О мини-гонках вооружений и сателлитных военно-промышленных комплексах

Многое делается в большинстве развивающихся стран Азии, Африки и Латинской Америки для обретения экономической самостоятельности и освобождения от неоколониальной зависимости: проводятся национализации, принимаются законы, ограничивающие дее- и правоспособность иностранного капитала и его возможность эксплуатировать национальные ресурсы.

Транснациональные монополии, и в первую очередь США, Англии и Франции, используются в роли своеобразной экономической «большой дубинки», занесенной над молодыми государствами. В выполнении этой функции помощь им оказывается военными монополиями, заинтересованными в привязке развивающихся стран самым непосредственным образом: глобальному военно-промышленному комплексу требуются предельно емкие и максимально прибыльные рынки. При этом учитывается, что импорт вооружений ставит большинство развивающихся стран в положение военно-технической зависимости от ведущих империалистических держав. Принимается во внимание и фактор постепенного сокращения зоны влияния капитализма: чем больше появляется стран, не разрешающих беспардонно хозяйничать на своей территории транснациональным монополиям и военным корпорациям, тем сильнее нажим монополий на остающиеся зависимыми страны.

Воплощая в жизнь тенденцию к абсолютной милитаризации экономики капитализма, транснациональный монополистический капитал и глобальный ВПК при поддержке правительств США, Франции, Англии, ФРГ настойчиво работает над тем, чтобы втянуть в орбиту гонки вооружений как можно больше развивающихся стран.

Ставка империалистических держав на силу, произвольное включение ими в сферу «жизненных интересов» многих развивающихся стран вынуждают последних расходовать крайне необходимые им для развития средства на приобретение вооружений.

Весьма интересна мысль А. Сэмпсона, отмечавшего, что начиная где-то с середины 60-х годов военно- промышленные компании стали обращать серьезное внимание на рынки развивающихся стран, конкурировать на которых им было гораздо проще, чем на рынках Западной Европы и Северной Америки. «В молодых государствах, — считает А. Сэмпсон, — прави- тельствам-покупатеяям не хватало сдержанности старых промышленно развитых стран, а военная элита всегда стремилась увеличить свой престиж и, возможно, свои доходы через новые виды вооружений. В ЭТИХ странах концепция военно-промышленного комплекса имела более глубокое значение: военные могли определять основные направления развития страны, а это открывало для военно-промышленных компаний весьма обещающие возможности осуществления «миссионерской деятельности» или того, что «государственный департамент США назвал «повальной обработкой брошюрами», т. е. подогреванием аппетита и запросов методами активного коммивояжерства» 31. Иными словами, военно-промышленные монополии искали благодатную почву для развертывания своих операций в странах Азии, Африки и Латинской Америки и находили ее в лице милитаристской верхушки местной плутократии и военных режимов. Дело, видимо, не ограничивалось повальной обработкой рекламными проспектами в целях расширения возможностей конкурентной борьбы. Вопрос о милитаризации развивающегося мира имеет и свою политическую подоплеку.

Глобальный военно-промышленный комплекс ведет активный поиск и находит союзников внутри развивающегося мира, делающих ставку на милитаризм как на наиболее важное средство «сдерживания коммунизма», а также как на источник личного обогащения и наживы. Социальную базу для милитаризма в этих странах составляют прежде всего эксплуататорские классы — феодальная и помещичья знать (шейхи, султаны, шахи, латифундисты); крупная компрадорская буржуазия, живущая от сделок на поставки вооружений; военные фашиствующие диктаторы, опирающиеся на «тонтон-макут» из верхушки генеральского и офицерского состава армий; состоящие у них в подчинении сотрудники секретных служб и полицейского аппарата; значительная часть правительственной бюрократии, живущая от взяток, даваемых военно-промышленными и транснациональными монополиями; предприниматели, владеющие военными предприятиями.

В то же время следует отметить, что значительные военные расходы в развивающемся мире приходится нести и прогрессивным неприсоединившимся странам, вынужденным бороться за сохранение национальной независимости и отражать империалистическую агрессию: это — прифронтовые государства юга Африки, противостоящие агрессии ЮАР; арабские государства и народ Палестины, борющиеся с военной машиной США и их сателлита Израиля; народ Чада, противостоящий агрессии французского империализма; народ Никарагуа, отстаивающий свою независимость; борющийся против военной диктатуры народ Сальвадора.

В результате совокупности перечисленных и ряда других факторов складывается общая картина затрат развивающихся стран на военные цели. Данные, приведенные в табл. 6, позволяют определить несколько тенденций, характеризующих положение дел в этой области.

За период 1950—1984 т военные расходы развивающихся государств характеризовались тенденцией к ускоренному возрастанию не только в абсолютных показателях, но и пропорционально к общим военным расходам капиталистического мира в целом. Сбво- 1950 1955 1960 1965 1970 1975 1980 1981 1982 1983 1984 Африка 50 90 360 1 323 2 514 10 219 10 854 9 761 9 568 9 230 7 964 Ближний и Средний Восток 300 500 1 340 2 370 6 175 30 784 41 190 45 923 49 996 46 335 46 150 Южная Азия 1 090 2 364 2 403 4 356 6 549 7 003 7 737 8 105 8 256 Дальний Восток и Юго-Восточная Азия 1 770 ' 2 320 3 375 4 770 6 917 18 167 17 032 18 338 19 801 20 276 20 282 •Латинская Америка 980 1 140 2 635 3 220 3 984 6 525 12 923 13 453 18 745 17 139 16 270 Итого 3 100 4 050 8 830 14 047 21 993 70 051 88 548 94 478 105 847 101 135 98 922 Общие военные расходы развитых и развивающихся капиталистических стран 33 610 67 325 112 328 129 927 153 478 296 409 377 461 394 417 423 346 .

Источник. World Armaments and Disarmament, SIPRI Yearbook 1985. P. 270—276; 1984. P. 117—122; 1982. P. 140—143; 1980. P. 19; 1977. P. 222; 1968/69. P. 200—208 (1950—1955 гг.— в ценах 1967 г.; 1960—1975 гг.— в ценах 1973 г.; 1975—1981 гг.— Б ценах 1979 г.; 1982— 1984 гг.— в ценах 1980 г.). купные военные расходы развитых и развивающихся капиталистических государств выросли за это время в 13,6 раза — с 33,6 до 456,7 млрд долл.; затраты на военные цели только в странах Азии, Африки и Латинской Америки увеличились в 32 раза — с 3,1 до 98,9

млрд долл. В период с 1950 до 1955 г. доля военных расходов развивающихся стран в общих военных затратах капиталистических государств снизилась с 9,2 до 6,0%, но после этого она непрерывно возрастала, достигнув в 1984 г. 21,7%, или свыше ]/б совокупного показателя.

Характерные изменения происходят в региональном распределении военных затрат. В начале 50-х годов основные военные расходы несли страны азиатского континента (57,1 %), за которыми следовали латиноамериканские (31,6%), ближне- и средневосточные (9,7%) и африканские страны (1,6%). За последнее тридцатилетие роли изменились: главным местом приложения военного капитала стал ключевой нефтедобывающий район капиталистического мира — Ближний и Средний Восток (46,7 % всех военных затрат развивающихся стран). Роль «примадонны» в военных расходах освободившегося мира перешла к этим странам 10 лет назад — в середине 70-х годов. Причина — в резком повышении доходов от нефти, происшедшем в результате эмбарго 1974 г. на поставки арабской нефти в США и последующего гигантского повышения цен на сырую нефть. Доля азиатских стран уменьшилась до 28,8 %, а латиноамериканских — сократилась еще значительнее — до 16,5% общего показателя военных расходов развивающегося мира. На последнем месте остаются африканские страны, но их доля резко возросла — до 8,1 %.

Если говорить о темпах прироста военных расходов, то именно африканским странам принадлежит пальма первенства: за 1950—1984 гг. эти затраты здесь увеличились в 159 раз, тогда как в странах Ближнего и Среднего Востока — в 153 раза, в Латинской Америке — в 17 раз и в странах азиатского региона — в 14 раз.

Следствием лавинообразного роста военных расходов и сопутствующего ему дренирующего оттока ресурсов на непроизводительные цели стало отставание в темпах роста производительной, материальной основы общества в периферийных странах, а также относительное «утяжеление» бремени гонки вооружений, взваленного на плечи молодых государств, по сравнению с развитыми капиталистическими странами. Среднегодовые темпы роста военных затрат развивающегося мира в 60-х годах составляли около 7 %, опережая общемировые более чем вдвое. В течение 70-х годов, они продолжали расти, превысив показатель в 9%, а с начала 80-х годов они превысили 14,5%. При этом характерно стабильное опережение темпов роста военных расходов по сравнению с темпами роста ВНП освободившихся государств. Так, в течение 1970-1980 гг. ВНП этих стран ежегодно возрастал в среднем на 5,6%, а с начала 80-х годов темпы прироста ВНП снизились до 1—2%.

Цифры свидетельствуют о реальном повышении доли молодых государств в общемировых расходах на военные цели, что происходит на фоне замедленных темпов общеэкономического развития, стагнации социальных программ и гигантского возрастания задолженности развитому капиталистическому Западу. Непогашенная внешняя задолженность развивающихся стран Западу увеличилась с 87 млрд долл. в 1971 г. до 970 млрд долл. в 1985 г., превышая сумму в 800 млрд долл., ежегодно затрачиваемую в мире на вооружения 33. Слагаемые причин столь гигантского роста задолженности множественны: опережающий рост дорогостоящих частных кредитов, доля которых в общей сумме задолженности возросла за указанный период с 25 до более 50%; сужение экспортных возможностей, вызванное падением спроса на сырье, и как следствие-сокращение валютных доходов; ослабление курсов многих валют вследствие проводимой администрацией Рейгана политики завышенных учетных ставок и последнее в порядке перечисления, но не в порядке значимости — увеличение закупок дорогостоящих современных вооружений.

Показательно, что среди 25 развивающихся стран, поставивших перед Западом вопрос о пересмотре своей задолженности и продлении сроков ее выплаты, шесть стран затратили на импорт вооружений сумму свыше 1 млрд долл. каждая за пятилетие 1976 — 1981

гг. А все 25 стран за это же пятилетие затратили на покупку вооружений 11 млрд долл. Для 20 развивающихся стран с крупнейшим внешним долгом импорт оружия за указанное пятилетие был эквивалентен 20 %-ному увеличению задолженности, а для четырех из этих стран — 40 %-ному и выше приросту задолженности И

Для задолженности развивающихся стран западным банкам типичен высокий уровень концентрации заемных средств в небольшой группе импортеров капитала. Около 80 % всех кредитов получают страны с быстро растущим промышленным производством и экспортом. Доминируют в этой группе Бразилия, Мексика, Филиппины, Аргентина и некоторые другие. И неудивительно, что свои заграничные отделения транснациональные банки располагают в экономически наиболее сильных и перспективных странах развивающегося мира. Интересно другое. Анализ расходов развивающихся стран на вооружения выявляет весьма характерную тенденцию к концентрации этой категории расходов в той же небольшой группе развивающихся государств, для которой характерна максимальная банковская задолженность. Милитаризм и задолженность идут рука об руку. Корни этого явления вскрыты в Политическом докладе ЦК XXVII съезду Коммунистической партии Советского Союза. Говоря о задолженности развивающегося мира, Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев отметил, что «между триллионным долгом этих стран и более чем триллионным приращением военных расходов США за последнее десятилетие есть безусловная причинная, связь. 200 с лишним миллиардов долларов, ежегодно выкачиваемых из развивающихся государств, и практически такой же объем военного бюджета США в последние годы — тоже не случайное совпадение. Поэтому милитаризм непосредственно заинтересован в сохранении и ужесточении системы неоколониальной сверхэксплуатации» 35.

Вовлекая в гонку вооружений развивающийся мир, Соединенные Штаты рассчитывают спасти нынешнюю систему, построенную на обогащении за счет сверхэксплуатации других народов. Однако ситуация с аккумулируемой задолженностью чревата серьезными социально-экономическими последствиями и политическими конфликтами. И ответчик в этом случае будет один — милитаризм.

