1. Глобальный военно-промышленный комплекс и монополистическая конкуренция

Буржуазное государства и конкуренция в производстве вооружений. С начала 80-х годов происходит ускоренное слияние военно-промышленных комплексов ведущих капиталистических государств в единый, глобальный по охвату, военно-политическому и экономическому воздействию ВПК.

Однако центростремительным, дисциплинирующим силам системы империализма противостоят объективно существующие и не менее мощные разделительные, центробежные силы, размывающие основы создаваемого единого глобального ВПК. Противоречие это находит свое внешнее выражение в конкуренции, которая, как отмечал Ф. Энгельс, играет главную роль при распределении прибавочной стоимости, отражая во внешнем движении капиталов имманентные законы капиталистического производства 1.

Конкуренция в сфере военного производства носит специфический характер, так как военная продукция производится большей частью не по заказам частных лиц, а по государственным подрядам и имеет своей целью не удовлетворение основных жизненных потребностей рядовых граждан, а разрушение потребительных стоимостей и истребление тех, кто их создает и потребляет.

В. И. Ленин считал военно-промышленное производство, которое он называл производством по заказу «казны», особым видом народного хозяйства. В работе «Введение социализма или раскрытие казнокрадства?» В. И. Ленин писал о специфике военной промышленности: «Когда капиталисты работают на оборону, т.

В системе капиталистического воспроизводства продукция военно-промышленных корпораций и примыкающего к ним крыла транснациональных монополий потребляется главным образом на государственном рынке товаров и услуг, хотя определенная часть ее адресована частным фирмам и лицам. При этом работа на «казну» ведется не столько методами классической ценовой или внеценовой конкуренции, сколько посредством подкупа верхушки госаппарата для получения заказов и ссуд от «казны» на разработку и производство специфической современной военной техники.

Как отмечал американский экономист Дж. Генслер, «для того чтобы понять экономику американской промышленности вооружений, прежде всего абсолютно необходимо усвоить себе, что здесь нет свободного рынка и скорее всего его и не может быть вследствие доминирующего положения федерального правительства. Комбинация, состоящая из одного-единственно- го покупателя, нескольких исключительно крупных фирм в каждой отрасли промышленности и небольшого, числа программ производства сверхдорогих вооружений, служит единственной в своем роде основой для ведения бизнеса» 3.

Подобная комбинация факторов ведет к сверхмонополии «казны», использующей средства рядовых налогоплательщиков для субсидирования и обогащения небольшой группы головных военных подрядчиков, которые возвращают часть средств «казне» в виде налогов с прибыли и взяток, идущих на личное обогащение. «Казна» вместе с этой группой подрядчиков образуют гигантское специфическое объединение (военно- промышленный комплекс), присоединиться к которому аутсайдеры могут, лишь преодолев особые экономические барьеры, созданные Пентагоном.

К их числу относятся: жесткие военные спецификации; списки «предпочтительных деталей»; закупай товаров небольшими партиями; распределение заказов один раз в год; отсутствие гарантий в том, что представленный прототип будет запущен в серийное производство ; фондоемкость научно-исследовательских военных работ и пр.

Но на положение дел в военной промышленности влияет еще один фактор, связанный с темой данного исследования. Разработка и производство современных вооружений ведут к гигантским затратам финансовых и кадровых ресурсов. При таких затратах продуценты вооружений изыскивают резервы для повышения прибыльности на путях снижения издержек производства и увеличения портфелей заказов. Основным средством для этого является увеличение серийности производства, достигаемое с помощью экспорта вооружений, выполнения заказов иностранных правительств, т. е. работой на иностранную «казну». Как писала «Вашингтон пост», «западные производители вооружений, создающие все более дорогие виды боевой техники, должны искать покупателей за границей, для того чтобы возмещать затраты у себя дома» 5. Но при пересечении границы и выходе на мировой рынок военная продукция одной страны, скажем США, сталкивается с аналогичной продукцией другой страны, например Франции, и вступает с ней в отношения конкуренции. Поэтому в современных условиях оправданно говорить о конкуренции монополий, производящих вооружения, на мировом капиталистическом рынке вооружений. Но конкуренция эта регламентируется «казной», т. е. правительственными ведомствами ведущих империалистических государств, которые своими действиями и формируют данный мировой рынок. Это рассуждение относится, безусловно, не к сложнейшим стратегическим ядерным вооружениям — межконтинентальным баллистическим ракетам (МБР), стратегической авиации и атомным ракетным подводным лодкам (ПЛАРБ), которые не выходят на мировой рынок, а к обычным вооружениям, в производстве которых в капиталистических странах участвуют тысячи фирм. Только в США заказы Пентагона, например, выполняют 30 тыс. основных подрядчиков и более 50 тыс. субподрядчиков 6.

В процессе монополистической конкуренции на мировом капиталистическом рынке вооружений буржуазное государство — «казна» — выступает в многоплановой роли важнейшего заказчика, потребителя, работодателя, организатора научно-исследовательских работ, наконец, регулятора сбыта вооружений в международном масштабе.

Становление глобального ВПК империализма происходит, таким образом, в условиях острейшей монополистической и, более того, межгосударственной конкуренции. Слагаемыми этого пульсирующего, скачкообразного процесса являются три главных вектора: военно-промышленные гиганты, транснациональные монополии и действующий в альянсе с ними государственно-бюрократический аппарат. Каждому из векторов присуща особая функция: военный бизнес закладывает и укрепляет опорные центры, развивает инфраструктуру глобального ВПК. ТНМ играют связующую, цементирующую роль, отдавая в распоряжение ВПК свою технологию, продукцию (узлы, части, детали), кадры, связи с местной олигархией, методологию глобального планирования и прогнозирования, умение добиваться максимальной прибыльности и эффективности. (Достаточно вспомнить весьма динамичную деятельность на посту министра обороны США Роберта Макнамары, делегированного Фордом в Пентагон и реорганизовавшего его во многом по образу и подобию крупной ТНМ!) Правительственная бюрократия регламентирует (т. е. поощряет «своих» и воспрещает «чужим») порядок взаимодействия между различными частями комплекса, охватывающего пять континентов. Кроме того, буржуазное государство, этот, по выражению Ф. Энгельса, «идеальный совокупный капиталист»7, активно подключается к сбыту вооружений в международном масштабе, превращаясь в непосредственного участника конкурентных схваток. Причем такого рода деятельностью занимаются равно правительства как крупных, так и небольших капиталистических стран.

Классическим примером такого рода конкуренции на рынке вооружений стала «сделка века» 1975 г., в осуществлении которой участвовали правительства США, Бельгии, Голландии, Дании, Норвегии, корпорации «Дженерал дайнэмикс» (США), «ФФВ-Фоккер» и «Филипс» (Голландия), «Фабрик насиональ», САБКА и «Сонака» (Бельгия), «Пер Удсен», «Данск инду- стри синдикат» (Дания), «Нера Берген» и «Конгсберг Вапенфабрикк» (Норвегия).

Рецидив «сделки века» наметился в 1985 г. в связи с обсуждением вопроса о разработке Западной Европой истребителя на 90-е годы на замену «Ягуаров», «Торнадо», «Фантомов», «Миражей» и др. На первом этапе договориться о совместной разработке такого истребителя пытались представители пяти стран — Великобритании, Испании, Италии, Франции и ФРГ и действующих в них авиационных корпораций. Выявились серьезнейшие разногласия в вопросе об основных характеристиках будущего самолета. Франция продвигала идею легкого, недорогого самолета, сочетающего качества штурмовика и истребителя и способного быть использованным, после небольшой доработки, с палубы авианосца. Великобритания настаивала на всепогодном многоцелевом истребителе с мощным вооружением, предназначенном для завоевания господства в воздухе на европейском театре военных действий (ТВД), а также способном действовать в арктических условиях.

Понятно, что первоосновой разногласий стали не тактико-технические требования, предъявляемые к «европейскому самолету», а стремление каждого участника переговоров занять место головного подрядчика и обеспечить себе львиную долю прибылей от этого перспективного заказа.

В конечном счете 2 августа 1985 г. Великобритания, ФРГ и Италия подписали соглашение о начале разработки самолета, научно-промышленной базой для которого послужит консорциум «Панавиа», создавший ранее англо-итало-западногерманский многоцелевой самолет «Торнадо». Великобритания и ФРГ, намеренные закупить по 250 самолетов, получили по 38 % общего пакета акций в новом проекте, а Италия, собирающаяся приобрести 100 самолетов, — 24 %. Франция и Испания от сотрудничества отказались. Что касается монополий США, то они, желая войти в долю, предложили услуги в разработке авиадвигателя и системы наведения для нового самолета 10.

Еще одним ярким примером борьбы на межправительственном уровне за контроль над производством вооружений стал кризис, вынудивший в январе 1986 г.

уйти в отставку министра обороны Великобритании Майкла Хезлтайна. Кризис возник в связи с судьбой «Уэстленд ПЛС».

«Уэстленд ПЛС» — сравнительно небольшая фирма с объемом продаж около 300 млн ф. ст. в год. Но это единственный и крупнейший в Великобритании продуцент вертолетов. Компания столкнулась с серьезными финансовыми трудностями, которые были использованы для того, чтобы попытаться поставить ее под американский контроль. В борьбу вступили две группы: с одной стороны — американский капитал, представленный «Юнайтед текнолоджиз корпорейшн» (с отделом вертолетов «Сикорски») и итальянской союзницей «Фиат». С другой стороны — консорциум западноевропейских корпораций, стремившихся удержать английскую компанию «на европейской стезе», в составе французской «Аэроспасиаль», итальянской «Агуста», западногерманской «Мессершмитт-Бёлков- Блом» и английских «Бритиш аэроспейс» и «Дженерал электрик К°».

М. Хезлтайн выступил за «европейское» решение вопроса. Доводы Хезлтайна состояли в следующем: перекупка американцами контрольного пакета акций в «Уэстленд» приведет к тому, что англичане не смогут участвовать в общеевропейских проектах по конструированию и производству новых вертолетов. Кроме того, английская компания превратится в простой придаток «Сикорски», которому дадут лицензию на не пользующийся спросом американский вертолет «Блэк хок» и заставят служить проводником американских интересов.

М. Хезлтайн ушел в отставку после того, как премьер-министр М. Тэтчер, обещавшая нейтралитет, продемонстрировала в этом вопросе полную «атлантическую солидарность», поддержав «американское» решение судьбы компании и. Ее линия, как и ранее подключение к СОИ, полностью ориентировала британскую военную промышленность на США в ущерб сотрудничеству с западноевропейскими партнерами.

Приведенные примеры свидетельствуют о том, что буржуазное государство придает монополистической конкуренции поистине глобальные масштабы и переводит ее на качественно новую основу. Левиафанам Старого Света противостоят левиафаны Нового Света. При этом, создавая условия для ведения монополиями операций в глобальном масштабе, одновременно правительственная' бюрократия открывает новые возможности для усиления конкурентоспособности «своих» ТНМ и ВПК. Одним из важнейших направлений концентрации ТНМ и ВПК своих усилий в конкурентной борьбе стала область научных исследований.

Монополистическая конкуренция и научно-техниче- ский прогресс. Влияние буржуазного государства на сферу науки многообразно, но для целей данного исследования важен прикладной аспект — стимулирование научного поиска, имеющего военную ориентацию и идущего на пользу военно-промышленным и транснациональным корпорациям. Как показывают статистические данные, высокие расходы в капиталистических странах на военные исследования и разработки прежде всего связаны со значительными правительственными субсидиями и дотациями, без которых они были бы немыслимы. В Соединенных Штатах в 1984 г. 69,4% средств, выделенных на НИОКР в военной области, поступили из правительственных источников. В Великобритании на эти цели уходит около 50 % всех правительственных научных исследовательских затрат. Французское правительство направляет на военные НИОКР примерно !/з бюджетных средств, выделенных на научный поиск, в Швеции — около 19%, а в ФРГ — около 10%

Естественно, что, используя крупные субсидии и дотации, американские научные учреждения, университеты и лаборатории намного обошли конкурентов из стран Западной Европы по сумме затраченных средств. За 1961 — 1983 гг. в США было израсходовано на военные НИОКР 441,4 млрд долл. Далеко, позади находятся английские научные центры — 65,4 млрд долл., французские — 48,1 млрд долл., западно- германские — 21,0 млрд долл., шведские — 3,7 млрд долл. (за 13 лет), канадские — 1,8 млрд долл., голландские — 0,9 млрд долл.12

На положение дел в этой области большое влияние оказывает политика американских правительственных ведомств, которая служит определенным ориентиром для правительств других стран — членов НАТО и Японии. Американская администрация на протяжении многих лет выступает в роли главного спонсора научных исследований, причем в первую очередь исследований, имеющих военную ориентацию.

Ежегодно Пентагон забирает на военные исследования и разработки львиную долю выделяемых правительством сумм. Всего за 1955 — 1984 гг., например, на НИОКР через Пентагон было профильтровано 382,1 млрд долл. Пентагон фактически оплачивает от */з до 1/4 всех научных и инженерных кадров в Соединенных Штатах и, естественно, влияет на направление научного поиска и распределение затрат на НИОКР. Для того чтобы реальнее представить себе пропорции между затратами федеральных властей на военные и гражданские НИОКР, посмотрим данные за 1984 г.: общие расходы на исследования и разработки — 44,37 млрд долл., в том числе на военные цели — 29,28; на космические исследования — 2,29; на энергетику (в первую очередь на разработку ядерного оружия)—2,57; на здравоохранение — 4,80; на фундаментальные разработки — 1,72 млрд долл.13 Цифры бесстрастно говорят о том, что приоритет военных исследований и разработок в расходах федеральных ведомств безусловен, причем расходы на военные НИОКР растут. На 1985 финансовый год Пентагон потребовал на эти цели ни много ни мало 34 млрд долл. Из общей суммы 10,0 млрд долл. было запрошено на тактические и 8,8 — на стратегические программы; 4,2 — на разведку и связь; 3,3 — на НИОКР по развитию «технологической базы»; 3,0 млрд долл. — на разработку новейшей технологии14. В целом упор Пентагона сделан на разработку качественно новых систем оружия, которые пойдут на модернизацию вооруженных сил. Большая часть этих средств предназначена для головных подрядчиков Пентагона — все тех же ВПК и ТНМ, остальные — для университетов, частных НИИ и лабораторий собственно Пентагона.

