Даже Британская империя в пору своего наивысшего могущества не доминировала в мире так, как доминирует сегодня Америка. Башмаки американских солдат топчут земли, на которые никогда не ступала нога воинов королевы Виктории. Наши военные корабли заходят в порты всех континентов. Наши военные технологии на многие десятки лет опередили технологии других народов. Наш ВВП составляет 30 процентов мировой экономики. Бренды наподобие «Кока-колы», «Макдональдса» и «Ливайса» известны повсеместно, от Катманду до Курдистана. Музыка, которую слушает молодежь во всем мире, — американская или написанная ей в подражание. Американцы ежегодно получают львиную долю нобелевских премий в науке, медицине и экономике. Голливудские фильмы собирают наибольшую аудиторию. Доллар — мировая расчетная единица. Международный валютный фонд, удержавший от банкротства десятки национальных экономик, имеет штаб- квартиру в Вашингтоне и подотчетен министерству финансов США. Американский ан- глийский является современной lingua franca Интернета и международной элиты. Когда в мире возникают кризисы — будь то на Балканах, на Кавказе, в Кашмире или на Ближнем Востоке — в роли миротворцев выступают американские дипломаты. Практически по любой мерке — военная и экономическая мощь, технологии, стандарты жизни, культурное доминирование, социальные и политические свободы — Америка представляет собой сегодня «золотой стандарт», ту самую «гиперсилу», на которую сетуют на Кэ д’Орсе. Однако на ум почему-то приходит история, которую, по легенде, поведал Линкольн своим друзьям, пришедшим проводить его, когда он покидал Спрингфилд, дабы возглавить поход за воссоединение нации. Некий восточный монарх, сказал Линкольн, велел своим мудрецам отыскать слова, которые окажутся правдивыми всегда и везде. Мудрецы удалились и погрузились в размышления, а когда предстали вновь пред владыкой, они изрекли: «Все пройдет». Давайте надеяться, прибавил Линкольн, что к Америке это не относится. Увы, Америка не избежала общей участи. Все республики, все империи, все цивилизации рано или поздно уходят в небытие. Римская республика начала умирать в тот день, когда легионы Цезаря пересекли Рубикон, дабы провозгласить своего полководца диктатором Вечного города. Цицерон предупреждал — но толпа не слушала его, ибо ей было все равно. Четыреста лет спустя гот Аларих перевалил через Альпы, и его орды похоронили величайшую империю в истории человечества. Что погубило Рим? Утрата веры в старых богов и старинные добродетели? Упадок аристократии? Развращение народа «хлебами и зрелищами»? Разнуздан ные безумства распутных императоров? Войны, в которых было растрачено имперское золото? Сокращение рождаемости? Нарастающая иммиграция варваров, не испытывавших любви ни к римской культуре, ни к римской истории? Порочная практика «разбавления» римских легионов иноземными рекрутами? Все это — лишь симптомы неотвратимой кончины. А в чем же причина? Император Юлиан Отступник, герой гиббоновско- го «Упадка и разрушения Римской империи», верил, что Рим не переживет предпринятой Константином христианизации, каковая подменяла воинские доблести принципом «Возлюби ближнего своего». Империя не в состоянии пережить утрату древней языческой веры. Когда умирает религия, культура и взросшая на ней цивилизация также умирают. И в самом деле — когда Рим готов был пасть под ударами варваров, священники выходили к городским воротам и молили о пощаде личностей вроде гунна Аттилы. В наше время империи рушатся буквально на глазах. Двадцатое столетие оказалось настоящим кладбищем империй. Австро-Венгерская, Германская, Российская и Оттоманская сгинули в пламени Первой мировой. Империя Восходящего солнца закатилась в 1945 году. Британская империя, охватывавшая четверть территории земного шара и пятую часть его населения, сгинула через четверть столетия после своего «наивысшего пика» в 1940 году. Советская империя, протянувшаяся на двенадцать временных зон, от Берингова пролива до Эльбы, с форпостами в Юго-Восточной Азии, на Ближнем Востоке, в Африке и даже на Карибских островах и в Центральной Америке, развалилась вследствие утраты веры в 1989 году. Она была последней из великих империй двадцатого века. Все исчезли, уцелела только Америка. Однако вторжение в Ирак и война за насаждение демократии в арабских и исламских государствах, никогда