Тем временем темпы военного расточительства в развивающемся мире не ослабевают. Из 98,9 млрд долл. на военные цели в 1984 г. было затрачено: Саудовской Аравией — 20,3 млрд долл.; Аргентиной — 5,2; Южной Кореей — 4,1; Тайванем — 3,1; Индонезией — 2,7; Чили — 2,3; Пакистаном — 2,1; Бразилией — 1,9; Таиландом — 1,3; Малайзией — 1,8; Оманом — 1,6; Нигерией—1,2 млрд долл. На вышеприведенную группу стран и территорий пришлось около 60 % всех военных расходов развивающегося мира 836.

Существенным компонентом военных расходов стран Азии, Африки и Латинской Америки являются, безусловно, затраты, связанные с импортом вооружений. Воспитанный странами НАТО у руководителей многих развивающихся стран «вкус» к закупке значительных количеств оружия отражает наметившуюся опасную тенденцию к милитаризации мирохозяйственных связей Запада в целом и каналов внешней торговли в частности и к искусственному втягиванию развивающихся стран в колесницу гонки вооружений. Инициаторами сбыта вооружений в международном масштабе и организации торговли оружием как обычным, рядовым товаром несколько десятков лет назад стали военно-промышленные монополии США. Им помогали родственные транснациональные монополии.

В организации широкомасштабной торговли оружием в рамках капиталистической системы в принципе нет ничего нового. Пищалями и порохом торговали еще колониальные монополии, а оборотистость сэра Базиля Захарова, еще в 1897 г. работавшего из 1 % КО- миссионных на ниве международной торговли оружием, в частности на «Викерс», до сих пор приводит в трепет коммивояжеров американского ВПК. Дело в другом.

В результате экспансии американского ВПК, пытающегося достичь глобального и регионального превосходства, расширить и закрепить военное присутствие США во всех уголках земного шара, обеспечить широкую военную и экономическую помощь проамериканским режимам, безудержная торговля оружием превратилась в острейшую глобальную проблему. Размах операций «торговцев смертью» в 80-х годах XX столетия достиг таких масштабов, что уместно вспомнить слова К. Маркса, сказанные им более 120 лет назад: «Капиталист знает, что всякие товары, какими бы оборвышами они ни выглядели, как бы скверно они ни пахли, суть деньги в духе и истине... и к тому же чудотворное средство из денег делать большее количество денег» 37. Оружие, служащее целям насилия, угнетения, неоколониализма и подавления свободы, и есть тот самый скверно пахнущий товар, которым глобальный ВПК стремится заполонить развивающийся мир.

Военно-промышленные корпорации США и военные отделы американских ТНМ превратили поставки вооружений в один из важнейших каналов распространения своего влияния. Торговля оружием оценивается ими с двух точек зрения: в узком смысле она понимается монополиями как средство международной конкурентной борьбы, захвата новых рынков сбыта, «привязки» импортера к одному определенному источнику поставок и монополизации рынка вооружений конкретной страны. В широком же смысле за поставками истребителей, ракет, танков и судов просматриваются классовые, своекорыстные интересы наиболее агрессивно настроенных слоев монополистической буржуазии, стремящейся сохранить, удержать и по мере возможности расширить сферу действия капиталистических производственных отношений, оказать помощь и поддержку своим классовым союзникам в развивающемся мире. Свидетельством этого классового подхода служат азимуты поставок вооружений — диктаторские режимы, марионетки, последние очаги колониализма.

Любые попытки закамуфлировать этот подход терпят фиаско. В мае 1977 г. президент США Дж. Картер, сделавший одним из ориентиров своей внешней политики так называемую борьбу за права человека, издал директиву, согласно которой вводились некоторые ограничения на поставки оружия в страны, где нарушались элементарные права человека. Не успев приступить к реализации директивы, администрация Картера с самого начала сделала ряд оговорок, сводивших на нет смысл указанной директивы. Сменивший Дж. Картера в Белом доме президент Р. Рейган издал 8

июля 1981 г. свою директиву, в которой торговля оружием рассматривается как «весьма важное средство укрепления военной мощи Соединенных Штатов в глобальном масштабе и неотъемлемый компонент их внешней политики» 38.

Директива Р. Рейгана в основе своей фактически была развитием выдвинутой в начале 70-х годов республиканской администрацией Р. Никсона так называемой Гуамской доктрины, переносившей акцент с прямого вовлечения вооруженных сил США в региональные и местные конфликты на поставки вооружений, в том числе и самых совершенных, союзникам в развивающемся мире. Рассматривая экспорт вооружений как важный инструмент своей внешней политики, администрация Р. Рейгана руководствовалась одновременно и серьезным экономическим расчетом, прежде всего выгодами, которые экспортные поставки оружия сулили американскому ВПК и связанным с ним ТНМ.

Производство оружия и особенно его экспорт давно превратились для американских военных монополий и ТНМ в исключительно высокоприбыльное предприятие. Открытие экспортных рынков сбыта позволяет корпорациям США добиваться значительного снижения издержек производства и, следовательно, повышения конкурентоспособности по отношению к монополиям Франции, Англии, ФРГ. На общем фоне значительной утраты американскими ТНМ доминирующих позиций на мировых товарных рынках и падения конкурентоспособности в гражданских отраслях (автомобилестроении, судостроении, производстве стали, текстиля, бытовой электротехники, химии) удержание господствующих позиций в сфере производства вооружений и экспорте оружия рассматривается правящими кругами США как задача задач, как проблема первостепенной важности. Вооружения — одна из немногих товарных групп, которая по-прежнему олицетворяет господство Соединенных Штатов в современном капиталистическом мире, статус гегемона, монополиста.

Расширение коммерческих продаж оружия должно способствовать также по замыслу американского ВПК и существенному улучшению торгового, а за ним и платежного баланса США, острый хронический дефицит которого стал уже притчей во языцех мировой экономической прессы. По подсчетам американских экспертов, увеличение занятости на предприятиях военных отраслей США с 200 до 400 тыс. человек сопровождается возрастанием доли экспорта вооружений в общем объеме американского экспорта с 5 до 8 %.

Наконец, в основе директивы Рейгана, как и в Гуамской доктрине, заложено еще одно соображение: продавать оружие для снаряжения солдат в развивающемся мире гораздо выгоднее, чем посылать туда солдат армии США. Так, годичное пребывание одного американского солдата в Египте обходится в 150 тыс. долл., а египетского — всего лишь в 2 тыс. долл.39

Кто бы ни возглавлял Белый дом и чьи бы директивы ни выполнялись, независимо от этого на протяжении всего периода после окончания войны с нацизмом крупнейшим поставщиком оружия и военной техники на мировой рынок были и остаются Соединенные Штаты Америки. Только за пятилетие (1980— 1984 гг.) объем экспорта американского оружия составил 27,7 млрд долл., в том числе в 1984 г.— 4,69 млрд долл.40 Имеются и другие сведения. За десятилетие (1974—1983 гг.) совокупный военный экспорт США в 150 стран мира составил 152,3 млрд долл. Крупнейшими рынками сбыта американского оружия являлись развивающиеся страны, и в первую очередь Ближний и Средний Восток, доля которого в американском военном экспорте составила более 50 % (Западная Европа — 22 %). Основными покупателями американского вооружения были такие страны и территории, как Саудовская Аравия (заказавшая в США в 1974—1983 гг. вооружения на сумму 42,8 млрд долл.), Израиль (13,5 млрд долл.), Иран при шахском режиме (10,5 млрд долл.), Египет (6,5 млрд долл.), Южная Корея (5,5 млрд долл.) 41.

В номенклатуру военного экспорта США входит практически вся гамма современной военной техники, производимой американским военно-промышленным комплексом, за исключением оружия массового поражения, стратегических средств его доставки наземного и воздушного базирования, кораблей, оснащенных ядерными энергетическими установками.

Западная пропаганда пытается закамуфлировать истинные причины гигантского роста торговли оружием и ведущую роль американского ВПК в этом вопросе. Торговля оружием провозглашается благом, так как «экспорт военной техники, служит основным двигателем военной промышленности, а сама она в свою очередь — определяющий фактор для общего уровня промышленной активности в стране». Конкуренция на мировом рынке вооружений рассматривается как «средство проверки конкурентоспособности во всех областях производства — военных или невоенных». Более того, производство вооружений преподносится как «экономическая необходимость, поскольку, с одной стороны, оно позволяет получить более высокую норму прибыли, чем в большинстве других отраслей промышленности, а с другой — оно имеет важное значение для расширенного воспроизводства капитала» 42

Признанным специалистом в области международной торговли оружием является американский экономист Джордж Тайер. Результатом многолетних изысканий стала его книга «Военный бизнес. Международная торговля оружием», в которой, подводя итог исследованию, он пишет: «Современная торговля оружием в основе своей — американская проблема. Нет такой страны, которая вещала бы столь громко о мире, хотя ни оДна другая страна не распространяет так много орудий войны. Нет такой страны, которая бы столь громогласно высказывалась за контроль над ядерным оружием, хотя ни одна другая страна не была столь молчаливой относительно тематики контроля над обычными вооружениями. Равным образом нет такой страны, которая делала бы столько заявлений о своем стремлении ликвидировать голод, бедность и болезни, хотя никакая другая страна не ставила столько препятствий на пути борьбы с этими болезнями, настаивая на том, чтобы бедные страны тратили свои средства на приобретение дорогостоящих и бесполезных вооружений»43. Эти слова были написаны в 1970 г., однако суть их остается неизменной и до настоящего времени. Американское оружие по-прежнему направляется для поддержки реакционно-диктаторских режимов, подавления революционных и национально- освободительных движений, закрепления военного присутствия США в странах-реципиентах. И все так же Соединенные Штаты являются главным распространителем оружия в мире, и прежде всего в развивающемся.

Западные средства массовой информации все эти годы не оставляют попыток представить США в виде «миротворца с оливковой ветвью», пугая обывателя мифическим стремлением Советского Союза к «глобальному распространению советской военной мощи». В увязке с этим тезисом так же односторонне и тенденциозно подается на Западе вопрос о поставках Советским Союзом оружия в развивающиеся страны. СССР изображается как самый крупный экспортер военной техники и вооружений, а помощь, оказанную, например, Анголе, Эфиопии, Афганистану, империалистическая пропаганда трактует не иначе как «советскую экспансию». Совершенно очевидно, что подобные демагогические методы являются попыткой переложить вину с «больной головы на здоровую» и служат целям отвлечения внимания мировой общественности от истинных виновников гонки вооружений — Соединенных Штатов и развязанной ими эйфории «купли-продажи» вооружений. Именно США пытаются втянуть развивающиеся страны в орбиту своих военно-стратегических планов, навязать им еще большую гонку вооружений и изолировать страны Азии, Африки и Латинской Америки от их надежного друга — Советского Союза.

Советский Союз с первых лет своего существования рассматривал оказание помощи слаборазвитым народам,, народам — жертвам агрессии как свой интернациональный долг, как один из принципов ленинской внешней политики. Так было при рождении народной Монголии, так было в Испании. И сегодня одним из средств оказания интернациональной помощи являются поставки оружия. Поставки советского оружия имеют место в страны, которые вынуждены отстаивать свой суверенитет и бороться против империалистических сил, за свою национальную независимость. При этом СССР никаких корыстных политических или других целей не преследует.

Принципиально противоположный подход к этому вопросу у Соединенных Штатов. На их долю приходится около 45 % всей мировой торговли оружием. А если к этому присовокупить еще свыше 20 % этой торговли, приходящихся на союзников США по НАТО, то станет ясно, откуда поступает основной поток оружия44.

По наращиванию экспорта вооружений французский ВПК мало в чем уступает американскому, а в некоторых отношениях даже превосходит его. Во всяком случае степень зависимости французского ВПК от экспортных продаж намного выше американского. Доля экспорта в общем объеме производимых монополиями Франции вооружений выросла с 14,8 % в 1970 г. до 42,5% в 1984 г. Ряд крупнейших военных корпораций («СНИАС — Аэроспасиаль», «Дассо Бреге» и «Том- сЪн — КСФ») от 50 до 70% своей продукции поставляют на внешние рынки45.