Можно с полным основанием говорить о том, что в этих суммах кроется истинная угроза миру и безопасности народов. Эти средства идут на качественное преобразование средств ведения войны. Они вынуждают СССР и другие социалистические страны отвлекать столь нужные для повышения уровня жизни своих народов средства и использовать их для нахо ждения противодействия результатам изысканий, производимых в лабораториях глобального ВПК. Следует подчеркнуть, что первичны — исследования Запада (об этом говорят факты послевоенной истории), вторичны — ответные меры стран социализма.

Расходуя огромные средства на НИОКР, правительственные ведомства США выполняют функцию катализатора исследований самими корпорациями, которые в свою очередь считают научный поиск важнейшим направлением усиления своей конкурентоспособности и смело переводят средства из резервных фондов и нераспределенных прибылей в рубрику «Я + О» — научных исследований. Характерен такой подход как для транснациональных, гак и для военно- промышленных корпораций.

Данные приложения 1 рельефно подчеркивают доминирующие позиции крупнейших представителей монополистического капитала в НИОКР. В 1982 г. общая сумма средств, затраченных 245 ТНМ и военно- промышленными монополиями Запада на научные изыскания (сюда входят и средства, предоставленные правительствами), составила не менее 48,4 млрд долл.

Крупнейшие вкладчики в научный поиск — безусловно монополии Соединенных Штатов — 36,2 млрд долл. (74,6% общих расходов этой группы). За ними следуют ВПК и ТНМ ФРГ — 4,2 млрд долл. (8,6 %), Швейцарии — 1,8 млрд долл. (3,8%), Франции — 1,7 млрд долл. (3,6%), Нидерландов — 1,65 млрд долл. (3,4 %), Великобритании — 873,3 млн долл. (1,8 %). В целом указанные расходы на НИОКР отражают общую табель о рангах мировой капиталистической иерархии, демонстрируют скрытую мощь швейцарских и голландских монополий, хотя и страдают неполнотой данных о японских и шведских монополиях, которые, несомненно, входят в число лидеров по научному поиску.

Транснациональные и военные монополии заинтересованы в проведении НИОКР постольку, поскольку результаты в виде патентов становятся их исключительной собственностью и применяются для подрыва позиций конкурентов. Патентно-лицензионная система в условиях частного предпринимательства стала одним из важнейших, если не самым важным, средством конкурентной борьбы за упрочение позиций на зарубежных рынках и получение дополнительных прибылей. Как отмечает известный советский экономист И. Д. Иванов, «ныне патентная система регулирует присвоение капиталом творческого труда исследователей, закрепляет за корпорациями преимущества, создаваемые новой техникой в конкурентной борьбе, выступает как легальная основа охраны коммерческих операций фирм с новой техникой и научно-технического обмена. Одновременно, являясь разновидностью того, что К. Маркс рассматривал как искусственную монополию, патенты прочно входят в арсенал средств ограничения конкуренции, контроля над рынками, монополистического ценообразования и широко используются союзами монополистов» 15.

Организованная под эгидой правительственных ведомств система научного поиска и патентно-лицензионного обмена в производстве вооружений наделена определенной спецификой. Правительство США внедрило в практику широкую гамму мер, которые позволяют частному капиталу заниматься военными исследованиями и разработками практически без какого- либо риска понести убытки: Пентагон платит за все. Как отмечает американский экономист Уолтер Адамс, политика администрации США в этом вопросе «может быть охарактеризована как обеспечение финансовой поддержки исследованиям из общественных средств при одновременном разрешении частной монополизации результатов этих исследований» 16.

В целях увеличения привлекательности военных исследований и разработок для частных фирм министерство обороны США разрешает закреплять патент за фирмой-подрядчиком, оставляя за собой право требовать безотзывных, безвозмездных лицензий по таким патентам. При этом некоторые изобретения военного характера вообще не патентуются или являются предметом секретных патентов. С начала 70-х годов засекречивание носит выборочный характер, а результаты военно-космических НИОКР в их открытой для коммерческого использования части передаются в гражданские отрасли так же, как им передается государственная невоенная научно-техническая информация. Фирмы, выполняющие федеральные контракты на НИОКР, получают очевидные выгоды, так как создают фактически за государственный счет новую тех нику, нередко для своего же собственного использования 17.

Организованный правительственными ведомствами США доступ гражданских фирм к части военно-космической технологии приносит частному сектору определенные технико-экономические выгоды. Именно посредством перелива научно-технической. информации были совершены серьезные «заделы» в реактивной гражданской авиации, производстве метеорологических спутников и спутников связи, усовершенствованы ЭВМ, радарная и лазерная техника, разработаны новые приборы и инструменты. Основные выгоды из такой системы извлекают подрядчики Пентагона, которые получают прибыли дважды: сначала при выполнении правительственных заказов на НИОКР, а затем при использовании полученной технологии в производстве гражданской продукции. Это и было одним из факторов, побудивших крупнейших подрядчиков Пентагона приступить в 70-х годах к ускоренной диверсификации производства, увеличивая долю гражданской продукции.

Практика выдачи федеральных заказов на военные НИОКР подкрепляет широко применяемую в США политику государственных закупок, которые используются с целью создания гарантированного рынка для новой военной техники на первоначальных, критических этапах ее освоения. При этом сокращаются коммерческие риски, а частные фирмы получают резерв времени и средств для окончательной отладки новых производств. Однако столь выгодная для монополистического капитала США система косвенного и прямого субсидирования наносит прямой ущерб конкурентоспособности монополий Японии и Западной Европы, ищущих пути для укрепления позиций своих монополий. Рассмотрим эти противоречия на примере производства интегральных схем.

Пионером в капиталистическом мире в разработке малых (1958 г.) и больших (1968 г.) интегральных схем явилась «Тексас инструменте» — один из ведущих научно-исследовательских подрядчиков Пентагона в сфере электроники. Как отмечали эксперты ООН, «первые интегральные схемы предназначались почти исключительно для военных целей. Последовавшие за разработкой интегральных схем достижения в области миниатюризации оказались особенно ценными для министерства обороны США, нашедшего им применение в авиационных и ракетных системах. В результате в 1962 г. практически 100% выпускаемых в стране интегральных схем шло на военные цели 18. Массовое производство интегральных схем началось в 1963 г., причем 94 % выпускаемой продукции потреблялось военным рынком. К 1968 г. доля военно-космических продаж снизилась до 37 % общего рынка интегральных схем при пропорциональном увеличении доли гражданских продаж. Одновременно средняя цена за одну интегральную схему снизилась с 31,60 до 2,33 долл. Понижение цен на интегральные схемы отразило коммерциализацию этого сегмента рынка полупроводников и его переориентацию с военной на гражданскую продукцию.

Разработка МОП-схем сделала возможным производство больших интегральных схем, т. е. уплотнение более чем 100 электронных функций в одном кристалле, и соответственно позволила снизить себестоимость единицы количества информации. В начале 70-х годов началось промышленное освоение микропроцессоров. Из сферы чисто военного применения интегральные схемы через телекоммуникационное оборудование, ЭВМ вышли на обширный рынок потребительских товаров (калькуляторов, цифровых часов, видеоигр, видеомагнитофонов, домашних ЭВМ, фотоаппаратов, игрушек, электробытовых приборов и пр.). Интегральные узлы нашли применение в автомобилестроении, медицинской промышленности, банковском и конторском оборудовании. В 1979 г. коммерческие продажи интегральных схем в мире достигли 0,5 млрд долл.

Американские монополии с самого начала заняли лидирующие позиции в производстве интегральных схем, и естественно, что основная масса патентов сосредоточена у них. Крупнейшими лицензиарами являются «Уэстерн электрик корпорейшн», «Тексас инструменте» и «Фэрчайлд». Американские корпорации выдают лицензии не только фирмам США, но и иностранным фирмам, используя лицензии как средство для проникновения на новые рынки и распространения своего влияния. В 1978 г., например, около половины лицензий, выданных «Тексас инструменте» и «Фэрчайлд», приходилось на иностранные компании, а у «Уэстерн электрик» из 179 лицензий 65 быЛо выдано за рубежом. Патентная экспансия американских продуцентов, осуществляемая с целью захвата зарубежных рынков, связывает руки местным фирмам, заставляя их в той или иной форме допускать на свой рынок корпорацию-патентовладельца.

Создавая разветвленную патентно-лицензионную сеть в Западной Европе и Японии, американский капитал стремился к установлению фактической монополии на рынке интегральных схем. Лицензионные соглашения различных видов были заключены американской «Интель» (главный поставщик интегральных схем для ИБМ) с японскими НЭК, «Фуджицу», «Мицубиси» и «Тошиба», голландской «Филипс», западно- германской «Сименс»; «Моторола» сотрудничает с «Хиташи», французской «Томсон-КСФ» и т. д. Патентно-лицензионная экспансия американских производителей интегральных схем, как правило, вызывала двойственную реакцию. С одной стороны, поскольку речь шла о сверхсовременном наукоемком производстве, доступ к такой информации не мог не привлекать принимающие правительства и местные фирмы. С другой стороны, именно учитывай ключевое значение производства интегральных схем для электронной промышленности, местные власти и фирмы стремились предельно ограничить иностранное влияние. Достигнуть этого было не просто.

Определенные успехи в конкурентной борьбе с монополиями США достигнуты японским капиталом. Здесь не обошлось без поддержки японских правительственных ведомств, прежде всего министерства международной промышленности и торговли (МИТИ). Первым направлением развития производства интегральных схем стало проводимое в 60-х годах ограничение иностранных прямых вложений в японскую промышленность полупроводников, установление высоких тарифов и ограничительных квот на импорт интегральных схем. Американские фирмы, стремившиеся иметь хотя бы ограниченный доступ на местный рынок, обязывались продавать лицензии и «ноу-хау» японским компаниям. Так, «Тексас инструменте», пытавшаяся в 1968 г. создать здесь полностью дочернюю фирму, в конечном счете удовлетворилась разрешением японского правительства на создание смешанной фирмы с «Сони».

Вторым направлением стало навязывание правительством японским продуцентам определенной специализации в НИОКР и производстве ЭВМ и полупроводников. В 1971 г. шесть главных производителей полупроводников и ЭВМ были разделены на три пары: «Фуджицу — Хиташи», «НЭК—Тошиба» и «Мицубиси—Оки», с определением долговременной специализации. Каждая «двойка» получила в 1972—1976 гг. по 200 млн долл. правительственных субсидий на НИОКР. В последующем правительство поощряло совместные НИОКР ведущих японских монополий в ключевых областях электроники. В 1976 г. была создана Ассоциация по разработке технологии сверхбольших интегральных схем, получившая к 1979 г. около 700 патентов. В начале 80-х годов правительство оказало поддержку совместному проекту группы японских монополий по разработке высокоскоростной суперЭВМ.

Третьим направлением можно считать поддержку, оказываемую МИТИ прямым вложениям японских ТНМ в производство интегральных схем в других развитых капиталистических странах, прежде всего в США. Первый шаг в этом направлении был сделан НЭК, купившей в 1978 г. калифорнийскую «Электро- ник Эррей». За ней последовали «Фуджицу», «Тошиба» и «Хиташи». Эти же четыре гиганта открыли предприятия по производству интегральных схем в Западной Европе: в 1974 г. в Ирландии и Великобритании (НЭК), затем в ФРГ («Хиташи» и «Тошиба») и вновь в Ирландии («Фуджицу»). В дополнение к этому была создана сеть дочерних предприятий, производящих интегральные схемы в развивающемся мире: «Ниппон электрик К°» — в Малайзии и Сингапуре; «Хиташи» — в Гонконге и Малайзии; «Тошиба» — в Южной Корее и Малайзии; «Мицубиси» — на Тайване; «Мацушита» — в Сингапуре; «Саньо» — в Южной Корее; «Оки» — на Тайване и Филиппинах.

Пользуясь поддержкой правительственных ведомств, японские корпорации сумели утвердиться на втором месте в мире по производству интегральных схем. По проложенному ими пути пытаются идти корпорации других капиталистических стран.

Правительство и министерство обороны Франции деятельно поддерживают усилия своих корпораций, направленные на защиту рынка страны от наплыва японских и американских интегральных схем. Однако, несмотря на эту поддержку, французские фирмы покрывают лишь 30 % национальных потребностей в интегральных схемах. Основным методом действий французские власти избрали поощрение смешанных компаний, создаваемых с участием американского капитала. В 1978 г. правительство объявило об осуществлении первого «плана интегральных схем», согласно которому смешанные фирмы получили преимущественный доступ к правительственным, т. е. военным, заказам на производство интегральных схем и субсидии правительства на НИОКР в этой области. В соответствии с этим планом французская «Матра» создала смешанную фирму с «Харрис» (США); «Сэн-Го- бэн» объединила усилия с НСК (в каждой из смешанных фирм французы контролировали более 50% акций); «Томсон-КСФ» заключила соглашение о технологической помощи с «Моторола» (США), а американская «Интель» создала смешанную фирму с «Матра-Харрис».

В начале 1981 г. французское правительство объявило о втором «плане интегральных схем», выделив на четырехлетний период 500 млн долл. на НИОКР, в частности на разработку технологии сверхбольших интегральных схем. Эти усилия были подкреплены национализацией в том же году таких ТНМ, как «Томсон-Брандт», «Сэн-Гобэн» и военной «Матра», в рамках которых и действовали дочерние производители интегральных схем. В последующем правительство занялось централизацией производства, потребовав от «Сэн-Гобэн» и НСК передачи своей доли акций в «Евротекник» головному продуценту — «Томсон- КСФ».

В Великобритании правительство пошло по несколько иному пути, направив первоначально субсидии на НИОКР не частным фирмам, а университетским и правительственным лабораториям. Благодаря этому информация об интегральных схемах получила широкое распространение через профессиональные журналы и конференции. Был также применен и испытанный западноевропейский метод централизации капитала и производства: в 1967—1968 гг. прошла с благословения правительства серия слияний и поглощений, результатом которых стало появление объединения «Дженерал электрик К° — Ассошиэйтед электрикал индастриз — Инглиш электрик» и дочерней, специализирующейся на интегральных схемах, «Маркони Эллиот майкроэлектроникс». В 1978 г. правительство приступило к осуществлению пятилетнего плана развития промышленности полупроводников, выделив на НИОКР 200 млн долл., которые пошли «Дженерал электрик К°», «Плесси» и «Ферранти» на разработку технологии сверхбольших интегральных схем. В 1978—1983 гг. правительство выделило еще 176 млн долл. для вновь созданной «Инмос», которая самостоятельно разработала несколько видов памяти с произвольной выборкой.