демократии не знавших, могут обернуться классическим примером «имперского перенапряжения», погубившего столь многие империи прошлого. Фаллуд- жа, где американские морские пехотинцы вынуждены были отступить, так и не выполнив задания по уничтожению террористов, убивших четырех американцев, может оказаться той самой точкой, с которой американское могущество начнет идти на убыль. В поезде, который нес его в 1946 году в Фултон, где ему предстояло произнести свою знаменитую речь о падении «железного занавеса», Черчилль мрачно признался своему американскому спутнику: «В следующей жизни я хотел бы родиться в Америке. Ваша страна — это будущее мира. Великобритания миновала свой зенит». Удивительное признание в устах человека, олицетворявшего собой британский патриотизм! Тем не менее чувства великого политика вполне понятны. Ведь Черчилль занимал пост Первого лорда Адмиралтейства, когда империя находилась в самом расцвете, и воочию наблюдал из-за штурвала, как грандиозный корабль начинает тонуть. Историки выискивают причины краха Британской империи в девятнадцатом столетии. Некоторые утверждают, что к крушению индустриальной державы привела свобода торговли: Британия в двух мировых войнах заплатила чертовски высокую цену за свою повседневную зависимость от импорта. В конце девятнадцатого века Великобритания как будто приняла тезис: «Богатство в деньгах» и признала финансовое превосходство более актуальным, нежели промышленная мощь. Дабы поддержать мировую торговую систему своего собственного изготовления, Британия жертвовала национальными интересами — равно как и мы, американцы, кладем свои национальные интересы на алтарь современного Молоха, глобальной экономики. Впрочем, если потребуется назвать одну-един- ственную причину краха Британской империи, ответ будет прост: война. Англо-бурская война была британским Вьетнамом. Она повлекла за собой утрату веры в превосходство англосаксонской цивилизации и распространение еретической идеи о том, что Британская империя, отрицавшая за «цветными» чувство человеческого достоинства и готовность к самопожертвованию, уже не является морально оправданной. Затем Британия на десятилетие (с 1914 по 1918 и с 1939 по 1945 год) оказалась втянутой в кровопролитную смертельную схватку с наиболее могущественной сухопутной державой Европы. В обеих войнах Британия сражалась в одиночку с первого и до последнего дня. В 1945 году она вышла из войны кровоточащей, разоренной, изможденной, едва живой. Ей предстояло распрощаться с имперскими амбициями, впасть в социалистические иллюзии, принять план Маршалла и уступить пальму первенства в принятии важнейших геополитических решений для Европы и мира в целом Америке. К концу последнего премьерства Уинстона Черчилля (а он начинал с члена теневого кабинета в 1911 году) Британия представляла собой лишь тень былого величия. Год спустя бывшей империи пришлось вытерпеть небывалое унижение. В годы войны генерал Эйзенхауэр подчинялся приказам Черчилля; став президентом, Эйзенхауэр приказал преемнику Черчилля Энтони Идену оставить Суэц — и пригрозил в случае неподчинения обрушить курс фунта стерлингов. После чего Америка фактически отпихнула Британию и примерила на себя имперскую тогу. К моменту смерти Черчилля (1965) от империи, над которой никогда не заходило солнце, не осталось и следа. На ум приходят знаменитые строчки поэта Шелли: Все рушится. Нет ничего быстрей Песков, которым словно не пристало Вокруг развалин медлить в беге дней1. Как замечает политик-лейборист сэр Рой Денэм: «В начале двадцатого столетия Британия как центр крупнейшей мировой империи пребывала в зените могущества и славы. Конец же столетия Британия встречает в качестве малой державы, лишившейся своей империи... На деле сегодня она занимает немногим более почетное место, чем Швейцария. Со времен падения Испании в семнадцатом веке упадок Британии - величайший в мировой истории». Британский историк А. Дж. П. Тэйлор писал: «Хотя целью Великой Нации является победа в Великой Войне, единственный способ уцелеть в прежнем качестве заключался в том, чтобы не воевать». В Первой мировой потери Британии составили 720 ООО человек, во Второй мировой она потеряла еще 400 ООО человек; иными словами, за десятилетие войн Британия пролила кровь храбрейших и достойнейших своих сыновей и растратила все