С начала 60-х годов французские военно-промышленные и транснациональные монополии наращивают экспорт оружия и йередачу военной технологии, постепенно охватив поставками всех основных видов вооружений более 100 стран мира. За десятилетие 1970—1980 гг. общая стоимость французского военного экспорта составила 26 млрд долл. В одном лишь 1982

г. экспортные контракты, преимущественно в развивающемся мире, дали французским ТНМ и ВПК около 10 млрд долл., что явилось конкретным выражением их вовлеченности в ирано-иракский конфликт, арабо-израильскую войну в Ливане, конфликт в Чаде, а также события в Южной Атлантике. Вовлеченность французских монополий в развитие серьезнейших конфликтных ситуаций свидетельствует о непосредственной заинтересованности французского ВПК в получении своей доли прибылей от эксплуатации существующих «горячих точек», подтверждая тем самым мысль Дж. Тайера о том, что «торговля оружием способствует гонке вооружений и перерастанию политических конфликтов в войны» 46.

Всепроникаемость французского военного экспорта демагогически подается французской пропагандой чуть ли не как средство оказания помощи развивающимся странам, стремящимся к самостоятельности. «Сегодня, когда какая-либо страна вооружается с помощью одной из двух сверхдержав, — заявил бывший

министр обороны Франции Ш. Эрню,— соседняя страна, если она чувствует угрозу, немедленно просит оружие у другой... Вот почему совесть моя чиста, когда я продаю оружие какой-либо стране, если это помогает ей воздержаться от закупок у одной из двух сверхдержав» 47.

На деле же этот спекулятивный подход служит лишь прикрытием своекорыстных интересов французских фабрикантов оружия и проводимой Францией с середины 70-х годов политики обмена оружия на нефть (французский вариант Гуамской доктрины Никсона). 2/3 энергетических потребностей Франции покрывается за счет нефти, причем 90 % требуемой нефти поступает из стран Арабского Востока. И если в 60-х годах статистика свидетельствовала о том, что французский экспорт вооружений примерно поровну был поделён между развитыми и развивающимися капиталистическими странами, то в 70-х годах на развивающиеся страны, в первую очередь на нефтедобывающие, стало приходиться до 80 %, а в 80-х годах — свыше 90 % французской торговли оружием. Саудовская Аравия, княжества Персидского залива и ряд других арабских стран стали традиционными покупателями французского оружия. Примером прочности уз, связывающих французские военно-промыш- ленные корпорации с арабскими феодалами, стал заказ Саудовской Аравии, размещенный в январе 1984 г., на поставку системы наземных радаров и батарей ракет «Шахии» на сумму около 10 млрд долл. Это крупнейший в истории Франции контракт на поставку вооружений, намного превышающий заказ тех же саудовцев в 1981 г. на поставку кораблей ВМС48.

Острейшую конкуренцию французам традиционно составляют английские корпорации. Вплоть до 1975 г. английский ВПК был вторым по значимости после США экспортером вооружений. Ряд факторов, и среди них такие, как общее падение значимости английских монополий, уступающих в конкурентной борьбе корпорациям Франции, Италии, ФРГ; архаичность некоторых подразделений английской военно-промышлен- ной базы; недостаточно высокая степень концентрации и централизации капитала и производства в военной сфере; открытие ряда рынков освободившихся государств, ранее считавшихся «английскими». по старым картельным соглашениям, для напора конкурентов; утрата Британией своего военного могущества (выразившаяся, в частности, в уходе из зоны, расположенной к востоку от Суэца), привели к тому, что французский ВПК оттеснил английских извечных соперников и занял второе место.

Сохранению определенного влияния английских фирм на мировом рынке вооружений способствует выход некоторых корпораций на лидирующие в западноевропейском масштабе позиции в сфере военной электроники, высокопрочных сплавов, новейших авиадвигателей и некоторых типов самолетов. Ряд систем оружия, в том числе ракета «Рапира» и учебно-боевые самолеты «Хок», был продан Соединенным Штатам. Правительство консерваторов во главе с М. Тэтчер прилагает значительные усилия для расширения экспорта английских вооружений. В 1984 г. он составил 2,9

млрд долл. Широко рекламируется оружие, примененное в ходе конфликта из-за Фолклендских (Мальвинских) островов. Развивающимся странам предлагаются упрощенные варианты современных сложных вооружений, например самолетов типа «Хок» и «Ягуар», танков «Викерс». Стремясь сохранить экспортные рынки, английское правительство идет даже на то, что разрешает английским фирмам-субподряд- чикам выполнять заказы на поставку электронных узлов конкурентам — французским продуцентам ракет «Экзосет» и западногерманским продуцентам двигателей для фрегатов типа «Меко», поставляемых аргентинским вооруженным силам49. Тем не менее с каждым годом позиции английского ВПК становятся слабее и конкурировать приходится все больше не с французами, а с итальянцами.

В системе глобального военно-промышленного комплекса Италия занимает особое место: американские военные концерны в обход официальных запретов Пентагона использовали и используют фирмы Италии в качестве «оборонного цеха» для производства и последующего экспорта оружия в развивающиеся страны, причем именно в те, где по политическим соображениям американским фирмам появляться нецелесообразно.

Быстрый рост итальянской промышленности вооружений в 70-х годах (около 90 тыс. занятых) сопровождался солидной инъекцией американских лицензий и капитала, поставивших военное производство на ноги. «Локхид» заключила лицензионное соглашение с итальянскими фирмами на производство истребителя Б-104, а ФМК — с тремя фирмами на выпуск БМП М-113, «Фиат» получил лицензии «Юнайтед эркрафт» на производство электронных узлов и деталей двигателей для вертолетов «Сикорски», а также лицензии «Дженерал электрик» на выпуск реактивных двигателей и лицензии «Пратт энд Уитни» — на выпуск ее продукции. Итальянская «Селениа» освоила по лицензии «Райтеон» выпуск ракет «Хок», а «Агуста» — вертолетов «Белл аэронатика». Поток лицензий подкреплялся контролем над крупными пакетами акций: «Локхид» — 20 % в «Аэромаччи», «Райтеон» — 45 % в «Селениа» 50. В результате такой политики итальянский ВПК вышел в начале 80-х годов на 3-е место среди западных фирм по экспорту вооружений и боевой техники, обогнав Великобританию. Итальянское правительство помогает экспорту оружия тем, что практически не лимитирует экспортные поставки.

Значительная технологическая зависимость от США не мешает итальянцам располагать определенной свободой при заключении «тактических» торговых сделок. Однако в «стратегическом» отношении итальянские фирмы полностью подчинены Соединенным Штатам, что было закреплено в подписанном в 1978 г. Меморандуме о сотрудничестве в области промышленности вооружений, предусматривающем тесную интеграцию между двумя странами в этой сфере. Привязка подкрепляется поступающими из США в Италию ключевыми узлами для наиболее важных электронных систем, специальными сплавами, гидравлическими системами и контрольно-измерительной аппаратурой. В результате около трети ассигнуемых на военные нужды в Италии средств фактически переходит в кассы монополий США.

Экспортные поставки (2,2 млрд долл. в 1984 г.)51 играют для итальянского ВПК значительную роль: их доля в общем выпуске оружия возросла за последнее десятилетие с 40 до более 70 %. Оружие итальянского производства, дешевое по сравнению с американским, западногерманским, английским (так как рабочая сила в Италии дешевле), находит потребителя в лице разви вающихся стран, сравнительно недавно присоединившихся к гонке вооружений (латиноамериканских), либо стран, выделяющих на нужды обороны относительно малые средства (это относится к ряду африканских стран), либо стран-изгоев, подвергаемых бойкоту мировой общественности, как, например, ЮАР. Все э^о делает положение итальянской промышленности на мировом рынке вооружений весьма шатким, так как усиливается конкуренция на рынке упрощенного оружия, время от времени приходится сталкиваться с запретом США или ФРГ на экспорт лицензируемого оружия, а развивающиеся страны увеличивают спрос на «первородную» дорогостоящую, но новейшую военную технику.

Итальянские фирмы ищут средства для повышения конкурентоспособности, в частности заменяют узлы, с тем чтобы обходить лицензионные ограничения. Так, когда правительство США запретило экспорт транспортных самолетов 0-222, а правительство ФРГ — экспорт танков «Леопард» 1, то итальянские фирмы пошли по пути «итальянизации», заменив на самолетах двигатели «Дженерал электрик» на двигатели английской «Роллс-Ройс», а «ОТО Мелара» и «Фиат» в рекордные сроки переконструировали «Леопард» 1 в очень схожий танк «ОФ-40 Лев», продав его ряду арабских стран52. Но и «итальянизация» не способна обеспечить устойчивость конъюнктурной ситуации для итальянских военно-промышленных корпораций.

Проблемы иного плана стоят перед монополиями ФРГ. Западная Германия уже давно стремилась выйти на видное место в капиталистическом мире по экспорту вооружений. Начиная с 1956 г. развитие военного экспорта шло параллельно наращиванию военно- промышленного потенциала ФРГ и усилению бундесвера. По мере накопления количественного фундамента ВПК ФРГ готовился к проникновению на зарубежные рынки, в значительной степени закрытые для них послевоенными ограничениями и картельными соглашениями, заключенными между странами НАТО. Качественный скачок произошел в середине 70-х годов, и теперь около 20 /? производимого в ФРГ оружия, что составило в 1984 г. 746 млн долл., идет на экспорт, что эквивалентно примерно 1 % совокупного экспорта страны 53. Кажется, что это немного. Но это только первые шаги западногерманского военно- промышленного комплекса по освоению глобального рынка вооружений.

Долгое -время основным документом, регламентировавшим поставки вооружений из ФРГ за границу, являлись Политические принципы экспорта оружия и других видов вооружений, принятые кабинетом В. Брандта по инициативе СДПГ в июне 1971 г. В соответствии с его положениями вывоз оружия из ФРГ мог осуществляться беспрепятственно только в страны НАТО. В остальные страны оружие из ФРГ могло поставляться только «на основании особых политических соображений». Экспорт в «районы очагов напряженности» был полностью запрещен.

Военная промышленность ФРГ, производственные мощности которой давно переросли потребности бундесвера, постоянно оказывала нажим на правительство с целью побудить его пересмотреть ограничительные установки 1971 г., тормозящие экспансию военных монополий ФРГ на внешних рынках. Монополии искали возможности обойти установленные ограничения и находили их. Помогало этому то, что некоторые формулировки документа 1971 г. носили расплывчатый характер и допускали разное толкование. Кроме того, в условиях существования экспортных ограничений Политические принципы ориентировали западногерманских промышленников на продажу лицензий и организацию совместного производства за рубежом. Смешанные фирмы с участием капитала ФРГ были созданы не только в рамках НАТО, о чем говорилось выше, но и во многих развивающихся странах.

Наибольшую активность в выдаче лицензий молодым государствам проявили авиационные, танковые и судостроительные монополии ФРГ. Производство оружия по западногерманским лицензиям удалось наладить в целом ряде развивающихся стран, в том числе в Аргентине, Бразилии, Пакистане, Иране, Саудовской Аравии, Малайзии и Таиланде. В конце 60-х годов «Мессершмитт-Бёлков-Блом» продала лицензию на производство вертолета ВО-105 Индонезии и Филиппинам. В последующем заказы на этот вертолет поступили от Бахрейна, Брунея, Мексики, Судана и ОАЭ. Соответствующие ройялти, естественно, поступили в кассу МББ. Другая западногерманская фирма — «Дорнье» — передала в 1982 г. право на производство 47 тренировочных самолетов «Фэнтрейнер» Таиланду. Танковые концерны ФРГ заключили в 1976 г. лицензионное соглашение о производстве в Аргентине 220 средних танков «ТАМ», разработанных по западногерманскому проекту. Соглашением было предусмотрено также производство 300 боевых машин пехоты. В 1982 г. Пакистан проявил интерес к закупке танка «ТАМ» для своих вооруженных сил. Западногерманские судостроительные фирмы в свою очередь прибегли к развивающимся странам для обхода экспортных ограничений. Как известно, Западноевропейский союз установил потолок грузоподъемности в 350 т на подводные лодки, выпускаемые в ФРГ. Обошли это ограничение так. Несколько секций двух подводных лодок водоизмещением 1200 т каждая были переправлены из ФРГ в Аргентину и там собраны.