Несколько особняком стоит голландская ТНМ «Филипс», больше рассчитывающая на собственные ресурсы. «Филипс» — крупнейший в Западной Европе производитель полупроводников и покрывает 15% потребностей этого рынка в интегральных схемах. Являясь четвертой по могуществу электронной и электротехнической ТНМ в мире, она ведет глобальную конкурентную борьбу с американскими и японскими монополиями. На территории США среди многих ее дочерних действует «Сигнетикс» — продуцент интегральных схем. В Японии голландские интересы представлены через 35 % акций в «Мацушита электрикал индастриз». Рынок интегральных схем — эта только небольшой участок конкурентной борьбы.

Первоначально «Филипс» намного отставала от американских фирм, производящих интегральные схемы. Вот что сообщил акционерам в 1968 г. ее президент Ф. Й. Филипс: «Разработка в Америке систем наведения ракет привела к появлению рынка интегральных схем задолго до того, как спрос на них возник в Европе. За короткое время при активной поддержке в виде правительственных заказов производство интегральных схем в Америке набрало высокие темпы. В этих условиях естественной линией для американских предприятий стали попытки сбыть свою продукцию в Европе, тогда как у нас в то время не могло быть и речи об их прибыльном производстве и сбыте. Мы, однако, не стояли на месте и полагаем, что сейчас готовы удовлетворить быстро возрастающий спрос европейцев на интегральные схемы с самыми разнообразными свойствами благодаря нашим многолетним исследованиям в этой области» 19.

«Филипс» действовала решительно. В 1975 г., уплатив 49 млн долл., она купила девятого производителя интегральных схем в США «Сигнетикс». Помимо этого в 1982 г. «Филипс» заключила соглашение о технологическом обмене с «Интель», получив доступ к ее технологии.

«Филипс» широко применяет «международную рационализацию», ликвидировав в 1980—1982 гг. около 40 тыс. рабочих мест на гражданских предприятиях в Западной Европе и переведя их в страны Юго-Во- сточной Азии с низким уровнем зарплаты. После этого в Западной Европе осталось только производство видеомагнитофонов, сосредоточенное в Австрии, и цветных телевизоров, сосредоточенное в Голландии. Аналогичный метод был применен и в производстве интегральных схем. Французская дочерняя «Радиотек- ник» стала головным производителем логических схем с эмиттерными связями; «Ва^ьво», дочерняя в ФРГ, несет ответственность за производство, семейства микропроцессоров по технологии «Интель». Завод в Гол- ландии производит по собственной технологии интегральные схемы. Деятельность западноевропейских дочерних фирм координируется с операциями американской дочерней «Сигнетикс». Через нее начался сбыт в США интегральных схем, произведенных на заводах сестринских фирм в Западной Европе20.

На примере производства интегральных схем наглядно виден процесс прямого стимулирования правительствами буржуазных государств научно-техническо- го прогресса, регулирования сферы НИОКР и технического перевооружения. Государство активно пытается привнести организующее начало в проведение НИОКР в частном секторе экономики, охваченном пароксизмами анархии. Характерна при этом концентрация усилий на развитии науки и техники в анклавных секторах, обслуживающих военно-промышленный комплекс. Естественно, что и патентно-лицензионная система, созданная с ориентацией на военно-промышленный комплекс, служит целям сохранения и закрепления преимуществ крупнейших «своих» ВПК и ТНМ, тесно связанных с военными ведомствами. Отсюда и возникновение глубинных противоречий между «своими» владельцами технологии, на определенном этапе начинающими ее экспорт, и «чужими» принимающими странами.

Во многих принимающих странах лицензионные соглашения считаются каналом приобщения к новейшим достижениям науки и техники, важным средством увеличения занятости и общеэкономического развития. Под этим углом зрения рассматриваются и лицензионные соглашения, связанные с военным производством и выпуском продукции двойного назначения, причем в развивающихся странах нередко бытует мнение, что получение лицензии, скажем в сфере военной электроники, способно автоматически, само по себе создать множительный эффект и чуть ли не привести к рождению самостоятельной новейшей отрасли производства с последующим стимулирующим влиянием и на сферу гражданской продукции.

Вопрос о пользе лицензионных соглашений, особенно в военной области, далеко не однозначный. Лицензионный обмен отражает конкурентную борьбу монополий, свидетельствуя о распределении влияния важнейших военных и транснациональных монополий. Вплоть до конца 60-х годов безусловным было преимущество американских корпораций, находившее свое выражение в стремлении навязать зарубежным лицензиатам устаревшее либо менее совершенное вооружение. Наглядным примером служит продажа в 1959 г. «Локхид корпорейшн» лицензии фирмам Западной Германии, Голландии, Италии, Канады и Японии на совместное производство западноевропейскими членами НАТО 2782 истребителей F-104G «Стар- файтер», который Пентагон отказался взять на вооружение своих собственных ВВС4.

Однако по мере возрастания конкурентоспособности западноевропейских фирм американцам становится все труднее сбывать лицензии на свои вооружения. Все чаще европейские корпорации ставят вопрос о приобретении американцами их лицензий на производство вооружений. Так, в 1974 г. США согласились на приобретение лицензии на французскую управляемую ракету «Роланд-2» класса «земля—воздух» (27 пусковых установок и 595 ракет), а в 1981 г.—на производство по английской лицензии 307 тренировочных самолетов для ВМС США типа «Хок». В 1984 г. Пентагон примерно по 20 позициям полагался на иностранные источники, приобретая как лицензии, так и готовое оружие21.

Лицензионные поступления, безусловно, являются украшением платежного баланса страны-экспортера. Но . даже официально скрепленное патентно-лицен- зионное соглашение не всегда гарантирует экспортеру «легкую жизнь». В военном производстве обмен лицензиями зачастую не только служит мерилом конкурентоспособности монополий, но также выражает глубинные государственно-монополистические противоречия, в разрешении которых бывают задействованы правительственные ведомства самого высокого ранга. Вышеупомянутое соглашение о производстве в США английских учебных самолетов «Хок» породило острейший межправительственный конфликт. Узнав о том, что сенат и палата представителей конгресса США препятствуют утверждению ассигнований, позволяющих «Макдонелл-Дуглас» приступить к выпуску самолетов «Хок» для ВМС США, не кто иной, как бывший министр обороны Великобритании Джефри Патти «оборвал, — по выражению американского журнала,—телефоны, обзванивая ключевых сенаторов и официальных лиц Пентагона и сообщая им, что Британия тратит на американское оружие вдвое больше, чем США тратят на оружие в Британии, и спрашивая: «Ну что же случилось с улицей с двусторонним движением?»»22. И такие «мини-кризисы» в отношениях между союзниками по НАТО далеко не редкость.

Если для стран — экспортеров вооружений лицензии могут быть зачислены в актив, то совершенно иным образом обстоит дело для импортеров военнотехнологических «ноу-хау». Отвлекая необходимые финансовые ресурсы от производительных целей, достижение которых способствовало бы модернизации экономики и повышению уровня благосостояния населения, программы создания с помощью лицензий базиса й инфраструктуры современного военно-промышленного комплекса, как правило, имеют дренирующий эффект. Они способствуют формированию современного вассалитета, когда формально независимое государство все плотнее опутывается паутиной всепроникающих комплексных соглашений. В этом случае военно-лицензионные соглашения становятся как бы удавкой, сдерживающей нормальное сбалансированное развитие экономики.

Интересным примером такого современного вассалитета может служить промышленность Испании, крупнейшей промышленной корпорацией которой является ИНИ — «Институте насьонал де индустриа». В 1982 г. продажи этого гиганта составили 11 млрд долл. На ИНИ приходится 19% всех промышленных капиталовложений страны, 7 % занятой в промышленности рабочей силы и 14% испанского экспорта. Намечая широкие планы экономической модернизации страны, руководящие круги делают особый упор на ускоренное развитие сектора авиационно-космической и военной электроники с помощью диффузии иностранной технологии, получаемой от ТНМ и ВПК.

Позиции ИНИ в сфере военного производства, по испанским меркам, грандиозны. Ее связи с иностранными военными монополиями наипрочнейшие. Ей принадлежит 71,6% акцрй в авиационной компании КАСА — «Конструксьонес аэронотикас С. А.», производящей военно-транспортный самолет С-212, легкий самолет поддержки С-101, компоненты и узлы для Европейского космического агентства, собирающей по лицензии «Мессершмитт-Бёлков-Блом» вертолеты ВО-105 и выполняющей субподрядные работы для «Эрбус индустри», «Боинг» и «Дассо-Бреге».

ИНИ контролирует 100% акций в «Эмпреса насьо- наль Санта Барбара де индустриас милитарес», выпускающей по лицензии французский танк АМХ-30, 105-мм пушки, винтовки и боеприпасы, и в «Эмпреса насьональ де аутокамьонес», также выпускающей АМХ-30. Полностью дочерняя «Эмпреса насьональ базан де конструксьонес навалес милитарес» строит на верфях подводные лодки, корветы, патрульные суда, производит турбинные и дизельные двигатели. Ею спущен на воду авианосец. Еще одна полностью дочерняя — «Экипос электроникос» — выпускает электронные компоненты для ракет, навигационные приборы, мины, торпеды, системы радиосвязи. Все производство держится на иностранных лицензиях23.

Приобретение испанскими фирмами лицензий на производство боевой техники вряд ли способно принести испанской экономике значительные выгоды, учитывая, что передаваемая технология, как правило, является сверхдорогой и обладает техническими характеристиками, намного отличающимися от гражданских. Модернизация военного сектора ИНИ лишь усиливает ее однобокую привязанность к иностранным поставщикам лицензий (например, первоначальный проект авианосца выполнен американской фирмой «Гиббс энд Кокс»), отвлекает гигантские ресурсы на непроизводительные цели и уверенно превращает крупнейшую корпорацию Испании в «окраинный элемент» западноевропейского ВПК,-в поставщика более дешевых вооружений другим членам НАТО и развивающимся странам (Чили, Панаме, Гондурасу, Уругваю, Египту и др.). Это путь не столько к обретению самостоятельности, сколько к усилению зависимости, прежде всего технологической, от капитала США, Франции и ФРГ.

Еще более разительный пример искусственного привнесения с помощью лицензий сверхсовременной военной технологии в пучину почти средневековой отсталости дает нам наименее развитая страна НАТО— Турция. В мае 1984 г. Турция заключила с США соглашение о совместном производстве истребителей Р-16. Согласно условиям соглашения, Турция затратит 4,5 млрд долл. (!) за сомнительное удовольствие собрать 160 истребителей на строящемся новом заводе в Муртреде. В созданной «Тусас аэроспейс индастриз» турецкий капитал получил 51 % акций, «Дженерал дай- нэмикс корпорейшн» — 42 % и «Дженерал электрик корпорейшн» (американский поставщик двигателей) — 7 %. Можно не сомневаться, что этот завод станет не ядром развития современной промышленности Турции, а одиноким анклавом, чужеродным элементом, тормозящим (вспомним 4,5 млрд долл.) экономическое развитие страны 24.

На примере Испании и Турции мы наглядно видим, как военно-промышленные и транснациональные корпорации становятся главньш источником возникновения в капиталистическом мире так называемой анклавной экономики и развития анклавной занятости, при которой за рубежом, на дешевой рабочей силе, создаются высокопроизводительные современные предприятия, являющиеся чужеродными организмами для местного рынка в силу своей обособленности, экспортной ориентации и зависимости от внешних источников технологии, а иногда и сырья. Корпорации-аутсай- деры выпадают из национального хозяйственного механизма и выступают главным образом в роли плательщиков, должников, ответчиков перед глобальным воєнно- промышленным комплексом, в роли окраинных или анклавных звеньев единой цепи монополистического капитала Запада.

Поскольку транснациональные монополии наряду с военными являются основными инвесторами в научные исследования, постольку и результаты открытий и изобретений присваиваются в первую очередь ими. Патентная монополия дополняет финансовую монополию корпорации и создает новые возможности для обеспечения контроля над мировым рынком. Монополизация научных исследований дает возможность военным и транснациональным монополиям расширять арсенал средств борьбы с конкурентами не только на рынке одной страны, но и на рынках многих стран. Кроме того, сосредоточивая в своих руках основные патенты, скупая конкурирующие патенты в разных странах и .ведя параллельные работы в нескольких конкурирующих направлениях, транснациональная монополия намного повышает коэффициент эффективности своего контроля над мировым рынком.

Именно так действует французская шинная монополия «Мишлен». Ей принадлежат основные патенты на радиальные покрышки, которые произвели в шинном деле мини-революцию в 70-х годах. Монополия на технологию производства радиальных шин позволила «Мишлен» сначала добиться доминирующего положения на рынках Западной Европы, затем создать плацдарм на североамериканском рынке в Канаде и с него перенести экспансию непосредственно в США. Сегодня реклама «Мишлен» стала неотъемлемым элементом американского образа жизни. Из автомобильной промышленности, где новый тип покрышек нашел широкое применение на военных автотранспортных средствах, постепенно эта технология распространяется и на авиацию, сначала гражданскую, а затем и военную.

Конструкторы «Мишлен» получили патент на радиальные авиационные шины типа «Эр X», которые пришли на смену общераспространенным шинам с диагональным кордом. Испытания шин для гражданских самолетов были начаты в 1979 г., а для военных (на истребителе «Мираж» III) — в 1981 г. Производство покрышек «Эр X» освоил в 1983 г. завод в Бурже (Франция), поставляющий их фирме «Дассо- Бреге» для самолетов «Мираж» III, Р-1, 2000 и «Альфа Джет».

В 1984 г. начались испытания шин «Мишлен» для военных самолетов в США корпорациями «Боинг» и «Макдонелл-Дуглас». Производство «Эр X» для гражданской авиации было поручено освоить с 1985 г. заводу дочерней «Мишлен тайр корпорейшн» в Спартанберге (Южная Каролина). Здесь же, видимо, будет позднее налажен и выпуск «Эр X» для военных самолетов.

В глобальной конкурентной гонке «Мишлен» сталкивается с попытками американских шинных гигантов отстоять свои позиции и обойти патенты на французскую технологию по производству радиальных шин, противопоставив им свою собственную. Так, «Гудийр аэроспейс» работает над радиальной технологией для военных и гражданских самолетов и намерена снабжать своими радиальными шинами и тормозными системами, в частности, шведские истребители «Гри- пен», выпускаемые «СААБ-Скания».

