у грани, за которой становился реальностью её распад. Кризис в отношениях метрополии и главных переселенческих колоний в 1830 - 1840-х гг. был преодолён посредством либеральных мер - введения колониального самоуправления, в основе которого лежала идея добровольности имперских уз. Однако «доведённая до логического конца» либеральная доктрина построения империи оказалась опасна для сохранения внутриимперских связей и не эффективна в условиях усиливающейся конкуренции между мировыми державами. Из нового кризиса 70-х гг. империю вывел консерватизм, предложив в качестве новой целеполагающей идеи мощную консолидированную империю. Н.В. Дронова полагает, что колониальное реформаторство середины века нашло логичное продолжение в проектах создания колониальных федераций. Создание (или попытки создания) федеративных образований рассматривалось сторонниками имперской интеграции как продвижение к принципиально новому состоянию вну- триимперских связей, а именно - к имперской федерации.
Осмыслению радикальными и либеральными деятелями и идеологами проблем колониальной империи в 1815 - 1870-х гг. посвящена совместная монография М.П. Айзенштат и Т.Н. Гелла15. В пятой и шестой главах исследования, написанных Т.Н. Гелла, анализируются либеральные концепции и политика относительно переселенческих колоний в 1868 - 1874 гг. Мероприятия либералов были направлены на 14
Дронова Н.В. Люди и идеи: судьбы Британской империи в оценке современников (70-е годы XIX века). Тамбов, 1998. 15
Айзенштат М.П., Гелла Т.Н. Английские партии и колониальная империя Великобритании в XIX в. (1815 - середина 1870-х гг.). М., 1999. 16
укрепление британского господства и сохранение империи посредством развития британских институтов парламентаризма в белых колониях и предоставления заокеанским переселенческим общинам сначала незначительных, а затем - всё больших прав в области местного управления. Рассматривая вопрос о создании Южноафриканской Конфедерации, Т.Н. Гелла подчёркивает, что эта политика имела своим основанием усиление - в результате открытия алмазов - британских экспансионистских устремлений в регионе, для реализации которых необходимо было преодолеть разобщённость колоний и государств Южной Африки.
Итак, можно выразить надежду, что в течение последних десятилетий в России формируется своего рода центр исследований внутриимпер- ских отношений. Это не удивительно. Распад «советской империи», интеграционные и дезинтеграционные процессы на территории СНГ, налаживание отношений России с разного рода крупными международными сообществами, включение нашей страны в состав целого ряда глобализаторских структур - актуальная потребность в осмыслении всех этих явлений вызывает исследовательский интерес к империи как к одной из самых распространённых форм гетерогенных интеграционных образований.
Важнейшим компонентом этой книги является изучение правового аспекта имперского строительства. Мы стремились выявить воздействие специфичного правового базиса имперской системы управления на интенсивность протекания процессов интеграции, децентрализации и дезинтеграции империи. Поэтому в корпусе источников значительное место занимают не только британские и капские законодательные акты, формализовавшие процесс развития имперской системы управления Капом и переселенческими колониями в целом, но и написанные современниками юридические трактаты.
По существу, в вопросах юридического обеспечения системы внутриим- перских связей профессионально разбирался лишь очень ограниченный круг людей, связанных с империей и правоведением либо в силу своих должностных обязанностей, либо в силу своих научных интересов. Статус источников этим работам придаёт не только тот факт, что они созданы современниками, и не только их компилятивный характер (большая часть трактатов представляет собой изложение или цитаты из актов, инструкций, официальной корреспонденции и т.п.). Дело в том, что административно-политическая структура империи опиралась не столько на писаное законодательство, сколько на конституционную традицию, одни нормы которой были жёсткими и стабильными, а другие - неопределёнными и подверженными разного рода изменениям. Авторы юридических трактатов фиксировали эту традицию и степень бесспорности её норм. И более того - правоведы сами участвовали в выработке этой конституционной традиции, давая оценки прецедентам, систематизируя их и т.п. Авторитет многих из них был столь высок, что именно они устанавливали правомерность тех или иных действий различных властных субъектов. И, наконец, следует без преувеличения отметить, что всем последующим поколениям правоведов и историков не удалось обнаружить ни одной законодательной нормы или «конституционного обычая», имевших место в 1870-е гг. и не учтённых в рассматриваемых нами трактатах.