В апреле 1982 г. Политические принципы, установленные социал-демократами, были изменены. Главной поправкой была отмена концепции запрета экспорта в «районы очагов напряженности». Экспорт вооружений был разрешен при условии «представления правительством убедительных свидетельств того, что экспорт оружия необходим для защиты жизненно важных интересов безопасности ФРГ». Это изменение открывает перед ВПК ФРГ обширнейшие возможности как для прямого экспорта оружия в страны Азии, Африки и Латинской Америки, так и для продолжения своей линии на использование развивающихся стран в роли испытательных полигонов для производства и испытания все более опасных видов оружия. В этой связи следует напомнить о действовавшем до 1979 г. соглашении между Заиром и западногерманским ракетным концерном ОТРАГ, получившим права экстерриториальности в провинции Шаба для испытания ракетных систем. Соглашение было расторгнуто только под нажимом африканских государств, усмотревших в этом проекте угрозу своей безопасности 54. В глобальной конкуренции военных монополий ВПК ФРГ еще не сказал своего решающего слова.

Мощный поток вооружений, как видно из приводимых сведений, стремительно движется из двух центров силы современного капитализма — США и Западной Европы —в направлении наиболее важньк в политическом и экономическом отношении развивающихся стран. Особо бурное развитие этот процесс получил начиная примерно с середины 70-х годов, когда торговля оружием стала активно использоваться глобальным ВПК не только для амортизации кризисных явлений, охвативших весь капиталистический мир, но и для превращения развивающихся стран в заложников благополучия и процветания высокоразвитого Запада. Происходит это посредством использования экспорта вооружений в качестве новейшего механизма для выкачивания из бывших колоний средств на частичное покрытие в странах НАТО расходов, связанных с гонкой вооружений, развязанной самим же Западом.

Во-первых, экспорт оружия был использован в середине 70-х годов Соединенными Штатами и их союзниками по НАТО для нивелирования последствий энергетического кризиса и рециркуляции огромных масс ликвидных средств, попавших в казначейства и банки нефтедобывающих стран и грозивших устремиться лавиной на валютные рынки развитых капиталистических стран. Этого, однако, не произошло, и вот почему. Основными поставщиками нефти в 1973 г., в период арабо-израильской войны и введения арабскими странами — членами ОПЕК эмбарго, были Саудовская Аравия и Иран. Шах Ирана и стал «палоч- кой-выручалочкой» для Запада. Именно он был инициатором «перевода» нефти в оружие. Его примеру последовал ряд прозападных арабских стран, и прежде всего Саудовская Аравия.

В итоге за один только год Пентагон более чем удвоил свои зарубежные продажи — с 3,9 млрд долл. в 1973 г. до 8,3 млрд долл. в 1974 г.

Втягивание развивающихся стран в «оружейный круговорот» стало серьезным препятствием на пути мирного социально-экономического развития, ускорения индустриальных программ, повышения уровня благосостояния широких масс населения. «Оружейный круговорот» усугубил разрыв между нищетой и богатством, подчеркнул однобокость развития целого ряда молодых государств, создал для них новые проблемы.

Во-вторых, рециркуляция нефтедолларов не только открыла для военно-промышленных монополий новые рынки, но и способствовала повышению экономичности военного производства Запада и тем самым прибыльности. Так, например, расширение экспортных рынков сбыта за счет контрактов с развивающимися странами позволило Соединенным Штатам только в 1979—1980 гг. увеличить выпускаемые серии сверхзвуковых боевых самолетов на 1290 единиц, другой военной авиационной техники — на 3800, танков и самоходных артиллерийских установок — на 6920, артиллерии — на 6700 единиц. По подсчетам фирмы «Нортроп», выпуск для экспорта в развивающиеся страны дополнительной партии из 250 самолетов Р-16 снижает их себестоимость на 300 тыс. долл. Каждые 15 млрд долл. от продажи боевой техники повышают экономичность американского военного производства на 1 млрд долл., финансовые ресурсы целого ряда освободившихся стран — покупателей оружия покрывают 27 % военных заказов Пентагона 55.

Вовлекая молодые государства в «оружейный круговорот», Соединенные Штаты параллельно развертывают военно-экономическое строительство в развивающемся мире и создают сеть баз материального обеспечения для своих войск, дислоцированных за границей (72 базы в развивающихся странах)56. Не довольствуясь этим, американский военно-промышленный комплекс в сотрудничестве с союзниками по НАТО приступил к активному вовлечению молодых государств в непосредственное производство вооружений.

Важнейшим и качественно новым элементом экспансии глобального военно-промышленного комплекса и сопутствующих ему ТНМ в 70-х годах стало насаждение в развивающихся странах сателлитных (по удачному выражению И. Д. Иванова)57 военно- промышленных комплексов, безусловно меньших по габаритам, чем в развитых странах Запада, но способных подключаться к завязыванию крупных региональных конфликтов и служить проводниками интересов Запада. Это — активная, агрессивная форма насаждения милитаризма, наиболее сложная и важная, в отличие от пассивной, вспомогательной формы, связанной с импортом вооружений и подготовкой специалистов, умеющих обращаться с современной военной техникой. Запад сознательно идет на затраты, связанные с активной формой милитаризации развивающегося мира, опасаясь усиления в развивающихся регионах левых режимов, левых сил, национально-освободительных движений и правительств, следующих независимому курсу, курсу неприсоединения.

Базой для развития сателлитных военно-промышленных комплексов становятся, естественно, наиболее важные для империализма в военно-политическом плане страны и территории. В этот перечень входят Израиль и ЮАР (о которых будет сказано особо), Иран (в шахское время), Египет (начиная с периода режима Садата), Южная Корея и Тайвань. В общую канву вписываются также Бразилия и Аргентина (периодов правления военной хунты) и Сингапур.

Первый опыт создания ВПК в развивающемся государстве представил шахский Иран. Ведущую роль в этих попытках сыграли монополии США. Они начали в 70-х годах с решения создать самолетостроительную смешанную компанию «Иран эркрафт индастриз», в которой шахское правительство получило 51 % акций, а американская «Нортроп» — 49%. Позднее заказ шаха на строительство совместно с новой местной фирмой «Иран электроник индастри» завода по ремонту и сборке управляемых ракет в Ширазе получили такие гиганты, как «Вестингауз электрик корпорейшн» и «Хьюз эркрафт». Особые надежды возлагал шах на создание собственного вертолетостроения. В 1975 г. Иран имел в результате импорта 108 вертолетов и планировал закупить в США еще 535 машин. В дополнение к этому 312 вертолетов было заказано в Италии. Логическим развитием этой «вертолетома- нии» стал подписанный с американской «Белл хели- коптер» контракт на сумму 600 млн долл., предусматривавший строительство к 1979 г. завода вертолетов в Исфагане. В будущем шах рассчитывал выйти на мировой вертолетный рынок примерно с 4 тыс. двухмоторных машин иранского производства.

Усилия американских корпораций в Иране допол-. няли и военно-промышленные монополии других стран НАТО. В декабре 1974 г. Иранская организация промышленности вооружений заключила контракт с английской «Мидбэнк текникл сервис ордонанс» на строительство танкосборочных предприятий в Исфагане и Бандар Аббасе, которые должны были выпускать танки «Чифтен». Иран сделал первоначальный взнос' в 122 млн долл. В ходе дальнейших переговоров иранцам удалось добиться снижения стоимости Проекта с 1,7 млрд долл. до 825 млн долл. и настоять на оплате сделки сырой нефтью. К сделке была подключена «Бритиш петролеум компани» (в которой английское правительство контролировало 68 % акций). Также за сырую нефть шахское правительство заключило с англичанами соглашение о совместном производстве в Иране системы управляемых ракет «Рапира» на сумму 700 млн долл. В период хаотичной ситуации 1978 г. англичане сумели настоять на замене совместно производимых ракет «Рапира» ракетами, импортируемыми из Великобритании 58.

«Иранцы рассчитывали, что через пять — десять лет они будут иметь собственную промышленность вооружений, равную по масштабам любой другой в мире,—писал американский экономист Дж. Генс- лер. — Представитель одной из американских компаний говорил мне: «Мы строим в Иране электронный завод, намного превосходящий заводы любой американской компании, производящей военную электронику в США. Мы вкладываем в него последние достижения науки и техники, так как они хотят иметь самое лучшее и могут оплатить это лучшее». Естественно, возникал вопрос: располагает ли столь небольшая страна достаточно перспективным рынком, чтобы позволить себе содержать подобную промышленность вооружений? Революция ответила на этот вопрос гораздо быстрее, чем предполагало большинство американских фирм» 59.

Да, похоронным колокольным звоном отдались для империалистических держав судорожные попытки сформировать на «ровном месте», в пустыне экономической отсталости шахского Ирана, военно-промыш- ленный мини-комплекс. Иран интересен тем, что в этой стране впервые в западном мире глобальный ВПК попытался в сжатые сроки создать основы современной промышленности вооружений в условиях полного отсутствия базовых видов промышленности, развитой инфраструктуры и сети транспортных коммуникаций и связи, а также значительной неграмотности населения. По времени эта попытка форсировать появление первого сателлитного ВПК регионального

масштаба даже, на наш взгляд, на два-три года опередила аналогичные меры, принятые глобальным ВПК в Израиле.

Эта первая попытка не могла не завершиться полным крахом в условиях отсутствия широких социально-экономических преобразований, направленных на трансформацию феодального общества, и эфемерности планов шаха, страдавшего явной гигантоманией. Для Запада же опыт Ирана глубоко симптоматичен и символичен. Многомиллиардная ставка на военную диктатуру, подавляющую жесточайшими репрессиями охранки САВАКа малейшие проявления свободомыслия, в том числе и стремления к элементарной буржуазной демократии, не только не принесла желаемого эффекта в виде появления «регионального» жандарма и опорного бронированного кулака у южных границ Советского Союза, но и закончилась полным провалом.

Значительные усилия были приложены глобальным военно-промышленным комплексом для укрепления милитаристской базы продажного режима Садата в Египте. Проводимые мероприятия и выделяемые средства стали платой за отход Садата от принципиальной политики, выработанной президентом Г. А. Насером, за предательство общеарабских интересов, справедливой борьбы арабского народа Палестины за создание собственного независимого государства. План развития Египтом собственной военно- промышленной базы первоначально предполагалось осуществить путем комбинирования финансовых средств, которые должны были предоставить прозападные феодальные режимы, и технологии, поставляемой Западом, главным образом западноевропейскими монополиями (следовало считаться с мощью израильского лобби в США и не привлекать открыто американские ТНМ к этому проекту). Что же касается Садата, то для него «новая программа производства вооружений символизировала его новое партнерство с Западом»,—писал египетский ученый М. Селим60.

В апреле 1975 г. Египет, Саудовская Аравия, Катар и Объединенные Арабские Эмираты создали Арабскую организацию индустриализации, для финансирования которой Саудовская Аравия выделила 1 млрд долл. Первоначально предполагалось наладить производство в Египте противотанковых управляемых ракет и на более поздней стадии — сборку самолетов. Местом расположения этого военно-промышленного комплекса был выбран Хелуан.