Монополизация научных исследований имеет своим следствием вовлечение в научный поиск все новых и новых лабораторий, использующих таланты и способности людей науки в десятках развитых и развивающихся стран, плоды умственного труда которых хранятся в сейфах ТНМ и ВПК, причем заметно возрастание военных исследований в НИОКР крупнейших корпораций. Идет процесс военизации научных исследований, помноженный на фактор глобальности операций. В военные исследования вовлекаются все новые лаборатории, расположенные в разных странах. Так, подчиняющаяся «Филипсу» лаборатория в Париже разработала вместе с голландскими филиалами фотоэлектронное множительное устройство, нашедшее военное применение, а производство его поручено заводу «Филипс», расположенному в г. Брие (Франция).

Шведская СКФ использует таланты разных стран для наращивания научно-исследовательского потенциала и повышения конкурентоспособности своей продукции. В 1972 г. в Голландии был открыт научно-ис- следовательский центр СКФ. Центр в Юдпаасе концентрирует усилия на проведении долгосрочных исследовательских программ, в которых заинтересованы все компании группы. Одним из важнейших направлений деятельности центра в Юдпаасе стала разработка новых видов прецизионных подшипников для авиакосмической промышленности. Центр в Голландии явился опорным пунктом для осуществления СКФ проекта по созданию центра производства подшипников для авиакосмической промышленности всей Западной Европы. Был создан консорциум, в который вошли материнская СКФ и дочерние компании в Англии, Франции, ФРГ и Италии. Производственной базой проекта стал специальный завод в Ирвине (Шотландия). Проект осуществлялся в кооперации с компанией «Роллс-Ройс» и другими авиационными корпорациями Англии и Франции 25.

Милитаризация НИОКР и планы милитаризации космоса. Реакционные круги Запада вынашивают замыслы предельно полной военизации науки и научно- технического потенциала своих стран и постановки под контроль самых успешных разработок, революционизирующих ход технического прогресса. Этим целям отвечает замысленный в Пентагоне и предложенный союзникам по НАТО план систехматического использования в военных целях новейших достижений науки и техники, т. е. так называемый план нарождающейся технологии 26.

Со своей стороны умеренные западноевропейцы в лице представителей французского капитала выдвинули идею Европейского координационного агентства научных исследований («Эврика»), которое должно создать в масштабах всей Западной Европы совместную мирную научно-исследовательскую систему, позволяющую разговаривать с США «на равных». В рамках «Эврики» 19 западноевропейских стран осуществляют 72 проекта совместных научных исследований в области передовой высокоточной технологии21. Сфера передовой науки, таким образом, превращается в настоящий полигон ожесточенной конкуренции, в которую вовлечены правительства, военные ведомства, научные центры, университеты и монополии.

Опасность для дела мира планов милитаризации науки исключительно велика, ведь по существу замысел «нарождающейся технологии» направлен на то, чтобы «разрабатываемая технология сделала возможным поражение обычным оружием таких целей, которые ранее поддавались уничтожению только ядерным оружием» 28.

Под лозунгом разработки «нарождающейся технологии» в гонку вооружений втягиваются десятки тысяч научных работников в наиболее развитых странах Запада. Свое концентрированное выражение находит важнейший новый элемент, внесенный транснациональными монополиями в сферу научных исследований и заключающийся в эксплуатации труда научных работников и интеллигенции не только в пределах одной страны, но и в организации крупномасштабного использования в своекорыстных целях умов и научных сил всего капиталистического мира.

У глубление требований военно-промышленных и транснациональных монополий к специализации научных работ, постоянно возрастающие минимальные размеры капитала, необходимые для ведения научного поиска, увеличение оптимальных размеров новых предприятий привели к появлению многочисленных соглашений о специализации и кооперировании научных работ и направлений производства, осуществляемых корпорациями. К такого рода соглашениям можно отнести, например, соглашение о создании консорциумов для разработки боеголовок с наведением на конечном участке траектории, используемых в реактивных системах залпового огня МЬЯБ. Для разработки этого вида «нарождающейся технологии» были созданы три многонациональных консорциума, вступивших в напряженную кбнкуренцию. Вокруг «Хьюз эркрафт» (США) сгруппировались «Мессершмитт-Бёл- ков-Блом» (ФРГ), «Бритиш аэроспейс инжиниринг» (Англия), СНИАС (Италия), «БГТ Бодензееверк» (ФРГ). Второй консорциум в, составе «АЭГ-Телефун- кен» (ФРГ), «Матра» (Франция), «Райнметалл» (ФРГ) и «Маркони» (Англия) возглавила «Райтеон» (США). В третий консорциум под эгидой «Мартин Мариетта» (США) вошли «Торн ЭМИ» (Англия), «Брандт» (Франция), «Диль» (ФРГ) и ТРУ (США).

Исследовательские центры в Западной Европе выполняют заказы на создание новейших систем вооружений, которые по замыслам руководителей военных монополий должны предоставить им возможность успешно конкурировать с американскими гигантами. Наука превратилась в средство международной монополистической конкуренции. Так, к числу «нарождающихся технологий» отнесена разработанная во Франции ТНМ «Томсон-КСФ» цифровая мобильная система управления, контроля и связи «Рита». Эту программу, заказы на которую должны составить 4,3

млрд долл., поддерживает американская «Дж. Т. Е. Сильвания». Созданную же в Англии фирмой «Плесси» систему «Птармиджан» поддерживают американские ИТТ и «Рокуэлл интернэшнл». Правительства Франции и Англии активно проталкивают свои системы. Расчет делается на то, что система-победительница принесет большие прибыли и усилит конкурентоспособность своих фирм, так как лицензии на ее производство будут куплены американскими ВПК 29.

Одним из последних примеров крупномасштабного использования достижений научно-технического прогресса ВПК Запада в чисто милитаристских целях стало создание разведывательно-ударных комплексов (РУК), рассчитанных на нанесение превентивных массированных ударов с использованием кассетных бомб и ракет, оснащенных головками самонаведения. РУК оснащены техническими средствами связи, разведки, навигации, системами управления, обработки и отображения информации, выработки команд. В своей совокупности они представляют интегрированные автоматизированные системы управления боевыми действиями в масштабах крупного »вооруженного конфликта, обеспечивающие поиск и обнаружение большого числа целей (танков), наведение на них поражающих средств и нанесение этими средствами массированного удара без ввода войск в расположение противника или проникновения пилотируемых самолетов. в его воздушное пространство. Разработка РУК стала звеном в работах по созданию так называемого высокоточного оружия, а также систем, позволяющих полностью исключить человека (оператора) из процесса наведения оружия на цель 30.

Еще более зловещими представляются планы ВПК США задейЬтвовать лучшие научные силы для преступнейшей цели — милитаризации космоса, т. е. освоения космоса в военных целях. Известно, что Р. Рейган, выполняя социальный заказ истэблишмента, подписал 6 января 1984 г. директиву № 119, содержащую конкретные предписания по разработке широкомасштабной системы ПРО с элементами космического базирования. Призывы к осуществлению программы «звездных войн» сопровождаются ассигнованием средств — «всего» 26 млрд долл. — военно- промышленным монополиям и научным центрам США. И это только начало. В перспективе на осуществление планов гонки ударных космических вооружений правительство и монополии США готовятся израсходовать до 1,5 трлн долл.!31

Вынашивая планы создания нового класса оружия — ударного космического, США настойчиво изыскивают возможности и разрабатывают планы, направленные на то, чтобы через космос попытаться добиться военного превосходства над СССР. Именно эту цель преследует «стратегическая оборонная инициатива» — СОИ. Названная для прикрытия «оборонной», она в действительности направлена на создание нового класса оружия — ударного космического, которое обладает рядом только ему присущих свойств.

Современная наука и техника открывают возможности для создания новых видов оружия, не менее опасных, чем ядерные, размещаемых в космосе. Это — лазерное, ускорительное, сверхвысокочастотное, ра- диоволновое и другое оружие, отрицательные последствия применения которого для человечества не поддаются исчислению и точному прогнозированию. Именно на это оружие делают ставку США при осуществлении «стратегической оборонной инициативы». Расчет при этом заключается в том, чтобы попытаться создать ударное космическое оружие, которое якобы способно «обесценить» советский оборонный потенциал 32.

Разрабатываемым правящими кругами США планам «звездных войн» присущ военно-политический авантюризм, основанный на иллюзии военно-технического превосходства. Авантюризм этого курса состоит в безответственном игнорировании того очевидного факта, что в ядерный век безопасность невозможно обеспечить военно-техническим путем. В наше время не может быть безопасности СССР без безопасности США, а без их взаимной безопасности не может быть и всеобщей безопасности. Обеспечение безопасности — это прежде всего политическая задача, при которой в центр международной жизни поставлены проблемы войны и мира, выбор между выживанием и угрозой уничтожения, и решаться она должна преимущественно политическими средствами.

Со своей стороны Советский Союз выступает за решительное преодоление негативных, конфронтационных тенденций, за уменьшение военной опасности. Убедительным подтверждением миролюбия СССР стала советская Программа полной ликвидации ядерного оружия во всем мире, которая содержится в Заявлении Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева, опубликованном 15 января 1986 г. Это — конкретная, детально разработанная программа, рассчитанная на исторически короткий срок — 15 лет, т. е. до наступления 2000 г. Она нацелена на то, чтобы вместо создания космического оружия, якобы предназначенного сделать ядерные вооружения ненужными, взяться за уничтожение самих этих вооружений.

Как говорится в Заявлении М. С. Горбачева, «по нашему глубокому убеждению, не с программой «звездных войн» надо идти в третье тысячелетие, а с масштабными проектами мирного освоения космоса силами всего человечества» 33.

Не все на Западе, однако, прислушиваются к голосу разума. В этом, безусловно, сказывается влияние военно-промышленного комплекса империализма, его пропаганды. Осуществлению СОИ' дан «зеленый свет».

Руководители США заявляют, что реализация «стратегической оборонной инициативы» осуществляется исключительно в рамках научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок и что эти работы якобы не несут пока никакой реальной угрозы развертывания всеобъемлющей системы ПРО и не нарушают существующих обязательств США по ограничению вооружений, предусмотренных действующими договорами.

На деле же ассигнованные Пентагону средства уже расходуются не только на НИОКР, но и на конкретные заказы ВПК и ТНМ на отдельные элементы будущей системы ПРО. Сегодня эти НИОКР стали важнейшим направлением реализации «стратегической оборонной инициативы». Уже определилась группа крупнейших подрядчиков «звездных войн», захватившая 60 % выделенных средств, среди которых главным образом те, кто создавал «Минитмены», МХ и военные спутники. Пентагоном уже выдано более 1500 контрактов, и военные монополии, и ТНМ приступили к реализации выделенных средств. Среди основных проектов — 112,2 млн долл., выделенных «Боингу» на разработку инфракрасных датчиков, 84,3 млн долл., предоставленных ТРУ для работ над лазером наземного базирования «Миракл» и лазером космического базирования «Альфа», 60,1 млн долл., авансированных «Хьюз эркрафт» для разработки кинетического оружия, 45,7 млн долл., данных «Локхид корпорейшн» на исследования в области лазерного и кинетического оружия. В дальнейшем намечено создание опытных образцов всеобъемлющей системы ПРО и их испытание. Более того, сформирована командно-штабная структура для управления космическими военными операциями, создаются специальные командования и центры управления космическими средствами военного назначения И

Научно-технический потенциал Соединенных Штатов нацелен не только на разработку систем, которые обеспечили бы им «противоракетный щит». Одновременно в глубокой тайне ведутся интенсивные работы по созданию средств преодоления ПРО, т. е. куется «космический меч». С этой целью разрабатываются маневрирующие боеголовки для стратегических ракет, дипольные отражатели и светоотражающие аэрозоли, которые должны рассеиваться на траектории движения ракет и вводить в заблуждение датчики обнаружения и слежения ПРО, устройства, озадачивающие оборону противника множеством ложных целей, средства радиолокационного противодействия и многое другое.

В контексте данного исследования наибольший интерес представляет межнациональный аспект «стратегической оборонной инициативы» американского ВПК, пытающегося подключить научно-исследовательский потенциал союзников к процессу милитаризации космического пространства. Р. Рейган обратился к западным государствам с предложением принять участие в научных работах, связанных со «стратегической оборонной инициативой».

Первыми за это предложение ухватились англичане. В декабре 1985 г. был подписан меморандум о британском участии в программе СОИ. Давая согласие на участие в военно-космических НИОКР, правительство Великобритании рассчитывало на получение от Пентагона 1,5 млрд долл. для финансирования этих исследований. Не меньшую активность проявили и боннские власти. 27 марта 1986 г. правительства ФРГ и США заключили секретное соглашение о порядке участия фирм и учреждений ФРГ в американской программе создания ударных космических вооружений. Еще раньше, в начале 1985 г., в Вашингтоне было открыто западногерманское бюро для координации НАСА и космической промышленностью США действий по программе «звездных войн». В апреле 1986 г. итальянское правительство приняло решение, позволяющее итальянским фирмам участвовать в программе осуществления СОИ. Официально Израиль приобщил к программе «звездных войн» «меморандум о взаимопонимании», подписанный 7 мая 1986 г. в Вашингтоне. Положительно откликнулась на предложение Р. Рейгана и Япония. Еще весной 1985 г. в ходе визита в США премьер-министр Японии Я. Накасоне высказал американскому президенту понимание и поддержку идеи «звездных войн», а осенью 1986 г. он официально поддержал СОИ.

Ставится в НАТО и вопрос о создании в Европе собственной системы противоракетной обороны, так называемой евроСОИ. При этом открыто признается, что такая система — составная часть американской программы СОИ, причем европейская часть должна вступить в действие раньше, чем будет реализована вся программа «звездных войн» 35.

И Англия, и ФРГ, и другие страны прикрываются тем аргументом, что участие их монополий в работах по созданию «космической противоракетной обороны» якобы необходимо для того, чтобы «приобщиться» к передовой американской технологии. На деле же планам космического разбоя придается общекапиталистический размах, а извечный движитель капиталистического производства — прибыль — переводится в космическую рубрику в расчете на астрономические доходы.

Однако далеко не все союзники США, подобно Великобритании, ФРГ, Италии, Израилю и Японии, сломя голову ринулись в пучину подготовки к милитаризации космоса. На апрельской (1985 г.) сессии Западноевропейского союза тревогу западноевропейцев весьма образно выразил тогдашний министр обороны Франции Ш. Эрню, высказавший опасение, что, «когда космос будет заполнен... оружием, наши внуки, как в свое время галлы, будут бояться, как бы небо не обрушилось им на голову». Откликнулись и другие страны. Фолькетинг Дании обязал правительство выступить против размещения оружия в космосе, против участия в разработке и испытаниях космических вооружений. К такому же решению пришли и правительства Канады, Нидерландов и Норвегии36. Однако в позиции пяти стран — Дании, Канады, Нидерландов, Норвегии, Франции — наблюдается определенная двойственность. Отказывая Белому дому в официальной поддержке, правительства этих стран, однако, не воспрещают частным фирмам принимать участие в исследованиях по СОИ. Принципиальную позицию заняли правительства Австралии и Греции, запретившие оба вида сотрудничества.