богатства империи. Америка же воздерживалась от участия в мировых войнах дольше любой другой державы и потому понесла значительно меньшие потери. Лишь спустя четыре года после того, как англичане, французы, немцы и русские принялись уничтожать друг друга со скоростью шесть тысяч человек в день, бравые янки высадились в Европе и переломили ход войны на Западном фронте — всего за полгода до заключения мира. Лишь спустя четыре года после того, как Гитлер оккупировал Францию, у берегов Нормандии замаячили американские транспорты — ровно за одиннадцать месяцев до «дня V». В обеих мировых войнах мы вели себя как Фортинбрас в «Гамлете» — являлись в финальной сцене, к шапочному разбору, вступая в залитый кровью тронный зал, чтобы принять бразды правления. В годы «холодной войны» Америка сумела избежать схватки с Советским Союзом, схватки, которая грозила нам большим хаосом и разрушения нежели те, которые причинили Британии мировые войны. Мы — последняя сверхдержава, поскольку мы практически не участвовали в грандиозных сражениях двадцатого столетия, вступали в них, когда они близились к завершению, и пострадали поэтому значительно меньше остальных. Однако с окончанием «холодной войны» наша элита принялась тщательно и словно преднамеренно копировать все ошибки британского правящего класса, приведшие империю к гибели, — от высокомерной похвальбы до отпугивания союзников и до развязывания имперских по своей сути войн в регионах, где национальным интересам США никогда и ничто не угрожало. Отвергая мудрый совет Джона Куинси Адамса, Америка вышла за пределы своих границ в поисках чудовищ, подлежащих уничтожению. На протяжении полутора столетий Америка придерживалась вашингтоновского принципа: «Не заключать постоянных союзов». Ныне мы имеем на руках договоры с пятьюдесятью государствами на пяти континентах, а наши гарнизоны размещены в сотне стран. Около 150 000 американских солдат ведут бесконечную войну в Афганистане и Ираке. Доведись Соединенным Штатам столкнуться с серьезным кризисом в какой-либо другой точке земного шара, банкротство нашей внешней политики мгновенно станет очевидным для всех. Президент Буш объявил, что США считают себя вправе начинать «предупредительные» войны против любого государства «оси зла», обладающего оружием массового уничтожения (сегодня это Северная Корея и Иран, где существуют программы производства ядерного оружия). Президент также заявил, что США считают себя вправе объявить войну любому государству, посмевшему бросить вызов Америке в любом регионе мира. Эти два тезиса составили так называемую «доктрину Буша», суть которой — перманентная война за перманентный мир. Но войны несут смерть республикам. «Никакая нация, — предупреждал Мэдисон, — не сможет сохранить свободу в разгар сражений». В 2003 году США вторглись в страну, которая ничем нам не угрожала, не нападала на нас, не стремилась с нами воевать; вторглись, чтобы искоренить в этой стране оружие массового уничтожения — которым, как выяснилось позднее, она вовсе и не располагала. Военный кабинет уверил президента Буша в том, что оружие массового уничтожения непременно найдется, что американских солдат встретят цветами, что в Ираке восторжествует демократия, которая быстро распространится по всему Ближнему Востоку, и что наша победа убедит израильтян и палестинцев сесть за стол мирных переговоров. Ничего этого не произошло. Те из нас, кого упрекали в отсутствии патриотизма за отказ поддержать вторжение в Ирак и кто предрекал, что мы получим собственный Ливан с 25 ООО ООО населения, оказались правы. Сегодня мы увязаем все глубже, а наша армия несет ежедневные потери в войне за установление демократии в стране, никогда ее не знавшей. Партизанская война серьезно подорвала престиж США. Ненависть к президенту Бушу подобно эпидемии охватила весь арабский мир, от Марракеша до Мосула. Добровольцы прибывают в Ирак, чтобы сражаться с американцами, из Сирии, Саудовской Аравии и Ирана. Весной 2004 года новости об издевательствах над иракскими военнопленными в тюрьме Абу-Граиб привели к массовым антиамериканским выступлениям на Ближнем Востоке. Быть может, мы развязали войну цивилизаций, избегать которой — в наших же интересах. Никогда раньше исламский мир не относился к Америке с такой непримиримой ненавистью. Что касается домашних дел, доходы бюджета 1990-х годов