Посетив в том же году Лондон, Садат выразил заинтересованность в приобретении за 1,2 млрд долл. 200 франко-английских самолетов «Ягуар», из которых 60 самолетов предполагалось получить в готовом виде, а остальные — собрать в Египте. Одновременно Садат подписал соглашение о закупке завода противотанковых управляемых ракет «Свингфайр». Была создана смешанная фирма «Араб-бритиш дай- нэмикс», в которой 30% акционерного капитала получила «Бритиш аэроспейс», а 70 % — Арабская организация индустриализации. Производством ракет «Свингфайр» должен был заняться новый завод в Хе- луане. На расположенном неподалеку заводе «Америкен моторз корпорейшн» налаживала выпуск джипов, на которые должны были устанавливать ракеты. Эта фирма получила название «Араб-америкен виикл К°».

Англо-египетское сотрудничество на этом не закончилось. В 1978 г. Арабская организация индустриализации заключила соглашение с «Уэстлэнд» о создании смешанной фирмы «Араб-бритиш хеликоптер компа- ни», в которой акции были распределены та^же в пропорции 70% и 30% между двумя сторонами. В 1979 г. компания должна была наладить выпуск вертолетов ВМС «Линке». Вертолеты «Линке» работают на трех двигателях, поэтому еще одной смешанной фирме — «Араб-бритиш энджин компани» был поручен выпуск 750 двигателей для 250 машин. Эта фирма контролировалась АОИ и английской «Роллс-Ройс». В дополнение к сказанному Садат заказал в Англии 100 истребителей «Хок» и девять торпедных ракетных катеров «Воспер-Брук».

Свою лепту в создание основ египетского военно- промышленного комплекса внесли также Франция и ФРГ. В 1978 г. было заключено соглашение о совместном производстве в Египте 160 самолетов «Альфд Джет», снабженных двигателями «СНЭКМА-Турбоме- ка». Соответственно в Хелуане была создана «Араб- френч энджин компани» с задачей обеспечить выпуск двигателей «Ларзак» для самолета «Альфа Джет» и двигателей М53 для истребителей «Мираж» 2000. Египет заключил также соглашения о совместном производстве с французами радара для системы ПВО и систем контроля и управления огнем; обсуждалась возможность налаживания совместного производства 200 истребителей «Мираж» 4000. Было заключено соглашение с гигантами «Аэроспасиаль», «Матра» и «Томсон-КСФ» об организации в Египте производства ракетных управляемых комплексов класса «земля-воздух» типа «Кроталь» (производство «Матра Томсон-КСФ»), типа «Роланд» (производство «Аэроспасиаль—Мессершмитт-Бёлков-Блом») и ракет класса «воздух —воздух». Одновременно «Томсон-КСФ» договорилась с Арабской организацией индустриализации о создании смешанной «Араб электронике компани» (70% акций в руках арабов; 30%—у французов) для производства военной электроники в Саудовской Аравии.

В 1979 г. после заключения сепаратной Кэмп-Дэ- видской сделки между Садатом и Бегином при участии США Саудовская Аравия в знак протеста изъяла свои вклады из Арабской организации индустриализации, но это не помешало Египту приступить к осуществлению намеченных программ развития современной военной промышленности, так как Соединенные Штаты взяли на себя финансирование египетского военно-промышленного комплекса 61.

После поражения шахского режима Белый дом и Пентагон пришли к выводу о необходимости оказать Садату содействие в развитии самостоятельного военного потенциала Египта, с тем чтобы передать ему предназначавшуюся ранее шаху Ирана роль «полицейской дубинки» в районе Ближнего Востока и заполнить образовавшийся, по их мнению, вакуум. Вот почему продолжается расширение египетских центров производства современных вооружений в Хелуане, Гелиополисе, Маади и Бенхе. На это идут и средства, выделяемые по американским программам помощи. Только в 1982 финансовом году американская помощь Египту составила 1,9 млрд долл. И если в 1973 г. египетские предприятия произвели для своих вооруженных сил оружия на сумму всего 30 млн долл., то в 1982 г. — уже на 340 млн долл., в дополнение к экспортным продажам в размере 160 млн долл. На заводе в Гелиополисе ведется сборка истребителей «Мираж» 2000 из готовых узлов. В дальнейшем предполагается производить на заводе большинство основных компонентов для этого самолета. Египтянами освоено производство легкой артиллерии, артиллерийских снарядов, противотанковых гранат, некоторые виды управляемых ракет. Долгосрочные планы производства на занимающем 260 га комплексе в Гелиополисе включают 105-мм танковые пушки, 155-мм гаубицы, самолеты Р-5в, «Альфа Джет», «Фалькон-50», вертолеты французской конструкции «Пума» и «Газель». Завод «Кадер К°» производит бронетранспортеры. В ведении министерства вооружений — Национальной организации военного производства — находится еще 16 заводов, производящих вооружения на 240 млн долл. 62 Сателлитный ВПК в Египте постепенно приобретает реальные очертания.

В планах расширения географической базы производства глобальный военно-промышленный комплекс особое место отводит странам и территориям, находящимся под контролем военных диктатур и ми- литаристско-реакционных сил. Неотъемлемыми элементами глобальной цепи опорных баз и пунктов, созданных американским империализмом для борьбы с Советским Союзом и странами социализма, давно стали дальневосточные аванпосты — Южная Корея и Тайвань. Семидесятые годы явились временем активного наращивания здесь военно-промышленного потенциала, создаваемого на базе совмещения местной дешевой рабочей силы, «обкатанной» и получившей квалификацию в 50 — 60-х годах в гражданских отраслях промышленности, с одной стороны, и американской и прочей западной технологии (прежде всего израильской, т. е. той же, но переработанной, американской), выдаваемой по лицензиям, — с другой.

По времени точкой отсчета этого процесса можно считать 1969 год, когда была провозглашена доктрина Никсона, ключевым элементом которой стал принцип увеличения ответственности азиатских союзников Соединенных Штатов за обеспечение своей собственной безопасности63. Доктрина Никсона была адресована азиатским, прежде всего дальневосточным, союзникам США, и это не могло не затронуть Южную Корею и Тайвань. И хотя основной упор американцы делали на увеличение продаж своего оружия (среди них особо выделялись поставки Южному Вьетнаму и шаху Ирана), на определенном этапе встал вопрос и о расширении продажи лицензий на производство вооружений, в том числе Южной Корее и Тайваню.

В начале 70-х годов привязка Южной. Кореи к поставкам готовых американских вооружений была 100 %-ной. В 1975 г. после решения администрации Картера обратить внимание на положение дел с «правами человека» в ряде стран, в том числе в Южной Корее, Сеул решил расширить производство собственных вооружений, которыми снабжается южнокорейская армия. В 1981 г. уже 92 местные фирмы были заняты производством широкой гаммы изделий для армии — от колючей проволоки, военного обмундирования и боеприпасов до минометов, гаубиц, средств связи, ракет и военных судов. Практически все виды оружия либо производятся, либо собираются по лицензии американских корпораций. Западная пресса утверждает, что за счет местного производства сейчас покрывается до 70% всех потребностей южнокорейской марионеточной армии.

Предприятия печально известной «Кореан эрлайнз» способны не только ремонтировать большинство американских военных самолетов, размещенных к югу от 38-й параллели. В 1982 г. по лицензии «Нортроп корпорейшн» начата сборка истребителей Р-5 «Тайгер-2», что поставило Южную Корею на третье место в капиталистической Азии (после Японии и Тайваня) по освоению сборки современных истребителей. Двигатели для истребителя выпускает «Самсунг пресижн индастриз К°» по лицензии «Дженерал электрик корпорейшн». На предприятиях группы «Ханжин» по лицензии «Хьюз хеликоптер» освоен выпуск военных вертолетов. Заметную роль в военной промышленности играют и другие местные фирмы. «Киа машин тул К°» производит гаубицы, безоткатные орудия, минометы; «Даиву хэви индастриз» — систему ПВО «Вулкан», автоматы, пулеметы; «Хьюндай хэви индастриз» — танк типа М48А5 (по американской модели); «Кореа-Такома интернэшнл» — патрульные катера, эсминцы, транспортные суда. Учитывая, что мощности судоверфей Южной Кореи приближаются к 4 млн т и уступают только Японии, можно предположить, что в дальнейшем роль этих предприятий в военном судостроении Запада будет возрастать.

Приступив к развитию собственного военного производства, южнокорейская военная диктатура ввела в 1975 г. специальный налог на военные цели, дающий около 30% поступлений в госбюджет, из которых образуется так называемый фонд обороны. В 1982 г. его размер достигал 2,6 млн долл. Но кроме южнокорейских средств в формировании военной промышленности огромную роль сыграли американская военная помощь и иностранный частный капитал, вложивший средства в промышленность Южной Кореи. За 1962—1982 гг. прямые вложения транснациональных монополий Запада составили 1436 млн долл., из которых 71,2% пошло на проекты в обрабатывающей промышленности. Главными инвесторами за этот период были Япония (47,1 %) и США (29,0 %)64. Но хотя эти вложения пошли в основном в гражданские отрасли промышленности, они принесли с собой современную технологию и дали возможность подготовки квалифицированных кадров, оказав опосредствованное влияние на военную промышленность. Главный же канал иностранного влияния в военной промышленности — это лицензии, передача технологии и смешанные предприятия.

Аналогичным образом создавалась в 70-х годах и база военной промышленности на Тайване. Здесь также освоена сборка по лицензии «Нортроп корпорейшн» истребителей Р-5Е, тренировочных самолетов. По израильской лицензии выпускается управляемая ракета «Габриэль-2» класса «корабль— корабль». Местные предприятия освоили выпуск боеприпасов и взрывчатки, военных автомашин, средств связи, других видов обычных вооружений 65.

Семидесятые годы стали свидетелем оживленного развития военной промышленности в странах Латинской Америки. Развитие это ведется преимущественно по частным каналам с помощью технологии, разработанной в США и Западной Европе и передаваемой через лицензионные соглашения транснациональными и военно-промышленными монополиями. Причем освоение или закупка новейших вооружений в одной, чаще крупной, стране влечет за собой цепную реакцию в других странах континента. Результатом этих цепных реакций стало заметное увеличение способности латиноамериканских стран производить вооружения. Если в начале 60-х годов только две страны имели потенциал, достаточный для производства крупных обычных вооружений (самолетов, БТР, управляемых ракет и военных кораблей), то к началу 80-х годов уже восемь стран (Аргентина, Бразилия, Венесуэла, Колумбия, Мексика, Перу, Чили, Эквадор) стали производителями тех или иных видов крупного оружия. То же самое можно сказать и о малых видах вооружений (пистолетах, боеприпасах, карабинах, автоматах, пулеметах, пушках, минометах, минах и торпедах). Двадцать лет назад они производились только четырьмя странами (Аргентиной, Бразилией, Мексикой и Доминиканской Республикой), а сейчас более чем десятью. Местные предприятия стали обеспечивать заметную часть потребностей латиноамериканских стран в вооружениях. Однако на общем фоне выделяются две страны: Аргентина и особенно Бразилия.

Бразилия является одним из крупнейших производителей вооружений, занимает десятое место в капиталистическом и первое место в развивающемся мире по экспорту вооружений. Особенно быстрыми темпами военная промышленность стала развиваться после 1965 г., когда власть захватили военные. В стране действует около 350 предприятий, производящих вооружения, на которых занято порядка 100 тыс. человек рабочих л служащих. Среднегодовой объем производимых вооружений достигает внушительной цифры — 4,8 млрд долл., что эквивалентно 3 % ВНП страны. Планами предусматривается доведение экспорта до 1 млрд долл.

Следует подчеркнуть, что сосредоточение усилий в сфере вооружений дорого обходится бразильским программам социального и экономического развития. Крупнейшая страна Латинской Америки (42 % ВНП региона) на протяжении 70-х годов ускоренными темпами осуществляла программы наращивания вооружений, резко сократив финансирование социальных программ под предлогом ужесточения борьбы с инфляцией. В 1979 г., например, на вооружения было потрачено вдвое больше, чем на образование, в 7 раз больше, чем на здравоохранение, и в 20 раз больше, чем на строительство жилья. И это при том, что безопасности Бразилии реально не угрожает ни одна страна как в самой Латинской Америке, так и за ее пределами бб.