Вовлекая союзников в планы милитаризации космоса и поиска «нарождающейся технологии», Вашингтон преследует двоякую цель. С одной стороны, он намерен еще больше пристегнуть союзников к своей «милитаристской упряжке», ослабить, центробежные тенденции и стремление к самостоятельности в ряде западноевропейских членов НАТО. С другой стороны, рельефно проявляется намерение переложить на парт- неров-конкурентов растущее бремя расходов, заставить их раскошелиться на дорогостоящие вооружения и ослабить экономическую мощь Западной Европы, сделать ее более зависимой от США.

Связанное с планами милитаризации космоса фактическое разбазаривание материальных и интеллектуальных ресурсов ведущих стран Запада несет всеобщую смертельную угрозу. Исследования в США с целью разработки ПРО с элементами космического базирования ведут к созданию такого положения, при котором может быть разрушена вся международноправовая система, сдерживающая милитаризацию космоса, те сравнительно немногочисленные международные соглашения, которые пока закрывают космос для оружия. Империализм открыто декларирует планы «пуска под откос» действующего сейчас бессрочного Договора между СССР и США 1972 г. об ограничении систем ПРО, а также многосторонних договоров: 1963 г.—о запрещении ядерных испытаний в трех средах; 1967 г. — о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства; конвенции 1977 г. о запрещении враждебного воздействия на природную среду.

Бурное развитие космической техники и стремление глобального ВПК использовать космическое пространство в военных целях делают проблему недопущения милитаризации космоса самой насущной в ряду неотложных задач современности. Глубинная значимость этой проблемы в том, что она затрагивает жизненные интересы всех народов, всех стран мира: ядерных и неядерных, больших и малых, развитых и отсталых.

Самой историей, прогрессом науки и техники, революционной поступью открытий XX в. человечество подведено к черте, с которой должно начаться освоение внеземного пространства, покорение тайн Вселенной. И выполнение этой грандиозной, эпической и мирной задачи под силу только всему человечеству, напряжению всех накопленных им ресурсов.

В авангарде мирного освоения космоса идут советские люди. 12 апреля 1961 г. навсегда вошло в летопись человечества, оставив в ней имя Юрия Гагарина. Родилась новая профессия людей, связанная с работой в ближнем космосе. Космос приблизил к нам земные пространства, спутниковые системы и телевизионные мосты позволили связать воедино страны и континенты. С борта космических кораблей ведется разведка полезных ископаемых, организовано глобальное наблюдение за процессами, происходящими в атмосфере и океане. На орбитальных станциях космонавты за няты мирным научным поиском.

Верный принципам интернационализма, Советский Союз делится своими достижениями с братскими социалистическими, неприсоединившимися и другими странами. Мирный труд в космосе на благо всего человечества — вот кредо социализма, его вызов силам милитаризма и мракобесия.

Американскому плану «звездных войн» Советский Союз противопоставил план «звездного мира». В основе этого плана — предложенная СССР поэтапная программа совместных практических действий по мирному освоению космоса, имеющая целью до 2000 г. заложить прочные материальные* политико-правовые и организационные основы «звездного мира». В ходе первого из трех намеченных этапов СССР предложил создать Всемирную космическую организацию (ВКО), которая объединила бы усилия государств в мирном использовании космической технологии на благо всех стран. Финансирование ВКО осуществлялось бы преимущественно странами, обладающими крупным космическим потенциалом, и другими развитыми государствами. ВКО содействовала бы получению всеми государствами возможности реально использовать достижения космической науки и техники для нужд своего социально-экономического развития, помогла бы развивающимся странам стать непосредственными участниками процесса освоения космоса. Об этом подробно говорилось в Письме Председателя Совета Министров СССР Н. И. Рыжкова, направленном генеральному секретарю ООН X. Пересу де Куэльяру в июне 1986 г. 37

Путь мирного сотрудничества в космосе по восходящей — от обмена научно-технической информацией до объединения усилий государств для решения крупномасштабных задач освоения космоса — позволит со временем человечеству приступить к осуществлению такой революционной по своей значимости задачи, как индустриализация околоземного пространства посредством слияния мирных космических комплексов различного назначения с земной экономикой государств. В конечном счете станет, видимо, реальной и совместная эксплуатация орбитальных фабрик по производству новых материалов и промышленной продукции в условиях глубокого вакуума и невесомости.

Предотвращение милитаризации космического пространства откроет путь и к полной ликвидации ядер- ного оружия к 2000 г., как это было предложено Генеральным секретарем ЦК КПСС М. С. Горбачевым в Заявлении от 15 января 1986 г.38 Советский Союз еще раз доказал свою готовность все сделать для оздоровления международной обстановки, устранения угрозы ядерной войны.

Монополии: конкуренция и картели. Итак, монополистическая конкуренция достигла на волне научно- технического прогресса космических высот. Активную роль в этом процессе играют гиганты военного и транснационального бизнеса. Анализ конкретных экономических данных показывает, что многое роднит военно-промышленные и транснациональные монополии : здесь и глобальные масштабы операций, и политика максимизации прибылей, и способность оказывать действенное воздействие на зарубежные правительства, и стремление поставить себе на службу достижения научно-технической революции. Грань между военно-промышленными и транснациональными корпорациями весьма условна и относительна. Первые трансформируются во вторые, а ТНК в свою очередь втягиваются в военное производство. Роднит ВПК и ТНК и безудержное стремление к захвату максимально обширных рынков сбыта.

В. И. Ленин считал борьбу монополий за захват новых рынков сбыта и создаваемые для этой цели монополистические объединения и союзы одним из наиболее существенных признаков империализма. «Монополистические союзы капиталистов, — писал В. И. Ленин, — картели, синдикаты, тресты, делят между собою прежде всего внутренний рынок, захватывая производство данной страны в свое, более или менее полное, обладание. Но внутренний рынок, при капитализме, неизбежно связан с внешним. Капитализм давно создал всемирный рынок. И по мере того, как рос вывоз капитала и расширялись всячески заграничные и колониальные связи и «сферы влияния» крупнейших монополистических союзов, дело «естественно» подходило к всемирному соглашению между ними, к образованию международных картелей. Это — новая ступень всемирной концентрации капитала и производства, несравненно более высокая, чем предыдущие» 39.

В. И. Ленин выделял ряд форм союзов капиталистов, среди которых особо отмечал картели, синдикаты и тресты, причем по значению он ставил на первое место картельную форму объединения.

Картели и ныне сохраняют свое значение и остаются типичной формой международных союзов монополий, при которой на временной основе объединяются монополии, руководствующиеся противоборствующими целями и стремлениями. Однако деятельность картелей — наиболее засекреченная сфера борьбы монополий, и понятно поэтому, что на поверхности экономической жизни капиталистического общества сложно обнаружить видимые следы их функционирования. Может даже сложиться впечатление, что картели перестали вообще существовать. При ближайшем рассмотрении, однако, оказывается, что эта форма монополистического объединения весьма живуча, а картели успешно действуют, трансформируются.

Как отмечается в единственном за 80-е годы западном исследовании «Паутина власти. Международные картели и мировая экономика», посвященном международным картелям, «дело в том, что картели никогда не исчезали; они просто ушли в подполье» 40. Развитие секретности отчасти следует считать результатом действия в ряде стран антитрестовского законодательства. Так, известно, что важную роль в создании международных картелей играют монополии США. Но с учетом наличия в стране развитого антитрестовского законодательства действуют они завуалированно, скрытно, прибегая к так называемым картелям-«укры- тиям». Характеризуя методологию создания карте- лей-«укрытий», американский профессор К. Эдвардз отмечал в докладе «Картелизация в Западной Европе», что «в целях ограничения доступа на американский рынок американские фирмы пересекают границы Соединенных Штатов и заключают картельные соглашения либо же заключают такие соглашения через свои зарубежные дочерние фирмы. После этого они стремятся скрыть действующие соглашения, используя с этой целью созданные за границей организации, сохраняя архивы за пределами Соединенных Штатов и устраивая дела таким образом, чтобы в случае необходимости эта информация использовалась путем арбитража в зарубежных странах». При этом корпорации США выбирают страны, обеспечивающие «секретность арбитража» и «максимальную терпимость к картельным соглашениям»41.

Наглядным свидетельством масштабов распространения системы картелирования стало обсуждение (в мае 1985 г.) в рамках американо-японских торговых переговоров вопроса о японских картелях. В ходе переговоров американцы заявили, что считают «корпорационные группы и картельные образования серьезным нетарифным барьером, мешающим превращению Японии в открытый рынок», и потребовали обсуждения этого вопроса в рабочей группе по электронике 42.

Учитывая масштабы расширения процесса картелирования, можно предположить наличие международных картельных соглашений не только в гражданских отраслях производства, но и в некоторых отраслях производства обычных вооружений (легкое стрелковое оружие, взрывчатые вещества, боеприпасы, военный автотранспорт, артиллерия, радиолокационное оборудование и оборудование связи и пр.).

Картельное соглашение — это только одна из форм конкурентной борьбы. На общей шкале борьбы капиталов картельное соглашение представляется точкой равновесия, в которой пересекаются кривые, отражающие борьбу монополий за максимальную долю совокупной прибыли. Картельное соглашение подразумевает раздел рынков сбыта внутри страны и раздел экспортных рынков между крупнейшими монополиями посредством определения квот, цен, условий поставок, штрафов и пр. Не обошла стороной эта форма конкуренции и военный бизнес.

Достаточно сказать, что одним из первых международных картелей стал картель взрывчатых веществ. В. И. Ленин, конспектируя книгу Р. Лифмана «Картели и тресты и дальнейшее развитие народнохозяйственной организации»43, обратил внимание на историю картелирования пороховой промышленности, сначала в Германии, а затем в 1897 г. в международных масштабах, и привел «пороховую» цепочку в работе «Империализм, как высшая стадия капитализма» в качестве яркого примера раздела мира между союзами капиталистов.

Через систему картелей крупнейшие монополии сыграли важную роль в распространении военного производства за пределы метрополий и его «пересадке» на почву доминионов и колоний. Примером в этом отношении можно считать английские . корпорации. Пользуясь картельными соглашениями, «Импириал кемикл индастриз» еще перед второй мировой войной создала целую сеть зарубежных дочерних фирм и филиалов (в Индии, Южной Африке, Латинской Америке); некоторые из них наладили производство взрывчатых веществ 44

Довоенные картельные соглашения в ряде случаев оказывались фактором долговременным и живучим. Как показали расследования монополистической практики, проведенные в США, Великобритании, Канаде, значительное число международных гражданских картелей было восстановлено сразу после окончания второй мировой войны. А какие тенденции наметились в этом отношении в промышленности обычных вооружений? Попытаемся выделить несколько моментов, характерных для конкуренции монополий в промышленности обычных вооружений.

Видимо, можно говорить о проявлениях процесса картелирования на этом микроэкономическом уровне, но с той определенной оговоркой, что речь идет о части военного производства, не столько предназначенной для «своей казны», сколько ориентированной на внешний рынок и потребляемой главным образом либо «чужой казной», либо иностранными частными корпорациями и лицами. Причем поставки такого рода зачастую регламентируются «своей казной», фактически выступающей в таком случае в роли гаранта договоренностей. С учетом высказанной оговорки можно привести следующие соображения о регламентации монополистической конкуренции в производстве обычных вооружений на микроэкономическом уровне, т. е. на уровне фирма — фирма.

Во-первых, на положение дел в частнокапиталистическом военном бизнесе влияют картельные соглашения и конкурентная деятельность многочисленных ТНМ, выпускающих продукцию «двойного назначения», т. е. применяемую как в гражданской, так и в военной области. Это относится к транснациональным монополиям, занятым в обрабатывающей промышленности — автомобилестроении, производстве электронных компонентов, различных видов двигателей, в общем машиностроении, цветной и черной металлургии, электротехнической, шинной промышленности и др., и в производстве сырья.

В сфере обрабатывающей промышленности характерны традиционные для гражданских картелей проблемы : борьба за раздел рынков сбыта, распределение квот, лидерство цен и войны цен, ликвидация аутсайдеров, участие в торгах и др. И если в рамках картельного соглашения «Рено» получает от МАН (ФРГ) двигатели для военных грузовиков, а западногерманская фирма запрещает ей продавать конкурирующую продукцию на «своем» рынке ФРГ, то и выпускаемый «Рено» двухтонный грузовик ТЯМ-2000 на этих двигателях, выполняющий 11 военных функций, вряд ли будет поставлен бундесверу45.

Примерно такая же картина наблюдается и в сфере минерального сырья. Сырьем стратегического назначения — ураном — занимался с 1972 г. Международный урановый картель. Участниками картеля, созданного в Париже под названием «Клуб пяти», стали правительства Австралии, Канады, Франции, Южной Африки и две ТНМ — английская «Рио Тинто-зинк корпорейшн» и американская «Галф ойл корпорейшн». Последняя была привлечена канадским правительством, так как ей принадлежало богатое месторождение урана в провинции Саскачеван. Что касается английской ТНМ, то она контролировала примерно х/5 всех запасов урана за пределами Соединенных Штатов.

В соответствии с выработанным соглашением на 10 лет каждый участник картеля получил фиксированную долю рынка урана за пределами США; были определены соответствующие процентные квоты и разработан порядок участия в торгах; установлен низший уровень цены на двуокись-трехокись урана (т. е. желтый спек) — 6,25 ам. долл. за фунт, ниже которого было запрещено участвовать в торгах. Секретариат определял, кто и когда участвует в торгах, кто предлагает свои услуги в качестве главного подрядчика, а кто — в качестве «отвлекающего», который предлагает менее выгодные условия поставки желтого спе- ка. В итоге деятельности уранового картеля цена на желтый спек за короткое время выросла в 7 с лишним раз — до 44 ам. долл. за фунт 46.

Урановый картель регулировал поставки желтого спека для АЭС, регламентируя сферу мирного использования ядерной энергии. Однако уран может использоваться и в немирных целях. Это сырье «двойного назначения», поэтому положение дел с уровнем цен на желтый спек, со спросом и предложением, с запасами урана, т. е. все, чем занимался урановый картель, не могло не оказывать опосредствованного воздействия и на положение дел в ядерной военной промышленности.