Поэтому здесь необходимо представить всех крупных специалистов- правоведов, живших и писавших об империи в 70-е гг. XIX в.
Безусловно, наиболее содержательный трактат создан Алфеусом Тод- дом13 (1821 - 1884), считавшимся непререкаемым авторитетом в своей области. С самого детства он работал в библиотеке канадского парламента и уже в девятнадцать лет приобрёл репутацию знатока конституционного права, опубликовав работу «Практика и привилегии двух палат парламента».
Современником Тодда и человеком, имя которого иногда называется рядом с именем Тодда, был сэр Томас Эрскин Мей (лорд Фарнборо). Главный его труд вышел в свет лишь в начале XX века - после смерти автора14.
Другой автор, создавший обширный трактат об устройстве и управлении империей, - сэр Генри Дженкинс15. С 1869 г. он, будучи профессиональным юристом, являлся заместителем, а с 1886 по 1899 г. - главой одной из консультативных организации при Британском парламенте. Он непосредственно разрабатывал многие билли, досконально знал машину парламентского законотворчества и, как говорил один из его друзей, был «своим человеком» среди депутатом и министров, которые не раз обращались к нему за консультацией. Эдуард Пейн был известен современникам как крупный историк, в круг научных интересов которого входили колониальная экспансия европейских держав и имперская административно-политическая и правовая система16.
Как ни странно, в подобной элитарной компании знатоков имперского устройства оказался Эдуард Уилсон, умерший во время описываемых в книге событий - в 1878 г. Этапы его жизненного пути не могут не впечатлять. Он успел побывать клерком в манчестерской фирме, скотопромышленником в Австралии, затем занялся издательским делом, стал видным австралийским политиком. Вернувшись в Британию, он явился одним из основателей Колониального Института и, поселившись в Кенте, занялся написанием статей по проблемам имперской политики17.
Несколько позже рассматриваемого периода начал свою карьеру Артур Берридейл Кейт18 - юридический советник Колониал Офиса. С начала XX века он публиковал обширные трактаты, посвящённые правовым аспектам имперской политики, и считался главным знатоком этого вопроса среди современников. Называя А. Тодда своим предшественником, Кейт признавал, что ему нечего добавить к сочинению Тодда и он может лишь продолжить его, расширив хронологические рамки. В России в то же время был наиболее известен и популярен труд другого британского правоведа А.В. Дайси «Основы государственного права Англии»19. Менее известный широкой публике современник Дайси и Кейта - Ф. Мейтленд20.
Использование трудов двух поколений правоведов позволяет выявить константы и направление динамики имперского юридического поля. Заметим также, что, как нам пришлось убедиться, правоведы воспринимают комплекс юридических норм как своего рода самодостаточную ре альность вне какого-либо политического, экономического или идейного контекста. Подобные особенности трудов коллег из смежных областей знания, как мы полагаем, необходимо учитывать при междисциплинарном диалоге. Впрочем, и сами историки «не безгрешны».
Для изучения системы управления здесь применён метод структурнофункционального анализа. Выделяя различные элементы системы, их свойства, функциональные взаимосвязи и динамику, мы попытались обнаружить не только факторы, воздействующие на развитие системы управления, но и имманентно присущую ей логику развития, которая - скажем, забегая вперёд и обозначив один из итогов исследования - во многом определялась происхождением и спецификой правовых норм и правовых традиций имперской административно-политической структуры.
Еще по теме ВВЕДЕНИЕ:
- ВВЕДЕНИЕ
- Введение
- Глава 5. Порядок введения в действие настоящего Федерального конституционного закона
- ВВЕДЕНИЕ
- ВВЕДЕНИЕ
- Введение
- ВВЕДЕНИЕ
- Введение Отдел первый. Общий характер и план исследования
- ВВЕДЕНИЕ
- 1. ВВЕДЕНИЕ
- ВВЕДЕНИЕ
- Введение
- Введение
- Замараева Н. Пакистан: введениезаконов шариата в 2009 г.
- ВВЕДЕНИЕ: ТЕНДЕНЦИИ ЛИТЕРАТУРНОГО ПРОЦЕССА