Бразильские предприятия примерно на 60 % обеспечивают потребности своих вооруженных сил в вооружениях, и поэтому импорт Бразилией оружия (преимущественно из США) не столь велик, как у других стран региона, например Венесуэлы или Колумбии. Более чем заметную роль в становлении бразильского военно-промышленного комплекса играют военно- промышленные и транснациональные монополии США, Франции, ФРГ, Италии, Бельгии, Великобритании, предоставляющие лицензии на современные виды вооружений. Непосредственно связаны с военным производством и многочисленные дочерние фирмы западноевропейских и американских ТНМ, обосновавшиеся в стране. Правительство Бразилии активно участвует в военном строительстве.

Одной из важнейших военных корпораций страны является созданная в 1969 г. авиационная «Эм- браэр» — «Эмпреса бразилейра де аэронатика С. А.», заводы которой расположены около Сан-Паулу. Здесь занято около 4,5 тыс. человек. Правительству принадлежит 15% акций, остальное — частному национальному капиталу.

Номенклатура выпускаемой «Эмбраэр» продукции весьма широка: реактивные истребители и самолеты наземной поддержки «Кшаванте» (для борьбы с партизанами), тренировочные самолеты «Уйрапуру», «Универсал-2», «Т-25» на реактивных и обычных двигателях, транспортные самолеты «Бандеиранте» и «Ксинжу», самолеты противолодочной обороны ЕМВ-111 и легкие самолеты ЕМВ-810. В становлении бразильского военного самолетостроения с самого начала активную роль сыграл итальянский капитал и, в частности, фирма «Аэромаччи», действовавший явно с благословения американцев. По лицензиям «Аэромаччи» бразильцы освоили производство тренировочных самолетов, самолетов наземной поддержки и с 1983 г. — штурмовиков «АМХ» итальянской конструкции. Начало вертолетостроению положили лицензии французской «Аэроспасиаль», по которым производятся вертолеты «Эскийло» и «Лама» (для производства последних создана смешанная фирма в которой французы держат 45 % акций).

Контролируемая частным капиталом, «Энжеса» является крупнейшим продуцентом вооружений для сухопутных войск страны. Она поставляет бронетранспортеры с 90-мм пушкой (совместная бразильско-бельгийская разработка), амфибийные машины и легкие разведывательные бронемашины. Эти виды техники, особенно разведывательные бронемашины «Каскавель ЕЕ-И» и «Шукури ЕЕ-17», пользуются спросом в других развивающихся странах и составляют заметную статью (до 70 %) экспорта вооружений. «Энжеса» даже разработала совместно с американской «Белл аэроспейс» (дочерней «Текстрон») амфибийный бронеавтомобиль на колесной тяге «Гидрокобра», который она будет производить для американских сил быстрого развертывания.

Большие усилия были приложены для освоения выпуска ракет различных классов. Промышленность вы- йускает ракеты класса «воздух — земля», «земля —воздух», «земля —земля», «воздух —воздух», как управляемые, так и неуправляемые, дальностью стрельбы от 10 12 до нескольких сот километров. Заметную роль в становлении бразильского ракетостроения сыграли западногерманский (еще в 1973 г. выдавший лицензию на производство противотанковой ракеты «Кобра» 2000) и английский капитал, через «Ферранти» активно сотрудничающий с крупнейшей государственной электронной компанией «Дижибраз» в этой области.

В планы Бразилии входит осуществление обширной программы превращения в региональную морскую державу и строительство современного флота из 150 судов (в том числе и на атомных двигателях), оснащенных ракетным оружием. На бразильских верфях строят эсминцы, фрегаты, корветы, торпедные и сторожевые катера, десантные суда и подводные лодки. Часть судов производится по иностранным лицензиям (ФРГ, Италии)67.

Таким образом, шел процесс превращения Бразилии в крупнейшего продуцента вооружений в Латинской Америке. И не только продуцента, но и экспортера разнообразной военной продукции, способного служить «резонансным» распространителем милитаризма, причем не ограничивающимся только своим регионом, но оказывающим влияние и на развивающиеся страны в других регионах. На этом мощном фоне несколько скромнее выглядит роль Аргентины — традиционного соперника и конкурента Бразилии.

Аргентина в технологическом отношении в целом находится на уровне Бразилии, однако в военном отношении отстает от своего соседа и по численности вооруженных сил, и по величине военного бюджета, и по объему производимых вооружений, и по экспорту вооружений, несмотря на то. что правительство тратит на эти цели значительные средства: так, за 1970 — 1980 гг. военные расходы возросли на 51 %, а численность вооруженных сил — на 35 %.

Аргентинская военная промышленность начала ускоренно развиваться примерно в одно и то же время, что и в Бразилии. В 1967 г. началось осуществление специального плана развития аргентинской промышленности вооружений. По совокупному объему производства аргентинские компании намного уступают бразильским, занимая седьмое место среди развивающихся стран. В отличие от Бразилии, где ведущая роль принадлежит частным военным корпорациям, в Аргентине около 80 % военной промышленности контролируется правительственными ведомствами, главным образом военными. Это пример государственно-милитаристского ВПК. Крупнейшая правительственная фирма «Фабрикасьонес милитарес ар- хентипа» (ФМА) руководит деятельностью 12 военных предприятий, а также контролирует пакеты акций еще в десяти компаниях нефтехимической, сталелитейной, деревообрабатывающей и строительной промышленности. Непосредственно на фирме занято около 40 тыс. человек, еще 15 тыс. работает в ассоциированных компаниях. Оборот ФМА оценивается в 2,2 млрд долл.

О развитости аргентинской военной промышленности говорит ее самолетостроение, деятельное участие в создании которого приняли американский и западно- германский капиталы. Производимый здесь многоцелевой самолет 1А-58 «Пукара» с двумя турбовинтовыми двигателями способен выполнять функции самоле- та-разведчика и самолета-поддержки, может быть использован для борьбы с партизанами. С помощью западногерманских фирм разрабатывается реактивный тренировочный самолет JA-63 (программой намечается произвести 200 экз.). По американским лицензиям производится легкий тренировочный самолет «Пайпер Эрроу-3» и вертолет ОН-6 (конструкции «Хьюз эркрафт»). В производстве вертолетов предполагается увеличить долю узлов, производимых собственно в Аргентине, с 22 до 50 %. Как видим, номенклатура выпускаемой Аргентиной продукции и объем ее уступают соответствующим показателям Бразилии.

Аргентинские предприятия освоили выпуск по западногерманской лицензии среднего танка, а также боевых машин пехоты. «Танке архентино медиано» (ТАМ) считается на Западе первым средним танком, разработанным специально для развивающихся стран и производимым именно в такой стране. Часть заказа в 220 танков предназначена для продажи Перу и Пакистану. Согласно начатой в 1981 г. программе, должно быть выпущено также 300 БМП. В дополнение к этому в стране производятся по французской и швейцарской лицензиям бронетранспортеры.

Центр научно-технических исследований армии Аргентины разрабатывает, а специальные предприятия выпускают ракеты, в том числе радиоуправляемые для ВМС, управляемые противотанковые ракеты, причем 68 % компонентов для ракет последнего класса производится в Аргентине.

Аргентина создала самый мощный в Латинской Америке флот, в состав которого входит авианосец. На ее верфях строится довольно значительное число военных кораблей, преимущественно по западногерманским лицензиям, эсминцы и фрегаты, оснащенные ракетным оружием, подводные лодки, корветы и транспортные суда.

В Аргентине производится по лицензиям и широкий круг легкого стрелкового оружия: пистолеты, автоматы, пулеметы, гранаты и боеприпасы 68.

Помимо «резонансного» эффекта, оказываемого аргентинским сателлитным ВПК на другие развивающиеся страны, в первую очередь сопредельные латиноамериканские, он интересен еще с одной точки зрения. Конфликт из-за Фолклендских (Мальвинских) островов заставил по-новому взглянуть на роль военных и военного производства в политической жизни страны. С историко-политической точки зрения данный конфликт стал этапом в подведении итогов столетней борьбы аргентинского народа с британским империализмом за ликвидацию колониального статуса островов, отстоящих от Лондона за десятки тысяч километров. Все эти годы аргентинский народ терпеливо ждал, пока высокомерный Джон Булль соизволит сесть за стол переговоров и выкажет стремление к договоренности. Чаша терпения переполнилась. Итогом стал кровавый конфликт, обошедшийся Англии в 1,6 млрд долл., а Аргентине — как минимум в 850 млн долл. 69 Конфликт стал еще одним свидетельством необходимости безотлагательного осуществления принципов и положений, заложенных в принятой Организацией Объединенных Наций в 1960 г. Декларации о предоставлении независимости колониальным странам \\ народам, необходимости скорейшей ликвидации всех остающихся очагов колониализма на Земле. В этом контексте не может быть сомнений в справедливости борьбы аргентинского народа, в справедливости его дела.

С военной и экономической точек зрения вопрос о конфликте выглядит неоднозначно. Кризис в Южной Атлантике следует считать наглядным свидетельством того, что экспансия транснациональных монополий и глобального военно-промышленного комплекса неизбежно ведет к катаклизмам огромной взрывной силы, причина которых в конечном счете заложена в изменяющемся соотношении сил между финансовым капиталом различных капиталистических государств. «Финансовый капитал и тресты не ослабляют, а усиливают различия между быстротой роста разных частей всемирного хозяйства,—отмечал В. И. Ленин. — А раз соотношения силы изменились, то в чем может заключаться, при капитализме, разрешение противоречия кроме как в силе?»10 Окрепший за последние годы финансовый капитал Аргентины и нарождающийся при его активной помощи аргентинский военно-промышленный комплекс рискнули выйти на мировую арену конкурентной борьбы. Аргентинский ВПК стал первым военно-промышленным комплексом в развивающемся мире, вступившим в открытую пробу сил с глобальным ВПК западных держав в лице его английского представителя.

Один из расчетов, видимо, делался на теоретическую равноудаленность Соединенных Штатов, играющих ведущую роль как в НАТО, так и в договоре Рио-де-Жанейро. Развернувшиеся события, однако, показали ошибочность расчетов Аргентины. «Выбор, произведенный Соединенными Штатами в пользу Североатлантического союза, а не межамериканской военной системы, — писал бразильский политолог А. де С. Баррос, — утвердил всех во мнении, которое начало возникать после завершения вьетнамской войны, согласно которому Соединенные Штаты принимают то или иное международное и стратегическое решение без полного учета интересов некоторых из своих союзников» 71.

На данном этапе сателлитный ВПК потерпел поражение, и это неудивительно, ибо глобальный военно- промышленный комплекс, костяк которого составляет НАТО, подошел к операции в Южной Атлантике не просто как к ограниченной акции отдельной натовской страны. С самого начала ей было придано значение демонстрации возможностей как всего глобального ВПК, так и всего блока НАТО в осуществлении своих глобальных полномочий. Конфликт этот нельзя считать законченным, и возможный рецидив его, видимо, способен иметь гораздо более разрушительные последствия, чем в 1982 г.

Военный бизнес беззастенчиво использует нарождающиеся в развивающихся странах отрасли современной промышленности, ориентируя их на военное производство в ущерб гражданскому. В результате такой политики современные предприятия не становятся опорой национального гражданского сектора, а попадают в зависимость от зарубежного военного опыта и «ноу-хау». Экспортная выручка таких предприятий тоже определяется в значительной степени военной конъюнктурой, кризисными ситуациями в различных районах мира. В водоворот гонки вооружений втягиваются прежде всего новейшие предприятия, строящиеся в так называемых открытых экспортных зонах или «островных» точках, где благодаря искусственно созданному благоприятному инвестиционному климату транснациональные и военные монополии открывают свои филиалы.