Во-вторых, характерная особенность, привнесенная ТНМ в систему картелирования, состоит в частичном выполнении транснациональными корпорациями функций соответствующих отраслевых картелей, т. е. в организации производственно-сбытовой специализации своих филиалов посредством внутрифирменного распределения зарубежных рынков сбыта между своими дочерними фирмами, установления соответствующих квот, уровней цен, штрафов и т. д. В этом безусловная новизна роли ТНМ как многопланового механизма — организатора капиталистического производства. Подобная методология регулирования производства и сбыта, широко распространенная в гражданской сфере, опосредствованно сказывается и на положении дел в военно-промышленном комплексе. Пример внутрифирменного картелирования такого рода дает производитель конических роликовых подшипников «Тимкен роллер беаринг К°» (США). Конические роликовые подшипники относятся к товарам «двойного назначения»: помимо широкого применения на транспорте, в автомобилестроении, станкостроении они повсеместно используются в авиастроении, в радарных системах, танкостроении и т. д. «Тимкен» дала классический пример распределения географических зон между дочерними фирмами. Соглашение о внутрифирменном картелировании было заключено между материнской корпорацией и дочерними фирмами в Великобритании и Франции. Это трехстороннее соглашение отдавало в монопольное пользование французской компании собственно Францию и связанные с ней территории, английской — страны Британского содружества, материнской — остальной капиталистический мир. Верховный суд США даже возбудил иск против «Тимкен роллер беа- ринг К°», обвинив ее в ограничении внешней торговли и международной конкуренции, но дело кончилось полюбовно 47.

Подтверждение этой многоплановой роли ТНМ и ее влияния на картели можно найти в исследовании «Паутина власти. Международные картели и мировая экономика». Как отмечают бразильские публицисты К. Р. Мироу и X. Маурер, «тщательный контроль, осуществляемый транснациональными корпорациями над своими дочерними фирмами, может повысить эффективность картеля. Транснациональная корпорация фактически представляет собой систему взаимосвязанных фирм, зачастую действующих в десятках стран, и ее политика быстро распространяется внутри этой системы. Соглашение, предусматривающее ограничение конкуренции среди нескольких ТНМ, может, таким образом, быть осуществлено на практике во всем мире дочерними фирмами, расположенными на местах, с применением своего знания местных условий к максимальной выгоде»48.

В-третьих, особо мощное воздействие на конкуренцию, в том числе и в военной промышленности, оказывают наикрупнейшие транснациональные монополии, являющиеся лидерами в отраслевых картелях и по размаху своих операций глубоко вовлеченные в военный бизнес. Номенклатура выпускаемой ими продукции настолько обширна, что она автоматически покрывает запросы военных корпораций. Яркий прит мер дает нам шведская компания «Свенска Куллагер- фабрикен А. Б.» (СКФ) — крупнейший в капиталистическом мире продуцент шариковых и роликовых подшипников, на долю которой приходится около 40 % производства всех видов подшипников. Стремясь к упрочению позиций лидера, СКФ периодически вступает в конфликт с конкурирующими корпорациями и принимающими правительствами.

В 1967 г. СКФ начала крупную операцию в Англии с целью прочнее укрепиться на рынке данной страны. Корпорация выкупила 40 % акций своей дочерней фирмы «Скэфко болл беаринг К°», которые еще нахо дились в руках английских держателей акций. Этот шаг служил подготовкой к последующему поглощению английской компании «Рэнсом энд Марлз», с которой за несколько лет до этого СКФ учредила совместную дочернюю фирму «Скэфрэм» для ведения научных исследований. Интерес СКФ к этой сделке был вызван тем, что английская фирма располагала сильными позициями в производстве точных подшипников для авиационной промышленности. Сделка, однако, сорвалась.

Согласно принятой в международных картелях практике, без поддержки участников картеля практически ни одна монополия-участница не имеет права ликвидировать конкурента. Видимо, согласие на поглощение главных конкурентов — американских «Тимкен роллер беаринг К°» и «Текстрон» — имелось. Однако в дело вмешались иные силы. Правительственная комиссия по реорганизации промышленности в мае 1968 г. оказала нажим на СКФ, потребовав отказаться от планов в отношении «Рэнсом энд Марлз». Ссылаясь на «национальные интересы», английское правительство перекупило три английские фирмы и путем слияния создало достаточно крупное объединение «Рэнсом, Хофман, Поллард»49. Лидер картеля потерпел поражение.

В начале 70-х годов большие трудности возникли у СКФ в связи с деятельностью японской «Ниппон минэчер беаринг К°», производящей миниатюрные и прецизионные подшипники, стремящейся стать глобальным лидером цен в этой части рынка. Острейшая конкурентная борьба развернулась между СКФ и японской фирмой в области сверхмалых подшипников. И в этой борьбе СКФ потерпела поражение, будучи вынуждена продать летом 1971 г. лос-анджелесский завод миниатюрных подшипников японской компании. СКФ продала завод ввиду убыточности производства и невозможности конкурировать с более дешевой японской продукцией. В свою очередь «Ниппон минэчер беаринг К°», доля которой на рынке США по миниатюрным подшипникам достигла 35 %, стремилась приобрести лос-анджелесский завод ввиду усиливающихся импортных ограничений на ввоз миниатюрных подшипников в США и решения министерства обороны США закупать подшипники для военных целей исключительно у компаний, расположенных на территории США. Лос-анджелесский завод после приобретения был реорганизован, и его ежемесячное производство возросло со 150 тыс. до 300 тыс. подшипников 50. В итоге доля Швеции в мировом производстве миниатюрных подшипников сократилась, СКФ переместилась на второе место. Мало того, СКФ оказалась практически изгнанной (в этом подразделе рынка подшипников) с важнейшего, ключевого для каждой ТНМ американского рынка. На основании этих внешних, зримых признаков можно сделать вывод: произошло изменение соотношения сил в международном картеле по подшипникам, причем по продукции, имеющей первостепенное значение для авиационно- космического производства.

В-четвертых, в картельное движение начинают втягиваться и развивающиеся страны. Характерно, что если до конца 70-х годов эти страны служили пассивными зонами потребления военной техники, то с начала 80-х годов здесь возникают очаги самостоятельного военного производства, которые вносят коррективы в распределение рынков сбыта. Пример двустороннего картельного соглашения о разделе рынков дают итальянская «Аэромаччи» и бразильская «Эм- браэр», в 1977 г. заключившие соглашение о сотрудничестве в разработке и производстве легкого истребителя на 80-е годы, ставшего известным как «Маччи-340». Опасаясь возможных экспертных ограничений на двигатели, производимые по американским лицензиям, союзники решили не покупать двигатель ТР-34, поставляемый «Дженерал электрик корпорейшн», а вме- сто этого адаптировать двигатель английской «Роллс- Ройс». Важнейшей частью этого соглашения стал ! дележ рынков сбыта для «Маччи-340»: итальянцы «взяли себе» Западную Европу, «Эмбраэр» — Латинскую Америку, а весь остальной мир поделили поровну51.

В-пятых, НИОКР превратились в ключевой элемент конкурентной борьбы за максимальную долю прибылей. Одновременное сосредоточение в одних руках крупных масс капитала и патентов ведет к переплетению финансовой и технологической монополии и к «резонансному эффекту», благодаря которому происходит их взаимное усиление и, следовательно, упро- чёние глобальных позиций гигантских корпораций. Концентрация НИОКР позволяет ВПК и ТНМ накапливать в своих сейфах патенты как на свои, так и на конкурирующие, и на смежные технические решения, что делает патентную монополию эшелонированной, устойчивой и позволяет продлевать действие ее преимуществ.

В результате многолетнего накапливания патентов (у «Дженерал электрик», например, свыше 42 тыс. патентов) 52 крупнейшие корпорации устанавливают и сохраняют иногда десятки лет монопольный контроль над целыми подразделами той или иной отрасли промышленности, несмотря на отчаянные попытки конкурентов обойти патенты и пробиться в сферу высокоприбыльного производства на собственной технологии.

Военные монополии и ТНМ осваивают революционные по своей технической значимости виды товаров, идут вослед, «тянутся» за научно-техническим прогрессом, втискивая его достижения в прокрустово ложе соглашений о разделе рынков, картельных механизмов. Капитал подчинил себе науку, а научно-техни- ческий прогресс превратился в один из важнейших факторов как общенационального, так и внутрифирменного роста.

В-шестых, масштабы использования достижений науки непрерывно расширяются, охватывая по мере технологического развития все новые товарные группы и номенклатуры, «переливаясь» в ряде случаев из гражданской сферы в военную и обратно. Пример многолетней эксплуатации достижений научно-техни- ческого прогресса дают тесно связанные с военным бизнесом американские гиганты «Дженерал электрик корпорейшн» и «Вестингауз электрик корпорейшн».

Эти две монополии во многом определили развитие электротехнической промышленности, по выражению В. И. Ленина, самой типичной «для новейших успехов техники, для капитализма конца XIX и начала XX века» промышленности53. «Дженерал электрик корпорейшн» и «Вестингауз электрик корпорейшн» были активными участниками созданного еще до первой мировой войны международного электротехнического картеля, действовавшего в период между мировыми войнами и после 1945 г. Они же участвовали в американском электроламповом картеле, построенном вокруг принадлежащих «Дженерал электрик» трех ключевых патентов на электролампу Лэнгмюра с вольфрамовой нитью, заполненной инертным газом, подкрепленных еще 524 сопутствующими патентами54. В период между двумя мировыми войнами оба американских электротехнических гиганта включились в ожесточенную борьбу за монопольное положение в производстве радиоаппаратуры — технологического чуда 30-х годов.

Однако электротехническая, электроламповая и радиопромышленность — пройденные рубежи в истории экспансии «Дженерал электрик корпорейшн» и «Ве- стингауз электрик корпорейшн». Они идут вослед научно-технической революции. Период после 1945 г. связан с освоением этими монополиями энергии атома, причем первоначально исключительно в военных целях.

Американские монополии принимают активнейшее участие в поставках атомных реакторов для военных целей. «Вестингауз электрик корпорейшн» и «Дженерал электрик корпорейшн» еще в конце 40-х годов повели ожесточенную борьбу за контракты Пентагона на разработку атомных реакторов для подводных лодок и авианосцев.

Первоначально в этой схватке победила «Вестингауз электрик корпорейшн», получившая в 1947 г. заказ на атомный реактор для ПЛ. Атомный легко- водный реактор с водой под давлением S2W стал основным прототипом для атомных подводных лодок США на целое десятилетие. Он был установлен на первом атомоходе «Наутилус», спущенном на воду 1 января 1955 г. В 1955—1959 гг. ВМС США получили атомные подводные лодки типа «Скейт», снабженные реакторами 83,№ и 84\У того же семейства и одинаковой мощности с реактором «Наутилуса», но отличающимися по конструкции. Опираясь на опыт, накопленный в разработке атомных реакторов для подводных лодок, «Вестингауз» продолжала работать над атомным реактором для авианосцев, разработав реактор А2\У, установленный в 1960 г. на авианосце «Энтерпрайз».

Параллельно с начала 50-х годов вела свои разработки «Дженерал электрик корпорейшн», сосредоточившая усилия на реакторе с охлаждением жидким натрием 82С. Реактор этого типа был установлен на ПЛ «Сивулф», однако был признан неудачным и заменен на легководный реактор с водой под давлением.

Постепенно дисбаланс между «Вестингауз электрик корпорейшн» и «Дженерал электрик корпорейшн» был выправлен, и сейчас на реакторах, разработанных этими ТНМ, ходят практически все авианосцы типов «Нимитц» и «Энтерпрайз», атомные крейсера типов «Вирджиния», «Калифорния» и «Лонг БиЧ», а также атомные подводные ракетоносцы типов «Огайо», «Ла- файет», «Этан Аллен», «Джордж Вашингтон», «Лос Анджелес» и пр. 55

В конце 50-х годов обе монополии стали использовать полученную технологию для разработки и производства реакторов, устанавливаемых на мирных атомных электростанциях. Первый в США реактор для АЭС был построен «Вестингауз электрик корпорейшн» и пущен в ход в 1957 г. в Шиппенгпорте. «Дженерал электрик корпорейшн» сосредоточила усилия на технологии легководных реакторов с кипящей водой, первый из которых был поставлен в 1959 г. для АЭС, принадлежащей «Комонуэлс Эдисон компа- ни» 56. Тем самым было положено начало выполнению социального заказа ведущих монополистических кругов США занять господствующее положение на мировом рынке мирной ядерной технологии, извлечь финансовые выгоды в этом деле раньше своих потенциальных конкурентов.

Монополия американских корпораций на рынке реакторов для АЭС была абсолютной в течение 50-х и 60-х годов. Положение начало меняться в 70-х годах, когда ужесточилась конкуренция монополий США с фирмами Западной Европы, нарастившими мощный научный и промышленный потенциал. Причиной трудностей американских корпораций стали фирмы-конкуренты: французская «Фраматом»; западногерманские «Крафтверке унион» и «Бабкок-Браун Бовери реактор»; шведская «АСЕА-Атом» и канадская «Атомик энерджи оф Канада», а также три западноевропейских консорциума, производящих обогащенный урац, — КОРЕДИФ, ЕВРОДИФ и УРЕНК057.

Свидетельством утраты американским капиталом положения монополиста стало постепенное ослабление ранее устойчивых связей большинства этих корпораций с монополиями США. Только японские «Мицубиси», «Хиташи» и «Тошиба» сохраняют прочные лицензионные соглашения с американскими гигантами. У остальных корпораций наблюдается распад связей с американскими лицензиарами.

Так, прочные связи с американским капиталом вплоть до начала 70-х годов имела «Фраматом» — французский лицензиат «Вестингауз электрик корпорейшн», производящая реакторы с водой под давлением. 51 % акций в ней принадлежал сталелитейному гиганту «Крезо Луар», 45 — «Вестингауз электрик корпорейшн» и 4 % — группе барона Эмпэна — Шнайдера 58.