растаяли как дым благодаря тому, что расходы на военные кампании в Афганистане и Ираке существенно превзошли самые мрачные прогнозы экономических советников президента. Бюджетный дефицит США превышает 4 процента ВВП. С учетом того что торговый дефицит приближается к 6 процентам ВВП, доллар за три года потерял треть своей стоимости по отношению к евро. С того момента как состоялась инаугурация президента Буша, в стране сократилось одно из каждых шести рабочих мест. К середине 2004 года стало ясно, что президент не намерен сокращать ни единого из множества агентств, департаментов и федеральных программ этого левиафана — государственного аппарата, пожирающего пятую часть бюджета. Более того, он не наложил вето ни на один законопроект! Численность коренного (в современном значении) населения Америки перестала увеличиваться. Уровень рождаемости упал ниже уровня воспроизводства. Прирост населения США ныне обеспечивается иммигрантами, легальными и нелегальными, из Азии, Африки и Латинской Америки. Религиозный, этнический и расовый состав населения страны, которую традиционно считали чадом Европы, меняется гораздо быстрее, чем это когда-либо происходило в мировой истории — в эпоху, когда вопросы расовой принадлежности, этноса и веры раздирают государства в клочья. Плавильный котел утратил свою магию. Новоприбывшие не желают ассимилироваться. Мы превращаемся в то, против чего предостерегал еще Теодор Рузвельт, — в «многоязычный пансион для целого мира». Все социологические опросы показывают, что американцы требуют перекрытия каналов нелегальной иммиграции и сокращения иммиграции легальной. Однако президент и Конгресс отказываются исполнять свои конституционные обязанности и защищать Соединенные Штаты от фактического иноземного вторжения. Начальное и среднее образование в США представляют собой злую пародию на образование. Результаты тестов ухудшаются на протяжении десятилетий и не идут ни в какое сравнение с результатами в других развитых странах. В наших университетах уровень невежества поистине скандальный, студенты ничего не знают об истории страны, а большинство специалистов в точных науках прибывает к нам из-за рубежа. Республиканская партия, поначалу возглавлявшая движение Америки к промышленному превосходству, допустила деиндустриализацию страны, потворствуя транснациональным корпорациям, чьи президенты щедро финансируют партийные кампании. Американские корпорации закрывают предприятия на территории США и открывают новые в Китае, развивают аутсорсинг в Индии, приманивают выходцев из Азии, ко торые вытесняют американцев из офисов, и нанимают на подсобные работы нелегальных иммигрантов. Можно сказать, что Республиканская партия совершила экономическое предательство. При этом, хотя семеро из девяти судей были назначены президентами-республиканцами, Республиканская партия не сумела подчинить себе Верховный суд, который фактически осуществляет в нашей стране социальную, моральную и культурную революцию. Поневоле возникают зловещие ассоциации с Римом: упадок религии и морали, развращение класса деловых людей, деградация и разрушение культуры... Многие из старинных церквей Америки ныне опустели. Католическую церковь, наиболее многочисленную по числу прихожан, раздирают склоки, ересь и откровенное неверие. Тем не менее, если судить по вашингтонским меркам (с позиции силы), «сострадательный консерватизм» Джорджа Буша торжествует. В 2004 году республиканцы контролировали обе палаты и в целом доминируют в Конгрессе уже на протяжении десятилетия. С поражения Голдуотера в 1964 году республиканцы одержали победу на семи из десяти президентских выборов и стали «американской партией». Сегодня кажется, что страна едина с партией ничуть не меньше, чем в «ревущие двадцатые», когда у руля стояли Гардинг и Кулидж. Но победа досталась дорогой ценой — отказом от принципов. Исторически республиканцы являлись партией консервативных ценностей — сбалансированного бюджета, здорового скептицизма по отношению к войнам за рубежом, приверженности традиционным добродетелям и яростного сопротивления возрастанию власти государства и превращению страны в мировую империю. Все это осталось в прошлом. Чтобы завоевать места на самом верху, многие продали души тому дьяволу, с которым клялись бороться не покладая рук. Партия приняла «новоимперскую» внешнюю