Военный бизнес, как и ТНМ, охотно патронирует анклавные сектора и предприятия, расположенные и действующие сегрегированно, в условиях относительной самостоятельности и изоляции от основных секторов национальной экономики, используя главным образом импортируемые узлы и полуфабрикаты. Характерный пример в этом отношении дает Сингапур, ставший, как известно, за последние десятилетия под воздействием транснациональных монополий одним из важных пунктов развитой современной промышленности в Азии. Здесь разместились третий по значимости центр нефтеперерабатывающей промышленности Запада после Роттердама (Г олландия) и Хьюстона (США), предприятия, выпускающие электронику, морские буровые установки, автомобили. В подготовленном Центром ООН по ТНК третьем обзоре «Транснациональные корпорации в мировом развитии» отмечается высокий уровень развития сингапурской промышленности: «Низкие издержки на рабочую силу, особенно в тех зонах региона Юго-Восточ- ной Азии, в которых сосредоточено экспортное производство, привлекли значительные иностранные прямые капиталовложения в отрасли (особенно в отрасли электронной промышленности), выпускающие комплектующие изделия для продукции, в производстве которой используются новейшие технические достижения» 72. То есть признание достаточно высокого уровня развития промышленности Сингапура, ибо именно она доминирует в ЮВА, несомненное.

Но вот на этом безоблачном фоне вырисовывается иная, более мрачная картина. По свидетельству французского журнала «Геракл», освещающего вопросы экспорта вооружений, промышленность Сингапура, в первую очередь механическая, судостроительная и электронная, «совершенно определенно ориентирована на развитие высокоточного производства и в особенности производства вооружений»73. Свыше ста сингапурских предприятий работают на войну, не только обеспечивая значительную часть потребностей своих вооруженных сил, но и выполняя многочисленные экспортные заказы и поставки.

Трем видам вооруженных сил соответствуют три крупнейших продуцента — «Сингапур эркрафт индастриз», «Сингапур шипбилдинг энд инжиниринг» и «Сингапур текнолоджи корпорейшн». Через свои 5 дочерних и. 2.ассоциированные компании «Сингапур эркрафт индастриз» занимается переоснащением и ремонтом купленных у Соединенных Штатов ста истребителей А-4 «Скайхок», выполняет контракт ВМС США по обслуживанию и ремонту локхидовских транспортных самолетов «Геркулес» С-130, действующих в западной части Тихого океана. Здесь же ведется ремонт авиадвигателей фирм «Пратт энд Уитни», «Роллс-Ройс» и «Дженерал электрик корпорейшн». Вынашиваются планы налаживания производства реактивных учебных самолетов, возможно, и для последующего экспорта. В качестве альтернативных .прототипов изучаются итальянская модель «Сиай Марчет- ти» 8-211 и испанская «Каса» С-101. Оборот компании достигает около 50 млн ам. долл. На верфях «Сингапур шипбилдинг энд инжиниринг» производят патрульные катера по австралийской лицензии. Третья корпорация была создана правительством путем слияния ряда небольших фирм в 1983 г. и сейчас является крупнейшей компанией обрабатывающей промышленности, контролируемой местным капиталом. Заводы «Сингапур текнолоджи корпорейшн» выпускают легкое стрелковое оружие и боеприпасы по лицензиям МББ, «Оерликон Берле», «Диль групп», «Кольт индастриз» 74.

Правительство Сингапура активно содействует созданию в стране военно-промышленного бизнеса, в частности поощряя процесс слияний и поглощений в этой отрасли (по этому пути пошли и авиационные фирмы). Велика здесь и роль иностранного капитала. В Сингапуре открыты и действуют филиалы многочисленных ТНМ и военных монополий: «Локхид эркрафт сервис Сингапур», «ОТО-Мелара (Си прайвет)» (Италия). Шведская «Бофорс» организовала сборку управляемых ракет класса «земля — воздух» в расчете на последующий их экспорт, с тем чтобы избежать ограничений, существующих в Швеции на экспорт вооружений. Филиал английской «Воспер» экспортирует патрульные корабли, построенные на своей судоверфи 75.

Центры, подобные Сингапуру, безусловно, привлекают крупнейшие иностранные корпорации Запада своей исключительной, по современным меркам, дешевизной рабочей силы, определяемой гораздо более низким, чем в развитых странах, прожиточным уровнем. Минимальные издержки производства позволяют ТНМ выпускать продукцию, которая, во-первых, усиливает возможности борьбы с оружием, выпускаемым в конкурирующих развитых капиталистических странах, и, во-вторых, позволяет вовлечь в орбиту сбыта вооружений те страны, которые относятся к группе менее развитых, не располагающих достаточными средствами, но тем не менее желающих «приобщиться» к современным вооружениям. Для самих же развивающихся стран — экспортеров вооружений привлекательна возможность увеличить валютные накопления за счет других развивающихся стран, не имеющих средств для закупки дорогостоящих вооружений, производимых на Западе. Следует при этом учитывать различие между теми развивающимися странами, которые производят вооружения самостоятельно или по лицензии, о которых говорилось выше, и реэкспортерами вооружений, такими, как Саудовская Аравия, перепродающими ранее купленное в США, Англии и Франции оружие другим странам.

Вслед за транснациональными монополиями гражданских отраслей производства начиная со второй половины 70-х годов военные монополии активно включаются в процесс экспорта производительного капитала, в том числе и в развивающиеся страны. Совершенно очевидно, что перенесение производственной деятельности за рубеж дает возможность военным монополиям, как и гражданским ТНМ, получать дополнительную прибавочную стоимость и, следовательно, прибыль в более выгодных для себя условиях, при значительно меньших затратах на оплату рабочей силы, являющейся одним из наиболее дорогостоящих компонентов издержек производства. Следуя за, транснациональными монополиями, глобальный военно- промышленный комплекс переходит от простого перераспределения прибыли через традиционные каналы внешней торговли и межправительственные поставки оружия к качественно новой стадии, характеризуемой производством дополнительной прибавочной стоимости в сфере вооружений за пределами страны базирования.

Вставая на путь самостоятельного производства вооружений, пусть даже не самых современных и технически далеко не наиболее сложных, развивающиеся страны стремятся получить свою, пока не очень значительную долю прибылей, поставляемых военным бизнесом. Так, например, «Чартед индастриз оф Сингапур» производила по лицензии американской «Кольт индастриз» винтовку М-16, не пользуясь правом экспорта. Перейдя на производство винтовки БАЯ-БО, разработанной по английскому образцу, сингапурцы вышли на экспортный рынок, предлагая свою винтовку за 350 долл., что на 180 долл. дешевле кольтовской М-16. В итоге конкурентной борьбы сингапурцам удалось заключить контракт на поставку Сомали 20 тыс. винтовок на сумму 7 млн долл. Производимый этой же фирмой легкий ручной пулемет «Альтимакс-100» продается на мировом рынке за 1,5 тыс. долл., что примерно на 50% дешевле цены, предлагаемой ведущим конкурентом — бельгийской корпорацией «Фабрик насьональ» 76.

Низкие издержки производства дают возможность и местным национальным фирмам, и дочерним филиалам ТНМ и ВПК извлекать тройную, четверную, пятикратную и более выгоду от оружия, производимого анклавами и «островами» в развивающемся мире. В этих анклавах военное производство развивается в ряде случаев параллельно гражданскому, и продукция обоих подразделений пользуется повышенным спросом в развитых странах Запада. Есть основания говорить о предпочтении, которое империалистические державы отдают анклавной экономике, производящей и экспортирующей вооружения. Интересный феномен был отмечен советским экономистом Э. С. Нуховичем. Начиная со второй половины 70-х годов на Южную Корею, Тайвань, Сингапур и Бразилию, стоящие в первых рядах «рекордистов» по военным расходам, пришлась половина импорта гражданской продукции развитыми капиталистическими странами из развивающегося мира. Видимо, это является свидетельством сугубо избирательной политики Запада в отношении развивающегося мира и поощрения тех стран и режимов, которые активно втягиваются в процесс милитаризации экономики и превращаются в опорные пункты глобального военно-промышленного комплекса 77

Организация сателлитных ВПК требует огромных

капиталовложений, выходящих за пределы возможностей частного местного капитала. Поэтому, как правило, в развивающихся странах формирование сети военных предприятий берут на себя правительственные органы, в первую очередь военные, через министерство обороны, либо через министерство вооружений, либо через отдельные виды вооруженных сил — армию, авиацию и флот. К налаживанию военного производства подключаются также военные научно-исследовательские центры и учебные заведения.

Не обладая первоначальной научно-технической базой, квалифицированными кадрами, достаточно емким внутренним рынком сбыта военной продукции, инициаторы создания сателлитных ВПК следуют одним и тем же путем — обращаются к помощи западных держав и их полномочных представителей в лице воен-* но-промышленных и транснациональных монополий. Глобальная сеть ВПК и ТНМ расширяется за счет охвата новых рынков и территорий, удерживаемых под строгим контролем путем выделения специализированных «ниш» местным предприятиям. Передавая военную технологию (в основном далеко не новейшую), западные монополии привязывают сателлитов миллиардами невидимых нитей.

Типичным становится вариант, при котором развивающаяся страна по технологии западной корпорации осваивает производство одного или нескольких узлов в оборудовании, поставляет эти узлы головной ТНМ и затем закупает у нее продукцию в сборе. Подобным образом была достигнута «специализация» Египта в производстве некоторых узлов для истребителя «Мираж» 2000, выпускаемого французской монополией «Марсель Дассо». Египет поставляет эти узлы для всех «Миражей», выпускаемых во Франции, а его завод стал составным элементом цепи предприятий, выпускающих «Мираж». Естественно, что французская ТНМ полностью контролирует производственные процессы в Египте. По лицензии же «Дассо» в Египте производится 15 % узлов и проводится сборка самолетов «Альфа Джет». Узлы подвергаются контролю по качеству, согласно французским стандартам, и идут на сборку «Альфа Джетов» как французские изделия, произведенные в Египте 78.

В результате такой политики многие элементы боевой техники для вооруженных сил США, Франции, Англии, ФРГ выпускаются на предприятиях, находящихся в Азии, Африке и Латинской Америке. В первую очередь это относится к продукции электротехнической и радиоэлектронной .промышленности, спрос на которую в условиях наращивания новейших систем оружия особенно вырос. Электронные компоненты составляют сейчас 25 % стоимости военных судов, 30 % стоимости боевых самолетов, 40 % стоимости танков, 50% стоимости систем ПВО. Крупнейшие корпорации США развернули- более 120 своих филиалов по выпуску военно-электронной продукции, предназначенной для Пентагона. По имеющимся оценкам, в закупленной им в 1983 г. на 25 млрд долл. военно-электронной продукции часть, произведенная в развивающихся странах, оценивается в 10 млрд долл. 79

Военно-промышленные и транснациональные монополии непрерывно расширяют свою глобальную сеть предприятий и опорных точек, активно прибегая к? механизму смешанной фирмы, который, с одной стороны, обеспечивает доступ на новый рынок сбыта и его освоение, установление контакта с местным национальным капиталом и через него — выход на правительственные круги принимающей страны, а с другой — позволяет полностью контролировать процесс передачи технологии, не допуская утечки ценной технологической информации и, наоборот, давая возможность собирать плоды местных усовершенствований. Смешанная фирма является важным каналом проведения политики «технологической зависимости» развивающегося мира от стран Запада. Не стала исключением в этом отношении и промышленность вооружений.

Смешанные фирмы в военной промышленности служат индикатором проникновения иностранного капитала на местный рынок и свидетелем связей принимающей экономики с глобальным военно-промышленным комплексом. В конечном счете сателлитный ВПК превращается в неотъемлемый элемент глобального военно-промышленного комплекса, имеющий своей первостепенной целью сдерживание, в пределах отпущенных ему возможностей, национально-освободительного движения и выполнение функций «местного околоточного».