В 1974 г. правительство Франции подписало соглашение с «Вестингауз электрик корпорейшн» о поэтапном уменьшении ее контроля над «Фраматом». На первом этапе «Вестингауз» уменьшила свои 45 % акций на 30%, передав их французскому правительству в лице Комиссии по атомной энергии. «Вестингаузу» уплатили 25 млн долл. До 1982 г. «Фраматом» выплачивал лицензионные отчисления (ройалти) за пользование разработанной «Вестингаузом» технологии производства реакторов с водой под давлением (РВД), т. е. «Вестингауз» получал отчисления в размере 5 % от стоимости каждой ядерной установки, проданной «Фраматом» во Франции или за границей на экспорт. Кроме того, «Вестингауз» имел право на покупку 3 млн фунтов урана у КЭА. Оставшиеся 15% акций были проданы французской «Крезо Луар» по номинальной цене. Тем самым Франция обрела «свободу» с 1982 г. 59

Итак, почти 90 лет продолжается безудержная конкурентная борьба «Дженерал электрик корпорейшн» и «Вестингауз электрик корпорейшн» между собой, а также с монополиями Старого Света и Японии. За истекшие годы эти ТНМ, идя вослед научно-техническим достижениям, захватывали все новые отрасли промышленного производства — сначала электротехническую и электроламповую, затем радиотехническую и, наконец, сферу атомной энергетики, стремясь добиться в каждом новом случае позиций мирового господства и каждый раз сталкиваясь с ожесточенной конкуренцией монополий других стран. Эта борьба нЬсила и носит всеохватывающий характер, затрагивая параллельно и гражданское, и военное производство, причем каждая монополия одновременно является участницей в десятках, а может быть, и сотнях международных картельных соглашений в соответствии с номенклатурой своей продукции. Механизм секретных картельных соглашений, в центре которого находится монополия на патенты и лицензии, распространяется на все основные регионы капиталистического мира, не оставляя «белых пятен» на экономической карте Запада. Картельное движение не стареет, а непрерывно «омолаживается», вбирая в себя все новые корпорации, действующие на острие научно- технического прогресса.

Яркий пример картельного альянса дает нам такая сверхреволюционная область, как производство роботов. Японская газета сообщила о создании крупнейшего в капиталистическом мире объединения по разработке, производству и сбыту промышленных роботов. В это патентно-производственно-сбытовое картельное соглашение вошли шведский электротехнический гигант АСЕА и норвежская «Траллефа Нильс Ундерхог

А. С.» со своими дочерними в США (АСЕА и «Девил- бисс Кэ») и Японии («Гаделиус К. К.» и «Кобе стил»). Как сообщила токийская газета, описывая высокопроизводительных продуцентов сварочных, сборочных, красильных и прочих роботов, объединенная группа будет производить около 2 тыс. роботов ежегодно и собирается обойти таких конкурентов, как «Дженерал моторз корпорейшн» (США) и «Фанук» (Япония).

Несколько иные акценты расставил американский военный журнал «Эвиэйшн уик энд спейс текнолод- жи», отмечавший, что группа АСЕА «занята созданием производственной базы в США, которая позволила бы облегчить проникновение в США промышленной электроники, разработанной в Европе и находящей применение в авиационно-космическом производстве». Более того, было специально отмечено, что из 18 тыс. роботов, произведенных в мире, 5 тыс. роботов марки АСЕА установлено в США, «в том числе и роботы, находящие широкое применение в авиационно-космической промышленности»60. Еще раз мы становимся свидетелями активного распространения транснациональными монополиями достижений научно-технического прогресса применительно к военному производству и в глобальном масштабе.

Приведенные соображения о возможной картелизации сферы частнокапиталистического военного производства на микроэкономическом уровне, т. е. уровне фирма — фирма, видимо, требуют дальнейшей проработки и углубленного, тщательного анализа. Тем не менее автор счел своим долгом высказать эти несколько тезисов в дискуссионном порядке, надеясь на то, что они послужат основой для обмена мнениями между специалистами.

ВПК, ТНК и прибыль. Вернемся, однако, к исходным точкам отсчета. Для чего с экономической точки зрения разрабатываются планы милитаризации космоса? Каковы побудительные мотивы руководителей военно-промышленных и транснациональных монополий, стремящихся развязать космическую вакханалию и сделать космос ареной конкуренции монополий? Для чего ведется конкуренция монополий, стремящихся увеличить объем продаж вооружений и сбывать их во всех уголках земного шара?

Ответ прост. Глубинной причиной тому — вечное кредо капитала: всепоглощающая страсть к прибыли. К. Маркс приводит слова английского публициста XIX в., образно охарактеризовавшего эту страсть: «Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы»61.

Космические дали сулят финансовой олигархии по- истине астрономические прибыли, и не на несколько лет вперед, а вплоть до конца нашего столетия и дальше. Под процветание глобального ВПК подводится «космическая база», а бесконечные возможности научно-технического прогресса насильственно втискиваются в прокрустово ложе коммерческого предпринимательства и безумных программ военизации космоса. Речь идет о триллионных затратах и миллиардах прибылей.

Президент Р. Рейган сполна отрабатывает свой «социальный заказ». Именно на него делал ставку ВПК США, приводя Рейгана в Белый дом. «Грядущая военная бонанза (золотое дно). Пентагон отправляется за покупками кораблей, самолетов, ракет и многого другого», — писал журнал «Тайм», сообщая в 1981 г. читателям, что «наибольшую долю военных заказов получат гигантские авиакосмические и судостроительные компании»* прежде всего «Макдонелл-Дуглас», «Дженерал дайнэмикс» и «Теннеко»62.

Циклопические по величине правительственные заказы на современные военно-технические средства сулят акционерам военно-промышленных монополий баснословные прибыли, которые не снились держателям акций фармацевтических и пищевкусовых корпораций, не говоря уже о лесобумажных и прочих гражданских фирмах, и способствуют активному приобщению ТНМ к военному бизнесу.

Суть этой политики приобщения к военному производству (гарантированные прибыли — прежде всего!) четко выразило руководство «Бендикс корпорейшн». «Вследствие циклической и во многих отношениях нестабильной природы авиационно-космического и электронного бизнеса руководство «Бендикс» ориентировано преимущественно не на объем сбыта. Компания предпочитает концентрировать свои усилия на повышении прибыльности и отдачи на вложенный капитал. За последние годы удалось добиться превышения 10-процентного уровня отдачи на капиталовложения. В последующем «Бендикс» надеется улучшить эти показатели. Продажи «авиационно-космического и электронного» отдела ориентированы соответственно на наиболее прибыльные контракты при разумно обоснованном технологическом риске. Если речь идет о более высоком с точки зрения технологии риске, то по* литика компании заключается в том, чтобы принимать участие в торгах только в том случае, если непредвиденные расходы и издержки производства будут должным образом покрыты»63.

Гигантские военные заказы — вот чего ожидал ВПК от Рейгана. Действительность же превзошла все ожидания. Американские специалисты Дж. Барри и Т. Моргентау сообщают, что за период 1980 — 1985 гг. военный бюджет США вырос на 51 %, закупки правительством вооружений удвоились, а расходы на исследования в целях создания новых видов вооружений увеличились на 80 %. В целом за первые пять лет осуществления декады модернизации вооруженных сил США администрация Р. Рейгана выложила на алтарь милитаристских приготовлений более 1 трлн долл. И темпы не снижаются. В представленном конгрессу США военном бюджете на 1987 г. предусмотрено выделение на военные цели рекордной суммы — 312 млрд долл., а всего на второе пятилетие программы модернизации Пентагон намерен запросить еще астрономических 2 трлн долл. Итого — 3 трлн долл. за 10 лет (1980-1990 гг.)64!

Активизировались закупки Пентагоном как обычных, так и стратегических вооружений. Только за первый срок пребывания Р. Рейгана в Белом доме (1981 — 1984 гг.) военные ведомства США приобрели 2929 танков М-1, 2200 новых БМП, 171 вертолет, 720 истребителей Б-15 и Б-16, 1000 десантных судов, 46 кораблей и массу легкого стрелкового оружия. Из стратегических программ, продвигаемых Р. Рейганом в течение своего второго срока президентства, выделяется программа закупки 100 МБР МХ стоимостью 21 млрд долл. и 28 млрд долл., выделяемых на 100 стратегических бомбардировщиков В-1В. Планируется также приобретение огромных количеств обычных вооружений: заказано 2000 танков М-1 «Абрамс», 300 истребителей Р-15 и 1000 истребителей Б-16. ВМС рассчитывают получить в дополнение к только что вступившим в строй 62 новым надводным кораблям и 22 новым подводным лодкам еще 200 надводных кораблей и 20 ПЛ. К началу 1990-х годов число авианосцев должно возрасти с 13 до 15 65.

Ниже приводится таблица распределения основных подрядов на производство МБР МХ. Удачное выполнение проекта безусловно сулит немалые прибыли и головному разработчику МХ — «Мартин Мариетта» (продуценту «Першингов-2»), и крупнейшим субподрядчикам.

Тринадцать подрядчиков рассчитывали на получение контрактов общей суммой в 1 млрд долл. Подоб- Корпорация Сумма контракта, млн долл. Проект Мартин Мариетта 380 Сборка, испытание и обеспечение системы МХ Рокуэлл интернэшнл корпорейшн (отдел «Ауто- нетикс») 236 ЭВМ для систем навигации Нортроп корпорейшн 187 Система инерциального наведения Рокуэлл интернэшнл корпорейшн (отдел «Рокет- дайн») 184 Четвертая ступень ракеты Мортон Тиокол корпорейшн 149 Первая ступень ракеты Боинг 133 Системное обеспечение Аэроджет стратиджик пропалшн 122 Вторая ступень ракеты Дж. Т. Е. Сильвания 110 а Авко 108 Головные системы Геркулес Инк 106 Первая ступень ракеты ТРУ 80 Инженерно-техническое обеспечение, полетный анализ Вестингауз электрик 36 Ракетный контейнер Хониуэлл 22 Детали для систем нацеливания и контроля Источник. The New York Times. 1982. 7. XII.

ные расчеты на крупные заказы приводят к перераспределению внутрифирменных капиталовложений в пользу выпуска вооружений. Так, у «Локхид корпорейшн» удельный вес инвестиций в военное производство возрос с 43,5 % в 1982 г. до 93 % в следующем году, у «Юнайтед технолоджиз» — с 31,5 до 63,5%. Процесс интенсивного накопления военно-промышлен- ного капитала сопровождается понижением налогов на крупнейших военных подрядчиков. В 1984 г. 128 крупнейших монополий США уплатили наименьший за три последних года подоходный налог и получили самую высокую прибыль — 56,7 млрд долл. В первых рядах шли «Боинг», «Дженерал дайнэмикс» и др. Норма прибыли в военном производстве США стала на 25 % выше, чем в гражданской экономике66.

Военные монополии традиционно находятся на одном из первых мест по прибыльности среди крупнейших корпораций Запада. Официальный орган деловых кругов Уолл-стрита «Форчун» ежегодно публикует списки 500 крупнейших американских и иностранных монополий, в том числе сообщает сведения, характеризующие табель о рангах в сфере прибыльности. За период 1974—1984 гг. авиационно-космическая промышленность — основа современного военного производства — находилась на третьем месте по возврату на вложенный инвесторами капитал, показав в среднем 26,76 % прибыли, уступая только индустрии женской моды (27,70%) и книгоиздательскому делу (27,08 %). Средний же показатель прибыльности по всем отраслям промышленности за этот период был гораздо ниже (18,65%)67

Определенное представление о прибыльности военных корпораций можно почерпнуть из данных приложения 1. Высокая прибыльность производства вооружений подтверждается, во-первых, наличием ряда корпораций, у которых все 100% прибылей приходятся на производство вооружений («Макдонелл-Дуглас», «Дженерал дайнэмикс», «Нортроп», «Локхид», «Мартин Мариетта»). Во-вторых, практически у всех американских военных фирм военная прибыль намного превышает прибыль от зарубежных операций. Это же можно сказать и об американских машиностроительных компаниях, а также о большинстве электронных и электротехнических ТНМ. В сопоставлении с военными продажами военные прибыли составляют достаточно высокий процент у таких военных монополий, как «Юнайтед текнолоджиз» — 13,2, «Рай- теон» — 11,4, «Теледайн» — 12,1; электронных ТНМ: «Дженерал электрик К°» — 13,9, «Тексас инструменте» — 14,9, «Литтон индастриз» — 10,1; машиностроительных ТНМ: ТРУ — 10,0, «Бендикс корпорейшн»—10,1, «Кольт индастриз» — 12,7, что также говорит в пользу подтверждения тезиса о высокой прибыльности военного бизнеса.

Для получения прибылей и сверхприбылей в ход идет все. Отработанным приемом стало заведомое занижение предполагаемой себестоимости проекта в расчете на быстрое заключение контракта и последующее фактическое его превышение. Как отмечают шведские специалисты, «превышение первоначальных расчетных смет стало практически универсальной особенностью программ закупок вооружений. Среднее превышение расчетной себестоимости важнейших программ без учета инфляции и количественных изменений достигает почти 52 %; шансы на то, что крупную программу удастся выполнить на уровне первоначально заложенной себестоимости, равны одному к десяти»68.

Фантастическим (1,2 млрд долл.) оказалось превышение первоначальной сметы при строительстве первой подводной лодки системы «Трайдент». Пентагон даже возбудил судебное дело против «Электрик боут» — дочерней «Дженерал дайнэмикс», добившись уплаты 166 млн долл. в погашение ущерба. На 1,6 млрд долл. затраты Пентагона превысили расчетную смету закупки для ВМС США самолетов Р-18 «Хор- нет». Пока «Крайслер» проектировала и строила танк М-1, его сметная стоимость возросла с 560 тыс. долл. почти до 3 млн долл. 69

Искусственное завышение издержек производства и другие уловки, ведущие к фантастической прибыльности, свойственны сложившейся системе контрактов на поставки вооружений. «Отсутствие конкуренции среди подрядчиков Пентагона стимулирует не просто избыточно высокие цешл, но также и низкое качество», — признавала «Нью-Йорк тайме», сообщая о том, что завод «Хьюз эркрафт» в Таксоне (Аризона) временно прекратил производство трех основных выпускаемых типов ракет («Маверик», «Феникс» и ТОУ) из-за «многочисленных обнаруженных дефектов». По сообщениям пентагоновских ревизоров, примерно 1 /4 ракет «Сайдвиндер», применяемых ВМС, не функционировали, а у 80% противотанковых ракет ТОУ, используемых морской пехотой, наблюдался эффект бумеранга.