политику, которую отцы-основатели сочли бы отступлением от веры. Партия отринула философию Тафта, Гол- дуотера и Рейгана и превратилась в партию «большого правительства», за которую долго ратовали рокфеллеровские республиканцы, прежде изгонявшиеся консерваторами из храма. Многие республиканцы отказались от стремления сделать Америку страной, нечувствительной к цвету кожи, и принялись скрещивать шпаги в культурных войнах. В Вашингтоне не осталось консерваторов. Те, кому надлежало быть сторожевыми псами ортодоксии — консервативные мыслители и политики, — оказались не менее податливыми в вопросах соблюдения партийной линии, чем кардинал Лоу в его борьбе с хищными клириками Бостонской епархии. Консерватизм, которому учили такие лидеры двадцатого столетия, как Роберт Тафт, Барри Голдуотер, Рональд Рейган и Джесс Хелмс, увы, мертв. Через сорок лет после того, как консерваторы подчинили себе партию на съезде в сан-францисском «Cow Palace», через десять лет после «республиканской революции» 1994 года, что они могут предъявить, кроме председательства в сенатских комиссиях и министерских портфелей? «Великая старая партия» может быть рейгановской в налоговой политике, но она — вильсоновская в политике внешней, рузвельтовская в политике торговой и джонсоновская в политике бюджетной. Прагматизм во всем — таков девиз сегодняшнего дня. Современную философию республиканцев можно свести к следующему положению: «К черту принципы; значение имеет только власть, которая принадлежит нам, а не им». Однако принципы имеют значение. История учит, что если мы предаемся порокам республики и поддаемся искушению покупать голоса общественными деньгами, дабы отвлечь население «хлебами и зрелищами» и дабы вести имперские войны, мы тем самым разрушаем всякую надежду на лучшее будущее. И точно так же, как настал день расплаты для Линдона Джонсона, проводившего политику «масла и винтовок», придет день, когда петух пропоет и для Джорджа У. Буша. В 1960 году Барри Голдуотер огляделся вокруг и в своем «Признании консерватора» произнес слова, которые я охотно повторяю сегодня: «Я обвиняю консерваторов - нас - себя. Наши неудачи... суть неудачи всего консервативного движения. Мы, консерваторы, убеждены в том, что наше общество серьезно больно, мы знаем, что консерватизм есть залог спасения нации, мы верим, что страна нас поддерживает, — и все же мы не в состоянии продемонстрировать пригодность консервативных ценностей для нужд сегодняшнего дня. Пожалуй, эти слова требуют небольшой правки. Мы больше не ощущаем, что «страна нас поддерживает». Мы потеряли Америку — быть может, навсегда. Когда и как это произошло, где мы, консерваторы, сбились с пути? Как Америке отыскать дорогу к той конституционной республике, какой она была некоторое время назад? Или же в нас говорит ностальгия, а старая республика канула в небытие навеки? «Избави нас, Боже всемогущий!» — воскликнул Патрик Генри в годину куда более темную, чем нынешняя. Я не верю, не могу принять как данность тот факт, что старая республика не подлежит восстановлению. Наши родители сумели справиться с Великой депрес сией и выдержать страшнейшую войну в истории человечества, не поддавшись страху и отчаянию; наше поколение выстояло в длившейся сорок лет «холодной войне», а грядущее поколение сможет, если ему достанет знаний и решимости, возродить старую республику. И поддержать нас. Вот краткое содержание этой книги. Она посвящена тому, как консерваторы сбились с пути, почему правые не правы и как случилось, что в контролируемом республиканцами государстве, лидеры которого ежедневно клянутся в своей приверженности консерватизму, возник крупнейший в истории страны дефицит бюджета, а сама страна оказалась втянутой в вильсоновскую имперскую войну по превращению арабского Ближнего Востока в американский Средний Запад. Еще эта книга — о заговоре, который подрывает консервативные устои, ибо заговорщики не верили в них изначально. У них имелись собственные планы и цели. Короче говоря, цель этой книги — вернуться назад, выяснить, где мы сошли с дороги, и восстановить в правах консервативную политику принципов, в которой сегодня столь отчаянно нуждается наша страна. Я писал эту книгу для грядущего поколения консерваторов, которые, по моему мнению, будут не менее недовольны «повседневной политикой», чем были мы в их возрасте.