«Теоретическое обоснование» вопроса о создании в развивающемся мире сателлитных ВПК сторонниками милитаризации сводится, как правило, к следующему: создание промышленности вооружений способствует индустриализации и общему социально-экономическому развитию отсталых стран несколькими способами. Во-первых, для создания промышленности вооружений требуются огромные материальные затраты, которые не может взять на себя частный сектор. Поэтому роль инициатора должны брать на себя верхушка армии и поддерживающая ее правительственная бюрократия. Создание собственной военной промышленности позволит собрать воедино квалифицированные кадры, будет способствовать экономической самообеспеченности страны, сбережению значительных сумм инвалюты, а в последующем, возможно, и получению выручки от экспорта вооружений. Во-вторых, для нужд военных предприятий потребуется создать сеть заводов-подрядчиков и заводов-суб- подрядчиков, которые часть своих усилий направят на удовлетворение нужд и гражданского сектора. Кроме того, сами военные предприятия будут заботиться об удовлетворении потребностей гражданского сектора, особенно в мирное время, предоставляя в его распоряжение инженерно-технические мощности, обеспечивая строительство дорог и прокладку коммуникаций и поставляя на рынок запчасти разного рода. В-третьих, создание военной промышленности позволит снизить уровень безработицы, увеличить занятость квалифицированного и неквалифицированного персонала, предотвратить «утечку умов» за рубеж. А управленческий персонал может «давать дельные советы» при создании новых гражданских предприятий и модернизации старых.

Именно так рассуждает пакистанский политолог Хасан-Аскари Ризви, прошедший выучку в Университете Лидса (Англия) и Пенсильванском университете (США). Его точку зрения во многом разделяют профессор Каирского университета М. эль-Саид Селим, профессор университета Рио-де-Жанейро

А. де С. К. Баррос, ряд других ученых80.

Весьма близок к этим рассуждениям Дж. Кац - социолог из Техасского университета. В радужных тонах, не видя особых различий между передачей гражданской и военной технологии, освещает он вопрос о милитаризации освободившихся стран: «Развивающиеся страны считают, что если бы они смогли получить западную технологию, то их внутренняя экономика смогла бы расти и они более эффективно конкурировали бы на мировых рынках. Технология производства оружия не составляет исключения. Получая эту технологию либо самостоятельно производя ее, развивающаяся страна может стимулировать развитие ряда конкретных областей. Однако помимо национальных экономических мотивов имеются еще мощные дополнительные стимулы. Осуществляемая силами частного сектора агрессивная программа производства вооружений означает прибыли для капиталистов, а осуществляемая правительственным сектором, она принесет бюрократии и политической элите новые теплые местечки И положение» 81.

Последнее замечание Дж. Каца, безусловно, справедливо, однако с его подходом к трактовке передачи военной технологии согласиться абсолютно невозможно. Эти рассуждения во многом повторяют узловые моменты концепции «процветание через вооружение», выдвинутой американским экономистом Э. Бенуа в начале 70-х годов. Именно ему принадлежит «заслуга» выдвижения тезиса о благотворном воздействии увеличения военных расходов и программ на экономику развивающихся стран.

В своей работе «Оборона и экономический рост в развивающихся странах» он писал: «К большому удивлению, в результате исследования обнаружилось, что имеющиеся данные не свидетельствуют о том, что расходы на оборону оказывают какое-либо чисто отрицательное воздействие на рост в третьем мире. (Они даже делают возможным предположение, хотя и не совсем четко доказуемое, что в конечном счете военные программы стимулируют рост.)» Данные, собранные им на средства Агентства США по контролю над вооружениями и разоружению и характеризовавшие соотношение между военными расходами (выражаемыми в % к ВНП) и темпами роста гражданской доли ВНП по 44 развивающимся странам за 1950—1965 гг., показали положительную корреляцию, т. е. «чем больше они (развивающиеся страны. —

В.. Ж.) тратили на оборону пропорционально величине своей экономики, тем быстрее они росли, и наоборот»; Э. Бенуа объяснял это парадоксальное явление тем, что «в большинстве развивающихся стран только незначительная часть доходов, не идущих на оборону, вкладывается в высокопроизводительные проекты. Большая часть доходов идет на потребление, а значительная часть — на социальные капиталовложения типа строительства жилья, что может способствовать больше удовлетворению потребителей, чем увеличению будущего производства» 82.

С концепцией Э. Бенуа по-своему солидаризуется американский специалист по военным проблемам развивающихся стран Брюс Арлингауз, выдвинувший собственную концепцию «военного развития» в противовес нормальному социально-экономическому развитию. По его мнению, «в большинстве случаев теоретики и аналитики либо игнорируют, либо не могут понять фундаментальной, положительной природы взаимоотношений между социальным и военным развитием». Оба вида развития, считает он, скорее взаимосвязаны, чем противостоят друг другу. «Проблема заключается в том, — пишет Б. Арлингауз, — что развивающиеся страны находятся на совершенно различных стадиях своей политической, военной и экономической эволюции. Поэтому военно-политические аспекты обороны зачастую рассматриваются как конкурирующие с экономическими аспектами развития или противоречащие им. Однако это ложное противопоставление, ибо практически все страны, несмотря на идеологические и риторические разногласия, избирают смешанную стратегию социального и военного развития». Заканчиваются рассуждения американского экономиста призывом к тому, что «развивающаяся страна должна следовать примеру новых индустриализирующихся стран и пытаться развить независимый потенциал для производства и потребления военной техники при минимальной внешней помощи»83. Сателлита ые ВПК находят достаточно сторонников, отрабатывающих социальный заказ.

Ответ на концепции «процветание через вооружение» и «военное развитие» следует искать в конкретных данных современной экономической жизни: видимо, неудачное применение модели Э. Бенуа и ей подобных концепций и привело шаха Ирана к политическому банкротству и экономическому коллапсу. Даже солидные буржуазные экономисты из Стокгольмского института по исследованию проблем мира вынуждены были подвергнуть сомнению такую теорию, отметив, что «нет каких-либо особых причин предполагать, что метод индустриализации и роста, достигаемых посредством милитаризации, желателен; на самом деле есть основания утверждать противоположное» 84.

Теории типа «процветание через вооружение» разделяются далеко не всеми буржуазными учеными. И на Западе находится достаточное число оппонентов, высказывающих серьезные сомнения в том, что индустриализация посредством милитаризации способна утвердить развивающиеся страны на широком пути экономического развития и модернизации промышленной базы. Так, например, Фрэнк Блэкаби, специалист в области военных расходов и директор Стокгольмского института по исследованию проблем мира, уверен в том, что для большинства стран развивающегося мира чрезвычайно трудно пойти дальше стадии сборки и несложного производства оружия и что зависимость от иностранных источников технологии и капитала скорее увеличивается, чем уменьшается, по мере того как эти страны стремятся производить более сложные виды оружия. Затрагивая вопрос о передаче военной технологии молодым государствам, он отмечает далее, что «это не та технология, которая приносит наибольшую пользу странам развивающегося мира, испытывающим на деле потребность в трудоемкой технологии, позволяющей обеспечить производство товаров широкого потребления и наладить выпуск основных видов продукции тяжелой промышленности. Для военной технологии характерны капиталоемкость и потребность в значительном количестве специализированных промышленных изделий» 85.

Мнение Ф. Блэкаби разделяется западногерманским специалистом по вопросам разоружения Г. Вульфом, пришедшим к выводу о том, что «как в ближайшей, так и в среднесрочной перспективе развивающиеся страны вряд ли смогут удовлетворить свое желание добиться высокой степени самообеспеченности в производстве оружия. Внешне складывается впечатление возникновения более равного партнерства между промышленно развитыми странами и теми развивающимися странами, которые произвели капиталовложения в производство оружия; в действительности основополагающая асимметрия взаимоотношений остается в силе» 86.

Однако простого несогласия Ф. Блэкаби и Г. Вульфа с некоторыми положениями концепции, которая фактически ратует за индустриализацию посредством милитаризации, недостаточно. Критика этой концепции должна идти глубже и основополагающие положения мы находим в работах В. И. Ленина. В ленинских «Тетрадях по империализму» содержится замечание о том, что одной из причин популярности милитаризма в условиях капиталистического общества является то, что «мелкая буржуазия всячески выигрывает от гарнизонов». Мысль эта высказана В. И. Лениным в связи с анализом и конспектированием вышедшей в 1913 г. в Лейпциге книги немецкого профессора Р. Гёнигера «Хозяйственное значение германского военного дела». В книге этот, по ленинскому выражению «преданный милитаризму пошляк», доказывал, что-де «расходы на войско вовсе не потеря, ибо деньги остаются в стране, от них громадная прибыль, военная служба воспитывает и укрепляет etc., etc.»87.

По сути своей тезисы защитника германского милитаризма, выработанные в канун первой мировой войны, нашли своих последователей спустя шестьдесят лет в среде буржуазных ученых, обеспечивающих интересы глобального военно-промышленного комплекса и его экспансии в развивающемся мире. А ставка при этом в молодых государствах делается не только на крупную и среднюю, но и на мелкую буржуазию, на ту самую мелкую буржуазию конца XX в., которая ничем не отличается по своему духу от мелкой буржуазии кайзеровской Германии. Ее заинтересованность в «гарнизонах» остается неизменной. Отсюда и питательная почва для рассуждений о полезности «индустриализации посредством милитаризации» и «выгоды милитаризма» для развития в целом.

Линия рассуждений современных гёнигеров строится на одном исходном предположении: милитаризация и, в частности, создание промышленности вооружений (тех же «гарнизонов») — это благо для развивающегося мира, для осуществления социально-экономической трансформации отсталого общества. Однако уже сама исходная посылка этих рассуждений неверна. В первом разделе данной главы было подробно показано, что именно несет с собой милитаризм и чем он опасен для развивающегося мира. Создание промышленности вооружений в пустыне социально-экономической отсталости равносильно искусственному дренированию единственного источника, который питает водой «мировую деревню», или созданию условий для развития злокачественной опухоли, поражающей еще не окрепший организм.

Достижению экономического развития и прочной самообеспеченности способствует только политика проведения передовых социальных реформ в сочетании с плановым подходом к решению насущных социально-экономических задач. Создание современной промышленности вооружений не может означать сбережения инвалютных средств, так как первоначальные затраты в инвалюте настолько велики, что никакие эфемерные экспортные продажи в будущем этих затрат не окупят, тем более что трудно ожидать оплаты поставок второсортного оружия в твердой валюте еще более бедными странами, на что, собственно, только и может претендовать нарождающийся сателлитный ВПК. Произойдет обратное: аккумулирование внешней задолженности, увеличение дефицита платежного баланса и осложнение финансовых проблем.

Создание современных военных предприятий отнюдь не способствует процветанию гражданской экономики и появлению многочисленных предприятий- смежников в силу специфики военного производства и его относительной автономии и обособленности от гражданского сектора. Результатом развития военного производства неизбежно становится появление анклавов, изолированных от экономики страны и преследующих узкие своекорыстные интересы. И ориентироваться эти анклавы будут не на передачу новейшей технологии гражданским предприятиям, а на поглощение импортируемой у военно-промышленных и транснациональных монополий технологии, становясь тем самым мощным каналом — проводником иностранного влияния, прямым придатком глобального ВПК и монополий США. И наконец, вряд ли появление нескольких предприятий, построенных на современной технологии и требующих высококвалифицированных кадров, способно существенным образом снизить массовую безработицу и предотвратить широкомасштабную «утечку умов». Скорее речь пойдет об отправке инженеров и рабочих за границу для стажировки и о приглашении персонала из-за рубежа (как было в Иране) для налаживания производства и эксплуатации выпускаемого современного оружия. Для ликвидации безработицы требуются значительные правительственные программы и средства, выделяемые для структурной перестройки сельского хозяйства, создания сети современных коммуникаций, развития многоступенчатой системы промышленных предприятий в гражданских отраслях производства, главной целью которых должно быть достижение самообеспеченности страны продовольствием и товарами по основным номенклатурам.

Создание империалистическими державами сател- литных военно-промышленных комплексов ставит для развивающегося мира барьер на пути решения насущных задач социально-экономического развития и одновременно означает появление устойчивых «зон опасности и агрессии», несущих угрозу безопасности молодых государств, возникновения конфликтов и эскалации напряженности. Особую опасность в этом отношении представляют два «гарнизонных» государства — ЮАР и Израиль.