Американские специалисты отмечают в качестве причины дефектности некоторых типов оружия не только недостатки в конструкции, но и искусственное стремление к избыточной сложности, ведущей к удорожанию оружия. Естественным результатом удорожания является увеличение расходов на приобретение новых типов вооружений. Так, если в период корейской войны в 1952 г. Пентагон закупил 6500 танков, то сегодня на ту же сумму в год закупается 700 танков. В 1951 г. было произведено 6000 истребителей общей стоимостью 7 млрд долл. (в ценах 1983 г.), а в 1983 г. на закупку менее чем 300 истребителей было затрачено 11 млрд долл.70

Но ведь удорожание себестоимости нового оружия — это не самоцель. Стимулом к удорожанию являются перспективы получения ВПК и ТНМ сверхприбылей. Обследование ревизоров показало, что «Форд аэроспейс энд комьюникейшнз К°», заключившая контракт с Пентагоном на поставку 276 систем ПВО «Сержант Морк» общей стоимостью 1,5 млрд долл., по меньшей мере на 84 млн долл. завысила свои требования. Более того, обнаружилось, что после подписания контракта «Форд аэроспейс» перезаключила договоры с 14 из 18 субподрядчиков в сторону снижения цен субподрядчикам. Для нас интересен транснациональный аспект этой проблемы: одним из таких субподрядчиков оказался шведский продуцент боеприпасов для «Сержанта Йорк» — «Бофорс». США сумели перезаключить со Швецией контракт, отвоевав себе 16 млн долл.71 Видимо, Швеция не осталась «внакладе», так как в любом случае получение зарубежных контрактов ведет к увеличению объема производства и снижению себестоимости выпускаемых боеприпасов, а следовательно, содействует повышению прибыльности. И еще. Подключение к экспансии американских ВПК военных монополий других стран, в данном случае нейтральной Швеции, говорит об усилении взаимосвязей между военно-промышленными комплексами разных стран и о стремлении глобального ВПК обеспечить максимум прибылей путем маневрирования между стоимостными показателями разных стран, но при главенствующей роли американского военно-промышленного комплекса.

Насколько широкое распространение среди крупнейших ВПК и ТНМ получил метод искусственного завышения производственных расходов, и прежде всего трудовых затрат, показало расследование конгресса США. По этим данным, монополии систематически предъявляют правительству счета, в которых затраты на «стандартный трудовой час» (т. е. показатель выработки рабочего средней квалификации при оптимальных условиях труда) превышают реальные в 7 —20 раз! Происходит это главным образом за счет накладных и административных расходов и приписок. Так, у «Пратт энд Уитни» (дочерняя «Юнайтед текнолоджиз») при выпуске авиадвигателя TF-30 «стандартный трудовой час» составляет 10 долл., а цена Пентагону выставлялась в 195 долл.! У «Боинга» при производстве крылатой ракеты воздушного базирования на заводе в Сиэтле «стандартный трудовой час» стоит 14 долл., а Пентагону он обходился в 114 долл. На том же заводе выполнение субподрядных работ для бомбардировщика В-1 изменялось аналогичным же образом — от 16 до 141 долл. Расследование показало, что на заводе «Дженерал электрик корпорейшн» в Эвандейле (Огайо) наблюдалась такая же картина при выпуске двигателей для В-1 (цена в 11 долл. превращалась в 112 долл.), а ведущий подрядчик В-1 — «Рокуэлл интернэшнл» сдирал с Пентагона 200 долл. вместо 15 долл. Так же обстояло дело у «Локхид» с выпуском транспортных самолетов С-5 А; у «Дженерал дайнэмикс» с истребителями F-16 и Р-111; у «Боинга» со стратегическим бомбардировщиком В-52 и самолетом-заправщиком КС-135. Специалисты Пентагона считают, что из каждых 100 млрд долл. ежегодных ассигнований от 30 до 50 млрд долл. может быть сэкономлено за счет более строгого финансового контроля над военными корпорациями 72. Всего же, как заявляют представители Пентагона, за 1981 — 1984 гг. им удалось «сберечь» своему ведомству 5,9 млрд долл. методами финансового контроля, добиться приговора в 1300 уголовных исках и отстранить 1100 фирм от выполнения правительственных подрядов 73.

Инспектора Пентагона расследовали в 1985 г. деятельность 45 крупнейших подрядчиков военного ведомства в связи с возбуждением против них уголовных исков по обвинению в мошенничестве. В числе расследуемых были такие «звезды» военного бизнеса, как «Макдонелл-Дуглас», «Рокуэлл интернэшнл», «Дженерал дайнэмикс корпорейшн», «Локхид корпорейшн», «Боинг», «Юнайтед текнолоджиз корпорейшн», «Грамман корпорейшн», «Дженерал электрик К°» и множество других. Среди обвинений, предъявленных руководству корпораций, — искусственное завышение производственных расходов и трудовых затрат, махинации цен с субподрядчиками, подмена изделий высокого качества изделиями низкого качества, дефекты качества, невыполнение требований в отношении надежности и безопасности, двойная бухгалтерия, подкупы, приписки, избыточные накладные, представительские расходы и многое другое 74.

Однако, как легко себе представить, ревизорам Пентагона невозможно изменить всю систему извлечения монополиями сверхприбылей, и поэтому «строгости» Пентагона в отношении своих любимых детищ — головных и прочих подрядчиков — могут рассматриваться лишь как рекламные меры, обращенные к законодателям и общественности и призванные показать «бдение» пентагоновских «радетелей».

Хорошо известно, что основным побудительным мотивом для переноса производства за рубеж как гражданскими, так и военными монополиями является стремление многократно увеличить прибыль путем использования дешевой местной рабочей силы и соответственно путем снижения издержек производства. Прибыли, естественно, растут, но в ряде случаев страдает качество продукции. С проблемами такого рода как раз и приходится сталкиваться военным ведомствам.

Осенью 1984 г. Пентагон отказался принять у «Тексас инструменте» ряд систем с микрокристаллами, не прошедшими достаточной проверки. Микрокристаллы такого типа производит завод корпорации на Тайване, где был обнаружен контроль «облегченного» типа (например, вместо 5,5 вольта кристаллы испытывались при 5,25 вольта). Ревизоры забили тревогу: микрокристаллы этой категории использовались примерно 80 военными корпорациями. Одна только ИБМ применила свыше 15 млн микрокристаллов в ЭВМ, используемых в бомбардировщиках В-1 В и В-52, в истребителях Р-111 и Р-15, в самолетах А-6 и А-7 и в новейших атомных подводных лодках. Было установлено, что запуск корабля многоразового использования «Диска- вери» летом 1984 г. был сорван из-за дефекта в одном таком микрокристалле 75.

Одним из важнейших каналов получения сверхприбылей стало «освоение» новых рынков сбыта для выпускаемых обычных видов и типов вооружений. Питательной средой, на которой «произрастают» гигантские прибыли глобального военно-промышленного комплекса, являются тщательно пестуемые (с помощью правительственного аппарата — посольств, разведки, военных атташатов, «культурных» и прочих атташе, информационных агентств и радиоголосов) «горячие точки», периодически возникающие в разных уголках земного шара и культивируемые монополиями десятилетиями. Здесь и арабо-израильский конфликт, проблема Кипра и греко-турецких взаимоотношений, англо-аргентинская война из-за Фолклендских (Мальвинских) островов, поставки оружия афганским душманам, гражданская война в Чаде, ирано-иракский кровопролитный конфликт и агрессивные действия наемников в Юго-Восточной Азии и в Центральной Америке.

Военно-промышленные и транснациональные монополии поставляют на мировой капиталистический рынок огромные массы вооружений в расчете на великие прибыли. За период 1950 — 1981 гг. сумма зарубежных военных поставок, т. е. продаж на мировом капиталистическом рынке вооружений, составила только для американских корпораций 130 млрд долл. Источниками монопольно высоких прибылей от этих продаж были либо бюджет федерального правительства США (в случае «помощи»), либо госбюджеты зарубежных правительств, т. е. в конечной инстанции — налогоплательщики. Интересно географическое распределение этих военных продаж. На страны НАТО пришлось 35 млрд долл.; на Японию, Австралию и Новую Зеландию — 9 млрд долл.; на Израиль и Египет — свыше 15 млрд долл.; на Саудовскую Аравию — 25 млрд долл.; на Иран времен шаха — 13 млрд долл.; на остальные развивающиеся страны — 30 млрд долл. 76

Продажи оружия на экспорт позволяют корпорациям значительно снижать издержки производства и покрывать свои расходы, добиваясь увеличения прибылей. «Как показывает опыт истории,—пишет Дж.

Генсл ер,—продажи оружия за границей, как и зарубежные коммерческие продажи, всегда были гораздо прибыльнее продаж на внутреннем рынке. (Пентагон даже разрешает добиваться более высокой прибыли в ходе переговоров о продажах оружия за рубеж.) Все это объясняет столь решительный поворот американских поставщиков оружия к рынкам зарубежных государств» 77

При поддержке правительственного аппарата ВПК и ТНМ США добиваются максимального расширения сбыта обычных вооружений, в том числе и самых современных. Весьма несложен расчет: чем больше покупателей, тем выше прибыль и окупаемость вооружений. Ракеты «Хок» класса «земля — воздух», производимые «Райтеон», были проданы 22 странам и производятся по лицензии «Селенией» в Италии и «Мицубиси» в Японии. Противотанковые ракеты ТОУ были проданы «Хьюз эркрафт корпорейшн» и «Эмерсон электрик К°» 23 странам (около 49 тыс. ракет по средней цене 36,4 тыс. долл.). Самолет А-4 «Скайхок» был продан «Макдонелл-Дуглас» восьми странам (причем Израилю — по цене 3,3 млн долл., а Кувейту — по цене 6,8 млн долл.)78. Примеры эти можно продолжать бесконечно.

Но на мировом капиталистическом рынке монополии США не одиноки. Не меньшую, если не большую, активность в борьбе за прибыль проявляют монополии Западной Европы, которых подталкивают к экспансии относительная узость рынков «своих» стран и стремление устоять перед натиском американских конкурентов.

В этой борьбе «младшие братья» также опираются на помощь государственного аппарата, но одновременно методом обратной связи оказывают решающее влияние на формирование политики правительств в военной области, всячески стимулируя курс, направленный на гонку вооружений. Например, с приходом к власти консерваторов в Англии возросла тенденция к милитаризации страны, одновременно увеличились и прибыли ВПК. В 1982—1983 гг. военному бизнесу было выплачено по контрактам 6,8 млрд ф. ст. В перспективе британские военно-промышленные и транснациональные монополии нацелены на прибыли, которые им сулит объявленная в 1985 г. министром обороны М. Хезлтайном новая, рассчитанная на 20 лет программа перевооружения, которая обойдется налогоплательщикам в 360 млрд ф. ст. 79

В схватке за прибыли неамериканские монополии настроены по-боевому. «На протяжении следующего трехлетия упор должен делаться на более эффективное использование всех имеющихся у нас ресурсов, кадров, оборудования и денег. Параллельно нам придется быть более агрессивными и изобретательными в нашей сбытовой деятельности, с тем чтобы повысить нашу прибыль... Мы должны экспортировать, но мы далеки от недооценки конкуренции, с которой придется сталкиваться»,—сообщил акционерам директорат «Бритиш аэроспейс». «Сохранение нашей доли на рынке в условиях международной конкуренции,—подчеркивало руководство французской «Аэроспасиаль», — требует интенсификации коммерческих усилии на внешних рынках, причем успех на этих рынках является важным условием выживания корпорации». В отчете французской «Марсель Дассо» говорилось о том, что «в истекшем финансовом году мы добились рекордного объема заказов благодаря в значительной степени экспорту». Одновременно встречаются нотки недовольства. «Несмотря на некоторое увеличение продаж, прибыли отдела военной продукции в 1983 г. остались неудовлетворительными. На результаты вновь неблагоприятно подействовали высокие издержки, связанные с разработкой ракетной системы борьбы с танками и ПВО АОАТЗ, — жаловался директорат швейцарской «ОерлЬкон Берле».— Наблюдавшаяся в последние годы мощная конкуренция, дополненная фактором издержек производства, а также сложности переговоров о контракте привели к снижению прибыльности». В отчете же западногерманской «Мес- сершмитт-Бёлков-Блом» подчеркивалось успешное участие в консорциумах с французскими, английскими и итальянскими фирмами, что явилось выражением «воли всех участвующих стран к совместному осуществлению соответствующих программ» 80.

Борьба за прибыли на рынке вооружений настолько остра, что на поверхность подспудными силами, подобно гейзерам, выбрасываются сведения и факты, обнародование которых не входит в расчеты торговцев оружием. Тем не менее стали широко известны факты, свидетельствующие о повсеместном использовании миллионных взяток крупнейшим правительственным деятелям, как в развитом капиталистическом мире, так и в развивающемся, в качестве необходимого условия для заключения контрактов. Особенно усердствовали в этом американские ВПК и ТНМ. В 1976 г. состоялись сенатские слушания в конгрессе США, специально посвященные расследованию практикуемых «Локхид эркрафт корпорейшн» подкупов в Японии, Италии, Нидерландах, ФРГ, Турции, осуществляемых для сбыта своей продукции, как военной (истребители Б-104), так и гражданской. Операции подкупа были настолько вызывающи и глобальны, что сенатор Перси вынужден был заявить: «Я полагаю, что коррупция способна сделать для подрыва демократии во всем мире гораздо больше, чем что- либо иное»81. Неэтичные, даже с точки зрения буржуазной ханжеской морали, взятки и подкупы стали неотъемлемым фактором борьбы военно-промышленных монополий за получение сверхприбылей.

Беспардонность и отсутствие элементарной порядочности — широко распространенные методы борьбы ВПК и ТНМ за прибыли. Западногерманская газета «Унзере цайт» писала, что «транснациональные корпорации вроде «Юнион карбайд» в прямом смысле слова идут по трупам»82. Речь шла о преступной безответственности руководства американской химической ТНМ, допустившей в 1984 г. выброс в атмосферу 40 т сверхтоксичного газа фосген, в результате которого свыше 2,5 тыс. человек индийского города Бхопал получили тяжелейшие поражения легких, почек, печени и мозга. Американцы пренебрегли необходимыми мерами безопасности и, когда трагедия совершилась, отказались сообщить индийским властям методы лечения от поражений и не прислали медицинских препаратов, так как эти методы являются якобы секретом Пентагона.

Приведенные в данном разделе материалы дают возможность представить широкую гамму методов и средств, применяемых на микроэкономическом уровне военно-промышленными монополиями в целях извлечения максимально возможных прибылей и одоления соперников. Это то, что роднит военно-промышленные монополии с транснациональными корпорациями. Однако специфика конкурентной борьбы военного капитала наиболее заметна не на микро-, а на макроэкономическом уровне, когда к ведению конкурентных схваток подключается правительственная бюрократия, а противоречия из межкорпораци- онных перерастают в межгосударственные. В этом истинная специфика монополистической конкуренции в военном бизнесе.